Все знали, что настал последний час, И было так: сперва ушли моря, Потом разверзлась суша, и заря Скатилась на оплоты смертных рас.
- Мм? Малыш, что ты такое несёшь? – удивлённо протянула Аква, уж было примостившись с Даркнесс подле ног Казумы с очевидным намерением претворить идею Мегумин в жизнь. Юноша понятия не имел, что отвечать – он не придумывал этот стихотворный бред! Но при этом непонятные жуткие строки вырвались именно с его уст, его голосом, холодным и скучающим. Для сна такое, в принципе, нормально, но Казума хотел оттянуться по полной без подобной мути и прочих обломов! - Сёстры, у нас непрошенный гость, - с раздражением, плохо скрывавшим тревогу, промолвила Даркнесс, выгнувшись, будто кошка, завидевшая собаку. Сия поза была донельзя восхитительная, просто услада юношеских очей, однако вовсе не она отвлекла Казуму от странного обращения девицы к подругам. Внимание молодого авантюриста оказалось приковано к озеру, где больное воображение наметило новый виток странностей. Над непроницаемыми тёмными водами, едва ли касаясь глади, высилась высокая человеческая фигура. То был молодой смуглолицый мужчина приятной, даже привлекательной наружности, с благородными южными чертами лица, заплетённой в длинную косичку бородой и сияющими зловещим золотистым светом глазами. Его худое, но мускулистое тело частично скрывалось под белоснежным саронгом и длиннополой алой накидкой, выглядевшими столь же дорого, как и висевшие на незнакомце золотые украшения, от браслетов и колец до широкого ожерелья и странной тупоконечной шапки с ниспадавшими на грудь чёрно-жёлтыми полосами ткани, как у египетских фараонов. Казума впервые видел этого человека, но при этом тот самым волнующим образом казался до боли знакомым.В финале Хаос, вечное дитя, С лица Вселенной землю стёр шутя.
Стоявший истуканом чужак, вперив зловещий немигающий взор куда-то за спины разлёгшихся молодых людей, будто бы там тоже кто-то следил за его появлением, после безотчётных слов Казумы словно очнулся. Будущий герой эпохи в буквальном смысле ощутил на своей коже пристальный изучающий взгляд странного типа, как если бы на него тепловую пушку навели. Только от этого «тепла» до жути начинала болеть голова, мешая и без того хаотичным мыслям разобраться в происходящем. И всё же, что-то из потаённых закутков памяти упорно пыталось вырваться наружу. Ей словно не хватало какой-то детали, чтобы собрать картину воедино. То ли элемента одежды, то ли другой растительности на лице, то ли вовсе разреза глаз… Глаза… Глаза! Они прежде были алыми, как свежепролитая кровь, а лик когда-то принадлежал куда более старому человеку, с пышными усами, расплетённой бородкой и выраженными арабскими чертами, от внушительного носа до посаженных глаз. И носил он не царственные облачения, а потрёпанный выцветший халат с простецкой чалмой на маленькой голове. Альхазред. Что этот безумец делал в его сне? Почему он вдруг сменил имидж? И что прикажете делать в такой нелепой и неловкой обста…. ААА!!! ЧТО ЭТО ЗА НАХ*Й?! Сон из приключенческо-эротического плавно перетёк в вырвиглазный кошмар. Ласкавшие Казуму девицы в мгновение ока превратились в непередаваемо жутких чудовищ, и это были далеко не те милые девушки-монстры из известной энциклопедии! В них было столько же сексуальности, сколько в творениях Гигера, оценить которую мог только безнадёжно ё*нутый, извращённый рассудок. Окажись это реальностью, будущий герой эпохи от шока точно бы лишился сознания. Если не жизни. Первое, что Казума почувствовал, была влажность в ногах, тёплая и слизистая, как ил. Но на ил эта субстанция, в которую превратилось тело Аквы, не походила совершенно – то было скорее растёкшееся