Вы уходите, бросив меня во тьме… Ты предала меня? А ты?
«Постой! Не уходи! Ты… ты клялась, что не бросишь меня! — кричу я ей вдогонку, старательно стирая слёзы с лица, — ты солгала мне?! Остановись»! В ответ я слышал лишь глухой стук каблуков и приглушённый шёпот, что, по-видимому, срывался из её уст. Но, несмотря на это, я продолжаю бежать, продолжаю молить, кричать и проклинать её. Я не хочу потерять её вновь, боюсь остаться наедине с этой ужасающей и всепоглощающей тьмой, что гналась за мной. Я. Боюсь. Потерять. Её. Вновь. Как я жалок и ничтожен в этот момент. Ноги мои скованы острой болью, а голос пронизан дрожью и хрипом, но я всё равно бегу за ней, кричу ей в след, по-прежнему растирая влагу по лицу. «Прошу!» — безудержно кашляя, хрипло выкрикиваю это из последних сил, продолжая глотать слёзы и бежать за её отдаляющиеся фигурой, боясь потерять из поля зрения. Она остановилась и с иронией и презрением взглянула на меня, злобно насмехаясь над моей ничтожностью. В некогда зелёных глазах сияют дьявольские огоньки, а одеяние её больше походит на куски мрака, что слегка прикрывают участки нежной кожи, а шесть совершенно чёрных крыла волочатся позади, словно причудливый шлейф. «Презренный червь, — язвительно произносит искусительница, над самым моим лицом, — нет смысла за мной гнаться, так дай же насладится твоей плотью крысам и мухам, что будут проскальзывать меж твоих гниющих органов», — шепчет девушка над губами. Я с непониманием всматриваюсь в её глаза, но через миг сгибаюсь пополам от невыносимой боли и падаю на землю, схватившись за живот. Кровь стремительно обагряет мои холодные пальцы и каменный пол. «Вот и всё, как жаль, что мы потратили время на столь жалкое создание. Ты так не считаешь, Себастьян?» — спрашивает полукровка, устремив свой взор на приближающегося дворецкого. «Ты права, — отвечает демон, и на его губах расплывается довольная полуулыбка, — что ж, господин, прощайте. Вы разочаровали меня», — молвит он, взглянув на меня, а потом уходит следом за Катриной. «Вер…ни…тесь, — шепчу я, захлёбываясь кровью и слюной, тщетно пытаясь подняться с пола, — Это… это… прик… — Господин проснитесь, — с усмешкой произнёс дворецкий, кладя на стол серебряный поднос с чайным сервизом. Мальчик вздрогнул от неожиданности и принялся судорожно ощупывать свой живот, но убедившись, что всё это ему приснилось, он облегчёно выдохнул. — С Вами всё в порядке? — поинтересовался Михаэлис, наливая чай в кружку, — Вы, в последнее время, очень раздражены и чем-то обеспокоены, а также часто засыпаете за рабочим столом. Может, стоит вызвать доктора? — так и не дождавшись ответа, сказал он, поставив чашку перед графом. — Со мной всё в порядке, — тихо сказал Фантомхайв, делая глоток чая, — Себастьян, в силах ли ты расторгнуть контракт и забрать мою душу, даже если месть не будет свершена? — нерешительно спросил он, стараясь не выдавать дрожи в голосе. — Вас не должно это волновать, мне не зачем забирать Вашу душу раньше срока. Это будет равносильно тому, что не досолить блюдо, — ответил он, сначала посмотрев на мальчика, а затем, облизнувшись, — я не особо люблю пресное. Что ж, позвольте откланяться, — произнёс Михаэлис, взглянув на карманные часы.***
Финниан энергично подстригал куст с розами. Из головы так и не выходила вчерашняя сцена, заставляя щёки вновь порозоветь. «Она проверяла меня? А если бы я согласился»?! — задавал он сам себе эти вопросы, с новой силой нажимая на ручки садовых ножниц. От всего этого живот связывался в узел, принося дискомфорт, а стыд выбрасывался в неконтролируемую силу, из-за которой хотелось рвать на себе волосы или биться головой об стену. «Почему она проверяла меня»?! — маниакально прошептал он, неосознанно сломав ножницы на две половины. Осознание этого пришло только через пару секунд, когда его окликнул Себастьян: «Финни, будь добр, ответь, кто тебя просил подстригать кусты и брать в руки ножницы, которые ты, к сожалению, сломал»? Услышав голос дворецкого, по его телу проскользнули мурашки, а ладони вспотели от наступающего волнения. Старательно проглотив ком в горле, он всё-таки ответил: «Я, — замялся садовник, положив сломанное оборудование на газон. — Я увидел, что кусты давно не подстригали, и решил, ну…» — замолк парнишка, страдальчески взглянув сначала на дворецкого, а затем на искалеченное растение и обломки ножниц. Михаэлис устало вздохнул, а затем произнёс: «Иди и помоги Мэйлин, надеюсь, что ты больше не будешь своевольничать». Кротко кивнув, садовник помчался в поместье. По иронии судьбы он столкнулся с Катриной в гостиной. Стоило ему лишь взглянуть на неё, как щёки и уши предательски налились краской, а сердце несдержанно заколотилось, и как ему показалось, принялось болезненно долбиться о кости. Смущение и стыд затуманили его рассудок, именно поэтому, он, шатаясь, стоял на месте, притупив взгляд. Горничная безразлично взглянула на садовника, а затем, подойдя к нему чуть ближе, прошептала: «Было глупо полагать, что столь низкое существо, как ты, будет мне полезно», а после покинула комнату. Эти слова, подобно острию кинжала, впились в его сердце, оставив после себя смертельные раны. Именно эта холодная фраза мгновенно рассеяла остатки дурмана из разума, принеся с собой невыносимую горечь полыни и груду искреннего непонимания. «Жалок… низок», — мелькали в голове эти слова. Значит, всё это было ложью? Она всё это время лицемерно улыбалась, играла с его чувствами? — Финни, что с тобой? — с недоумением спросила Мэйлин, встав перед садовником. — Тебе нехорошо? Финни! Ответь же! — воскликнула она, размахивая руками перед его лицом. — Всё… — прошептал паренёк, — …хорошо. Я в порядке, — стиснув зубы и сжав кулаки, ответил он.Вновь ты позволила мне вкусить этот желанный, но некогда запретный плод. Я был настолько опьянён его сладостью, что не заметил, как стал от него зависим…
