Прощай, Темная Властительница!

Клинок рассёк зелёную шкуру без труда, оставляя на теле орка длинную кровоточащую рану. Несомненно, её не хватит для того, чтобы убить или даже остановить орка, однако этого и не требовалось. Враг взвыл от боли и ярости, на несколько мгновений открываясь для атак, и этих мгновений хватило, чтобы всадить лезвие в накачанный живот зеленокожего, а затем вырвать его, рассекая внутренности. Удар ногой под колено, и грозный враг повален, но не время отдыхать - у самой головы проносится каменный топор нового орка. Не носи Иристариснурисриэль шлем, непременно лишилась бы одного из своих длинных, острых ушей. А так с неё лишь сорвало окованный лунным серебром наплечник. Посетовав на порчу дорогого доспеха, эльфийка полоснула саблей по вытянутой руке нападавшего, метя между суставов. Отсечь руку, увы, не удалось, а это значит, схватка наверняка затянется ещё на несколько минут. Везде, куда ни посмотри, происходило то же самое - отряды эльфов в лёгких доспехах сражались с многочисленными зеленокожими. Последние были вооружены преимущество примитивным оружием и не были защищены чем-то лучше верёвочного нагрудника, однако силы и ярости им было не занимать. Стоило какому-нибудь молодому, малоопытному или попросту зажатому меж нескольких врагов эльфу пропустить удар, как остроухая армия лишалась одного из бойцов. Несмотря на броню, дубины и каменные топоры наносили жуткие повреждения, с последствиями которых сможет справиться или хороший маг, или могильщик. И всё-таки эльфы брали верх. Многие орки пали ещё до того, как дети Бескрайнего леса взялись за сабли, продираясь сквозь лес копий, выставленных перед ними, однако даже достигнув желанной рукопашной схватки, им не удалось достичь победы. Хотя отряд Ирис состоял из молодых эльфов, все они были хорошо обученными и вооружёнными воинами. Орки же, застигнутые во время марша, были вымотаны, а в ходе битвы растратили остатки своих сил. - Кажется, с ними покончено, - Ирис вытащила саблю из массивного тела, после чего вытерла её платком и вложила в ножны. На усыпанном трупами поле происходили десятки подобных сценок - победители убирали оружие, снимали шлемы, облегчённо выдыхая. Последнее показалось капитану неплохой идеей, и, развязав шнурки, она скинула с себя нагрудник, позволяя свежему ветру остудить разгорячённое тело. Взгляд девушки блуждал по поверженным врагам. Орки Седых гор и эльфы Алограда, что располагался за Красным лесом, жили в мире много столетий. Иногда беспокойные зеленокожие объявляли войну какому-нибудь другому клану, но никогда не нападали на подданных Святой империи. Чего уж там, некоторые эльфы участвовали в войнах на стороне «своих» дикарей, были даже смешанные браки, пускай и очень редкие. Влюбчивость - проклятие эльфийского рода. Таких, как Иристариснурисриэль, ненавистников других рас, считали недалёкими и излишне жестокими, говоря о снисхождении к несовершенным существам, о терпимости, о сострадании к тем народам Континента, что живут с тьмою в сердце. Интересно, что бы они сказали сейчас? На равнине было больше тысячи орочьих тел. Сражаясь с ними, отряд Ирис потерял половину бойцов убитыми и ранеными, не давая соединиться с идущими с севера захватчиками. Те самые орки, столетия изображавшие из себя добрых соседей, лишь ждали момента, чтобы, объединившись с сородичами, утопить в войне леса и долины их края. Чтобы построить на пепелищах светлых цивилизаций свою новую империю! Ни один орк не принял сторону Астралора в Последней войне, но десятки кланов спустились с гор, чтобы присоединиться к врагу или обрушиться на лишившиеся воинов эльфийские поселения. На полуобнажённых телах зеленокожих были вырезаны ритуальные письмена, прославляющие бога-кузнеца Баца, создателя орков, и Мизори-агу, его посланницу и пророка. Для воинственного народа человеческая колдунья стала большим, чем очередной верховный вождь, для них она стала практически богом, волей которого их племени будет суждено возвыситься над прочими расами Континента. Многие считали, что именно Тёмная Властительница с востока виновата во всех несчастьях, накрывших