липкое желе цвета болотной жижи, из которого торчала несуразная колышущаяся фигура, лишь отдалённо напоминавшая человеческую, не то, что женскую. Внутри плавали бесформенные сгустки, похожие не то на медуз, не то на грибные скопища. И юноша тоже был прямо в ней! В наихудшем из возможных смыслов слова! От одного только взгляда на эту невозможную пое*ень выворачивало наизнанку, но куда уродливее оказалась образина, которая прежде была Лалатиной. Девушку раздуло до ужасающих размеров, она теперь была больше любой лошади, на которую и стала походить наружностью. Очень толстую, усеянную грибными наростами коротконогую лошадь с обвисшей волосатой, тьфу, бл*дь, грудью, пухлыми когтистыми ручонками и вытянутой мордой с выступающими зубами. Что было кошмарнее всего, так это смешавшиеся с животными черты лица крестоносца: у Аквы лицо хотя бы растеклось по всей поверхности слизистой головы, мешая признать в ней свою соратницу, а эта кентаврица… Она была уё*ищной пародией, что вызывала не только страх, но и брезгливую ненависть. Острая боль в плечах вывела юношу из оцепенения. Ухватившись за будто пронзённые стрелами места, Казума с содроганием обнаружил впившиеся в него огромные птичьи лапы наподобие орлиных. Уже понимая, что его ждёт, омертвевший молодой авантюрист с застывшим сердцем задрал голову на Мегумин. Вернее, на то, чем она стала по воле накатившего кошмара. Алые с чёрным перья по всему телу, сквозь которые виднелись всё те же проклятые грибы, размашистые крылья вместо рук и слившиеся в часть клюва нос и верхняя челюсть – о человеческом происхождении намекали разве что подбородок, проступающие пальцы на сгибах крыльев и злой, почти остервенелый взгляд в сторону чужака, ставшего вестником дурных перемен. Они все смотрели на помолодевшего колдуна с ненавистью, и только Казума не мог думать ни о чём, кроме окружившей его пи*добратии и как от неё спастись. Вырваться и бежать? Но можно ли убежать от своих снов? - Ты!.. Ты!.. Притворщик! Бог-сволочь! Ползучий беспорядочный торгаш! Тебе здесь не место! – У Аквы изменилась не только внешность, но и голос. Прежде заливистый и слащавый, временами до наглого самоуверенный, он теперь противно булькал и квакал, словно пузыри в кипящей кастрюле. А ещё в нём явственно проскальзывала тревога, граничащая со страхом. – Мы – дочери Карги, слуги Скрытой Луны! У тебя нет власти над нами! Именем Нерождённого Бога, изыди! Мглаглн! Последнее слово прокричали сразу все трое, отчаянно замахав своими уродливыми конечностями, совершая явно магические пассы. И за этими действиями взаправду началась какая-то феерия – фигуру «Алого Демона» (или того, кто только походил на него) окружил кокон бушующего дыма, подобно спустившейся грозовой туче, чей переливающийся цвет невозможно было передать словами. Вода в непосредственной близости начала быстро покрываться уродливыми комьями, напоминавшими одну весьма демократичную субстанцию, образуя плотный омерзительный ковёр. Но человек, демонстрируя полнейшее равнодушие к происходящему, спокойно двинулся вперёд, пройдя через заслон без всякого ущерба для себя. Медленно и беззаботно, вновь устремив золотистые глаза куда-то в сторону, будто ему не было дела до напавших. Столь демонстративное пренебрежение со всепрощающей улыбкой Будды на лице привело девушек – нет, кто бы это ни был, их так Казума больше назвать не посмеет – тварей чуть ли не в истерику. - Завистливое ничтожество, недолго тебе осталось занимать вершину! Звёздный Зародыш превзойдёт тебя и прочих братьев! Нет, Он затмит самого отца - Слепого Безумного Бога! – неистовствовала слизистая х*йня, в порыве чародейских маханий разбрасывая свои составляющие по