Три правила для горничной

Свет от полной луны бил прямо в окно комнаты Ризы, и девушка видела каждый уголок так четко, словно был день. За окном шумел сильный ветер, и деревья покачивались в след могучим порывам; брюнетка, сложив руки на груди поверх одеяла, не могла сомкнуть глаз. Спать отчего-то не хотелось. Она крутилась на кровати в хлопковой нежно-голубой пижаме, которую одолжила ей Мари, словно не было удобного кусочка для нее на белоснежных простынях. Риза приняла сидячее положение, заглядывая в окно. Полная луна отчасти чем-то пугала; девушке всегда снились кошмары в полнолуние, и объяснить себе она это не могла. Голова была забита сегодняшней встречей с Рейджи и его глазами удивительно-нечеловеческого цвета. При первой встрече брюнетка не заметила всю его красоту, но сейчас она могла в полной мере оценить всё увиденное в сантиметровой близости. Высокий, широкоплечий, истинный джентльмен, красивый, но слишком педантичен, законченный перфекционист, и, по всей видимости, асексуал. Возможно, Риза ошибалась, — ей даже думать об этом не стоит, ведь Рейджи ее работодатель, — но отчего-то казалось, что именно такой этот человек. Со временем девушка откроет для себя другую сторону этого странного парня, но тогда, наверное, она будет далеко от этого дома, чтобы думать об этом и тешиться неосуществимыми желаниями на его счет. Сейчас хотелось только одного — нарушить третье правило этого дома. Подземелье казалось в разы привлекательней, чем часовня на заднем дворе, например. Пугает сильнее, но и тяга к нему соответствующая. Брюнетке подумалось, что она не заснет, если срочно не спустится вниз — обследовать это мрачное и холодное место как следует, чтобы ни с чем вернуться в теплую постель. Сразу и удобнее станет, и сон оглушит ее головку. Девушка поднялась с кровати, взглянув еще раз в окно, и обула свои кроссовки — белыми мокасинами рисковать не стала. Натянула поверх пижамы теплую кофту на молнии и вышла из комнаты. В подземелье было сыро и пугающе, как в гробнице, в которой Риза, конечно же, не была. Ей всегда казалось, что самые жуткие места из просмотренных триллеров выглядят именно так. Длинные коридоры, подсвечивались лишь тусклыми огнями факелов — они выжили в современности? — трубы, в которых шумят вода и ветер, затхлый воздух и неприятный запах — всё это смешивалось в один клубок и вызывало у брюнетки неприятные мурашки. Нет, такие места не загоняли её в дикий ужас, лишь нагоняли тоску и желание сделать вдох, который не будет казаться прыжком в болото. Риза завернулась в толстовку сильней, перелезая меж железных прутьев, благодаря своей худобе. Над головой завывал ветер, словно пел для девушки прощальную песню, и ей показалось, что пора бы убираться с этого жуткого места, но любопытство играло здесь не последнюю роль. Может, Сакамаки прячут в подземелье что-то очень важное? Если же нет, то почему Рейджи запрещает сюда ходить, остается загадкой. Ничего кроме сырых, мрачных катакомб, как раз в стиле современных ужастиков, Риза не заметила. Она шла по длинному, нескончаемому коридору, где не было ни поворотов, ни развилок, и с каждым шагом становилось всё холоднее. Третье правило особняка братьев стало самым скучным из всех нарушенных. Риза остановилась, глядя на два коридора, которые вели, наверняка, к разным выходам. По правую сторону стояла стена, словно одна из сторон железной клетки. Девушка глянула на поржавевшие железные прутья, и снова перевела взгляд на развилку из коридоров. Куда они ведут, проверять брюнетка не стала, наученная кинематографом «не спускаться в три ночи в подвал, если оттуда раздается детский смех, когда ты живешь одна». Она знает, что бывает за чрезмерное любопытство, поэтому сейчас свой недостаток — или же наоборот — Риза была готова спрятать вглубь и вернуться в кровать. Часть она увидела, но другая часть требует больше времени и энергии — девушка чувствовала, что весь энтузиазм покинул ее тело. Возможно, эти два коридора ведут к «тайной комнате» одного из братьев, напичканную всяким извращенским дерьмом; или же клетка с рабами, как в средневековье еще до отмены рабства. Вариантов — тьма, и Ризе хотелось узнать как можно больше, но долгий зевок послужил тревожным звоночком к отмене ее планов. Не успела девушка и шагу назад сделать, как ее впечатало в те железные, ржавые прутья, на которые натолкнулся ее взгляд еще пару минут назад. Брюнетка ударилась лопатками о металл, а затылком проскочила немного через прутья, чуть не застряв. В глазах всё плыло и стало в десятки раз темнее — свет факелов уже не доставал до ее тела и освещал очень скудную полоску каменного пола. Риза сползла по прутьям, а ее толстовка задралась, и под одежду хлынул холодной ветер. Сердце подскочило к гортани, и девушка, зажмурившись, пыталась успокоиться. Расфокусированным после удара взглядом Риза увидела перед собой начищенные до блеска дорогие ботинки, выглаженные до идеальности брюки. Так всё выглядело в темноте, она не знала, как на самом деле. Но увидев расплывающуюся перед ней