Победитель дракона, или Богиня благословляет это Темнейшее Подземелье.

      Казума молчал. Молчал и ждал, боясь даже шелохнуться. Будто затаившийся охотник, ожидающий на знакомой поляне появления привычной добычи. Юноше стало мерзко от сравнения – во многом потому, что его богиня в самом деле могла оказаться добычей. Вот только охотником был уже тот жёлтый ублюдок из недавних кошмаров.       Всё указывало именно на такой чудовищный расклад событий. Эрис вышла на бой с Коллекционером и спасла своего фаворита, но какой ценой? Что с ней сталось? Продолжает сражаться до сих пор? Угодила в коллекцию этой твари? Или пала, сгинула с лица мироздания навеки? Больно было даже думать о таком.       - Эрис? Эрис! Ты здесь? Умоляю, ответь мне! Это я, Казума! ЭРИС!!! – не выдержав, юноша сорвался и заорал, вкладывая в вопль самую душу. Но никто не ответил. Даже эхо. Подстёгнутый страхом и гневом, Казума вновь возопил, но уже обращаясь к совсем другой персоне. – Коллекционер! Король штопаный! Это опять ты?! Кончай играться и покажись, сучий ты потрох!       Тишина. Как бы юноша не ярился, он натыкался на всё ту же проклятую издевательскую тишину. Она давила, вытягивая из недр сознания всё новые страхи и тревоги. Спасаясь от этих терзаний, рассудок будущего героя эпохи погрузился в слепую, почти звериную злобу.       Почему она пошла? Нет, не так – почему она пошла одна? Госпожа Удачи умна, лишена тщеславия и гордыни, она не могла просто-напросто недооценить черепоголовую мразь! Где были другие боги?! Где был тот же Люмен, долбаный свет! Почему никто из них не помог?!       - КСО! – Невесть как умудрившись вспомнить родной японский мат, Казума в ярости вскочил и в сердцах пнул собственный стул. Увы, боль в ноге не смогла заглушить душевную горечь, пылавшую как открытая рана. Теперь ему стало понятно то ощущение утраты, что испытывал с момента пробуждения. Но понять не значит принять, не значит смириться!       Молодой авантюрист сжимал зубы и кулаки до скрежета и хруста, борясь с душившими слезами отчаяния. Внутренний голос – не разум, не сердце, но некий инстинкт, вытаскивавший его из роковых передряг – требовал прекратить истерику и разобраться в происходящем. Для этого пришлось разить лихо лихом, и Казума заставил себя перевести взгляд с безразличных космических глубин на престол Проводницы Душ.       «Бездна взывает к бездне». Теперь, когда один только вид пустеющего стула опустошал его душу, юноша понимал значение этой фразы. Однако же обозреваемый предмет порождал в отрешённом сознании и нечто неожиданное – любопытство. Если Эрис больше нет… если Эрис сейчас не может исполнять свои обязанности, то кто тогда ими займётся?       Когда Акву турнули (не без ненамеренного участия будущего героя эпохи) с её «поста», на место богини сразу же встала Госпожа Удачи. Здесь её нет, но Казума всё же перенёсся в «приёмную» царства мёртвых. Значит ли это, что его скоро «примут»? Или он обречён здесь томиться веки вечные? Но тогда где другие умершие? Не мог же бывший хикки быть единственным умершим за весь прошедший день! Или прочие бедолаги маются бездельем в параллельных «комнатах»? Но где же тогда тот, кто должен провожать души?       Вопросы рождались одни за другим, а ответы всё оставались недосягаемы. Взирая на сакральное место, Казума вдруг проникся до невозможности нелепым озарением. Как там звучит пословица? «Природа не терпит пустоты»? Но если здесь находится только сам молодой авантюрист, не значит ли это, что… он и должен заполонить эту пустоту? Долбаный свет, какой же это бред…       Занять пост Проводника Душ, да даже просто посадить своё смертное седалище на этот резной деревянный стул – это уже было откровенным святотатством! Не говоря уже об оскорблении самой Эрис! Но… что если именно подобное кощунство и приведёт к бывшему хикки разгневанных небожителей? Может быть, это его единственный шанс узнать о судьбе любимой богини и, если это будет возможно и дозволено ему, помочь Госпоже Удачи.       Казума не знал, как долго он так стоял перед престолом, поглощённый болью, злостью и сомнениями. Но в какой-то миг внутренний голос взял верх над здравым смыслом (который, впрочем, ничего особого и не мог противопоставить), и юноша нервно уселся на пустовавший стул. Ощущения были, словно он уселся на Хризантемовый трон в Киото на глазах у всего японского народа, хотя никого рядом и не было. То есть, так ему казалось.       Едва юноша припал к белой вытянутой спинке стула, как через мгновение едва не взлетел на её верх, будто вспугнутый кот. Молодой авантюрист лишь чудом не свалился со стулом, и виноват в том был невесть как и откуда возникший мужик донельзя знакомой наружности. Тощий, грязный и небритый, с отросшими чёрными патлами, унылой рожей и клеймом на правой половине головы, он сидел прямо на прежнем стуле Казумы, словно тот его и не пинал. Это был выродок Бигби.       - Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал? – От неожиданности бывшего хикки пробило на поистине дурацкие вопросы, которые с тем же успехом можно адресовать ему самому. Увы, одними ими ошарашенный рассудок не ограничился – ошпарившая кипятком страшная мысль, что Казума только что стал Проводником Душ, привела его в настоящее оцепенение. Что за дикий, безумный поворот событий!       - Сколько мне ещё страдать, чтобы заслужить прощения? Как долго ещё меня будут презирать, бояться и ненавидеть? – проскулил заморыш, не поднимая взгляда на юношу, словно не узнав его. Перебирая звенья цепей на своих кандалах, будто чётки, он вёл себя так, будто находился в этом месте один, и причём не в первый раз. - Скольким я ещё должен помочь, не щадя своей плоти и разума, чтобы избавиться от… от НЕГО?!       - Почему ты меня об этом спрашиваешь? Разве ты меня не помнишь? – осторожно спросил Казума, стараясь не удариться в паническую истерику. Что бы сейчас ни происходило, с этим возможно разобраться только с холодной головой и железной волей! Не говоря уже о том, что необдуманные ответы могут спровоцировать непредсказуемого перевёртыша на… нежелательные перемены.       - Помню. Многое забыл, многое заставили забыть, но не тебя, - горько усмехнулся Бигби, определённо замкнувшись в потёмках собственного сознания, где беседовал, по его представлению, явно не с Эрис или Аквой. И уж тем более не с Казумой. – И молю о милости с того самого дня, когда меня клеймили отступником и богохульником такие же отступники и богохульники, и твой свет навеки угас для меня.       - Мужик… Господин Бигби, вы меня с кем-то перепутали. Пожалуйста, поднимите на меня глаза, – ёрзая на стуле и изрядно нервничая в подборе слов и развития темы, попросил будущий герой эпохи. Чутьё ему подсказывало, что появление выродка из всех возможных «претендентов» не случайно, как и присутствие самого Казумы в этом месте. Он уже не был уверен в своей смерти, хотя и не мог найти логичного объяснения происходящему. Оставалось довериться интуиции и понять, что делать с этим «Кабысдохом». – Сато Казума, авантюрист из святилища…       - У тебя множество имён, но ни на одно из них ты в тот день не отозвался. Слышал ли ты меня? Или не хотел слышать? – У юноши застрял ком в горле, когда выродок внезапно бросил на него измученный косой взгляд. - Мне страшно думать, какая из тому причин горше – твоя неосведомлённость, твоё равнодушие или твоё любопытство…       - Да я не тот, за кого ты меня принимаешь! Я не понимаю, о чём речь! – будучи уже не в силах сдерживать страх, с отчаянием в голосе воскликнул Казума. Он даже попытался вскочить, но его ноги будто окаменели. - Слушай, Бигби… Большой Бэ, помнишь такое прозвище? А помнишь, кто его дал? Госпожу Од…       - Не понимаешь? Не понимаешь, какое чудовищное злодеяние совершила твоя паства с твоим именем на устах против твоих заветов? – угрюмо осведомился заморыш, сжимая обрывки цепей так, что металл противно заскрежетал в его тощих, обманчиво хилых пальцах. – Моё бездействие стоило мне доверия братьев, положения в Фонде и самой души. Но твоё бездействие, о, Светлейший Бог, отдало целый край во власть Тьмы. Почему ты не посеял сомнения в моих братьях, как во мне? Почему не остановил нас, когда мы впервые вступили на этот проклятый путь? Почему позволил безумцу поставить себя выше людей, законов и богов?!       - Одри. Альхазред. Боудикка, - поняв, что клеймённому бесполезно доказывать, что Казума не Люмен, Владыка Демонов или жираф, бывший хикки принялся проговаривать имена товарищей выродка, словно мантру. Надежда на то, что знакомые имена вернут Бигби рассудок или хотя бы угомонят – единственное, что оставалось у юноши. – Одри. Альхазред. Боудикка…       На первый взгляд, манёвр подействовал – Бигби всё так же сопел и скорбно сверлил взглядом, перебирая звенья цепей, но уже без прежнего рвения. Было ясно как день, он нуждался в утешении, но Казума никогда не умел утешать. Во всяком случае, потасканных жизнью отщепенцев с демоном в душе.       Стоило лишь промелькнуть этой мысли в сознании юноши, как на неё по закону подлости откликнулось само лихо – замок, висевший на цепях выродка, внезапно свалился. Бигби сперва с растерянностью уставился на упавшую вещицу, задумчиво почёсывая затылок, но затем начал чесаться с устрашающим остервенением. Одержимый в самом буквальном смысле сдирал с себя кожу!       - Эти слова… они что-то значат, но я не могу вспомнить! Так больно! – взвыл Бигби не то от боли, не то от расстройства. Он превращался в ту омерзительную тварь, и Казума не дал бы и ломаной йены за свою жизнь, когда трансформация закончится. – Моя память… ОН пожирает её!       - Это имена твоих друзей! Они приняли тебя таким, какой ты есть, когда другие отвернулись! И я тоже твой друг! – Бежать было некуда, сражаться с таким чудищем в одиночку смысла не имело, оставалось держаться за человечность выродка, который, даже обратившись в монстра, не трогал своих соратников. Казума должен убедить Бигби, что и он один из них. - Борись, Большой Бэ! Борись ради своих друзей, борись за свою память и свой разум! Иначе ОН навредит всем нам!       - НЕТ!!! – взревел заморыш, падая со стула в неистовом припадке. Его ломало изнутри, в некоторых местах окровавленные мышцы пробились сквозь кожу будто через едва налезшую одежонку. Но самые страшные перемены творились с головой – из темени, заливая искажённое лицо кровью и чёрной слизью, полезли изогнутые рога, медленно и отвратительно. – Я… я это… заслужил… Я это заслужил…       - Не смей так думать! Ни один человек никогда не должен подвергаться такому! Борись, Большой Бэ! Я с тобой! – Будущий герой эпохи понятия не имел, мог ли он умереть в этом месте, будучи уже мёртвым в мире смертных. Проверять этот вопрос Казуму не тянуло совершенно, и потому поднял ставку до максимума – заставил себя приблизиться к несчастному перевёртышу.       Назвался другом – веди себя как друг. Надо было поддержать Бигби, проявить к нему сочувствие и жалость, быть в его тяжелейшие минуты рядом – лишь так Казума мог рассчитывать на доверие и приязнь выродка, когда обернётся монстром. Молодой авантюрист не знал, откуда он только набрался смелости на такое, но в конечном итоге обнаружил себя стоящим на коленях рядом с клеймённым бедолагой.       Преодолевая животный ужас и человеческое презрение, с трудом сдерживая тошноту, Казума всё же взялся за руку Бигби – глупый, отчаянный, смертельно опасный поступок, безрассуднее было только обнять. Но именно это бывший хикки и был обязан совершить…       Что произошло в следующее мгновение, молодой авантюрист даже не понял. Ему показалось, что со всех сторон на него обрушились потоки иссушающего ветра, лишая зрения и слуха. Отпрянув от выродка, Казума судорожно принялся прикрывать лицо до тех пор, пока напор не схлынул столь же внезапно, как и появился. Продрав же глаза, юноша с непониманием уставился на совершенно новый и незнакомый пейзаж.       Он очутился на мрачном пустыре перед старой башней, пронзавшей коническим куполом унылое вечернее небо подобно грубо обструганному колу. Казума был здесь не один – мимо него шествовала к закрытым вратам зловещая процессия, состоявшая почти из полусотни человек. Треть из них, судя по доспехам и мечам, была охранниками, остальные были облачены в бурые робы с наброшенными капюшонами, напоминавшие облачения служителей Светлейшего Бога.       В одном из этих «люминатах» юноша не без труда узнал Бигби – молодого, опрятного, неклеймёного, свежего лицом и духом, что читалось по взбудораженным глазам и плохо скрываемой улыбке. Выродок был явно доволен жизнью и не замечал присутствия бывшего хикки. Как, впрочем, и все его спутники.       Казума уже понял, что каким-то неведомым образом оказался в воспоминаниях клеймённого заморыша, вероятно из-за того, что дотронулся до него в момент трансформации. Молодой авантюрист был наверняка уверен, что обращаться к Бигби из прошлого бесполезно, но предположил, возможно, через него получится как-то достучаться до сознания выродка и покинуть закрома его памяти. Для этого, похоже, придётся пройти тем же путём, что и все эти загадочные ребята.       Ничто не мешало Казуме двигаться, но когда он опередил процессию, желая разглядеть её ведущего, ноги юноши словно пригвоздило к земле, а сам будущий герой эпохи обмер. Возглавлявший группу высоченный мужчина был статен, красив и подчёркнуто элегантен. Пусть он был одет в непримечательное дорожное пальто бордового цвета, а по заросшей брусчатке вальяжно шагал в окованных железом сапогах, этот незнакомец лучился аристократическим достоинством. Казума был готов поклясться, что уже встречался с ним прежде.       