всей округе. Казума не видел ни шаров огня, ни стрел молний, ни других магических снарядов, но монстрина точно что-то швыряла в «Альхазреда» - воздух сотрясался через каждый удар сердца, вода на озере бурлила волнами, как от проносившейся моторки, но «фараон» оставался невредим. В отличие от земли и деревьев за его спиной – они дыбились и гнулись, обретая настолько немыслимые формы и оттенки, что становилось больно смотреть. – Скрытая Луна хранит Сердце Тьмы в утробе, куда нет дороги тебе и тебе подобным! Его зачатие не пресекли Изначальные, Его созревание проглядели Самозваные Боги, и Его рождение не остановит никто! Ай’а, Мгепнах Р’луххор! Ай’а! Ай’а! Смуглый колдун, тем временем, добрался до берега, вернее, до того, что от того осталось – земля прямо на глазах обрастала кривыми канавами с нагромождениями вонючей массы, бывшей прежде водой. Незримый магический щит, который мужик на себя наверняка скастовал, не только отводил и поглощал вражеские спеллы, но и рикошетил их в ответку, произвольно или нет. Казума мог только беспомощно молиться, чтобы не попасть под раздачу – что-то ему упорно подсказывало, что в этом кошмаре последствия для него окажутся самыми что ни на есть реальными. Озарение окатило не хуже ведра на «Айс бакет челлендж» - всё вокруг и было реальностью! Не может сон ощущаться настолько чётко и естественно, если он только не сотворён каким-то колдунством, как это было с молодым авантюристом не так давно, в одном проклятом святилище. Что было хуже: быть утянутым в неведомые е*еня на потеху тварям или оказаться в рукотворном кошмаре в собственной голове, Казума не знал, да и не видел разницы. Куда сильнее его тяготило иное воспоминание – о том, кто вторгся в его башку в прошлый раз. Отчаянный болезненный вопль, смешанный с истошным лошадиным ржанием, пробрал будущего героя эпохи до самых закромов души. Чудовищная кентаврица, походу, словила рикошет – её тушу начала обволакивать вязкая, фосфоресцирующая, переливающаяся невозможными цветами жижа, смердевшая хуже любой гнили. Сперва руки, потом отвисшие груди, затем настал черёд корпуса и нечеловеческой головы – обезумевшая от ужаса тварь завертелась на месте, тщетно пытаясь стряхнуть неведомую гадость. А потом крики сменились кашляющим бульканьем. - Нэбби! – одуревшим голосом каркнула пернатая бестия, когда её подруга стала таять и разваливаться на части, как восковая фигура на жару. Жижа не то впитывалась, не то испарялась с огромной скоростью. Освобождённая от неописуемой субстанции плоть меньше всего походила на таковую – серая, сухая, рассыпчатая масса напоминала скорее комья пепла. Это стало последней каплей для Казумы, и он заорал от ужасающего потрясения. Вернее, заорал бы, не выдави перехваченное дыхание остатки воздуха до этого. Сон? Кошмар? Нет, в него действительно проникло нечто реальное, невыдуманное. – Нет! Я не могу! Только не так! Гарпия, лихорадочно задёргав крылами, в сумасшедшей спешке полетела наутёк. Вопреки ожиданиям, ничего с трусливой скотиной не случилось – ни её брошенная подруга, ни «фараон» никаким колдунством в хвостатую спину не угостили. Считанные мгновения – и клюворылая дрянь исчезает в ночном мраке. Интересно, она в самом деле покинула его сон? Хорошо бы, незваных гостей в голове молодому авантюристу не надо, ему и примера Аквы с сестрой Джунией за глаза хватает. Казума прекрасно понимал беглянку. На вопрос, почему он сам продолжал прикидываться шлангом, ответа у юноши не имелось. Дело было ведь не в этой студенистой пое*оте, расползшейся на всю его нижнюю часть тела. Бывшего хикки сковывал не только шок и трепет, это ощущение было сродни ожиданию развязки в любимом фильме. Вот