Ни с чем несравнимый аромат пропитал весь воздух в помещение. Его даже не сбивал запахи жареного мяса, овощей и душистых пряных специй. Вновь эти чувства экстаза и безумства охватили его тело, кроваво-карие глаза вспыхнули дьявольским пламенем, а на губах засияла дикая голодная полуулыбка. Осознание происходящего и само самообладание, которым демон ранее искусно управлял, полностью увязли в необъяснимом потоке желаний и искушений. И вот, когда самообладание и здравый смысл окончательно ушли ко дну, оставив после себя лишь лёгкие следы на глади вязкой жижи; он несдержанно набросился на горничную. По кухне раздался приглушённый грохот, за которым последовал более звонкий и режущий слух. Издавая неприятные для слуха звуки и трески, железное ведро откатилось в сторону, попутно подгоняя к стене опрокинутые корнеплоды и воду. Мутная жидкость растеклась по деревянному полу, оставляя после себя грязные разводы песка и крови, что постепенно впитывались в платье девушки, которая имела честь лежать посреди этого месива. Её тонкие кисти, до посинения были прикованы к полу его руками. На удивление Катрина была смирена и очень спокойна; лицо её не выражало никаких отрицательных эмоций или попусту негодования, протеста; губы расплывались в хитрой, еле заметной улыбке. Той самой, что сияла на устах любого, когда действия оппонента шли точно по давно продуманному сценарию. Удовлетворённый взгляд полукровки был устремлён на обезумевшего демона. В данный момент он был схож с голодным хищником, что наконец-таки смог поймать свою жертву, и это вовсе не пугало её, а наоборот восхищало и подталкивало. Пряди смоляных волос слегка прикрывали кровавое свечение глаз, а тяжёлые и прерывистые животные рыки будоражили кровь в жилах. Склонившись над её шеей, Михаэлис, без какого-либо промедления, коснулся оголённой кожи сначала губами, а затем языком. Увидев сначала незаметные вены с желанным содержимым, а затем, ощутив лёгкую и ритмичную пульсацию, дворецкий, не тратя и секунды, впился в плоть зубами. Сладкая, немного кислая, но в тоже время восхитительная и такая желанная, кровь разлилась по всему рту, позднее протекая по всем органам, даря жгучую неудовлетворённость, но в тоже время неописуемое удовольствие. «Больше! Ещё больше»! — нечеловеческим голосом протяжно прорычал он, охватывая каждый участок шеи поцелуями и кровоточащими ранами, затем, одним рывком разорвав фартук и платье. Отбросив куски ткани в сторону, Михаэлис коснулся губами ключицы, жадно спускаясь всё ниже, оставляя мокрые кровавые следы на бледной коже. Сладостный дурман окутал рассудок, не позволяя рассуждать ни об обеде, что вот-вот будет испорчен, ни о господине, что приказал привести к нему горничную. Все мысли рассеялись из головы, оставив вместо себя лишь базовые инстинкты, что ранее мастерски контролировались подсознанием. Те самые животные инстинкты умело управляли телом, не допуская ни единой здравой мысли. Всё это больше походило на алкогольное опьянение или безумное помешательство. И вот, когда инстинкты в полной мере взяли вверх, его более не так интересовала кровь, как непреодолимое желание. Её хрупкое обнажённое тело, нежные губы так и манили к себе. А как же прекрасна алая кровь, что струится по нежной коже. Всё это до безумия возбуждало, сам вид приносил недюжинное удовлетворение. Мгновение, и он впился в её губы, а она и не стала сопротивляться. Высвободив руки горничной из своей хватки, дворецкий, инстинктивно коснулся её шеи, позже проведя своеобразную линию от шеи до груди. От столь нежного прикосновения по её телу пробежались мурашки, а внутренние органы будто бы связались в тугой узел…***
— Фух, — облегчённо выдохнула Мэйлин, кладя мокрую тряпку в таз с водой, — закончили. — Да, — меланхолично ответил садовник, отряхнув рубашку. — Так-с, Финни, ты неважно себя чувствуешь, иди и приляг, а я сама воду отнесу, — произнесла девушка, беря в руки таз. — Как скажешь, — так же уныло ответил паренёк и поплёлся в свою комнату. «Никогда не видела, чтобы Финни был настолько поддавленным», — прошептала она, выходя из гостиной. Проходя по коридору, девушка почувствовала странную вонь, схожую с запахом подгорелого мяса. «Боже мой! Неужели Себастьян не следит за обедом»?! — с испугом прошептала она, подбежав к двери. Из кухни доносились голоса и чьи-то несдержанные стоны. «Господи, что же там творится»?! В голову приходили лишь пошлые и некультурные мысли, от которых лицо тут же краснело. Дабы откинуть эти похабные фантазии в сторону, Мэйлин попыталась открыть дверь.