Континент, но Ирис знала, что это было не так. Виновата не одна-единственная ведьма и даже не новый Император, изменивший политику Святой империи. Виноваты те, кто создал Астралор таким. Однажды смирившись с тьмой, светлое государство предало свои идеалы. Они играли по правилам, а их противники - нет. Если бы лорды-основатели не установили щадящие законы, не даровали государствам-сателлитам свободу, сейчас не пришлось бы их так спешно завоёвывать. Вместо того, чтобы зачищать тылы, они могли бы наступать в сердце вражеской империи. - Капитан, вернулись разведчики. Они докладывают о множестве орков в доспехах, вооружённых железным оружием, - выпалил молодой эльф в лёгкой серебренной кольчуге. - Каковы будут ваши приказы? На лицо Иристариснурисриэль опустилась тень. Она знала, что их противники шли на соединение с армией вторжения, однако даже представить не могла, что эта армия так близко. Им не успеть закопать трупы, а орки хоть и считают смерть в бою почётной, вряд ли обрадуются гибели кое-как вооружённых собратьев, среди которых больше половины - женщины и дети. - Отходим в Красный лес, - с печалью изрекла женщина, вновь поднимая нагрудник. - Пусть кто-нибудь передаст совету Алограда, чтобы ускорили эвакуацию. А ещё пусть соберут остальных капитанов - нам нужно любой ценой задержать врагов до того, как эльфы покинут селения. Битва была выиграна, но в следующем сражении им не победить. Ирис оставалось лишь верить в нового Императора и его план. Потому что если он провалится, эльфов всего Континента будут ждать лишь смерть и вечное рабство. *** Чернильно-чёрное небо простёрлось над полем битвы. Десятки молний сверкали меж грозовых туч, время от времени изрыгая свою ярость на расположенные внизу каре бронированных солдат. Металл притягивал электричество, но к счастью для латников, все усилия стихии разбивались о несколько прозрачных куполов, раскинувшихся над воинами. Гномы стояли насмерть. Ни колдовство, ни град стрел, ни налёты конницы не могли сломить их боевого духа. Мизори смотрела, как сотни её воинов бросаются на ощетинившиеся алебардами каре и отступают, оставляя за собой убитых и раненых. Императрица искренне хотела помочь своим солдатам, однако в данном сражении она была практически бессильна. Щиты отрицания ещё долго будут сдерживать вызванный ею шторм, а магией поддержки женщина не владела в принципе. Сейчас Торвальд оставалось лишь поддерживать своих людей морально, и это у неё неплохо получалось - даже неся потери воины в тёмно-синих накидках не сбавляли натиск. Ход сражения изменился лишь спустя несколько часов, когда отряд тяжёлых конных рыцарей под прикрытием иллюзорной магии ударил во фланг гномов. Увлечённые отражением очередной атаки, те не сумели перестроиться, щиты, выдерживающие арбалетный болт, оказались недостаточно прочны для закалённых магией копий. Фланг дрогнул. В этот момент с другого фланга ударили несколько банд орков, врубаясь в стройные ряды суровых карликов. Бой перешёл в свою финальную фазу - защитники постепенно сбивались в кучу, теснимые со всех сторон солдатами Параракса и орками. И без того плотный, их строй стал слишком тесным, и бородатые воины уже не могли нормально действовать своим богатырским оружием - топорами, секирами и алебардами. Отчаянное сопротивление полностью прекратилось, когда один из рыцарей разнёс в щепки щит отрицания, и сжавшиеся над гномами тучи обрушили на них непрерывный поток молний, запекая коротышек прямо в доспехах. Сражение подошло к концу, победители связывали пленных, обирали убитых и по необходимости добивали раненых. Ветер, бушевавший вокруг колдуньи, затих, его потоки плавно опустили её на землю. Слуга подал ей лошадь, и Тёмная Властительница без труда вскочила в седло. Рука в перчатке из драконьей кожи ласково потрепала животное по хребту. Мизори настолько привязалась к кобыле с инвентарным номером девять, что после смерти последней потребовала от некромантов поднять её из мертвых. Именно так гласила легенда. Хотя на самом деле женщина просто считала, что на фоне коня-скелета выглядит не такой тощей. Её Императорское Величество уже хотела