высокую фигуру, она поняла, что дальше все еще идеальней, чем казалось на первый взгляд. — Что ты, черт возьми, здесь делаешь? — его голос эхом отскочил от каменных стен и утонул в темных коридорах. — И чтобы спросить об этом, вы толкнули меня со всей дури на металлическую решетку? — на «Вы», потому что знала, что так будет лучше. Она поднялась, опираясь на колено. Пижамные штаны грязные от пыли, и Риза только тяжело вздохнула, мечтая, чтобы ничего не порвать в этих странных «полётах». Она взглянула на блестящие в темноте малиновые глаза. Так поздно, а Рейджи, видимо, еще не ложился даже, подумала брюнетка. — Я же ясно дал понять, чтобы ты не ходила в подземелье, — рявкнул Рейджи, приближаясь к ней. Риза снова вдавила лопатки — будут синяки — в прутья, желая пройти между них и скрыться от тяжелого взгляда своего работодателя. — Если бы затерялась в лабиринтах, вряд ли бы вернулась обратно. Так вот что там, подумалось девушке. Нескончаемые лабиринты. Никаких мертвых тел с вывернутыми наизнанку внутренностями? Без жаждущих свободы чернокожих? — Лабиринты? — переспросила Риза. — Я надеялась найти, как минимум, гроб в котором спит Елена, а тут оказывается ничего интересного. — Кто такая Елена? — Рейджи нахмурился, услышав имя незнакомой ему девушки. — Моя мертвая подружка-братолюбительница, — отмахнулась брюнетка, встречая непонимающий взгляд со стороны Сакамаки. Риза привыкла к тому, что ее шутки никто не понимает, поэтому даже не обиделась на этот взгляд, означающий «либо ты сумасшедшая, либо идиотка». — Не берите в голову, это шутка. В логове вампиров ведь должно быть что-то интересное. Рефрижератор с выкраденной донорской кровью, например. — Так ты веришь в вампиров? — Конечно, нет. Это тоже была шутка, Боже. — Риза тяжело вздохнула, хлопнув себя по лбу, боясь засмеяться. Вот же попала в дом к этим сумасшедшим, которые верят в то, что они вампиры; держат девочку-еду, за которой бегают по особняку, но тем не менее имеют сад роз, пару горничных и целый холодильник набитый человеческой едой. Эти парни себе противоречат. Рейджи поправил очки на переносице и нахмурился. Раздраженно хмыкнув, он за секунду снова вдолбил брюнетку в решетку, а она, тихо пискнув от боли, поморщилась, съежившись под его руками. — Субару был прав, — тихо сказал парень, но его голос звучал слишком громко для Ризы — оглушал, — раздражает твоя узколобость, неспособность мыслить дальше научных исследований, твоя позиция, основанная только на современном кинематографе, в котором нет ни капли правды. — Господин Сакамаки, отпустите меня, пожалуйста, — Риза уперлась ладонями ему в грудь, но сдвинуть с места эту «скалу» оказалось непосильной для нее задачей. — Мне больно. Рейджи усмехнулся с такого официального обращения, но почувствовал странное удовлетворение и ослабил хватку. Их лица были в сантиметрах друг от друга, и оправа его очков практически касалась ее носа. Парень сделал глубокий вдох, почувствовав запах дурацких роз, которые цветут почти вокруг всего особняка, и ветра, несущий запах дождя. Она не пахла также сладко, как Юи, но ему нравилось это даже больше. Сладость со временем приелась; слишком терпкий запах ванили забивался в ноздри, от него тошнило; даже Аято пропитался им насквозь, что встречаться с ним в коридоре хотелось в разы меньше. Риза — что-то другое; новое в его жизни, и от этого интересное, раздражающее и желанное. — Ты боишься своей матери, от которой сбежала, — произнес он через минуту, — но я покажу, чего тебе действительно стоит бояться. После этих слов, Рейджи наклонился к ее шее, проводя кончиком языка. Ризе было щекотно, пока мягкую плоть не разорвали клыки, и брюнетка вскрикнула от боли и неожиданности. Ее руки уперлись в его грудь в два раза сильнее, но сдвинуть его было также невозможно, как и прежде. Слишком силен. Девушка чувствовала, как что-то острое с каждым миллиметром проникает всё глубже в кожу, а теплая, небольшая струйка стекает по ее шее, пропитывая ярко-алым нежно-голубую ткань пижамной рубашки. Сил с каждым его глотком становилось всё меньше. Риза поняла, что тогда в коридоре после разговора с Комори было тоже самое — её кожу разорвали чьи-то острые клыки. Неужели, вампиры — реальны? Рейджи не останавливался, сжимая плечи брюнетки длинными, бледными пальцами, делая глоток за глотком. Кровь сладкая, но не в переизбытке, и ему это нравилось; парень вообще не поклонник сладостей. Перед глазами Ризы всё плыло; она видела только каменную стену напротив, и кончики темных волос возле ее лица. Она уже не пыталась оттолкнуть Сакамаки — поняла, что бесполезно, еще и в сотни раз больнее, — теперь она сжимала ворот его рубашки и думала, что попала она знатно. Дом с реальными вампирами, отрицать которых теперь нет смысла; один из них прижимает ее к холодным железным прутьям, наставив синяков и проделав дырку в ее шее; постепенно она лишается своей крови, своего сознания, а возможно и своей жизни. Прежде, чем отключиться, Риза подумала, что теперь вряд ли напишет книгу и улетит в Калифорнию.