And when the daylight comes I’ll have to go И когда наступит рассвет, мне придётся уйти, But tonight I’m gonna hold you so close Но этой ночью я обниму тебя крепко, как никогда, 'Cause in the daylight we’ll be on our own Ведь после рассвета мы разойдёмся, But tonight I need to hold you so close Но этой ночью мне нужно обнять тебя крепко, как никогда.
Как они могли дойти до такого? Как он мог дойти до такого? Как она могла дойти до такого? У Лайта Ягами нет ответов на эти вопросы. При всей своей гениальности и уверенности в своих действиях, он не может ответить на простые вопросы. «Надо же, в первые жизни мне хочется ударить женщину… так и придушил бы её», — раньше, стоило Мисе только появиться рядом, Лайту стоило огромных трудов сдерживаться, чтобы его тонкие и длинные пальцы не сомкнулись на её шее. Но теперь в его жизни появилась ещё одна девушка, которую он желал придушить. Придушить — как минимум. Миса была далеко не глупой девушкой. Когда надо, она быстро включала свои мозги и проворачивала такие дела, что даже Лайт удивлялся — как в блондинистой голове могут быть такие «взрослые» мысли. К сожалению, мозгами девушка пользовалась редко, предпочитая быть наивной («Тупая дура», — мысленно поправлял Эл Лайт, когда Лоулайт зачитывала ему характеристику Амане) и легкомысленной девушкой, безумно влюбленной в Ягами. Миса наивно полагала, что для того, чтобы понравиться парню и удержать этого самого парня, ей нужна всего лишь красивая внешность. И щепотка ревности. — Она мне не нравится, — капризно протянула Миса, когда они после ужина сидели на диване. Амане сегодня превзошла саму себя: приготовила ужин (с натяжкой, ибо Лайту пришлось вмешаться, чтобы на ужин осталось хоть что-то), вела себя нормально и даже оделась прилично (никаких тебе вульгарных кружев, которыми она каждый день пыталась затащить Лайта в постель). — Слишком много о себе возомнила. Самоуверенная и эгоистичная. А ещё… Она лопает столько сладкого и не толстеет! Стерва! — Мне она тоже не нравится, Миса, — отозвался Лайт, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. «Если есть сладкое и при этом шевелить мозгами, то не растолстеешь», — он вспомнил, как Эл ела пирожное, слизывая с кончиков пальцев крем, и как бесилась Миса, когда она делала это прямо на глазах у Лайта, который прекрасно знал, что перед Эл не стояла цель его соблазнить. Эл была слишком честной и прямолинейной, чтобы пользоваться такими методами. — Знаешь, я не удивлена, что у неё никого нет, — Миса всё продолжала оскорблять Эл. — Кто станет с такой встречаться. Да ей же даже цветы не подаришь! И одевается она просто ужасно! Скрывать фигуру для девушки — просто непозволительно! Хотя… Эл нечем очаровывать парней, я просто уверена в этом! «Как же ты глупа, Миса, — Лайт усмехнулся, пропуская мимо ушей проклятия Мисы в сторону Лоулайт. — Ты так ничего и не поняла. Чтобы заинтересовать, девушке вовсе не обязательно выставлять все свои прелести напоказ сразу». А Эл было чем заинтересовать. Лайт помнил, как он увидел Эл в баре, в который они завалились мужской частью команды, чтобы отметить конец рабочей недели. Когда Лайт пошел за напитками, то в толпе увидел Лоулайт. Она была с Лиссой Картер, приехавшей из Лондона по делу Киры. Ягами не знал, что удивило его больше: Эл в футболке и джинсовых бриджах, или то, что она была не такой, какой он её знал. «И чем же я тебя так заинтересовала, что ты пялился на меня десять минут?» — поинтересовалась у него Эл, когда они встретились. «Заинтересовала? Не преувеличивай». «Ты пялился». «Щиколотками», — теплое дыхание мазнуло по уху, когда Лайт наклонился к Эл, чтобы произнести одно слово и вызвать в Эл эмоции. Девушка внимательно посмотрела на него, оставаясь невозмутимой, и посоветовала больше не пить, а затем развернулась и направилась к подруге. — Раздвинь шторы. — Но ты же спишь. — Невозможно спать, когда тебя рассматривают. Внимательному Лайту Ягами ночи не хватило? Стоящий возле окна Лайт усмехается и раздвигает шторы. Над небоскрёбами Токио уже начинало подниматься солнце. Выполнив просьбу Эл, Лайт располагается напротив Эл на кровати и рассматривает детектива. Она хмурится от бивших по глазам солнечных лучей, но глаз не открывает. — Как мы дошли до такого? — сонно озвучивает вопрос Лайта Элла, подтягивая одеяло повыше. — Ты поразила меня своим мастерством завязывать языком черенки вишен. — Могу научить, сам себя будешь поражать, — Эл открывает глаза и смотрит насмешливо, со слабой улыбкой на губах. — Да и Мисе будет весело. — Ты просто невыносима. — Верно. Миса в рассвете смотрится совершенно не так, как Эл. Лайт любовался бы длинными ногами и острыми ключицами Эл целую вечность. У Эл бледная кожа, и солнечные лучи, кажется, делают её прозрачной. Лоулайт заплетает волосы в небрежную косу, делая это с закрытыми глазами. Она не просит поцеловать её, как это делает Миса, когда они просыпаются. Она не просит его клясться ей в любви.Here I am staring at your perfection И вот я смотрю на тебя — само совершенство In my arms, so beautiful В моих руках, невероятно. The sky is getting back the stars are burning out Небо обретает цвет, звёзды выгорают, Somebody slow it down Кто-нибудь, замедлите время!..
Эл Лоулайт безумно красива на рассвете. Это вертится в голове Лайта тогда, когда он целует её, медленно и тягуче, словно пробует кленовый сироп. Эл Лоулайт не нужно просить его о поцелуе — Лайт сделает это сам. В жизни Лайта Ягами были две девушки. Одну он желал придушить. Вторую он желал придушить.