Тогда это был внушительный старик, подсознательно вызывавший неприязнь своим пугающим видом. Вместо острой бородки и изящных усов у него была пышная борода с густыми усищами, макушку покрывала поредевшая, едва тронутая сединой чёрная шевелюра, а лицо было куда более вытянутым и изнеможённым. Это был проклятый Коллекционер в своём человечьем обличье. Или же это был его изначальный облик?       К счастью, желтушный ублюдок был лишь воспоминанием (Казума истово на это надеялся), и не обращал внимания на возникшего рядом юношу. Поднявшись на крыльцо, мужчина широкой походкой приблизился к дверям, приложил ладонь к ссохшейся древесине и громко произнёс полнейшую тарабарщину. Происходящее живо напомнило молодому авантюристу схожую сцену из святилища, когда рыболюды вели пленников на жертвоприношение к алтарю. И что-то Казуме подсказывало, что и за этой дверью ничего приятного ждать не могло.       - Что ж, мои иноземные друзья, пожалуйте в мою Санкта Санкторум! Смею заверить, для многих из вас она станет новым домом, ибо нет для учёного места роднее, чем лаборатория, а моя – лучшая из всех, которые вам только доводилось видеть! – с заразительным воодушевлением горделиво объявил Коллекционер, обернувшись к своим спутникам. В нём не было ничего зловещего, ничего угрожающего, и всё равно он всем своим видом, взглядом и голосом пробирал до дрожи. – Позвольте поделиться с вами устрашающими чудесами, которые мне удалось открыть! Пройдёмте же!       Кто со скепсисом на лице, кто с энтузиазмом, а кто с трепетом, как Бигби, один за другим «люминаты» последовали за Коллекционером во мрак башни. Казума долго не решался отправиться за ними, и лишь когда двери сами начали со скрипом закрываться за замыкавшими колонну стражниками, юноша заставил себя нырнуть в беспросветный зазор.       Бывший хикки ничего не видел, не слышал и не обонял, он не падал и не плыл, шёл по ровной тверди, хотя окружавшая тьма походила больше на океанскую бездну. В тот момент, когда выставленные руки юноши вдруг упёрлись в нечто твёрдое, холодное и шершавое, Казума испытал миг животного ужаса и заорал. Однако же мироздание осталось равнодушным к судьбе испуганного насмерть искателя приключений.       Прождав некоторое время, молодой авантюрист всё же решился прильнуть к нащупанному объекту обратно. По ощущениям это была каменная стена, из чего следовал нехитрый вывод, что одного конца непроглядного пространства Казума, наконец, достиг. И если двигаться вдоль неё, то рано или поздно выйдет к другому концу. Окажется ли он выходом из этого мрака? Проверить можно лишь опытным путём.       Шаг за шагом, час за часом, целую вечность напролёт Казума только и делал, что шёл, стиснув зубы и портя ладони о грубые холодные камни. На протяжении всего пути он уже пробовал и кричать, и звать Бигби, и костерить Коллекционера, и молиться богам. Бестолку. Если это всё ещё была память выродка, то по своей пустоте и темени она могла тягаться с содержимым головы Аквы.       Мысль ли о Дурногине так подействовала на окружение или ещё что, но внезапно стена завернула за угол, столь резко, что Казума едва не полетел вперёд, в мрачные недра неизвестности. В последний момент он всё же успел вцепиться в стену, едва не содрав все ногти. Переводя дух и оправляясь от очередного мига паники, будущий герой эпохи не сразу осознал, что за углом вдалеке сияет свет.       Тусклый и переменчивый, как от факела, он являл глазам арочный проход, из которого доносились неразборчивые, но определённо человеческие звуки. С трудом поборов в себе порыв незамедлительно к ним броситься, лишь бы не оставаться больше в давящем мраке, Казума прикусил губу и осторожно двинулся на свет, уже не питая надежду быть к чему-либо готовым. Достигнув края арки, молодой авантюрист нервно сглотнул и, ощущая себя приговорённым к смерти перед виселицей, с обречённым видом заглянул вглубь прохода.       В лицо ему ударил настолько неистовый вопль, что юноша не выдержал и свалился наземь, вперив нервный задёргавшийся взгляд в открывшуюся картину. Прямо перед ним рвался из стороны в сторону истрёпанный Бигби, а его держали, заломив руки за спину, два крупных мужика в знакомых бурых робах. Насколько диким и отчаявшимся было лицо заморыша, настолько же равнодушными оставались морды его пленителей.       - Вы не можете так поступить! Я один из вас! Я один из вас! – надрывался до потери голоса тщедушный бедолага, но все его потуги были бесполезны. Презирая ор, слёзы и сопротивление, «люминаты» без особых усилий поволокли выродка дальше по коридору, позволяя Казуме увидеть, что творилось у них за спинами.       - Я сожалею, что вам пришлось стать свидетелем нерадивости одного из моих учеников, лорд Шекспир. Поистине, нелепый финал для сотрудника Фонда: подавать такие надежды, зайти так далеко – и в конце концов оступиться, - Кроме бывшего хикки за сценой наблюдали две стоявшие чуть поодаль фигуры. Одна из них принадлежала молодому Королю в Жёлтом, а вторая… просто не могла быть человеком.       Громадная, как Коллекционер в своей монструозной форме, фигура в плотном алом балахоне с пугающим железным воротником излучала столь же зловещую ауру, что и черепоголовый ублюдок. Лицо незнакомца было скрыто за абсурдным капюшоном с инкрустированными шипами на месте узкого выреза для глаз, но Казуме и не нужно было видеть спрятанной рожи. Юноше хватило перебинтованных гнойных рук твари и голоса, тихого, шипящего, пробирающего до пяток.       - Наш путь к цели ужасен, и слабость на нём недопустима, - усмехнулся названный «лордом Шекспиром», провожая уводимого Бигби заинтересованным взглядом. Значит, это и был Просперо, виновник всех бед Гамлета. Неудивительно, что он продолжил терзать свой край и после кончины, в шкуре омерзительного потустороннего монстра. – Но не стоит печалиться о цене нашего начинания, ибо благородная миссия даёт нам невиданную свободу в выборе средств.       - Я согласен, что секрет божественной сущности стоит любых жертв. И всё же я бы предпочёл начать с добровольцев, Ваша Светлость. Вы окажете этому предателю незаслуженную честь, если он переживёт Инвокацию, – скрестив руки на увешанной свитками и мешочками груди, раздражённо прохрипел гигант. Он меньше всего походил на служителя Светлейшего Бога, вероятно, что и его ученики таковыми не были, включая Бигби.       Рассказал ли «Кабысдох» об этом своём знакомстве с Шекспиром Одри и прочей компании? Нет, иначе бы авантюристка поделилась этим знанием с Лалатиной. Почему же выродок всё ещё в этом краю? Только ли ради помянутого искупления? Или та штука – поминаемый ОН – пожрал воспоминания об этих событиях? В том, что именно здесь Бигби стал одержим этой тварью, Казума не сомневался, и меньше всего хотел стать свидетелем этого процесса.       - Напротив, мой друг, я вижу в этом символическую иронию мироздания – человек, утративший веру в своё дело, станет живым доказательством собственных заблуждений. А если нет, что ж… - в эту секунду, пока юноша размышлял, стоит ли ему следовать за схваченным учёным, Коллекционер внезапно повернул к нему лицо и вперил насмешливый тёмный взгляд прямо в глаза. Этого не могло быть, но бывший хикки сразу понял – эта тварь видит, действительно видит его прямо сейчас! – Мы падаем лишь за тем, чтобы научиться вставать. Вы ведь со мной согласны, дорогой гость?       Что произошло дальше, Казума помнил смутно, обрывками. Он бросился бежать в панике назад во тьму, не разбирая дороги. Но проход вывел его не в уже виденную мрачную безвестность, а в лабиринт из одинаковых развилок, петлявших и переплетавшихся в абсурдной бесконечности. Юноша носился от одного тускло освещённого уголка к другому, словно мотылёк, пока, наконец, не обнаружил себя сжавшимся в холодном каменном углу захламленной комнаты.       Здесь было отвратительно: разбросанные по грязным плитам пустые бутылки, битая посуда, сломанные клетки, обломки сгнивших ящиков и ржавых цепей. Лишь подобие кровати и загаженный горшок напротив намекали на то, что помещение было жилым. В блеклом свете вонючих факелов за баррикадой из мусора угадывалась одна-единственная дверь. Будущий герой эпохи не помнил, как долго находился в этом ужасном месте, но теперь ему деваться было некуда – только возвращаться обратно в лабиринт.       Промелькнувшую мысль размозжить голову о стену в надежде, что покинет этот кошмар сразу и с наименьшими страданиями, Казума отмёл с ужасом и негодованием. Увы, не насовсем, и та назойливой пиявкой пристроилась в недрах сознания. Отказываясь так легко сходить с ума и сдаться, юноша угрюмо подобрал наиболее толстую бутылку и разбил её донышко – лучшего оружия ему было здесь не найти. Кое-как засунув ещё пару за пояс, он принялся разгребать препятствие.       Дверь оказалась незаперта, но едва открыв её, Казума с трудом удержался, чтобы тут же её не захлопнуть. Следующая комната разила смертью и разложением, как скотобойня, да и по виду от неё мало чем отличалась. Прежде всего тем, что на окровавленных разделочных столах вместо туш животных гнили человеческие останки.       Отрубленные конечности, освежёванные корпуса, выпотрошенные внутренности и головы, множество голов. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы вывернуть наизнанку, но хуже всего было от страшного осознания, что все эти головы самым непостижимым образом принадлежали когда-то одному и тому же человеку – Бигби.       Казума не смог заставить себя приблизиться к этим столам или изучить комнату внимательнее, даже ради поиска оружия или какого-либо режущего инструмента, которым здесь могли… работать. Отвернувшись от сводящей с ума картины, молодой авантюрист двинулся вдоль стен, истово стараясь не касаться замызганного кровью камня. Дойдя до новой двери, он чуть ли не выбил её, спасаясь в порыве животного ужаса прочь из обители смерти.       В считанные мгновение преодолев оказавшийся за дверью до клаустрофобии узкий коридор, Казума застыл на пороге новой комнаты и ещё долго приходил в себя, прежде чем сделать первый шаг внутрь. В этот раз кошмар не стал встречать его горами расчленённых трупов, но помещение оказалось освещено хуже предыдущего. Стоило юноше подумать о том, чтобы вернуться и снять нормальный факел, как дверь захлопнулась прямо перед его носом. Этого стоило ожидать.       - Что отличает человека от животного? Некоторые философы полагают, что определяющей чертой является сострадание, готовность жертвовать собой ради другого, даже ради совершенно незнакомого индивида, - Казума резко присел, словно от пронёсшихся над головой стрел, когда в комнате раздался до ужаса знакомый голос молодого Шекспира. Коллекционера нигде не было видно, но бывший хикки не мог не ощущать его зловещего присутствия и издевательского внимания. – Сильное заявление, но оно нуждается в проверке. В конце концов, практика без теории ценнее, чем теория без практики.       Тусклые факелы комнаты внезапно вспыхнули ослепительными кострищами, и к ним добавились новые, вылавливая из мрака три небольших постамента с вентилями и непонятное сооружение в стене. Присмотревшись, молодой авантюрист с содроганием обнаружил фигуру тощего грязного человека, распятого на наклонённой дыбе. Это был Бигби, живой, но измученный.       Через мгновение раздался противный скрежет, и механизм пыточной машины пришёл в движение, медленное, неотвратимое. Заморыш и так едва ли соображал, что происходит, а когда его суставы начали растягиваться, не стал сдерживаться и дико заорал на всю комнату. Это было бесчеловечное зрелище, которому надо было положить конец любой ценой!       Прорваться к дыбе и как-либо разорвать тянущиеся верёвки мешало заграждение из торчащих острых прутьев, проще было пройти сквозь заросли терновника, чем через него. Подсознательно Казума понимал, что непонятные вентили имели отношение к дыбе, но в чём заключался подвох? На вид все три были одинаковы, и не было ни единого намёка на их предназначение. Какой-то из них ускорит работу дыбы? Или это издевательство, и ни один не подействует?       Пока юноша судорожно размышлял над устройствами, нелепо пытаясь подбадривать выродка и не впасть в истерику от его болезненных завываний, раздался подозрительно знакомый грохот – такой издавала распахнутая с силой дверь. Оторвавшись от постаментов, будущий герой эпохи с беспорядочной руганью уставился на вошедшую фигуру. Это был лорд Шекспир, и у него в руке блестел нож.       Казума растерялся от страха и неожиданности настолько, что не смог заставить себя спросить Коллекционера, что тот сделал с Эрис. Да даже если бы и смог, ему этого не дали - усатый мерзавец, вопреки ожиданию, не стал ничего говорить и с дикой усмешкой бросился на юношу с ножом наперевес.       Молодой авантюрист не стал встречать лезвие обломком бутылки и инстинктивно уклонился, благо, щегольский ублюдок был не особо ловок. Если, конечно, не играл, как кот с мышью. Похолодев от пришедшего на ум сравнения, Казума бросил быстрый взгляд на дверь, из которой появился Просперо – она была открыта, она сулила спасение. Могла ли она завести в ловушку, из которой уже не выбраться? Да даже если Казума наткнётся там на тупик, эта жестокая тварь попросту зажмёт его. Не говоря уже о том, что произойдёт с Бигби.       - «Кража»! – Совесть взяла верх над малодушием, и молодой авантюрист после недолгих колебаний принял бой. Он не представлял на что был способен Коллекционер в своей человеческой форме, и навряд ли нож был его самым большим преимуществом. И всё же биться с ним одной лишь битой бутылкой было глупо. – Да твою мать!       