только сейчас она могла принять самый непредсказуемый оборот. И как бы не трагический. - Убей хоть каждого из нас, наш культ никогда не умрёт, он всегда существовал и будет существовать, пока бьётся Сердце Тьмы! Мы – пуповина Нерождённого Бога, кормящие Его плотью и кровью, и мы станем частью этой новой безмерной силы, что пожрёт всех вас! – Слизница потеряла последние крупицы разума, принеся их в жертву бесстрашному и яростному фанатизму. «Альхазред» всё приближался, а она тряслась, шипела и плевалась, изрыгая угрозы и проклятия, явно смирившись со своей участью. Казуме было глубоко наплевать, что чужак собирался делать со своей обидчицей, только бы это не затрагивало самого юношу, остававшегося пленником липкой дряни. И тут, будто бы прочитав его мысли, пресловутая дрянь резко повернулась к нему и заставила в который раз содрогнуться от отвращения и страха. – И твой инструмент тоже станет частью Его! Не слугой, так пищей! Имг ахмггока цхро! Чудовище набросилось на молодого авантюриста с бешенством одержимой, заключив в ё*учее тёплое желе прежде, чем тот сумел оказать хоть какое-то сопротивление. Тошнотворная масса была везде, она лезла и проникала всюду, забираясь в рот, нос, уши, глаза и иные отверстия. Такое уже происходило с Казумой – в Арканретии, когда он дал себя сожрать Хансу, гигантскому слизню, заманивая его в ловушку, и это было самое жуткое событие в его жизни! До сей поры – Генерал Владыки Тьмы хотя бы сделал своё гнусное дело быстро, а эта пи*да попросту упивалась его муками! Подобное изнасилование бывший хикки видел лишь в самой извращённой хентайщине, но в жизни не мог себе представить, что сам окажется на месте жертвы. Жертвы, которую не только драли во все щели, но и сжирали заживо! Боль была такая, как если бы с него содрали кожу и опустили в бочку с солёной водой. Самый кошмар заключался в том, что примерно это с ним и происходило! Слизь нагрелась до состояния кипятка в считанные мгновения, бурлила, обжигала, но и не думала на этом останавливаться, превращаясь в едкую, растворяющую по самые кости кислоту. Эту пытку не перенесла бы и Даркнесс, Казума же не мог даже молиться о скорой смерти – человеческий разум покинул тело прежде души. Юноша не понял, когда именно наступил желанный покой. К счастью (или к несчастью – уж как посмотреть), не последний – отмучавшийся искатель приключений ещё долго недоумённо хлопал глазами и ощупывал себя, озадаченный внезапно пропавшей болью и полным отсутствием каких-либо повреждений на голом теле. И лишь когда он удосужился перевести взгляд на визитёра, до него дошло, что произошло. Широко раскрыв рот, «Альхазред» засасывал в себя слизистое чудище, словно насос – лужу. Или как чёрная дыра – звезду. Уродина сопротивлялась, отчаянно пыталась вырваться, бурля и стеная, но тщетно. Она была обречена, и понимала это, не могла не понимать. «Фараон» поглощал её с убийственным равнодушием, он ни капельки не менялся ни лицом, ни телом, хотя и испил просто непомерное количество обжигающей студенистой массы. И вот, наконец, последний болотно-бурый отросток с противным хлюпаньем исчез в бездонных смуглых устах, и воцарилась поистине мёртвая тишина. Это был никакой не Альхазред, в этом всецело доверявший своей интуиции молодой авантюрист мог поклясться. Увы, предчувствия не могли ответить, кто или что напялило на себя маску старого «араба» и зачем спасло (спасло ли?) его. Демон? Бог? Или НЁХ, вроде одной скотины в жёлтом? Или это сам Коллекционер? Пусть жёлтых элементов в одежде было до ничтожного мало, а на синее пламя не было ни единого намёка, это ни о чём не говорило – Казума прекрасно помнил, каким «мастер перевоплощений» предстал перед