было повернуть в сторону лагеря, как к ней приблизился всадник на вороном жеребце. Мужчина поравнялся с элементалисткой, почтительно склоняя голову. - Не стоило утруждать себя, Ваше Величество, войска справились бы и сами. Тем более, вас могли ранить - у этих недомерков были метательные машины. - Сэр главнокомандующий, я ни в коей мере не принижаю мастерства наших людей, но разве не долг монарха быть рядом с солдатами в самый трудный час? Армия должна видеть, что императрица с ними. Ты ведь сам возглавил атаку? Густаво, чего молчишь? Кровавый Сапожник не знал, что ответить. Ему бы следовало повлиять на вздорного монарха, рискующего собой и готового на всё, лишь бы лишний раз поколдовать. Однако Густаво Ремильеро думал не об этом, он думал о длинных белоснежных волосах Мизори, её бронзовой коже и длинных ресницах, которые можно было целовать всю ночь, о стройных ногах, невероятно гибком и сильном теле. Фантазия генерала порождала всё новые и новые идеи относительно нецелевого использования обожаемого монарха. В один момент он даже пришёл к выводу, что прошлогодняя неудача под Варандастом стоила того, чтобы пройти путь до крепости заново рука об руку с лучшей женщиной на свете. Лучшей же женщине на свете весьма быстро наскучило наблюдать растерянное лицо главнокомандующего, и она, рванув удила, поскакала к лагерю. Шёл второй год войны, которую многие народы Континента объявили Последней. Армии Альянса Четырёх Ветров точно клинки вонзились в огромную тушу Астралорской империи. Однако успехи первого года не могли продолжаться вечно - коммуникации армий растянулись, жители светлого государства сражались отчаянно, и чем дальше продвигались тёмные армии, тем сильнее крепло сопротивление. Не то что бы жители востока были через чур жестоки, по-настоящему свирепо вели себя лишь орки, полудикие племена варваров и некроманты. Просто вторженцев было слишком много, а избалованные столетиями мира астралорцы не знали, как вести себя с вооружёнными людьми из вражеской армии, некоторые из них даже возмущались во время грабежей и насилия. Всё больше городов закрывали ворота, а гномьи крепости и вовсе замуровывали входы в свои подземные города. Вот и сегодня, пока армия сдерживала натиск войска Тёмной Властительницы, мастера обвалили своды пещеры, лишив их ещё одной потенциальной точки снабжения. Мизори повезло, почти всеми военными вопросами занимались командующие. Конкретно северной армии - Густаво. Он неплохо справлялся, но Торвальд решила присоединиться именно к этой армии. Неудача под Варандастом сильно подорвала боевой дух солдат, а, как известно, ничто не вдохновляет воина так сильно, как пристальное внимание монарха. Правда, сейчас внимание монарха было сосредоточенно исключительно на высокой кружке, доверху наполненной пенным напитком. Укрывшись от посторонних взглядов в комнате капитана гвардии, она самозабвенно отдыхала в компании Густаво и Греты Хайниц. - Значит, госпожа Мерль обиделась? - переспросил Ремильеро, удивлённый нестандартным выбором собутыльников. Он был одним из немногих людей при дворе, которые недолюбливали рыжего изобретателя. - Именно. Мой министр технических штук и изобретательства в очередной раз возомнил себя министром по делам королевской совести. История была не нова. В очередной раз в очередном городе во время очередного приёма один из членов магистрата подал Мизори якобы неопровержимые доказательства, а конкретно письмо, обличающие своего политического противника в государственной измене. Политический противник тоже был на приёме и, выбежав к трону, вытащил схожее письмо, утверждая, что изменник вовсе не он, а совсем наоборот. - В общем, сложилась одна из тех ситуаций, которые я больше всего ненавижу. - И вы, конечно же, приняли мудрое, но неожиданное решение? - восторженно спросила леди Грета. - Приказали им разделить на двоих и награду, и тюремный срок за донос? - Вот больше мне заняться нечем, кроме как ерундой страдать, - пожала плечами императрица. - На виселицу обоих, а имущество в казну государства. - Вы правы, моя госпожа, но разве вы не боитесь дурных слухов, которые могут пойти о