Навык не подействовал, либо тварь была слишком сильна, либо в чужих кошмарах механика «прекрасного мира» попросту не работала. Последнюю версию подтвердили спешные попытки сколдовать «Искру» и «Заморозку» - бестолку. От заклинаний противнику не стало ни холодно, ни жарко, он продолжил атаковать с прежним неистовством. Казуме оставалось лишь обороняться.       Как и всегда в таких ситуациях, будущий герой эпохи искренне жалел, что размазывал свои очки навыков по всем веткам способностей, а не сосредотачивался на чисто боевых умениях. Его спасала лишь неуклюжесть молодого Просперо, но из-за непрерывного натиска бывший хикки не мог выгадать удобного момента для ответного удара. Составить на ходу план мешали и насиловавшие психику крики истязаемого учёного.       Японские гены ли сыграли роль, память о просмотренных боевиках или чувство самосохранения придало сил и ловкости, но в какой-то момент Казума сделал выпад, метя в лицо ублюдка. То есть, ему так показалось, ибо уже через мгновение он выпустил оружие и, воспользовавшись тем, что усач рефлекторно прикрылся свободной рукой, схватил ту сразу за кисть и предплечье. Прежде, чем юноша осознал происходящее, он в решительном порыве заломил вражескую конечность за спину, поставив лорда Шекспира на колени.       Поддавшись на миг чувству ликования, Казума не сразу заметил, что Коллекционер ножа так и не выпустил, а сдаваться не собирался тем более. Бывший хикки не успел отреагировать, когда схваченный мужик вслепую вонзил нож в его неосмотрительно близко поставленную ногу. Юноше повезло – лезвие прошло лишь немногим ниже колена, чудом не повредив кости и суставы. С болезненным воплем отпрянув, Казума упёрся спиной в постамент и впустую потратил несколько мгновений на то, чтобы превозмочь жгучую боль в пробитой мышце.       Звон ломающегося стекла под ногами возвестил юноше о том, что один из двух «снарядов» выскользнул и разлетелся на осколки. Сейчас, пока молодой Шекспир нелепо поднимался, у Казумы был шанс как следует огреть ублюдка по затылку, а то и загнать в незащищённую шею острый обломок. Но и эта возможность бездарно пропала, когда будущий герой эпохи повернул голову к Бигби, взбудораженный его особенно пронзительным ором.       Конечности заморыша удлинились настолько, что их уже невозможно было вернуть в прежнее состояние без хирургического вмешательства. Они пока не рвались, но вид натянутых красных мышцы вызывал настолько тошнотворный ужас, что у Казумы подкашивались ноги и без всякого ранения. Крутить вентили было поздно.       Столкнувшись со взглядом поднявшегося чудовища в человечьем обличье, молодой авантюрист узрел злое торжество. Просперо тоже поглядывал на несчастного Бигби и упивался его страданиями. И это приводило будущего героя в отчаяние: он не мог победить, не мог спасти, не мог больше называться человеком…       Всполох бессильной ярости породил иное решение, жестокое, несправедливое, но оно, тем не менее, являлось милосердием – единственным из всех доступных. Покрепче ухватив горлышко оставшейся бутылки, молодой авантюрист как мог сосредоточился и с широким размахом запустил «снаряд» в обречённого пленника. Навыки искателя приключений не подвели.       Казума вложил в бросок столько силы, сколько мог, и её хватило: бутылка попала не просто в голову бедолаги, а в самую височную кость. Для измученного и обессилевшего от мук человека это стало последней каплей; Бигби дёрнулся в последний раз и с затихающим стоном обмяк. Проклятая дыба продолжала калечить его руки и ноги, но соратник леди Одри больше не мог ничего испытывать, он навсегда освободился от боли. Во всяком случае, бывшему хикки хотелось в это верить.       - Прах, пепел, разочарование. У вас интересный взгляд на сострадание, дорогой гость, - ядовито усмехнулся Просперо, взирая на юношу с новым интересом. Казума по-прежнему ощущал себя мышью под этим взглядом, но теперь – лабораторной. – Но достаточно ли одного доказательства для утверждения определения?       - Я не буду играть в твои игры, мразь. Отвечай, где Эрис?! – Боль в ноге, как ни парадоксально, подстёгивала храбрость, а скорее безрассудство юноши, и он перешёл в наступление. Правда, пока лишь на словах, но будущий герой эпохи ещё мог морально распалиться и для нового боя.       - Вы имеете в виду богиню? Увы, эту тайну я пока не разгадал, но будьте уверены, что я прилагаю на то все усилия, - пугающе спокойным тоном ответил усач и, вальяжно скрестив руки за спиной, приблизился к ограде перед дыбой. Бездушный мерзавец не повёл и бровью, когда пыточная машина с тошнотворным треском отделила конечности от мёртвого тела, обдав невозмутимое лицо изверга кровью. - И вы тоже можете оказать мне в том помощь!       - Что ты несёшь?» Помогать тебе после того, что произошло с Бигби? – с ненавистью процедил Казума, практически убеждённый в том, что перед ним разыгрывают очередной лживый спектакль, как в собственных кошмарах. Но полностью избавиться от сомнений не выходило. – Ты что, думаешь, я тебя не узнал, чучело ты черепоголовое? Или прикажешь обращаться по имени, а, Король в Жёлтом?       - Вы грубы и невежественны, дорогой гость, хоть мне и льстит данный титул. Нет, юноша, я не король, я лишь скромный правитель скромного края, имя мне – Просперо, лорд Шекспир, - развернувшись к собеседнику, щёголь торжественно представился и отвесил издевательский поклон. Коллекционер он или нет, но живым Казуму отсюда точно не выпустит. - Однако прошу вас не думать, будто широта моих взглядов и стремлений столь же скромна. Равно как и мой выбор средств.       - Просперо давно мёртв, так что ты или самозванец, или плод кошмара, или… Ну конечно же! - Для выдумки этот гад проявлял подозрительную самостоятельность, но бывший хикки всё больше начинал верить в свою внезапную, но очевидную догадку. Мог ли желтушный ублюдок вклиниться в воспоминания Бигби? Запросто. Но стал бы он мучать незнакомого мужика, чтобы довести Казуму до безумия, или бы выбрал кого-то дорогого и близкого сердцу юноши? Возможно, сознание выродка само по себе накладывало ограничение, но интуитивно молодой авантюрист понимал, что прав. Ведь именно в этом и заключались его былые сомнения! – Нет, ты не плод кошмара, ты его источник. Тот самый демон, яд и проклятие, именно ты превращаешь Бигби в чудовище.       - У вас интересная точка зрения, дорогой гость. И так получается, что она подкрепляет ещё одну теорию об определении человека, ту, в которой от зверя его отличает острым ум, - склонив голову набок, усмехнулся «Просперо». Нож он убирать не спешил, что было достаточно красноречивым намёком, хотя это явно было не то оружие, которое Казуме стоило бояться в эти минуты. – Как насчёт проследовать в следующий зал и проверить её на новом примере?       - А что потом? Будешь заваливать меня очередными теориями, пока я коньки не отброшу? Поздно, я уже мёртв! – Казума устал от страха, но был слишком взведён, чтобы предаться безразличию и смиренно ждать конца. К тому же происходящее пробудило в нём новые подозрения, и он уже не был так уверен в своей смерти. Как и в смерти Бигби. – Да, я не стал героем при жизни, но не намерен тратить своё посмертие на потакание извергам вроде тебя. Раз меня угораздило оказаться здесь, то я сделаю всё, чтобы избавить невинного человека от тебя, тварь!       - Невинного? Какое опрометчивое, исполненное вопиющего невежества слово! Вас прощает лишь то, что вы не видели и доли всего, что творил и позволял другим творить этот слабовольный отступник! – «Лорд Шекспир» впервые вышел из себя, и с пугающей презрительной гримасой посмотрел на останки пленника. Его неадекватное поведение натолкнуло искателя приключений на одну авантюрную идею. – Он отринул богов, алча секретов их божественности, шёл к этой цели по чужим головам, но когда у него появилась самая настоящая возможность добиться желаемого, вдруг счёл, что цена слишком высока! Возомнил себя жертвой обстоятельств и узником совести, никчёмный трус!       - Величайшая храбрость не в том, чтобы слепо идти до конца, а в том, чтобы признать свою ошибку и сойти с неправильного пути! Какие бы грехи не лежали на душе Бигби, но трусом он не был. И сейчас им не является! – громко объявил бывший хикки, как никогда молясь, чтобы его задумка сработала, и выродок услышал голос Казумы. Здесь молодой авантюрист бессилен, если кто и сможет повергнуть этого изверга, то лишь тот, кто боролся с ним так долго! Во всяком случае, никакого другого действенного плана в голову юноше не приходило. – Как бы люто ты не терзал Бигби, тебе никогда не сломить его дух! Он был, есть и останется прежде всего человеком!       - Человеком?! Этот?! Усталый разум в истощённом теле, лишённый амбиций и желаний, он отвергнут богами, семьёй, друзьями и самим миром! - прорычал сквозь обострившиеся зубы заметно покрасневший щёголь, стремительно теряя всякое дворянское достоинство. Причём в самом буквальном смысле – его одежда в отдельных местах стала рваться, обнажая вздувающиеся прямо на глазах мускулы. - Он не достоин зваться человеком, он не более, чем истрепанная оболочка для истинно могущественной сущности, и его судьба – выносить нового бога и вскормить его своей плотью и душой! Лучшей участи для него нет и уже не будет!       - Человека определяют не только амбиции и желания, но личные качества и качества людей, его окружающих! Бигби нашёл в себе силы вернуться к миру, который, якобы, его отверг, и найти себе достойных друзей, готовых за него постоять хоть с самим Повелителем Демонов! – Казума продолжал самозабвенно разглагольствовать, стремясь привлечь сентиментальным пафосом сознание одержимого. Но пока всё, к чему приводили его речи, было растущее раздражение «Просперо», всё больше являвшего свою монструозную натуру.       - У этого выродка нет друзей! Ты и сам его таковым считаешь, меня не обманешь! И он тоже чувствует твою дерзкую ложь! – ненавистно сощурив глаза, прошипел «лорд Шекспир», начиная истекать пеной, как бешеный пёс. Да у него у и черты лица всё больше начинали напоминать собачью морду!       - Я его друг! И я не один! Одри! Альхазред! Боудикка! – ещё громче заголосил Казума, порываясь криками перебить растущую панику от вида чудовищных перемен. Жребий брошен, обратной дороги нет и никогда не было! Надо давить, дожимать эту скотину! – Что, знакомые имена, да?! Одри! Альхазред! Боудикка!..       - ПРРРЕКРРРАТИ!!! – Воплощённая мерзость с рёвом рухнула на руки, то есть, уже на лапы, длинные, бугристые, с выпиравшими из пальцев окровавленными когтями. Слова бывшего хикки причиняли твари боль, значит, Бигби всё же слышал обращение Казумы! И находил в себе силы противостоять своему кошмару!       - И знаешь что? Не только люди не отвернулись от своего брата-человека! Бигби повстречал никого иного, как саму богиню, и Великая Аква с радостью благословила его и даже красивый плащ подарила! – Молодой авантюрист пускал в ход всё, что пережил в своём приключении, выставляя самые приглядные поступки выродка и события с его участием в наилучшем свете. Бигби должен вновь поверить в себя и поверит! – Более того, Большой Бэ – герой! Он ради друзей самоотверженно сражался с рыболюдами, грибными зомби и даже самим Коллекционером, а ведь то были истинные воплощения зла, ты им и в подмётки не годишься!       - ЛОЖЬ! ЛОООЖЬ!!! – О былом дворянине напоминали только останки одежды и уродливая растительность на вытянувшейся морде. Теперь это был тот самый монстр из святилища, вплоть до изогнутых назад рогов, слезшей кожи и вздувшихся вен. Не хватало разве что кандалов с цепями и клейма. Уродец корчился от боли, будто сам очутился на дыбе, однако его Казуме было нисколько не жаль. – Я ЗНАЮ, ЧЕГО ТЫ ДОБИВАЕШЬСЯ! НЕ ПОЗВОЛЮ!       Случилось то, чего будущий герой эпохи и опасался – «Просперо», наконец, бросился в атаку, лишь бы заткнуть поток воодушевлений. Даже если бы не боль в ноге, Казума от такой страхолюдины не смог бы убежать. Да и смысла в том не было. Но всё же молодой авантюрист в последний момент не выдержал и инстинктивно рванулся в сторону. Демон оказался быстрее.       - ОДНА ИЗ ТЕОРИЙ ГЛАСИТ, ЧТО ЧЕЛОВЕКА ОТЛИЧАЕТ ОТ ЖИВОТНОГО СПОСОБНОСТЬ ЛГАТЬ! ВЫНУЖДЕН ПРИЗНАТЬ, ТЫ ХОРОШО СТАРАЛСЯ, ДОРОГОЙ ГОСТЬ! – Чудовищная лапища без труда ухватила юношу за шею, будто утёнка, и подняла высоко над полом, едва не оторвав голову. От боли, вони и ужаса Казума лишился речи и оказался опасно близок, чтобы потерять и рассудок. – НО ТЫ ЛГАЛ И ПРОДОЛЖАЕШЬ ЛГАТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО САМОМУ СЕБЕ! ТЫ ТАКАЯ ЖЕ МЕРЗКАЯ ПАРОДИЯ НА ЧЕЛОВЕКА, КАК И ЭТОТ ВЫРОДОК!       Краем слезящегося глаза юноша заметил, что в другой лапище демоническая образина что-то держала. Приняв вещь сперва за прежний нож, задним числом Казума осознал, что эта штука росла прямо на глазах, превращаясь в металлическую палку с причудливым узором на конце. Закончив трансформацию, набалдашник вспыхнул жарким белым пламенем, являя взору кольцо с буквой «А» внутри. Совсем такой же, как на клейме Бигби.       - ВЫРОДКИ ПОДОБНЫ СКОТУ! СКОТ НЕ ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ ТЕМИ ЖЕ ПРАВАМИ, ЧТО И ЧЕЛОВЕК! СКОТ ОБЯЗАН ЛИШЬ СЛУЖИТЬ ЧЕЛОВЕКУ! – обдавая бывшего хикки тошнотворным смрадом, заявил «Просперо», направив раскалённый конец прямо к лицу Казумы. Юноша заорал: до кожи оставалось ещё несколько сантиметров, а та уже начала обугливаться от невыносимого жара! - ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ОН ТЕБЯ НЕ СПАСЁТ! ОН И СЕБЯ-ТО СПАСТИ НЕ СПОСОБЕН, ЧТО ЕМУ ДО ТАКОГО КАК ТЫ?!       - С… себ… себя… - прохрипел назло боли и страху Казума, тщетно пытаясь не закрывать глаза. Лишь когда уродец отодвинул клеймо, заинтересовавшись последними словами искателя приключений, у молодого авантюриста получилось взглянуть в кошмарную морду и со злорадством прорычать. – Ты о с… себе думай… кто твою жопу… спасёт!..       - ЧТО?! – В какой-то момент, когда тварь глумилась над ним и готовилась клеймить, как скотину, Казума мельком увидел нечто, заставившее его дух возликовать. Дыба, на которой торчало прежде тело Бигби, была пуста! Не умом, но сердцем будущий герой эпохи понял, что это значило, и не сдержал торжества. Увы, монстр быстро смекнул, к чему это, и спешно повернулся к дыбе. Поддавшись инстинктам, Казума воспользовался моментом и изо всех сил пнул «лорда Шекспира» в лапищу, ту самую, что держала раскалённое клеймо.       Тварь такого не ожидала, и среагировала слишком поздно, когда охваченный белым пламенем конец ударился о её щеку. Какой бы прочной не была шкура отродья зла, но она не спасла ни от жара, ни от железа. Объятый неистовой болью и яростью, «Просперо» выпустил из лап и злосчастную палку, и Казуму, после чего схватился за рыло, тщетно пытаясь унять пылавшую рану под глазом. Бывший хикки был вне себя от радости за причинённый ущерб, но останавливаться на достигнутом не собирался.       - Одри! Альхазред! Боудикка! – Искатель приключений затянул свою знакомую мантру, что так истязала рассудок монстра. Но в этот раз уродец был слишком взбешён, и прежде, чем Казума повторил имена, демон злобно вскочил и с места рванул к юноше, горя жаждой убийства. Даже до того, как его подмяла тяжеленая туша, а чудовищные челюсти отгрызли голову, будущий герой эпохи подсознательно понял, что ему не уклониться и что этой атаки он не переживёт.       По какой-то причине Казума был ещё жив. По какой-то причине «Просперо» вдруг замер, будто налетев на невидимую стену, да ещё скорчив соответствующую рожу. Лишь задним умом молодой авантюрист осознал, в чём дело: на могучей шее монстра появилась толстенная цепь, и она безжалостно тянула назад, до хруста сдавливая плоть и кости.       - Некому его спасать! И поделом! – Бывший хикки засмеялся, будто умалишённый, опознав в этом голосе, непривычно злом и решительном, долгожданного Бигби. Но уже через несколько мгновений истеричный хохот застрял в горле юноши, когда он разглядел, что творилось за спиной чудовища.       Там стояло точно такое же чудовище. Вернее, так сперва показалось опустошённому искателю приключений: на другой здоровенной образине болтались цепи и висела обрывками совсем другая одежда, среди которой угадывался простецкий зеленоватый плащ с намалёванным символом Церкви Аксис. Но, что ещё важнее, на виске проглядывалось в свете факелов клеймо в виде буквы «А».       Это наверняка был Бигби, но почему он пребывал в этой ужасной форме? Ответ был настолько же очевиден, насколько глуп вопрос – клин клином вышибают. Правда, выродок предпочёл орудовать цепями, выросшими из его кандалов. Резко притянув к себе свой воплощённый кошмар, пленник безо всякой жалости накинулся на своего мучителя. Тот, к сожалению, успел оклематься и принять бой на равных.       Ни одна кошачья или собачья драка, которые Казуме доводилось наблюдать, не была столь же жестокой, кровавой и омерзительной, как эта, хотя по своей сути мало от них отличалась. Бестии рвали друг друга клыками и когтями, а ещё били, бодались и толкались, ломая постаменты и делая выбоины в стенах. Молодому авантюристу лишь чудом пока удавалось избегать замеса.       Прошло едва ли две минуты, как схватка достигла своего апогея, когда «лорд Шекспир» повалил Бигби навзничь и, взобравшись на его грудь, принялся с самозабвенной ненавистью душить своего врага. Проклятый учёный, в свою очередь, вцепился обеими лапами в челюсть демона, но, как бы он ни силился, у Бигби не получалось ни порвать пасть образине, ни сбросить его с себя.       Оба монстра будто застыли в своих позах, и лишь судорожно дрожавшие мускулы, капающая пена и тяжёлое дыхание напополам с рычанием доказывали, что время продолжает течь. Вернее, утекать, и Казума был обязан предпринять хоть что-то, пока оно не иссякло совсем. Решение обнаружилось в буквальном смысле под ногами.       Металлическая палка с негаснущим набалдашником будто сама прыгнула в его руку. Тратить драгоценные секунды на выдумывание какой-либо коронной фразы будущий герой эпохи не стал, и попросту с разбегу загнал клеймо в разверстую пасть. Раскалённое добела кольцо уместилось там полностью.       «Просперо» с непередаваемым воплем отпрянул назад, задыхаясь хриплым кашлем и скулежом. В этот момент он и думать забыл о Бигби, чего совершенно нельзя было сказать о самом выродке. Обретя свободу движения и дыхания, проклятый учёный первым делом вырвал нижнюю челюсть демону, а затем, пока тот прикрывал лапами свою изувеченную морду, схватил истязателя за ноги и с разворота вокруг себя запустил в шипованные заграждения перед дыбой.       Едва туша коснулась переплетённых металлических прутьев, как те внезапно ожили и крепко обвились вокруг могучего, но отныне беспомощного тела, пронзая шипами корпус и конечности насквозь. Казума понятия не имел, как во время этого кошмарного зрелища ему удалось не отвернуться, устоять на ногах и даже не сблевать. Похоже, измученный рассудок искателя приключений смирился с жестокой реальностью и принял ужасающее безумие происходящего с распростёртыми объятьями.       - Ты не я! Ты – просто худшая часть меня, не более того! – гневно объявил Бигби, когда окровавленный «Просперо» начал произносить сквозь свой скулёж нечто совершенно нечленораздельное, но определённо осознанное. - А теперь сгинь! И йимг ах’р’лух йог!       Казума ожидал, что пленник отплатит мучителю той же монетой, и прутья разорвут лапы порождению зла, как самому Бигби до этого на дыбе. Однако же всё прошло иначе: помещение вдруг зашаталось, как при землетрясении, и с оглушительным грохотом пол под захваченной тварью начал проваливаться. Издав последний яростный рёв, «Просперо» скрылся в непроглядном мраке образовавшейся дыры. Никакого звука приземления молодой авантюрист так и не услышал.       - Он подох? С концами подох? – услышал Казума свой отрывистый голос, с усталым удивлением обнаружив, что стоит на краю дыры рядом с Бигби, продолжавшим оставаться в своей монструозной форме. И почему-то юноша больше не испытывал ни страха, ни отвращения.       - Умирают все, и смертные, и боги, и само время. Но Он будет жив, пока живу я, ибо мы, как вы могли заметить, уважаемый, части одного целого, - не поворачиваясь, ответил Бигби, всматриваясь в бездну так пристально, словно опасался возвращения низвергнутого противника. - Увы, в последнее время мне всё чаще становится сложнее управляться с Ним.       - Так «Он»… живой? Это в самом деле был лорд Шекспир? – Ответ уже был известен бывшему хикки, но он хотел убедиться в своих подозрениях. И, раз на то пошло, добиться всей правды, что была известна выродку о Гамлете, Просперо и дальнейших событиях.       - В каком-то смысле да. Это паразит, впитавший в себя мои самые мучительные воспоминания из самых тёмных страниц прошлого. В итоге сформировался образ чел… нет, твари, в которой не осталось ничего человеческого, - с содроганием прорычал Бигби, но Казума вместо того, чтобы испуганно отшатнуться, нашёл в себе силы сочувственно положить руку на внушительное плечо чудовища поневоле. Тот снова вздрогнул, куда сильнее, чем раньше, но дальше говорил уже заметно спокойнее. - Всю мою дальнейшую жизнь Он пытался избавиться от меня, пытал кошмарами, заставлял каяться за слабость и испытывать постоянное чувство никчёмности. Как видите, у Него почти получилось. Если бы не вы…       - Вздор, вы бы и сами справились, сударь. Я ведь здесь оказался случайно, и просто делал всё, чтобы остаться человеком, назло этому хмырю, - выдавил из себя усмешку юноша, прислоняясь к ближайшей стене, чтобы дать раненной ноге отдохнуть.       Бигби, наконец, заметил рану, и, хотя сам был порядком отделан, склонил морду над окровавленной стопой и, прежде чем Казума успел как-либо среагировать, начал решительно лизать. Шершавый язык едва не содрал кожу, но за вспышкой боли последовало странное умиротворяющее тепло, будто к тому месту грелку прижали.       - Простите мне мою бестактность, но это самое меньшее, чем я могу помочь тому, кто напомнил мне, что мне есть, ради кого жить, - немного смущённым тоном заявил Бигби, убедившись, что рана исчезла. Подавшись назад, проклятый учёный сел на задние лапы и по-собачьи ожидающе уставился на Казуму, разве что язык не свесил. - Он всё же прав, я действительно совершил вещи, которые никогда не искуплю. Но по-настоящему я бы себя не простил, если бы дал сгинуть тому, кто назвался моим другом и доказал дружбу делом.       - К слову об этом – вы говорите так, будто уверены, что всё ещё живы, хотя вы точно оказались со мной в… Словом, в том месте, где Проводница Душ направляет умерших на тот свет, - осторожно произнёс искатель приключений, боясь и одновременно жаждая узнать правду, которой, возможно, мог поделиться с ним Бигби. – Или вы не помните этого?       - Смутно. Я стараюсь не держать неприятных воспоминаний, чтобы Он не мог кормиться за их счёт. Но благодаря Ему же я могу чувствовать духовные нити и куда они ведут, - В этот момент Казума замер и перестал дышать, молясь всем богам, чтобы выродок дал заветный, самый желанный ответ. - Моя нить ещё не обрезана, равно как и ваша – мы с вами до сих пор привязаны к нашим телам в смертном мире, хотя и в силу обстоятельств оказались за его пределами.       - Живы?! Правда?! Слава яйцам, какая отрада!.. – Казума слишком устал для радости, и потому просто осел на стену, выдавливая из себя подобие довольного смеха. Впрочем, вскоре юноша вновь поднял голову, и в этот раз его вопросы преисполнились новыми сомнениями. – Но если это так, то как мы тут оказались? Если это ваш кошмар, то как в него затесался я? И, что важнее, как мне отсюда выбраться?       - Столько необдуманных вопросов, а ответ на всё один, и имя ему - логика! – Казума едва не заполз под потолок, будто перепуганный насмерть кот, когда из дыры вдруг раздался до боли знакомый старческий голос с неповторимым гнусавым акцентом. – Если бы вы, дорогой мой студиозус, исправно ходили на занятия, то давно бы поняли, что два тела, как материальных, так и астральных, не могут находиться в одном месте в одно время!       - Альхазред?! – неверящим голосом возопил Казума, вытаращившись на возникшую из дыры смуглую бородатую рожу в белом тюрбане. Алоглазый старикан держался за края с таким непринуждённым видом, словно стоял на табурете, а не висел над бездной. Будущий герой эпохи обернулся к Бигби, стремясь убедиться, что не он один видит эту картину, но выродок внезапно испарился. – Какого х…?       - Профессор Альхазред! И как профессор я обязан поощрить вас за проявленное усердие по предмету «Поиск приключений и что с ними делать»! – с этими словами «Алый демон» сунул руку в недра халата, ещё больше подтверждая подозрения Казумы, что тот на чём-то стоял или попросту левитировал. Покопошившись, оккультист выудил на свет здоровенный свиток с золотой печатью и запустил его прямо в бывшего хикки. – Вообще-то его должен был доставить курьер, но он, представьте себе, самовольно взял себе выходной! Уже третий за месяц! Клянусь, в этот раз я заставлю директора заключить договор с другой службой доставки…       - Что это? – требовательно осведомился изумлённый Казума, без всякой учтивости прервав привычную бессмысленную тираду безумца. Свиток был массивен и тяжёл, раскрыть его, не сломав печати, не представлялось возможным. Печать же производила довольно тягостное впечатление, то есть, не она сама, а изображённый на ней символ, напоминавший не то восход или закат, не то перевёрнутую шипастую подкову.       - Ваше достижение, разумеется! За выполненный дополнительный квест, хотя, на мой консервативный взгляд, их выдача за каждое законченное поручение лишь дискредитирует само понятие «достижение». О, времена, о нравы, - тяжко вздохнул Альхазред, но Казума не мог даже взглянуть в его сторону – всем вниманием юноши завладел этот треклятый символ, он попросту не давал отвести глаз! – Я, конечно, одобряю ваш подход – набраться опыта, выполняя сторонние задания, это мудро – но вам пора уже возвращаться к главному квесту! Зло должно быть побеждено в срок!       - Стой, стой, стой, старый, погоди! – испуганно встрепенулся молодой авантюрист, ощутив, что его лицо начал тянуть к печати, как магнитом. Казума интуитивно понимал, что Альхазред явился, чтобы вернуть его в реальный мир, но у юноши ещё оставалось столько вопросов к Бигби! И он совершенно не был уверен, что проклятый учёный сможет на них ответить там, отрешившись от «неприятных воспоминаний». – Бигби знал Шекспира! Он может рассказать…       Но Альхазред или не слышал, или не слушал; насколько Казума мог видеть боковым зрением, мир вокруг начал играть болезненно-яркими красками. Всё, что оставалось будущему герою эпохи, это погрузиться в новую безвестность, тянувшую в себя сквозь золото печати. Слишком много тайн осталось неразгаданными, но надежда узнать ответы от выродка ещё оставалась, и Казума, раздосадовано смирившись с исходом, нырнул в осенённую зловещим символом пучину.