ним в первый раз. Точно также, как и тогда, юноша ощущал в присутствии чужака сильный дискомфорт и подсознательный страх. И всё же имелись определённые отличия: что в образе «ведущего», что под настоящей черепомордой личиной, желтушная тварь вызывала лишь ужас и отвращение, а этому высокому смуглому красавцу необъяснимо тянуло поклониться. И не просто поклониться – пасть ниц и лизать стопы, благоговея и ожидая приказов. Вот уж кто действительно заслуживал титула Короля. Даже в присутствии суккубов Казума не испытывал подобной тяги к раболепству, и это холодило кровь намного сильнее животного страха. - Счастливое создание. Изумительная форма безумия – нападать на хозяина в его собственном доме, вы не находите? – наконец, соизволил заговорить «Альхазред», туманно намекая не то на бывшего хикки, не то на себя самого. Разобраться в этом вопросе искателю приключений мешал шок, в том числе и от услышанного голоса - он точь-в-точь повторял голос самого Казумы! – Примите мои извинения за сорванное удовольствие, хотя здесь вы сами виноваты – Хастур же предупреждал не верить излишне красивым снам. Впрочем, его слушают только идиоты, и это замечательно. - Кто… кто вы такой? Что вам надо от меня? – пролепетал будущий герой эпохи, не выдержав гнетущего пренебрежения, которое продолжал ему оказывать непонятный спаситель. Он всё так же пристально всматривался куда-то вдаль, и явно не выискивая удравшую пернатую бестию. О том, чтобы самому сделать ноги, не могло идти и речи – прошлая похожая ситуация наглядно показала, что это бесполезно. Оставалось уповать либо на адекватность «собеседника», либо на очередное божественное вмешательство. И оба варианта казались юноше донельзя маловероятными. - Притворщик. Бог-сволочь. Ползучий беспорядочный торгаш, - Казума слабо верил, что ему ответят, но «фараон» явно был готов к диалогу, хоть и изъяснялся в странной манере. Оставаясь, на первый взгляд, спокойным и равнодушным, но отчего-то бывшему хикки показалось, что чужак смаковал оскорбления, коими его наградила слизистая мерзость. И ещё умудрялся внятно разговаривать, не разжимая челюстей, что придавало ему неправильный, даже дьявольский вид. – Меня привели обязательства сделки и собственное любопытство. Я хотел понять, чем очередной смертный заинтересовал моего пресловутого знакомого. Теперь я знаю, что его интерес вполне оправдан – ценность официальных персонажей, как правило, выше, чем оригинальных. Особенно у которых есть поклонники и почитатели. Хотя не могу сказать, что вы столь уж нетривиальный экземпляр, уж не принимайте близко к сердцу. Впрочем, вы с вашим складом ума так и так примите. - Ч-что? Что вы такое говорите? – Юноша в самом деле не понял половины сказанного кроме оскорбительных насмешек, чего, похоже, тип намеренно добивался. Надежда на благоприятный исход становилась всё меньше и меньше. Впрочем, страх и тревога пока не до конца овладели сознанием молодого авантюриста, он мог позволить себе проявить хоть немного достоинства – не чтобы кого-то впечатлять, а ради собственного успокоения. И для начала Казума просто поднялся на ноги и, рефлекторно прикрывая срам, с ожиданием уставился в немигающее, подозрительно благосклонное лицо. – Вы ведь… вас ведь послал Король в Жёлтом? Поэтому вы меня спасли от этих… этих… - Женщин? О, они были достаточно глупы, чтобы считать себя умнее прочих, но это качество в принципе свойственно вашему ограниченному виду. Будьте уверены, на их месте вы после и такого смехотворного по времени заточения бросились бы утолять свои низменные желания, такие как голод, похоть, скука и честолюбие, прикрываясь служением материям, думая, как бы смешно это ни звучало, что