вас? Дурные слухи? О, о Мизори ходило огромное множество дурных слухов, начиная от того, что она репрессировала половину населения Континента, включая детей, домашних животных и некоторые особо свободолюбивые растения, заканчивая тем, что она спит примерно с аналогичным количеством несчастных. Впрочем, от действий самой Торвальд её репутация не зависела, а раз так, то пусть думают, что хотят. И если до следующего города дойдёт весть, что она перевешала весь магистрат из-за одного ложного доноса, то быть может люди перестанут писать друг на друга эти самые доносы? - Хотя повесить их не получилось. Моя длинноухая подруга как всегда стала умолять меня помиловать несчастных. - Кому-то следовало бы поучиться субординации. Мизори посмотрела в бесконечно преданные глаза Греты Хайниц. Ну уж нет, если все станут молиться на неё как эта женщина, то она сойдёт с ума уже через неделю. - Действовать по-военному получается не всегда. Конечно, Мерль ведёт себя сумасбродно и нелогично, но она искренне хочет как лучше, и я не могу на неё повлиять. Два десятилетия мы вместе, а она так и не приняла в дар земель, а когда её называют по титулу, начинает злиться. Она отдаёт всю себя просвещению нашей империи, взамен получая только головную боль. Вот и выходит, что материальных рычагов воздействия у меня на неё нет, вассальных присяг она мне не давала, да и вообще она светлая эльфийка, для которой служба тьме - кость в горле. - И ты помиловала доносчиков? - Сказала, что помилую. Длинноухая, разумеется, захотела, чтобы я подписала помилование немедленно, и побежала за бланком. Ну а я, пока она бегала, запустила в прохвостов парочку знатных молний. Жаль, пепел подмести не успели. Капитан и главнокомандующий переглянулись, не скрывая улыбок. Они были из тех, кто знал Мизори с момента её восшествия на престол. Приятно было осознавать, что за это время навык вынесения приговоров, апелляционного обжалования и исполнения их госпожи развился столь сильно. Они выпили ещё по пиву, на этот раз за справедливость. Потом, по инициативе Мизори, за тех, кто больше не с нами, включая мерзких некромантов и белобрысых предательниц. В перерывах между приёмами алкоголя Грета как-то странно посматривала на Густаво и несколько раз пихала его локтем. Мужчина на действия бывшей начальницы реагировал стойко, по-военному держа удар. - Ох, что-то засиделась я с вами, пойду проверю посты, - наконец изрекла леди Хайниц, спешно покидая комнату. Густаво и Мизори остались одни. В помещении пахло свежим пивом, закусками и благовониями. Крошечные пылинки танцевали вокруг магических светильников, а из окна струился прохладный поток ночного воздуха, точно несущего в себе лунный свет. Главнокомандующий смотрел на свою императрицу и в какой-то момент ему показалось, что черты смуглого лица стали мягче, а крошечные молнии в зрачке сменили свой вечно игривый танец на мерные, плавные всполохи. - Густаво, - рука женщины подалась вперёд, накрывая его пальцы своими. Странно это смотрелось. Наверное, от природы долговязый Ремильеро был единственным человеком, на фоне которого деформированный магией облик чародейки не выглядел инородным. Их пальцы переплелись, между ними словно пробежали электрические разряды, и генерал почувствовал, как воздух вокруг стал теплее, словно лаская своими потоками, - что ты ко мне чувствуешь? На лице генерала проступил пот. Вопрос был задан в лоб, разум пытался лихорадочно подобрать ответ. Уважение, восхищение, благодарность. Слова слетали с губ, и с каждым словом лицо Тёмной Властительницы становилось всё ближе, пока наконец, её губы не прижались к губам Густаво. - Господин генерал, - колдунья улыбнулась, взирая на растерянное лицо подчинённого, - неужели вы думаете, что я не способна распознать влюблённого человека? Это же не государственные дела, в этом я специалист. Обхватив руками голову мужчины, она потянула его к себе во второй раз, но пришедший в себя Ремильеро успел мягко вывернуться. - Простите, Ваше Величество, но я так не могу. - Ты меня не любишь? - Люблю, Ваше Величество, но вы меня - нет. А я не могу смотреть на то, как любовь всей моей