Я — часть тебя. Неужели ты будешь отвергать меня? Просто позволь мне напомнить о твоём истинном облике.
«Я… Верила им. Думала, что они моя семья. Всё это… всё это… Ложь? — глотая слёзы, прошептала девочка. — Ложь»… — произнесла она, и её глаза потухли. — Ох, бедная малышка, — послышался чей-то незнакомый, но такой сладостный голос, — ты всё время жила в обмане и лицемерии… Как же это больно. — Кто здесь? — безжизненно поинтересовалась она, вытирая слёзы. Неожиданно перед ней предстала юная девушка, что была окутана сгустком тьмы. «Я — часть тебя. Я пришла, чтобы помочь». — Помочь? — спросила девочка, с ног до головы осматривая незнакомку. — Верно. Тебе наверняка больно от того, что тебя всё время лгали; лицемерно улыбались, объясняя, что такое истинное зло. А потом испуганно шептались, говоря, что именно ты — настоящее зло, простая беспощадная тварь, недостойная жизни. Ты же хочешь отомстить, малышка? Хочешь наказать лгунов и лицемеров? Хочешь причинить им ту же боль, которую сама испытала? — сладостно прошептала демонесса, склонившись над лицом ребёнка. — Не робей, ну же, скажи, чего желаешь… — Приближаясь к её детским губам, прошептала искусительница. — Я хочу… очень хочу их всех… их всех! Убить! — в сердцах прошептала она, всматриваясь в дьявольские глаза своей сущности. Эти глаза — такие порочные и прекрасные. Глаза, в которых запросто можно утонуть; погрязнуть во тьме, так и не сумев выбраться из неё. Девчушка была поглощена этой порочной красотой: «Почему… я раньше не замечала этой красоты, когда смотрела на свой проклятый глаз»? — проносился у неё в голове этот странный вопрос. Демонесса аккуратно вытерла слёзы с её глаз и, лукаво улыбнувшись, впилась в её губы. Малышка вздрогнула, и попыталась оттолкнуть свою демоническую сущность, но не успела… она уже овладела ею. Что-то до жути горячее и склизкое разлилось по всему маленькому тельцу. Это что-то сначала обволокло рот, позже пробралось в глотку, а затем, распространилось по всем внутренностям. И лишь через мгновение, как это мерзкое чувство пропало, от демонессы не осталось и следа. А неприязнь и обида сковали её, а в некогда изумрудном глазе сияло дьявольское пламя. Злоба и ненависть, обида и горечь слились в одну фразу: «Ненавижу! Ненавижу! — завопила она нечеловеческим голосом. — Каждого… каждого уничтожу! Все они… УМРУТ!..» «Наконец, ты позволила мне стать с тобой одним целым, малышка»… — послышался шёпот.***
Прерывистое тяжёлое дыхание вырывалось из её груди, а по окровавленным щекам стекали капли холодного пота. «Что?.. Что произошло? Где я»? — метались в затуманенном рассудке эти вопросы. Неожиданно живот болезненно заколол, а содержимое желудка поспешило вырваться наружу в виде рвотных масс. Проделав небольшое расстояние от пищеварительного тракта, до глотки, недавно съеденная пища вырвалась наружу. «Что?! — ошарашено прошептала девушка, вытирая рот рукавом платья, — кровь и мясо? Но…, но я не ела ничего подобного»… Она было бы хотела продолжить разговор сама с собой, но её вновь прервало тошнотворное чувство, и вскоре перед ней лежала перепачканная кровью ткань. — Что, уже не помнишь свою трапезу, малышка? — раздался игривый голос демонессы. — Т-трапеза? — её вовсе не удивлял тот факт, что перед ней стоит её старая знакомая. — Да-да, пару минут назад ты так увлечённо поедала трупы тех мужчин. Сказать честно, ты была такой привлекательной, когда сидела в луже крови и внутренностей. И да, ты как всегда была такой не сдержан… — было бы она хотела продолжить свою фразу, но перешла на совершенно другую тему. — Так на тебе стоит чья-то метка. — Произнесла девушка, обнажая шею Катрины, — когда ты успела в суккубши переделаться, малышка. Ты же такой святошей была, когда перестала со мной общаться. Дай угадаю… — с азартом произнесла она, облизывая метку, — это укус того демона, что в 1346 устроил эпидемию