понимаете их, - надменно улыбаясь, изрёк смуглый чудила, после чего снял одно из своих многочисленных дорогих колец и принялся играться с ним. Наблюдая за взлётами и падениями золотой, усеянной чёрными камнями драгоценности, являвшейся для своего хозяина не более, чем безделушкой, Казума не мог найти в себе силы вымолвить хоть слово. Это был какой-то гипноз, потеха, издевательская шутка над ничтожным смертным, чья судьба оказалась в лапах неведомой могущественной твари. Альхазред был прав – потусторонние любят развлекаться. – За эти сладкие грёзы, к слову, вы можете благодарить свою подругу, ту, которая наивно полагает, что ей даровали настоящую божественность. - Аква? Причём здесь она? – растерянно пробормотал молодой авантюрист, боясь признаться самому себе в том, что начинает видеть странные картины в бликах лунного света на кольце. Мимолётные, но до ужаса чёткие, объёмные и запоминающиеся. - О, эта ситуация вам знакома: оказавшись в водах озера, данная особа одним своим присутствием стала его очищать, чем повредила печать так называемого «Святого Родерика», приковавшего с помощью ритуала и своей смерти известных вам дам, их последовательниц и незадачливых прихвостней под хутором с живописным названием «Ведьмины круги». Теперь они рвутся в родную реальность, попутно закрадываясь в сновидения ближайших жертв. Умеет же ваш вид находить себе приключения на ровном месте, а? – «Фараон» всё говорил и говорил, но с каждым словом его голос становился всё глуше и расплывчатее, будто чужак отдалялся от бывшего хикки в дремучую чащу. Одновременно с этим навеваемые кольцом видения начинали складываться в определённую картину. Она изображала город, не старинно-фэнтезийный, как в этом мире, а вполне себе современный, как в оставленной Японии. Правда, его архитектура, будто бы застывшая в неуверенности между прошлым и будущим, слабо походила на принятую в Стране Восходящего Солнца, стремившуюся к неповторимости и оригинальности. Скромные, почти одинаковые высотки вдоль дороги с рядами пышных тополей походили на сборище пожилых людей, собирающихся компанией в парках для обсуждения новостей. Неказистые и немного пугающие, в них было нечто доброе, приятное и душевное. Привычного обилия рекламных вывесок здесь не было, а те, что имелись на фасадах предполагаемых магазинов, были написаны на непонятном языке, чьи буквы лишь в малом количестве были взяты из худо-бедно знакомой европейской латиницы. Скорее всего это и была Европа, либо любая другая часть света, колонизованная белым человеком. Самих пресловутых людей, в отличие от сновавших по дорогам машин, на улицах было немного, не в последнюю очередь из-за подступавшей ночи. Зажигались тусклым светом фонарные столбы и окна квартир, в которые возвращались с явно рабочего дня усталые, хмурые, но гордо держащие голову жильцы. Один из них отчего-то оказался в центре внимания Казумы. То был крупный и полноватый мужчина с короткими тёмными волосами, чей возраст установить было невозможно по той простой причине, что он ни разу не был показан молодому авантюристу лицом. Этот человек пребывал в комнатёнке, которую можно назвать царством творческого беспорядка, а проще говоря бардака. Вещи были свалены в кучу, словно их владелец, опасаясь потерять нечто важное, не мудрствуя лукаво, запихнул все яйца в одну корзину. Когда-то и Казума жил в подобных условиях, хотя, к чего чести, у него порядка было всё же поболее. Толком рассмотреть убранство, чтобы получить представление об объекте своего невольного наблюдения, бывшему хикки не дали. Он оказался в буквальном смысле за плечом незнакомца, усевшегося напротив ноутбука с тарелкой пряников и внушительной