Победитель дракона, или Богиня благословляет это Темнейшее Подземелье.

      Не успел Казума закончить фразу, как внезапный громкий стук и ещё более внезапно раскрывшаяся через мгновение дверь едва не заставили юношу справить нужду прямо на месте. Желание обострилось, когда он узрел на пороге новую, уже третью девушку после пробуждения, от которой душа по всё тем же непостижимым причинам запросилась в пятки.       Как и у прошлой, лицо этой незнакомки было далеко от того, чтобы пугать им лошадей, хотя грубоватые мальчишеские черты его совсем не красили, равно как и проступающие от худобы скулы. На вид незнакомка была, самое большее, ровесница Казумы, совсем невысокого роста, черновласая, с короткой неухоженной стрижкой и тонкими бровями. Её знакомое облачение, чёрная плотная роба с зелёным кантом, говорило о личности хозяйки больше любых слов, но молодого авантюриста в этот момент занимало совсем иное. Что-то выдавало в девушке хладнокровного убийцу: то ли крепко сжатые перчатки, то ли некрупный деревянный молоток в них, то ли скривившиеся жующие губы, то ли тяжёлый взгляд впалых серых глаз.       - Очумел, что ли? Куда собрался, недобиток? – мрачным, вымораживающим тоном осведомилась незнакомка, обдавая внезапно приятным пряным ароматом. При всех своих габаритах она казалась въехавшим в помещение танком с направленным на юношу дулом. На вставшую со скамьи Лалатину «пацанка» лишь мельком покосилась.       - А ты ещё кто? – Из-за нахрапа, странного благоухания и подступившего ужаса Казума снова сбился с панталыка, и не заметил, как перешёл на «ты» и глупые очевидные вопросы. Хотя, учитывая наезжающее поведение собеседницы, не такие уж глупые и очевидные.       - Я – доктор Баду, ученица великого доктора Парацельса и, в силу обстоятельств, твой лечащий врач, смертный, - Неожиданный ответ девушки поражал не только содержанием, но и формой – он до того звучал как неприкрытая угроза, что будущий герой эпохи задним числом поймал себя на попытке взяться за меч. Что-то ему подсказывало, что от грядущего «медосмотра» приятного будет мало. - Мой наставник оказался обязан тебе жизнью, и я возвращаю за него долг. Так что заткнись и снимай одежду!       - С какого бодуна я буду это делать? Я ни на какие проверки не подписывался, и без страховки никого к своему телу не подпущу, особенно всяких «учениц»! – категорично заявил Казума, причём совершенно не раздумывая над словами, поддавшись бившейся в клетке души затравленной крысе. Эта нахалка Баду кардинально отличалась поведением от порядочного, хоть и амбициозного и возбудимого доктора, но кто в здешнем дремучем стационаре мог ручаться хоть за что-то? Особенно после снов с ведьмами. – «Живодёр», это ты? Тебе что, тоже крышу сорвало после сегодняш… кхекх..!       Молодой авантюрист следил за девкой внимательнее некуда, и сразу заметил, как в её свободную руку из недр рукава соскользнула недлинная деревянная трубка, напоминавшая пастуший рожок, только без явных игровых отверстий. Это движение до того походило на активацию скрытого клинка ассасинов, что бывший хикки от ужаса на пару мгновений окаменел. И потому, продолжая на автомате выражать свой инстинктивный отказ, слишком поздно понял, для чего та предназначалась, - когда «ученица» резко вскинула к губам орудие и, будто всё это время прицеливавшись, запустила аккурат в рот Казуме каким-то снарядом. Юноша едва не подавился, ощутив в своей глотке нечто вязкое и скользкое. Мало того, что это даже звучало отвратно, так оно ещё и отдавало терпким вкусом смолы!       - Камедь коммифоры мирровой, улучшает пищеварение, помогает при ангине и цинге, а также полезна для очищения ротовой полости. Особенно той, которая смеет оскорблять имя великого доктора Парацельса незаслуженной похабной кличкой, будто какого-то преступника или дворнягу, - услужливо поведала обманчиво спокойным голосом пигалица с повадками киллера. Идеальное пополнение в «полку *бнутых», окружающем юношу вот уже трое суток. Казума мог бы многое высказать об уместности и гигиеничности её «заботы», причём даже не повторившись ни в одном нецензурном слове, но комок в горле сбивал не только дыхание, но и мысли. Впрочем, глаза боятся (в самом буквальном смысле) - руки делают (тоже буквальнее некуда).       - Казума, ты несколько заблуждаешься – юная особа перед нами действительно ученица нашего доброго знакомого доктора Парацельса, - «Даркнесс», заметив, как молодой авантюрист положил руку на эфес (наверное, даже раньше, чем он сам осознал это), поспешила смягчить обстановку. Правда, со стороны это больше походило на приближение кошки к двум рычащим друг на друга собакам. – Но в силу прискорбных событий уважаемая доктор Баду имеет, скажем тагхкх!..       - Для успокоения приезжих жители этого края идут на хитрость, приплетая к своим блюдам с мухоморами научные имена последних. Но хуже то, что люди обманывают и себя, наивно полагая, что так называемый «терьяк» является универсальным противоядием. Этот настой даёт эффект плацебо, не более этого. Лучшим противоядием было и остаётся очищение желудка, в том числе через задний проход, - Одно резкое движение, едва слышимый свист, и из уст вытаращившей изумлённые глазища девушки торчит едва не выбившая зубы деревянная трубка. Нахалка вновь обратила внимание на «крестоносца», и в эту минуту бывший хикки явственно увидел, как исказилось от блаженной дрожи лицо его «подруги». Какую бы «леди» она из себя не корчила, а изнанку души не перекроить – вон как вскинула ручки перед «доминатрикс»! – И если я сочту поведение безмозглого отравившегося угрожающим общественному порядку, то, по клятве Парацельса, буду обязана принять самые решительные меры. Искренне надеюсь, что они не потребуются.       Стоило признать, Баду реально сейчас доминировала, и вовсе не потому, что держала в руках молоток и творила, что вздумается. Её спокойный железный голос, тяжёлый приковывающий взгляд, размеренные грациозные телодвижения, как у самки богомола – перед ней юноша ощущал себя если не жертвой, то самцом перед спариванием, знающим об известном исходе. А хуже всего было то, что девка влияла не только на «Её Сиятельство» - Казуме было стыдно признаваться в этом, но он сам сейчас боролся с упадническим настроем слушать и покорно ждать, тщетно готовясь к худшему.       - Ладно, пусть будет «ученица», погоды это не делает – доктор мне в самом деле обязан, но мы с ним сочтёмся как-нибудь сами, - поневоле сдавленно пробурчал Казума, кое-как заглотив провалившийся в глотку жеваный кусок смолы. Провоцировать эту буйнопомешанную на новые бесчинство не стоило, а помощи от «Даркнесс», новой или нет, ждать определённо не приходилось. Следовало унять эмоции и следить за словами. Вот только проще сказать, чем сделать. - А если кто-то переживает за другого «комплекс Чубакки», пусть вместо медицинской окажет финансовую помощь, мне платы «натурой» не надо!       - Очумел, что ли? Напомню, что спорить со своим лечащим врачом станет либо сумасшедший, либо дурак, уж простите меня за тавтологию, «господин оруженосец». Великий доктор Парацельс мне всё про тебя написал, смертный, и это мне решать, является ли внезапная мегаломания в твоём сборище обычной сомнительной авантюрой или это симптом опасного бредового синдрома, от которого потребуется защитить общество, - В своей настойчивости Баду смотрелась страшнее любого маньяка; Казума даже заподозрил, что эта верхоглядка попросту хочет облапать его тело. И отделаться от этих мыслей уже не получалось. – Так что, недобиток, ты из этой комнаты выйдешь либо в своей рубашке, либо в смирительной. Выбирай.       - Надеюсь, твой гуру тебе успел написать о том, что я, если что, умею убивать и без оружия, голыми руками и немного магией, экзарх культа Сирены не даст соврать. А с моей Удачей даже зубочистка гарантированно нанесёт криту! – сердито брякнул, пытаясь не повысить голос, будущий герой эпохи, всё больше понимая, что вот-вот сотворит одну из двух глупостей, и он не был уверен, какая хуже – пырнуть страшидлу и свалить или сдаться и допустить её до своего тела. Масла добавляла и «Даркнесс», просительно уставившаяся на него, причём не пытаясь даже вытащить трубку изо рта, долбанная неисправимая мазохистка. Она в самом деле верит, что лучше не упираться или попросту в сговоре с этой медичкой? Хотят изнасиловать или провести опыты? Взять образцы? Изнасилование и образцы… с них станется. – И вообще, можно человеку за весь день хотя бы раз в нужник сходить?       - Медицинская экспертиза важнее справления физиологических нужд, а если твой тщедушный смертный организм подвержен энурезу и не справляется с самоконтролем, то это веский повод для проведения курса химиотерапии, возможно, даже нескольких, - сочась ледяным презрением, «тонко» намекнула мелкая беспредельщица, которую уже хотелось попросту прихлопнуть, как назойливую муху. Беда заключалась в том, что «муха» была ещё и осой, и коброй, и скорпионом – словом, любой ядовитой гадиной, лезть на рожон себе дороже, и это было очевидно. По крайней мере, очевиднее подлянки, которую Казума от неё инстинктивно ждёт.       - Ладно, пародия на доктора Хауса, твоя взяла! Довольна? – заставил себя таки выплюнуть эти слова молодой авантюрист, обречённо вздымая руки. Из двух зол он мог вычислить последствия лишь одной – побега с боем. И они ему настолько не нравились, что нашёл в себе силы придавить страх и пойти на риск неопределённости. - Давай, делай, что хочешь: щупай, слушай, замеряй, что там ещё врачи делают! Только быстро и без фокусов: если увижу хоть какой-нибудь острый предмет – замочу. В обоих смыслах.       - Ну очуметь теперь - пациент проявляет зачатки здравомыслия! Полагаю, это хороший признак. Не знаю, было ли это упирательство проявлением психических фобий или нет, но, так и быть, ради твоего успокоения заверю: если ты боишься меня как врача - никакого профилактического кровопускания, пиявок и свечей без явной на то необходимости делать не буду. А если боишься меня как девушку, то не стану заострять внимание на осмотре гениталий, - чуть растягивая слова, осклабилась Баду, позволив себе тонкую победную улыбку, до жути напоминавшую изгиб кинжала восточного убийцы. Но этот проблеск «человечности» уже через мгновение скрылся за прежней рожей «доктора Хауса», словно трещина за штукатуркой. Или же как тайник за картиной? - Не то, чтобы меня в самом деле заботило душевное состояние бездельников с суицидальными наклонностями, зачем-то зовущих себя «искателями приключений»…       Юноша в ответ лишь скрипнул зубами, старательно пытаясь не обращать внимания на бесящие комментарии язвы и одобрительно закивавшую «Даркнесс», из чьей глотки самозваная докторюга, как бы пошло это ни звучало, соизволила всё же достать свой длинный прямой инструмент.       - Что ты таращишься на меня как школяр на аутопсию? Раздевайся давай, оголяй свою смертную плоть, недобиток, не то помогу, - с убийственной серьёзностью потребовала чернохалатная пигалица, обтирая возвращённую трубку носовым платком. Властности в её словах хватило бы на пару королев, куда там потомственным сиятельным особам, вроде «Лалатины» и её няньки.       - Мне… мне выйти? – «Её Сиятельство» обращалась не то к своему командиру, не то к дрянной девчонке с претензией на докторский статус; юноша не исключал, что «крестоносец» и сама этого не понимала. Скажи эта Баду раздеться благородной девице, та бы и секунды не раздумывая подчинилась. Это бесило, удручало и парадоксальным образом успокаивало – подобное поведение соответствовало характеру той Даркнесс, которую Казума знал.       - Останься. Оттащишь от меня эту пиявку, если крови захочет, - буркнул молодой авантюрист, поняв, что докторюга демонстративно игнорирует вопрос урождённой дворянки. По-видимому, на статус и приличия нахалке было откровенно плевать; возможно, просто презирала за классовое различие или за более привлекательную наружность. Но вот к Казуме Баду определённо испытывала необъяснимую враждебность на самом личном уровне, и именно поэтому бывший хикки предпочёл, чтобы в помещении с такой «мадмуазелью» осталось хотя бы одно дружелюбно настроенное (по крайней мере, на словах) лицо. Особенно с такими крепкими ручищами, как у одной златовласой мазохистки, какой бы странной она теперь не казалась.       - Итак, на что жалуемся, больной? – сухо осведомилась Баду, стянув перчатки и сменив трубку на восковую дощечку со стилусом, хотя с неё сталось бы писать и своим инструментом. Ситуация была почти анекдотической, и Казума, испытывая от такого «светила медицины» когнитивный диссонанс, не удержался от того, чтобы не съехидничать.       - На вас, доктор, - ядовито бросил юноша, про себя с тревогой отмечая, что пигалица начала что-то спешно строчить даже до того, как он успел рот открыть. Причём, судя по подозрительным движениям стилуса, черкала она явно не буквы.       - Очуметь. Я восемь лет в медицине и ещё ни одной оригинальной жалобы не слышала. Вы что, сговорились все, что ли? – Бородатая шутка не произвела на чернохалатную впечатления, лишь самую малость заставив скосить серые глаза от таблички. Впрочем, Казума ничего конкретного и не добивался.       - Ну что, достаточно? Утолили своё либидо, док? - Напустив на себя самый хладнокровный вид, молодой авантюрист демонстративно оголил торс, с удовлетворением отметив, как слегка запунцевалась его златовласая подруга, будто вспомнив нечто нескромное (уж юноша знал, что именно), после чего вызывающе упёр руки в бока, поближе к мечу. – Или вам охота ещё и на «рабочий инструмент» глянуть?       - Успеется, всё в порядке очереди. И не надо думать, будто ученицу великого доктора Парацельса можно смутить какими-то пошлыми намёками – я знаю о мужских половых органах больше самих мужчин, в том числе изнутри. После того, что я видела, обычными «причиндалами» всяких недобитков меня не впечатлить, - с промелькнувшей иронией в голосе предупредила Баду, поигрывая в пальцах стилусом, вызывавшим у бывшего хикки ассоциации с заточкой, и это не улучшало настроения. Но по-настоящему муторно Казуме стало после дальнейших слов циничной девахи. - Доводилось вскрывать один экземпляр во время полевой практики в отвоёванном Звораке, это в бывших Вольных Герцогствах, – в его тестикулах обнаружился паразит неизвестного происхождения, заражавший семенную жидкость носителя при жизни мутагеном, приводившим к патологическим изменениям плода при его созревании в женском теле. Проще говоря, у несчастных матерей рождались чудовища. Очуметь, правда? Весьма вероятно, что это было биологическое оружие Владыки Демонов, но точно выяснить никому из моей группы не удалось, как и воспроизвести обнаруженный мутаген. Впрочем, благодаря гению великого доктора Парацельса, был выработан комплекс мер, позволивших выявить и ликвидировать оставшихся в городе паразитов, благо, репродуцировать себя они не могли, что подтверждало версию об их искусственном происхождении…       Басенка сама по себе не тянула даже на страшилку у костра, но в исполнении девушки, которая ради науки резала чужие писюны, звучала поистине ужасающе, ввергая бедного юношу в почти клинический ступор. Картина прошедшего до того ясно замелькала у него перед глазами, что Казума не сразу осознал, что Баду, переключившись на прочие, не менее прохладные былины из своей аспирантской жизни, уже приступила к исполнению своего «врачебного долга». И молодой авантюрист, будто загипнотизированный змеёй до состояния паралича, едва ли мог ей в этом воспрепятствовать.       Это можно было сравнить не только со змеёй, но и с заползшим на плечо скорпионом или приземлившимся шершнем – резкие движения из-за паники могли спровоцировать гадину на укус. На этом ассоциации не заканчивались: нахалка закружилась вокруг юноши, будто сытая акула вокруг потерпевшего кораблекрушение, решающая, не пришло ли время для перекуса. Казалось, что чернохалатная просматривала каждый сантиметр кожи, пощупывая и постукивая пальцами и молотком различные участки по одной ей только ведомым причинам. Боли это не причиняло, даже щекотки не было; наоборот, касания вызывали приятное успокоение, а временами и… возбуждение. Особенно когда девичьи ручонки доходили до нижней части живота и бёдер.       Казума особо не вслушивался в россказни своего лечащего врача, но почти сразу заметил, что в них вскоре проступила подозрительная живость и эмоциональность, из-за чего у пигалицы появилась странная одышка, будто в помещении установилась жара за сорок градусов. Стараясь не думать об очевидных причинах, вызвавших подобные перемены, молодой авантюрист попробовал отвлечься на новую историю. Увы, излишне подробное изложение того, как Баду тайно препарировала одного из своих преподавателей, умершего от какой-то Еболы, вскоре начало как-то нехорошо отзываться в его желудке, и будущий герой эпохи перевёл взгляд на Лалатину, как заключённый переводит взгляд в окно дабы не сойти с ума в своей убогой камере.       «Её Сиятельство» определённо находилась не в своей тарелке и слабо представляла себе, что делать. Неужто тоже опасается, что у этой докторюги есть друзья посерьёзнее «Закатных тварей»? По-хорошему бы ей как знатному лицу позвать тех же фульгатов и попросить выпроводить беспутную нахалку в ближайшую канаву, но вместо этого горе-рыцарша, поддавшись своей неискоренимой извращенской натуре, пристально следила за творившимся беспределом. Не только как будущая жертва на госпожу-доминатрикс, с завистью и ожиданием, но и с тщательным интересом. Будто запоминала. От мыслей, зачем ей это могло понадобиться, Казуму пробирала будоражащая дрожь. Хотя в этом была больше виновата проклятая Баду с её пронизывающими пальчиками.       - Внешние травмы отсутствуют, наружные раны зажили, поверхностная пальпация и перкуссия угроз здоровью организма не выявили. Просто очуметь. Вероятно, потребуется комплексное обследование, - с притворным сочувствием цокнула языком сероглазая пигалица, потянувшись к своим поясным мешочкам. Заметив длинный продолговатый предмет в её руках, Казума рефлекторно дёрнулся и уж было раскрыл рот для протеста, но чернохалатная буквально пригвоздила его к месту резким рявканьем. - Заткнись и делай всё в точности, как я скажу, смертный! Дыши. Нормально дыши, без всяких выкрутасов, не то будешь до конца жизни через трубочку дышать.       Не считая одиозного поведения докторюги и эпатажной обстановки в целом, действия Баду смотрелись довольно профессиональными, вызывая в памяти бывшего хикки аналогичные ежегодные процедуры в японских больницах. Всё доверие Казумы держалось исключительно на этих ассоциациях, которого, при всей его нехватке, как ни парадоксально, оказалось достаточно, чтобы следовать распоряжениям девахи без новых споров и язвительных замечаний.       