Чёрной Смерти? Тогда его запах был в каждом городе Европы, потому что он так жадно поглощал души невинных и отгонял от своего банкета каждого встречного. Помниться, когда ты стащила у него пару-тройку душ. Имя у него… ещё имя такое было! Ну прям на языке вертится, какой же?.. Аста… Астало… Ну как же! — С досадой принялась она вспоминать имя этого «счастливца». — Сейчас его зовут «Себастьян Михаэлис». — ответила девушка, вставая на ноги. — Погоди! Так его кто-то назвал в честь священника, который изгнал его из одной монашки?! Ой, как забавно! Ну и кто же тот оригинальный хозяин? — сдерживая смех, поинтересовалась девушка, повиснув на плече Катрины. — В честь пса! В честь Себастьяна — это пёс, за которым я ухаживала. А фамилия, вполне возможно, досталась ему от того священника. — Ты о той шавке, которая была у твоих хозяев? Она ещё в пожаре сдохла, как и твои хозяева, потому что кое-кто решил уйти из-за «личных» проблем. Не ошибаюсь? — с злорадством поинтересовалась она. — Да… — тихо ответила Катрина, — не говори об этом. Слышишь?! — Ладно-ладно. Значит, тот малец, Сиэль, если не ошибаюсь, нашёл себе нового пёсика, позабыв о своей дорогой и не наглядной «сестрёнке». А ты, в свою очередь, переманила его пёсика к себе… — Ничего я не переманивала. Это было случайностью. Я не хочу нарушать правил: Себастьян — демон, который заключил с Сиэлем сделку, поэтому имеет полное право на его душу. А что насчёт меня, то моя сделка подходит к концу, потому что, совсем скоро… последний член семьи Фантомхайв погибнет. — При силе, которую ты имеешь, при возможности покорить каждого демона своей воли… Ты такая же глупая, как и при нашей первой встрече. Когда ты заключила тот контракт, ты стала такой… размазней. Совсем недавно, ты была поистине великолепной: сжигала города и страны, уничтожала каждого встречного, без зазрения совести искушала мальчишек, позже поглощая их невинные души. А что потом? Стала заботливой наседкой, что обращалась с жалким человеком, как со своим птенцом, невзирая на то, что ты была навечно в его рабстве. Стала стеснительной праведницей, которая несмела даже заигрывать с мужчинами. Ты стало жалкой — и это факт. Даже сейчас, понимая, что роду Фантомхайвов настал конец, ты по-прежнему возишься с этим мальчишкой, которого рано или поздно сожрёт демон, который с лёгкостью смог влюбить тебя в себя. Ты могла бы просто подчинить этого демона своей власти; сделать своим навечно; просто приворожить своей кровью, от которой каждый из демонов будет твоим, словно больной наркоман. А что делаешь ты? Ничего. Просто. Ничего. — с неким презрением произнесла она, демонстративно отвернувшись от горничной. — Да, стала жалкой и ничтожной! И что с того? Мне нет пути на небеса, нет пути в преисподнюю. Я могу жить лишь в мире людей, тогда почему, я должна быть ангелом или демоном в этом мире? Если я живу в этом мире, то я должна жить по-человечески, должна соблюдать правила и законы этого мира. Тогда почему же, ты — часть меня, должна осуждать?! Ты проходила через всё то, что прошла я? Видела ли ты истинную горечь и боль? Да! Я жалкая! Я неидеальная! Можно сказать, ничтожная! Я уподобилась людям, потому что живу вместе с ними! Вижу их улыбки и слёзы, доброту и злобу, благочестивые намерения и лицемерные поступки. Я знаю, каково быть человеком. Ничтожна здесь только ты — демон! Та, что ничего не знает о людях. — Какая увлекательная речь — зевая, ответила девушка, не спеша подходя к Катрине, — ты, подобно человеку, отвергаешь свою истинную сущность. Ну ничего, я покажу тебе всё то, что ты начинаешь забывать… покажу все твои тёмные стороны и слабости. Ты — порождение тьмы и света, а не жалкого человека. Тебе свойственны противостояния между светлой и тёмной стороной. Ты должна знать одно — ты не способна взять этот под контроль, малышка. Демонесса медленным шагом приблизилась к ней…