кружкой чая, из которой торчала куча хвостиков от чайных пакетиков. Вопреки ожиданию, мужик не рубился в игрушки или смотрел видосики, а что-то усердно писал. Казума понятия не имел, над чем трудился человек, так как тот использовал всё тот же незнакомый язык с полулатинскими буквами. Однако затем до него каким-то образом начал доходить смысл чужой письменности. И с каждым освоенным словом ему становилось всё жутче и страннее. «…Учти, Аква, если у меня от твоих «сапог всмятку» рога отрастут или хрен на лбу вскочит, клянусь, я им же тебя и отделаю. До конца жизни садиться не сможешь, - без всякого намёка на шутку предупредил Казума жравшую жрицу, после чего с сомнением подцепил крохотный, чудом переживший нашествие одержимых девок корешок». Штааа?.. - Ах, вот оно что. Увы, молодой человек, покинуть рамки здравомыслия вам пока не сулит – на вас повесили замок, который ломают только с дверью, а мне этого делать по условиям сделки, как ни жаль, запрещено, - Видения резко прекратились, нахлынула тупая ноющая боль, словно Казуму огрели по лбу стулом и в довесок пнули под дых. Юношу замутило похлеще, чем от просроченных пирогов, на что чужак по-прежнему не обращал ни малейшего внимания, погрузившись в разглядывание луны через всё то же проклятое кольцо. - Ваша несостоявшаяся подруга была права – вы действительно инструмент, но, разумеется не мой, а ещё одной претендующей на «божественность» особы. Впрочем, она оказала о вас приличную заботу – вы не можете воспринимать истину, которая, хочу заметить, заметно облегчила бы ваше пребывание в сих краях. - Пожалуйста… меня от вас тошнит, оставьте меня в покое. Я вам ничего не сделал и не хочу с вами связываться, - проскрежетал будущий герой эпохи, скручиваясь от сводящего с ума давления. Этот ползучий бог-сволочь ведь именно этого добивается? Чтобы Казума сошёл с ума? Зачем? Какое ему вообще до бывшего хикки дело?! И ведь даже сделать ничего нельзя: ну полезет юноша с кулаками, так засосёт же, а то ещё что похуже придумает; огрызаться и корчить из себя героя перед расстрелом – один хер, не оценит, а самолюбие тешить и вовсе дурь несусветная. Остаётся молить и юлить в надежде, что диалог выйдет, наконец, в приемлемое, договорное русло. В конце концов, Казума не бог, не титан и не герой, он обычный японский подросток, который вздумал поиграть с огнём, а в итоге схватил тигра за хвост. - Вы думали, что те коренья выросли сами по себе, не так ли? Удобрения удобрениями, но к созданию так называемого «Аквианского триплода» приложила руку ваша покровительница, в процессе его зачаровав. Не хотела, видите ли, чтобы её фигуры лишились рассудка от откровений Темнейшего Подземелья, - Казума уже не удивлялся, что подобные твари знают всё и вся, да ещё и издеваются над смертными по этому поводу. Речи «Альхазреда» здорово отдавали околесицей, но была ли это ложь? Он намекал, что их поход в Гамлет был подстроен кем-то свыше? Покровительница… Уж не на Эрис ли эта тварь кивает? Но зачем ей это? Почему именно его отряд? Бред, это слишком тянет на бред, даже если смотреть через призму всех совпадений. Не могла она так поступить, она ведь не могла не знать, что тут творится, и послать их. Да ещё таким образом, будто каких-то марионеток. – К счастью, эффект уже начал слабеть, и в скором времени окончательно спадёт. Мне будет приятно знать, что вы к тому времени ещё будете в этих краях и постигнете всю прелесть свободы от цепей, именуемых здравым смыслом. Учитывая наши цели, очень даже вероятно, что я смогу в этом поучаствовать. Поверьте, это будет для вас лучшим выходом. - Не надо. Лучше отпустите меня к своим в реальный мир – это единственный выход, в котором я