Она снова поднимает глаза на его уставшее лицо, но встретившись с его взглядом, тут же отводит их. Неприятная мелодия, резко режущая слух, после долгой тишины, заставляет её шелохнуться. Он нервно сбрасывает звонок, громко выдохнув.
Оба такие странные. Сидят и молчат. Продумывают в своих головах диалог, но так и не решаются начать его. Столько не сказанного, а они не проронили ещё и одного слова. Просто так легче. Просто молчать. Это действительно лучше.
Утешение.
Трусливы. Как никогда в жизни. Один боится снова все испортить
уже все испортил, другая просто не знает, как начать разговор.
— Что она ответила? — вдруг произносит она, еле слышно, а потом округляет глаза, осознав, что слова сказаны вслух. Парень непонимающе, смотрит на неё
или притворяется, что не понимает.
— О чём ты? — немного осипшим голосом спрашивает он, смотря в её безжизненные зрачки.
— Вчера. Ты сделал предложение Софии. — она делает большие паузы между словами, так как ком, подступивший к горлу, мешает говорить, — Её ответ «да»? — настойчиво, но тихо повторяет свой вопрос.
— Вчера? Даша. Это было месяц назад. Ты уже месяц лежишь в коме. — попытался объяснить серб, но девушка нахмурила брови, — Софии поступило предложение из Лондона. Она улетела три недели назад. Со своим чунга-чангой. — он усмехнулся, но снова принял серьёзный вид, — Мы оба поняли, что наши отношения были ошибкой.
— Прошёл месяц? — ещё раз спросила шатенка, не веря его словам, но, когда получила положительный кивок, отвела взгляд, взявшись за голову.
— Даша? Тебе плохо? Даша! — обеспокоено вторил серб, сев на кровать девушки, — Позвать врача?
— Все хорошо. Не нужно. — она посмотрела ему в глаза, улыбнулась и безразлично протянула по слогам, делая паузу после каждого слова:
— А теперь, уходи. Я не хочу видеть тебя здесь больше.
***
Павел Аркадьевич:
Она очнулась.
Одно сообщение, но для рыжей это самая долгожданная новость за последний месяц. Комиссарова, не думая, выбегает из квартиры, в которой совсем не привычно жить без шатенки. Каждый день недели она ходила в больницу, разговаривая с Дашей, которая так ничего и не ответила, посменно с Павлом дежурила в палате. Она так изменилась за этот месяц. На её лице нет прежней улыбки 24/7, прежних шуток, только мрачные глаза и изредка полуулыбка, которая требует больших усилий. Юлия чувствует себя настолько виноватой во всем произошедшем, что каждый день она извинялась перед Дашей, бедной Дашей, оставшейся, отнюдь, не в гордом
как обычно это бывает у неё одиночестве за одно мнгновение. Она, так же, видела изменения Павла, внешне, внутренне. Осунувшаяся спина, чёрные круги под глазами, ведь, он не одну ночь провёл в раздумьях у девушки в палате, моля всевышних сжалиться над ним и над его Дашенькой, охрипший голос, щетина, вообщем, видок не айс, как выражалась сама Юлия, будто из недельного запоя, хотя ещё не одна бутылка дурманящей мозг жидкости, не была опустошена им в течении месяца.
Она все ещё помнит и, кажется, никогда не забудет те минуты, когда Даша попала в аварию.
Вышедши на шум людей, Юлия пробилась сквозь толпу, чтоб узнать, что же случилось. Увидев эту картину, её лицо вмиг сменило выражение, а бутылка коньяка выпала из рук на холодный асфальт. Дарья лежала на нем, не подавая признаков жизни, а сидящий рядом серб кричал, заставляя девушку проснуться, целовал её бледное лицо, а когда он нащупал пульс и сердцебиение девушки вновь стало слышно, он что-то пробурчал, смотря в небо, делая жест «спасибо». Юлия за свои двадцать семь с лишним лет поняла, как это, оказаться одинокой. Совсем одна. Она чувствовала невероятную вину перед той, которая за все эти месяцы стала такой родной и любимой, перед той, которую сейчас погружали в машину скорой, перед той, руку которой крепко держал серб, не желая отпускать, перед той, на которую повесила все свои беды, выгнав из дома, разрезав все нити, которые между ними существовали по сей день. Сердце предательски сжалось, набивая бешеный ритм, тело потяжелело, а ноги уже не держали её. Упав на холодный асфальт, она потеряла сознание. А дальше, все как в тумане. Скорая, какие-то аппараты, лежащая рядом Даша, с застывшим выражением лица, Павел, устало, закрывший глаза. Резкий запах нашатыря и её как-будто передёргивает. Она не знала, что это былo, не догадывалась, почему ей так плохо.
Но потом, через несколько часов, она нашла всему этому объяснение —
беременна.
Подъехав к большому зданию, она мчится к нужной палате. Замирает перед дверью, а её кулак, пару мгновений назад, собиравшийся постучать в дверь, неуверенно опустился вниз, а его хозяйка перевела дыхание, прежде, чем проделать задуманное ранее. Три тихих стука. Но они как гром, для тихо плачущей Дарьи, которая все это время просидела в мертвой тишине, нарушаемой только всхлипами.
— Даша? Ты чего, Даш? — подойдя ближе, взволнованно спросила рыжая.
— Юля? — она округлила глаза, пытаясь успокоиться, — Юля! — обнимая подругу, улыбалась она, хотя сил уже не было. Вдруг её лицо снова приобрело былой вид, и она отодвинула подругу. — Уходи.
— Что? — Юлия встрепенулась.
— Уходи. Пожалуйста. Оставьте меня в покое. Все! 