жизни целуется с человеком, которого не любит. Теперь уже настала очередь Мизори впадать в ступор. Воспользовавшись этим, долговязый мужчина ловко выскочил за дверь. Императрица осталась в комнате одна, за окном похолодало, начал моросить мелкий дождик. Бедняга Густаво. Он ведь был достойнее любого, с кем она встречалась за всё время нахождения на престоле, но это его идеализирование её образа всё портило. Это его извечное преклонение перед ней раздражало даже сильнее, чем худощавое телосложение. Мужчина должен брать то, чего хочет, невзирая на ранги, обстоятельства и последствия! Ну а если желаемое тебе предлагают на блюдечке, а ты отказываешься? С таким человеком Мизори не выдержала бы и недели. Один день выдержала бы. И она была готова подарить его тому, кто верно служил ей семнадцать лет. Куда катится мир? Женщина закинула ноги на стул, обхватывая колени руками. Дождь за окном становился всё сильнее и сильнее, словно чувствовал её настроение. Прошло два года, война только начиналась, и победитель в ней всё ещё не был определён. Переживут ли её Мизори, Грета, Густаво, Мерль? Она, Мизори Торвальд, столько раз была на волосок от смерти и даже за гранью оной. Возвращаясь, каждый раз она теряла частичку себя, как фигурально, так и буквально. Рука коснулась груди, где под бронёй вместо живого человеческого сердца находился алый кристалл. Всякий раз её спасал кто-то из друзей, а потом оставался грудой костей на дороге к недосягаемой вершине или скорее к вечному покою. К Континенту, на котором воцарится мир, который однажды пообещала глупенькая молодая героиня толпе горожан, гуляющих на похоронах убитого ею Тёмного Властелина. *** В эту ночь Озрик никак не мог заснуть. Год в армии Джафара, куда отправили его мать с императрицей, пролетел как один день, и зарийский полководец отослал его назад к Ремильеро. Была то инициатива Багарди-Джамала или изначальный приказ Мизори, молодой рыцарь не знал, да его это и не особо интересовало, так как свою ссылку он проводил с максимальной пользой, заводя знакомства с южными союзниками Параракской империи, как губка впитывая их диалекты и традиции. Довелось даже немного помахать мечом - Джафар был из тех военачальников, что не гнушаются лично возглавить атаку или налёт. Перевернувшись на кровати, парень посмотрел на хлещущий за окном ливень. Странно это, полчаса назад за окном не было ни облачка, и даже ветра, который мог бы принести тучи, не наблюдалось. В голове всплыло, что Йохам не любит грозу. Раз уж он всё равно не может заснуть, почему бы не проведать четвероногого друга? Бесшумно встав и накинув непромокаемый плащ, паренёк вышел за дверь, бросив прощальный взгляд на мирно посапывающую Фриду. Верный оруженосец спала как сурок, что делало её идеальным соглядатаем. Для Озрика, разумеется. Несколько десятков метров до королевской конюшни, дружеское приветствие очередного родственника-гвардейца, и он в запутанном лабиринте из стойл, снопов сена и мешков с овсом. Фрида сказала, что оставила коня где-то в конце. Парень сделал несколько шагов и остановился, поняв, что услышал чью-то речь. Ступая как можно тише, он пошёл на голоса, пока магически усиленный слух впитывал каждое слово. - Твой ход, - звук стучащих о доску костей возник между словами. - Как поживает госпожа Беллина? - поинтересовался один из голосов. - Всё так же мухлюет? - А то! Чёрные драконы не могут проигрывать в настольные игры. Это ниже их достоинства. В отличие от использования магии. А после того, как я подложил под стол кусочек адаманта, эта курица где-то раздобыла пиленные кубы. - Ей просто стыдно проигрывать из-за твоего возраста, из нас ты самый молодой, для неё так совсем ещё птенец. - Но играю лучше вас обоих, - злорадно объявил голос. - Конь дружит со штурмовиком, три очка в колоде дружбы, - немного помолчав, видимо наслаждаясь видом удручённого оппонента, голос добавил, - она не показывает вида, но волнуется за госпожу Торвальд. - Взрослые драконы редко пекутся о людях. С недавних пор я тоже вынужден переживать за Мизори, пускай она мне и неприятна. Жизни слишком многих стали от неё зависеть. - В