нуждаюсь, - мрачно взмолился Казума, обращаясь даже не к чужаку, а ко всем, кто мог его услышать, богам ли, демонам ли. - Разве я так много прошу? Какую цену я должен за это заплатить? - О, всё уже было уплачено, молодой человек, и даже не за ваш счёт. По возвращении не забудьте поблагодарить Абдуллу, вам мелочь, а старику приятно. Ему и так немного осталось, пусть хоть под конец жизни у него будет иллюзия полезности, - снисходительно усмехнулся «фараон», неожиданно роняя свою дорогую «игрушку». Та, вместо того, чтобы исчезнуть в траве, внезапно застыла в воздухе и начала стремительно увеличиваться в размерах, а внутри её окружности заклубился чёрный, затмевавший саму ночь, а потому не сулящий ничего хорошего дым. – Сайонара, господин Сато Казума, передавайте Хастуру при встрече мою вечную нелюбовь и проклятие. Произошедшее в следующие секунды заставило будущего героя эпохи пожалеть, что всё это не кошмар, который к утру развеется и забудется. Ибо ему стала ненавистна сама мысль о том, что такие монстры реальны. И что они способны делать в чужих снах. Огромные тощие твари без лица, с гладкой чёрной кожей и загнутыми назад рогами, они вылетели из недр дыма на нетопыриных крыльях, непрестанно вертя парными тонкими хвостами с шипами на концах. Их была целая стая, бесшумных кошмарных порождений бездны, двое из них в полёте вцепились в руки омертвевшего Казумы и потащили его ввысь, пока прочие кружились вокруг и, будто бы случайно, задевая голое тело юноши своими когтистыми лапами и напоминавшими бичи хвостами. Бывший хикки не сразу понял, что всё это время вопил как резанный – не от боли, а от осознания своей полнейшей беспомощности и близости к чему-то неизмеримо худшему, чем любая смерть. У этого явления были тысячи имён и эпитетов, но ни один не отражал его истинной сущности. Казума инстинктивно радовался, что ему повезло остаться в блаженном неведении, но вся эта радость заглушалась непреодолимым ужасом от чудовищной компании, утаскивавшей его в глубины самого Ада. Чертя круги над изуродованным озером, вздымаясь всё выше и выше, безликие бестии вдруг резко пустились в пике, устремляясь в центр осквернённых, ставших омерзительным чёрным студнем вод. Не замедляясь ни на секунду, крылатые ужасы со своим «пассажиром» вмазались в тошнотворную массу, прорывая её вязкие, холодные слои, намеренные достичь до самого гнилого дна. Задыхаясь и захлёбываясь непередаваемой горькой мерзостью, Казума лихорадочно дрыгался, не отдавая себе ни малейшего отчёта в своих действиях. Он был обречён, и тщетно пытался цепляться за ничтожные мгновения Вселенной, называемые человеческой жизнью, столь же напрасной, сколь и мимолётной… Тьма, она была повсюду. Не всепоглощающая, беспросветная, а привычная и естественная, подчёркиваемая пробивавшимся сквозь ночные облака светом луны и звёзд. Живой ветер, несущий ароматы леса и костра. Казума смотрел на всё это и понемногу успокаивался – он понятия не имел, почему его, объятого леденящим потом, трясло, как припадочного. Должно быть ему приснился кошмар, причём настолько жуткий, что мозг счёл за благо избавиться от малейших деталей его содержимого. Видимо, оно и к лучшему. Мир и покой нарушал лишь знакомый голос, услышав который молодой авантюрист отчего-то вдруг захотел броситься на тощую смуглую шею и отблагодарить колдуна самыми искренними словами. Когда до юноши начал доходить смысл старческой речи, в душе Казумы возобладали совсем иные желания и эмоции. - …Как вам спалось? Надеюсь, вы чувствуете себя хоть немного отдохнувшим? ХАИ АХ НАФЛ ЙАР Л ФХТАГН! Видите ли, сейчас третий час после полуночи. Возможно, вам будет интересно узнать, что у нас незваные гости.