Юноша поочерёдно дышал и задерживал дыхание, сгибал спину, руки и колени, стараясь при всём этом сохранить каменное лицо и не выдать обуревавших его молодой мужской организм чувств. Скрыть физическую реакцию на манипуляции девичьих рук было куда сложнее, но показывать своё смущение Казума не собирался – эта Баду, какими бы ни были у неё причины, определённо хотела морально унизить своего «пациента» на глазах подруги, но такого удовольствия будущий герой эпохи ей не предоставит. Да, он девственник, но в душе альфач, и его не пронять домогательствами со стороны какой-то сероглазой девицы! Но лучше бы последней прекратить свои истязания, и поскорее…       - Уважаемая доктор Баду, вы не поведаете, как вы определяете состояние здоровья человека по этим постукиваньям и прощупываньям? И для чего вам надо прикладывать эту трубку к груди и вслушиваться в неё? – внезапно разразилась вопросами блаженно молчавшая доселе Даркнесс. Интересу крестоносца к медицине стоило порадоваться, но Казуме было непросто поверить, что тот продиктован практическими соображениями или обычной любознательностью.       - Где будет болеть, там и проблемы со здоровьем. Надеюсь, это определение грубым языком необразованного смертного люда будет доступно светлейшему пониманию сиятельнейших особ? – вопреки ожиданию молодого авантюриста, сероглазая пигалица соизволила ответить недолюбливаемой зрительнице. Похоже, причины неприязни кроются всё же в происхождении Лалатины; и ведь даже не боится этого показывать! Хотя чего ещё от отбитой ждать, может, она ко всему прочему ещё и антибуржуазными идеями увлечена и тайком манифесты строчит, интеллигенция этакая. – И невеждам на заметку - это не «трубка», а «аускультант», так же известный как «наслушник», инструмент для дознания, в каком состоянии дыхание пациента, лёгкие его, бой сердца и так далее. Больной, лёг на кровать и расслабился – сейчас будет глубокая пальпация…       Вопреки поведению и заданному тону, мелкая докторюга определённо получала удовольствие от внимания Даркнесс и её вопросов. Войдя в роль наставницы, Баду взялась не просто бесцеремонно перебирать каждую складку на животе юноши, но и просвещать, для чего и как правильно это делать. По сути, ничего нового чернохалатная не сообщила – Казума и так догадывался, что постукивания и прощупывания нужны для диагностики состояния внутренних органов, мышц и суставов. А вот с запоминанием правильного положения пальцев для соответствующих участков тела и определением критериев оценки этого состояния у бывшего хикки дело застопорилось.       Нет, обучаться новым и полезным навыкам, к коим по определению относился «Медосмотр», молодой авантюрист был завсегда рад. Но сейчас это был не тот случай, ведь его в буквальном смысле мяли как заблагорассудится донельзя приятные девичьи руки. Процесс всё больше напоминал массаж, и чувство блаженства и весёлости постепенно вытесняло страх и недоверие. Вот так кролики и становятся ручными. Что парадоксально, именно из-за этого успокоения у юноши и не выходило сосредоточиться на «упражнении». В отличие от «Её Сиятельства».       - …то есть, начинать надо с низа и далее по окружности вверх, против хода часовой стрелки, а заканчивать средней частью живота, - На памяти Казумы это был чуть ли не первый случай, когда крестоносец настолько увлекалась чем-то помимо садомазохизма. Это заслуживало одобрения, хотя на месте Лалатины молодой авантюрист озаботился бы овладением навыка «целительного флагштока», как у её коллеги-танкредианца. Лечить так лечить, к чему тут полумеры. - И если эта… «брюшная стенка» - правильно? - становится напряжённой и твёрдой, как доска, то это означает воспаление на этом месте?       - Именно, мой пытливый студиозус, - Ехидство и неприязнь в голосе сероглазой пигалицы заметно приуменьшились. Деваха была в большом возбуждении, и не только потому, что дорвалась до нежного юношеского тела, но и из-за «обретения» своей первой, надо думать, ученицы. – «Доскообразный живот» сигнализирует о катастрофе в брюшной полости – о развитии разлитого перитонита, который может быть следствием глубокого ранения, повреждения внутренних органов, тяжёлого отравления и наложенного проклятия. Вмешательство магии уместно только для снятия последнего, во всех прочих факторах только выявление и физическое удаление гнойного очага является залогом спасения жизни пациента.       - А заполненная шкала хитпойнтов нет? По моим ощущениям с ней полный порядок, так, может, закончим донимать мой живот, пока вы не выжали из него всё содержимое, а, док? – ворчливо встрял Казума, воспользовавшись короткой паузой в «лекции». На самом деле ему не очень-то уже и хотелось прерывать эту «пальпацию», ослабляющую не только нервозность, но и желание дорваться, наконец, до ближайшего сортира. Однако остатки гордости мешали столь разгромно капитулировать перед дерзкой беспредельщицей, пусть даже с удовольствием для себя. Глупая эмоция, но без неё бывший хикки не был бы собой.       - Чума на головы тех идиотов, которые до сих пор верят, будто эта шкала показывает полное состояние здоровья, а не предел, за которым перестают функционировать системы их организма, начиная с тупых мозгов! – страдальчески закатила глаза мелкая паршивка, как если бы юноша заявил ей на полном серьёзе, что планета плоская, а солнце крутится вокруг неё. Хотя в этом фэнтезийно-средневековом мире, скорее всего, возмущение вызвало бы совершенно обратное заявление. - Количество хитпойнтов зависит не только от параметра Выносливость, классовых прибавок, уровня, баффов и надетых артефактов, но и от травм и болезней, которые будут менять величину в меньшую сторону, даже если шкала будет «по ощущениям» полной! Так и высокоуровневый варвар с анемией на деле окажется тщедушнее, чем следящий за собой чернокнижник вдвое младше по уровням!       - А может так статься, что чрезмерный живот помешает поставить точный диагноз? Как быть в таких случаях? – тем временем не унималась златовласая извращенка, взирая на торс своего командира уже без прежнего смущения, как-то оценивающе. От такого пристального взора захотелось не то отгородиться, не то спустить кальсоны дабы ошарашить – лишь бы не видели в человеке образец для опытов.       - На себя посмотри, «чрезмерная». У тебя самой задница при заносе коня свалит, а сиськи и так заместо нагрудной пластины служат! – уязвлённо проскрежетал недовольный Казума, ввергая подругу в искреннее возмущение и замешательство, вплоть до рефлекторно потянувшихся ручек к осрамлённым частям тела. Не то, чтобы бывшего хикки так заботила собственная фигура, но после реплики Баду не огрызаться он не мог. Это приносило ему какое-никакое, а чувство уверенности в себе.       - Верно, хорошо развитая подкожная жировая клетчатка затрудняет применение пальпации, и в таких случаях принято применять перкуссию – метод простукивания определённых участков тела и анализ звуков, возникающих при этом, - вопреки ожиданию юноши, сероглазая пигалица не стала его затыкать. Наоборот, на лице докторюги на пару секунд расплылась злорадная улыбка, а в голосе зазвучали снисходительные нотки. Значит, дело не только в сословном различии: образование образованием, но от типичной женской зависти не избавиться. Или здесь есть что-то ещё? - По изменению ответных колебаний выявляются границы внутренних органов и их состояние. В данном случае, увы, все признаки указывают на то, что пациент скорее здоров, чем болен, что идёт вразрез с законами физиологии. Впрочем, искатели приключений, чума на их головы, сами по себе необъяснимый феномен – то дракона в четыре рожи избивают, то королям хамят без последствий…       - А можно мне попробовать? Ведь это такой полезный навык, да ещё не требующий волшебных способностей… - не замечая или отказываясь замечать неприязнь Баду, решительно попросила Даркнесс, чем спугнула у бывшего хикки наметившуюся, близкую к озарению мысль. Не из-за желания крестоносца пойти по стопам Сакуры Харуно в медсёстры, этот новый прилив знакомого страха вызвал изменившийся тон девицы и её сощурившийся аквамариновый взгляд на соратнике, сулящий слишком мало приятного. Похоже, последний перегнул палку со своей кусачей репликой.       - Очумела? Решила, что это так просто – глянуть, повторить, и всё, не надо учиться в столичном университете четыре года, пытаясь выжить на свою убогую стипендию? Это не просто какой-то межклассовый навык, а профессиональный! Чтобы его обрести, необходимо сначала выучить хотя бы все базы и основы, а чтобы прокачать до приносящего реальную пользу уровня, не хватит никаких очков навыков! Для этого требуется не просто иметь высокий параметр Интеллекта, но ещё и выполнить целую линейку профильных квестов вплоть до обретения артефакта редкого качества – диплома о медицинском образовании! – с искренним возмущением сердито прорычала чернохалатная, закрывая собой будущего героя эпохи от потянувшейся руки «Её Сиятельства» как колбасу от жадной кошки. В этот момент все подозрения и слились в нечто совершенно ужасающее. Оскорбляет, издевается, и при этом так льнёт, так трогает… Неужели за козлизмом этой помешанной стоит нечто ещё? Что если Баду… Да нет, бред же! Врагу такого подарочка не пожелаешь! - И вообще, найди себе своего дохляка и трогай в своё удовольствие!       - Док, ну серьёзно, заканчивайте уже, мне реально очень надо по-малому! Мочевой пузырь сейчас лопнет! Пожалуйста! – Последний выпад убедил юношу в своей правоте, и это был один из тех редких случаев, когда он хотел бы ошибиться. Наверняка это всё только казалось его больному японскому восприятию, но эта Баду вела себя если не как какая-то цундэрэ, то уж точно как пародия на неё, даром, что не блондинка и без пары хвостиков на голове. У бывшего хикки не было ни малейшей идеи, как и когда сероглазая пигалица умудрилась запасть на него, но, если это действительно так, то с позиции силы с ней лучше не разговаривать, лучше уж напялить маску простачка. С дураком ведь какой смысл копья ломать.       - Ах, у недобитка проблемы с мочевым пузырём? Просто очуметь, надо срочно принимать меры по устранению недуга! – злорадно воскликнула мерзавка, и Казума понял свою ошибку. Серьёзно, ну чего ещё можно было ждать от двинутой девахи, раззадоренной чужим невежеством и собственной ревностью? Любви и милосердия? Понимания и прощения? Не в этом «прекрасном мире» и уже тем более не в этом поехавшем стационаре под названием Гамлет. – Начнём с проверки тазовой мускулатуры. Снимай исподнее, смертный!       - Доктор Баду, это же произвол! Вы переходите все рамки приличия! – не то вспомнив о своём образе «сиятельной госпожи», не то просто засмущавшись вконец, но Даркнесс, к вящей радости и удивлению командира, нашла в себе силы запротестовать и убедительно положила свою могучую руку на плечо мелкой «доминатрикс». Если бы взгляд мог убивать, от крестоносца и мокрого места не осталось, воскрешать было бы нечего. Но ничего с девицей не произошло, и докторюга, не спуская с «Её Сиятельства» яростных серых глаз, медленно, пользуясь отвлечённым вниманием «соперницы», потянулась к своим поясным мешочкам.       Пахнуло ядрёным керосином, а на то, чтобы вмешаться и «затушить фитиль», у Казумы имелись считанные секунды. Неизвестно, чем вся эта страшная и идиотская феерия могла бы закончиться, но прежде, чем юноша с чернохалатной успели что-либо устроить, в дверь внезапно постучали. Вот оно, спасение!       - ВОЙДИТЕ! – не дожидаясь, пока визитёр представится или озвучит свои намерения, почти одновременно рявкнули Казума с Даркнесс, в кой-то веки сойдясь во мнении, да ещё так синхронно. Это стало неожиданностью не только для молодого авантюриста, но, похоже, и для наглой пигалицы, которой, если она и собиралась давать от ворот поворот, оставалось только смурно смотреть на зашедшего молодца.       - Пардоньте, господа хорошие, но вас, милсдарыня Баду, срочно требуют в Святом Бруннере, - очередной фульгат, разумеется, усатый и загорелый, в знакомом красно-золотом наряде с рябиновыми бусами и шляпе, не стал заходить и обратился басом прямо с порога. Зрелище из столпившихся вокруг полуголого юноши девушек не произвело на русоголовую «Закатную тварь» никакого впечатления, даром, что лицо у него было как у какой-нибудь деревенщины, грубое и широкое, будто созданное, чтобы ходить с открытым ртом, удивлённо хлопать светлыми глазищами и посмеиваться. – Там эта рыжая бестия чуть не загрызла отца Авенира, а наши клиры, кошкины дети, просадили всю ману на клеймённого мозгляка, и сейчас вовсю пьянствуют с вашими люминатами. То есть, простите, конечно же «восполняют духовную энергию» и всё такое прочее.       - Очередное доказательство тому, что медицина надёжнее магии и всегда будет востребована – очуметь, какая радость. Чего застыл, как пёс перед мясником, напяливай свои обмотки обратно, жизнь деревенского духовника важнее осмотра недобитого симулянта, - сбросив с себя руку крестоносца, презрительно выпалила Казуме мелкая паршивка, возвращаясь в свой прежний образ «Снежной Королевы». Подобных стерв бывший хикки страсть как не любил и не умел с такими общаться, а потому только и мог, что мрачно молчать, позабывши слова от возмущения, пока чернохалатная, натянув свои перчатки и подняв молоток, с хладнокровным видом двинулась на выход. Но прежде, чем переступить порог, деваха вдруг насмешливо бросила через плечо. – Если кому-то будет невтерпёж бежать до выгребных ям у края болот, то под кроватью имеется ночной горшок. Доброго вечера и будьте здоровы, благородные господа, не чумейте.       - Е*анутая в корень. Вот нахера был весь этот цирк с конями? Чего она взвилась-то на меня, я ж её вообще в первый раз вижу, - выждав некоторое время, чтобы сероглазая пигалица убралась как можно дальше, проворчал Казума, с наслаждением вставая с опостылевшей кровати. Помянутый девахой глиняный горшок и впрямь выглядывал из-за ножки, но после сеанса пальпации зов природы был уже не столь силён. Да и врождённая строптивость мешала вот так вот просто воспользоваться «наводкой» дурной докторюги. Впрочем, идея тащиться в болота (если только и это не была очередная издёвка) ему нравилась ещё меньше. – И сколько ещё таких «интересных личностей нам тут попадётся сегодня? Если что, это не риторический вопрос, а по существу.       - Поверь мне, Казума, я всецело разделяю твоё потрясение и, боюсь, своими попытками… сгладить углы лишь всё испортила, прости, - туманно изрекла девица, куда быстрее своего командира отойдя от визита «светила медицины». Настороженно взирая на запертую дверь, будто ожидая внезапного возвращения недо-цундэрэ, Даркнесс не сразу заметила испытывающий взгляд молодого авантюриста, но, сообразив, что к чему, поспешила объясниться. – Я про медосмотр – мне не хотелось усугублять наш конфликт с доктором Баду, ведь она всё о нас знает, и могла испортить нашу легенду. Ну и решила отвлечь её от злости и обиды на нас. Я пробовала говорить с ней и раньше, но эта девица оказалась не из тех, кто слушает других, что странно, учитывая её диплом. Вот и подумала, что если перевести аффект доктора в иное русло, чтобы слушали уже её, то она и не сотворит какой-либо пакости. Не хотелось идти на крайние меры…       - Тпру, Савраска! Я, конечно, расстроен, хоть и не удивлён тому, что ты не собиралась брать себе хоть какие-то полезные скиллы, но давай-ка отмотаем назад, до того момента, когда я узнаю, с какого хера чернохалатная зла и обижена на нас и на меня конкретно. Так за спасение жизни своего наставника не благодарят, - осадив разошедшуюся подругу, буркнул юноша, натягивая фуфайку обратно. Озвученная мысль затронула другую, подсознательную, и невольно извлекла на свет мелкий, но довольно памятный эпизод из произошедшей феерии. - Это как-то связано с тем, что ты собиралась мне сообщить про эту Баду, пока она и тебя не заткнула?       - Связано, хотя, откровенно говоря, правильнее сказать «запутано». Начну с того, что твоё предположение, что доктор Баду и доктор Парацельс одно и то же лицо, верно, но только частично, - «Её Сиятельство» вдруг замолчала; то ли подбирала дальнейшие слова, то ли специально делала паузу для пущего эффекта. Ситуация и без этого была очевидной, но раздражённый Казума, не терпевший подобные фортели в отношении себя, уже приготовился подстегнуть соратницу, как та сама соизволила, наконец, дать ожидаемый и исчерпывающий ответ. – Это два разных человека, два ума и две души, заключённых в теле одной девушки. Мне и самой трудно поверить, но это не одержимость, не проклятие, но нечто не менее страшное и противоестественное.       - Как раз-таки это естественнее некуда. Коллеги нашего двуличного дурдока по цеху называют такое «Раздвоением личности», у тебя и самой я наблюдаю что-то похожее прямо сейчас. Может, это тоже следствие ночки с ведьмами? – мрачно пошутил бывший хикки, не горя особым желанием знакомиться с чужими тараканами в голове. Но коли эта самая голова по имеющимся подозрениям испытывает сильные и притом извращённые чувства в отношении Казумы, то её надлежало изучить как можно пристальнее, и уже из этого думать, какие меры можно предпринимать для спасения своего тела от «покушений», начиная с мозгов и нервов.       - Проклятые ведьмы к положению доктора отношения не имеют, хотя я не могу исключать, что они могли повлиять на душевное состояние госпожи Баду, как в случае с некоторыми из нас, - спрятав блаженную улыбку от колкости за хмурыми бровями, подчёркнуто холодным тоном произнесла Лалатина, словно её задело скептичное отношение командира к переменам в характере рыцарши. – Про «раздвоение» нам с Мегумин поведала госпожа Бурасса Крис, ещё тогда, после ужина, когда вы с Аквой ушли на берег. Она же узнала о том от господина Дисмаса, хотя, по правде говоря, эта странность мало для кого из обитателей Гамлета является тайной, и в первую очередь для самих докторов. Насколько известно моей воспитательнице, доктор Баду пришла в эти земли уже такой, сама же она не любит рассказывать о своей… проблеме. Во многом потому что не считает её таковой. Как, к слову, и доктор Парацельс.       - Я заметил. Хотя со словоохотливостью у обоих как раз всё иначе – как начнут трещать о своих делах и планах, так их и силой не заткнуть. Да и в том, что касается объектов их амбиций, становятся одинаково упороты, хоть стой, хоть вешайся, - хмыкнув, Казума задумчиво почесал подбородок и недовольно сморщился – в последний раз он брился ещё перед заварухой на «Эмме», и за прошедшие дни далеко не юношеская щетина повылезала везде, где можно и где нельзя. Очередной «нахалкой» стоило заняться, и заняться всерьёз, ибо отращивать бороду молодой авантюрист не собирался ни в коей мере, ему, чай, не семьдесят лет, живёт не на севере, да и второй подбородок не надо скрывать. Мысли о втором подбородке вкупе с соответствующими ассоциациями и с воспоминаниями о море и поведении дурдока в святилище подтолкнули юношу к новому озарению. – Эй, а эта Баду, часом, не из-за похеренной башки Сирены на меня скальпель точит?       - На нас. Бедную Акву эта сварливая особа едва до слёз не довела, ведь именно она носила с собой голову Сирены. Нам с Мегумин удалось избежать её гнева, но… впрочем, ты и сам видишь, какое у доктора Баду к нам отношение, - вкрадчиво поведала Лалатина, почти вернув порядком растрепавшийся образ «милостивой сударыни». Странно, но эта её новая линия поведения уже не так напрягала Казуму, как получасом ранее. Надо думать, издержки искусной (без всякого сарказма) пальпации чернохалатной малявки. Такое душевное состояние устраивало бывшего хикки намного больше, но мысль быть за то благодарным дурной недо-цундэрэ вызывала оторопь. – Предвосхищая твоё возмущение, скажу, что Аква рассказала только нам одним, что это ты уничтожил голову и придал нашей жрице силу всех спасти. Поэтому я не понимаю, почему доктор Баду ополчилась на тебя так же сильно, как на Акву.       - Уверена? Откуда же тогда эта прошмандовка вообще узнала про эту сраную голову, про то, кто таскался с ней, и про то, как от страхолюдины тащилось клюворылое альтер эго самой чернохалатной? – с подозрением осведомился Казума, удовлетворённо отмечая почти незаметную нотку зависти в голосе мазохистки, когда та рассказывала о нападках буйной докторюги на Акву. Что прежде непроизвольно и не только выставляла напоказ, теперь старается спрятать и подавить. Приятно видеть. Оставалось надеяться, что на этой дорожке исправления Даркнесс задержится подольше (в то, что подруге хватит упорства дойти до конца, съевший с ней пуд соли и фунт лиха молодой авантюрист не верил). – За всё время, что мы тащились из долбанного подземелья до ещё более долбаного хутора, деваха себя никак не проявляла, и никто к ней по имени даже случайно не обращался. К тому же из того, что я слышал о раздвоении личностей, следует, что у каждой из них не только свой характер, но и память. То бишь, Баду никак не могла видеть всё то, с чем сталкивался Парацельс. Если, конечно, в этом «прекрасном мире» не действует своя особая, «уличная» форма шизофрении.       - Я с подобным недугом не сталкивалась и не могу судить, - едва заметно пожала плечами Даркнесс, отводя взгляд в сторону. Но только Казума решил, что ничего нового он от соратницы уже не услышит, как та сообщила ему довольно интересные вещи. - Однако госпожа Круз Ларин упоминала, что сии персоны общаются друг с другом посредством писем, которые читают по «приходу в себя». Ты ведь и сам наверняка неоднократно замечал, как доктор Парацельс время от времени заносил что-то в свои записи; то были не только научные заметки, но и очерки для своей «ученицы», включая о нас с тобой.       - Видимо, мы недостаточно впечатлили «Живодёра», чтобы заслужить его покровительство. Хотя, если допустить, что чернохалатная в самом деле хотела ещё и вернуть должок за спасение своего, хех, учителя, то нам такой покровитель и нахрен не сдался, - невесело пробормотал юноша, с растерянным раздражением отмечая про себя, что непроизвольно проводит рукой по тем местам на животе, которые ощупывала Баду. Назойливые, никчемушные, глупые и откровенно опасные мысли о не менее опасной девахе следовало гнать, и, вопреки сказанному, неплохо бы заручиться в этом помощью её альтер эго, коего она, очевидно, боготворила. – Интересно, можно ли как-то самостоятельно, без письма, достучаться до Парацельса? Потеря «уникального образца» его, конечно, огорчит неимоверно, но док хотя бы успел показать себя рациональным человеком, с ним-то уж всяко получится договориться, чтобы отвадил свою «ученицу» от нас. Мы в Гамлете, само собой, надолго не задержимся, но даже на такой срок лишняя пиявка мне на шее ни к чему.       - Я тоже размышляла об этом, причём даже до всей этой… неловкой сцены. «Достучаться», как ты выразился, можно, но я слабо себе представляю, как такое провернуть, и сработает ли вообще, - Вопрос был больше риторическим, но крестоносец умудрилась на него ответить, да ещё как ответить! Воспылав интересом, Казума, на мгновение глянув на дверь, резко усадил почти опешившую девушку на скамью и, опершись рукой на стол, наклонился над ней. Чисто на всякий пожарный, мало ли, какая ушастая мстительная гнида может гулять за стеной. К счастью, «Её Сиятельство» намёк поняла, и приглушила голос, чтобы её мог слышать только командир. – По словам госпожи Бурасса Крис, доктор Парацельс «появляется» лишь тогда, когда на докторе Баду надета та маска, ни в каких других случаях его не «видели».       - «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», ремейк, - растерянно усмехнулся своим ассоциациям бывший хикки, когда, в процессе размышлений о том, как распорядиться новым знанием, его взгляд остановился на кружке с терьяком. Лалатина до дна отвар не допила, и последний своим видом пробудил знакомый предательский позыв в области паха. – А может, всё дело в этой самой клювастой маске? Вспомни себя и Ванира…       - Я прекрасно помню события в том подземелье, спасибо, - не то скривившись, не то ухмыльнувшись, пробурчала Даркнесс, явно по новой переживая годичной давности эпизод с присосавшейся к лицу маской с душой демона внутри. - Да, сходства есть, но господин Ванир подавлял, подчинял своей воле, а доктор Баду, как я поняла, таким образом «меняется» с доктором Парацельсом. Доказательством тому служит и тот факт, что моя воспитательница, воспользовавшись однажды… «случаем», специально отнесла убор своей подруге-коллекционеру, и та не нашла никаких следов магии.       - Мда, чем дальше в лес, тем злее дятлы… - проскрежетал сквозь зубы будущий герой эпохи, которого буквально передёрнуло от слова «коллекционер», вызвавшего понятно какие ассоциации. Да ещё, вдобавок, обострив иные «позывы». - Ладно, слона будем есть по кусочкам, но сперва освободим для этого место. Если кто не понял, то это намёк такой, «Ваше Сиятельство».       - Хорошо, тогда приводи себя в порядок, я подожду внизу, - Подруга правильно расценила красноречивый взгляд командира, брошенный на ночной горшок. Встав и уже добравшись до двери, девица внезапно притормозила и, будто пародируя одну недавно вышедшую особу, почти аналогичным образом, только с укоризной в голосе вместо насмешки, обратилась к нему через плечо. - Попробую заодно убедить трактирщицу найти что-нибудь «нормальное» и не держать возможную обиду за суп.       - Рад это слышать. А если раздобудешь ещё и приличной одежды для своего «оруженосца», то я и взаправду поверю, что ты взялась за ум, - беззлобно отмахнулся от крестоносца юноша, которого больше волновал не вопрос питания, а всплывшая из темнейших уголков памяти желтушная тварь. Страхи страхами, но было ещё и нечто крайне важное, связанное с чудовищем, отсылающее к так некстати позабытому сну. Совсем как тогда, под «Ведьмиными Кругами». – Но только не прямо сейчас, а ближе к ночи. И очень прошу, пусть меня не беспокоят, пока не выйду, особенно если это окажется какая-нибудь буйная чернохалатная пигалица с серыми глазами. Если потребуется, засунь ей ту дудку в любую дырку на выбор, вернёшь, хех, должок. Ну а не захочешь руки марать - натрави фульгатов.       Лалатина, вопреки ожиданию ничего не ответила; помедлив, она сняла с себя подаренный плащ и навесила на дверной крючок, после чего спокойно вышла, оставляя молодого авантюриста наедине со своими мыслями и ночным горшком. Подобная обстановка обычно способствует размышлениям о вечном, рождению замыслов и строительству планов, но бывший хикки будто стоял не над глиняной посудой с очевидной нуждой, а перед мутным омутом, на дне которого потерял нечто неописуемо ценное. И нырять в эту глубину казалось не только страшным, но и безумно опасным. Разум молил и требовал плюнуть и уйти, но подсознание упрямо заставляло вглядываться и искать способы вернуть утраченное.       Что такого могло быть во сне, что было бы связанным с Коллекционером? Простой кошмар? Попытка осквернить душу, как уродец проделывал с Сиреной? Не исключено, хотя странно тогда испытывать стойкое безумное желание вернуться в этот кошмар, да и власть над Сиреной черепоголовый гад обрёл после того, как её извратили рыболюды-ктулхоиды… Стоп, а откуда ему это известно? «Пророчица Уилсон» трепалась много и пафосно, но об этом не проронила ни слова, в этом молодой авантюрист мог поклясться. Или не мог?       Беспокойные думы ни к чему путному не привели, лишь растрепали нервы и вернули головную боль, аналогичную той, что была по пробуждении. Коллекционер, Сирена, утрата – всё было как-то связано, но ни образов, ни имён выудить из пучин памяти больше не удавалось. Учитывая, что и предыдущие всплыли чисто случайно, юноше оставалось рассчитывать только на то, что какое-нибудь «кодовое слово» развеет муть над очередным участком памяти. А когда от тебя больше ничего не зависит, необходимо плыть по жизни дальше, хоть по течению, хоть против – кому как нравится.       Приблизившись к двери, бывший хикки вперил задумчивый взгляд в оставленный плащ. Растормошенные страхом подозрения касательно личности «Её Сиятельства» вновь взвились роем надоедливых мух, поднимая ребром всё тот же вопрос об участии в этом сомнительном балагане невесть ради чего. Невесть ли? Казума криво усмехнулся вспыхнувшему встречным огнём наитию – что бы он ни потерял такого в своём сне, оно действительно имело для него важность, вспомнить и вернуть потерю он сможет только в этом проклятом краю. Придётся задержаться. Неразумно? Да вся его жизнь теперь одна сплошная череда глупостей и несуразностей. А раз жизнь вставляет клинья, то и выбивать их надо клином.       Чёрный, украшенный золотым кружевным кантом плащ с капюшоном лёг на плечи молодого авантюриста, придавая его неказистому видку немного приличия. Так ему будет хоть не так зазорно называть себя «оруженосцем». Лалатина, видимо, думала так же, оставалось понять, как на то отреагируют «Закатные твари». Возмутятся «отверженному» подарку или расстроятся? Станет стыдно, что не подумали о протеже леди-рыцаря? Или махнут рукой и даже в ус не подуют? В любом случае, мелочными эти ребята не казались, мести или подлянки от них ждать не стоило.       Поправив кальсоны, которые, по всей видимости, не считались тут предметом только нижнего белья, раз сунули самому «господину оруженосцу», и проверив, как ходит родимый «Чунчунмару» в ножнах, Казума с фатальной решимостью двинулся на выход. Уже приготовившись взяться за ручку, будущий герой эпохи ощутил вдруг неиллюзорный мороз по коже, будто в помещение залетел сквозняк, хотя при таком смехотворном окошке он не мог вызвать подобной оторопи. Нет, это чувство росло изнутри, а то, что его посеяло, находилось там, впереди, за дверью. Как затаившийся в недрах пещеры дракон.       Ни разу не чувствуя себя рыцарем-драконоборцем или ещё каким идиотом с суицидными наклонностями, бывший хикки глубоко вдохнул, инстинктивно положил руку на эфес и медленно открыл дверь во внешний мир. Он ничего особенного не ждал, не собирался ни удивляться, ни разочаровываться, какая бы муть снаружи не творилась. И всё же то, что предстало его взору, произвело на него неизгладимое впечатление. Как клеймо на душу.       Казума узрел… закат. Обычный такой закат на непривычно ясном небе, играющий характерными для осени золотисто-алыми красками, как на форме фульгатов. Краснеющее солнце стремилось к горизонту, который, в свою очередь, будто тянулся к нему навстречу. Особенно упорствовал один высоченный, плотно заросший лесами утёс, на чьей далёкой вершине глаз молодого авантюриста различил чёрный силуэт внушительных руин. Даже на таком расстоянии развалины поражали воображение, они казались гордыми и величественными, будоража сознание картинами того, каким этот особняк или замок был прежде. Но было в его стремящихся ввысь, будто жадные когтистые лапища, очертаниях и нечто такое, что не позволяло отвести глаз – уже не из-за красоты, но из-за ощущения угрозы. Реальной угрозы.       Это звучало глупо и противоестественно, но Казума смотрел на далёкую груду камней как на засевшего на горе своих сокровищ дракона, того самого, ассоциации с которым у него и возникли прежде. Живого, опасного… и голодного. У юноши не было никаких оснований так считать, но ничем другим это место и не могло быть: там, на устрашающем утёсе на фоне залитого кровью умирающего солнца чернел проклятый вход в бездонную пучину ада, отравляющего эту убогую землю и души её обречённых жителей, - Темнейшее Подземелье.