твоем чёрно-белом мирке стали появляться серые пятна? Поразительно! - Но ведь изначально он и был чёрно-белым! Он таким родился. Я таким родился! Оттенки стали появляться много позже, - возмутился голос. - С этими оттенками всё так сложно. Когда был жив владыка Солар и госпожа Люмина, достаточно было спросить у них. Каждое живое существо кому-то служило, каждому были уготованы воздаяние при жизни и место в чертогах после смерти. А что теперь? Люди воюют с эльфами! И знаешь, что самое страшное? Я знаю, что войну начали дети светлых богов, а Мизори, какой бы безжалостной и нечестивой не была, здесь ни при чём. Я ведь могу чувствовать ложь, однако в её словах почти всегда лишь правда. - Увы, с искусством обмана у моей госпожи действительно проблемы, - заметил один из собеседников, - в отличие от твоей подопечной. - Её заставляет врать дурная кровь, доставшаяся от матери... - начал было оправдываться голос, но вовремя остановился, - и страх причинить боль тем, кто ей дорог, - добавил он чуть погодя. - Так что с нашей Торвальд? Прошла так глубоко во вражеские земли и находится на них так долго. В магии я, мягко говоря, не силён, но разве это не должно было её убить? - Мизори изменилась, - голос звучал тревожно, каждое слово опускалась точно гиря на весы. - Вернее, продолжает меняться. Когда пятнадцать лет назад Всетемнейший владыка Алаара вырвал у неё сердце, а Мерль вместе с некромантом спасли её, поместив вместо сердца тот кристалл, это был не конец истории. Первоначально она питалась от источника, и чем дальше от него находилась, тем медленнее восполнялись магические силы, от которых она с тех пор зависит. Но время шло. Белина не покидает замок, а я кроме того, что тоже владею магией духовного зрения, сопровождал Тёмную Властительницу во всех походах. И с каждым годом её связь с источником становилась всё крепче. Возможно, дело в том, что тогда Мизори ещё не достигла своей полной магической мощи, хотя мне кажется, что дело в тех, кто населяет Континент. Торвальд питается жизнями своей земли и своих подданных, а за пятнадцать лет эта связь стала в разы сильнее. Более того, Мизори воплощает в себе надежды и чаяния всех существ Континента, чувствующих родство с тьмой. Орки так вообще в одном шаге от того, чтобы признать её богиней. Тысячи людей каждый день упоминают её в своих молитвах, сотни воинов умирают с её именем на устах - вся эта вера и признание, все эти души, входящие в великий круг, становятся топливом, благодаря которому Торвальд может не только покидать замок или страну, но и колдовать в полную силу без страха, что магии для поддержания жизни в собственном теле у неё не останется. Молодой рыцарь внимательно слушал, укрывшись за грудой мешков, и не менее внимательно смотрел. Вообще, здесь было на что посмотреть. Среди ночи, в одном из стойл, при свете магической лампады осёл со сверкающим во лбу рогом беседовал с огромным филином. Между ними стояла большая доска, усеянная фигурками, время от времени животные эти фигурки двигали, филин сгребая миниатюры когтистой лапой, осёл - используя заклинания. Но главным была вовсе не абсурдность происходящего, а то, о чём говорили эти двое. Несмотря на нелепый вид, Юникхорн был последним из единорогов, ну а посмевшему принизить значение Гуамоколатакинта в современной истории Озрик самолично набил бы морду. Старый мудрый филин был его учителем в детстве. От того так тревожно было на душе. На этом празднике побед, в кутерьме восхвалений и обещаний вечной верности многие стали забывать, что на самом деле Мизори Торвальд всего лишь человек. А он мог наблюдать её с детства, в часы невзгод и уныния, в моменты отчаяния, видел её без внешней брони и без внутренней. Да, Торвальд действительно обладала невероятно прочным внутренним стержнем и огромной колдовской силой. Но не абсолютной. В голове отчётливо вспомнилась легенда о Нэму - тринадцатом боге, вознамерившимся в одиночку управлять миром и сошедшей с ума, потеряв силы и погрузившись в вечный сон, не справившись с тяжестью ноши. Подождав ещё немного, юный Хайниц покинул конюшню, храня на душе стойкое ощущение тревоги.