Ещё не поздно

Гокудера бросился к смешному пластмассовому чудовищу, упал на колени и прижался к крошечному окошку: – Десятый, Цуна… сейчас мы тебя вытащим, – он протянул руку и прикоснулся к горячему, влажному лбу, беспомощно оглянулся на Ямамото. Тот стоял и, сосредоточенно прикусив нижнюю губу, рассматривал пластиковую тюрьму. Гокудера поймал его взгляд и вдруг успокоился, голова снова заработала. Не время паниковать, те типы могут оказаться здесь с минуты на минуту, а Десятый далеко не убежит. – Цуна, – Ямамото ободряюще улыбнулся, – как ты туда попал? Гокудера тем временем обошел зверя – тот был вкопан в песок, в боку виделась дверка, настолько маленькая, что Цуна свободно мог просунуть в нее разве что голову. Зверь вздрогнул – это Ямамото попробовал его на прочность – но не сдвинулся ни на миллиметр. Гокудера тоже прижался плечом к шее жирафа и налег. Ребра отдались острой болью, и он едва сдержал вскрик – еще не хватало, чтобы Десятый за него волновался. – Ламбо попал в меня из базуки, – судя по голосу, тот уже успокоился, – я уже думал, вы меня никогда не найдете, – почти прошептал он, и сердце у Гокудеры сжалось. – Глупости, Десятый, – бодро заявил он, – самая лучшая в мире поисковая команда пришла на помощь. – Здорово, – Цуна шмыгнул носом, – это так здорово. Я думал, вы никогда не помиритесь, и что вообще уйдете от меня. Я так рад, что вы здесь, ребята. Гокудера медленно поднял голову. Ямамото смотрел на него в упор, последний красный луч заходящего солнца обвел взлохмаченные волосы кроваво-красным контуром. Он был таким красивым в этот момент, что перехватило горло. Гокудера быстро отвернулся и присел. Об этом лучше подумать потом. Когда они вытащат Десятого из ловушки. А Ямамото засмеялся. – А мы-то как рады, – он присел на корточки и заглянул Цуне в глаза, – а что за люди тебя ищут? Цуна дернулся, Гокудера слышал, как он стукнулся головой о пластиковую крышу жирафа-ловушки. – Они все еще ищут меня? Тогда вам нужно скорее уходить, у них пистолеты! А где Реборн, почему он не с вами? Ламбо вам не сказал? Гокудера со злостью стукнул кулаком по жирафу, локоть прострелило болью, и он выругался. – Эта тупая корова! Он не должен был бросать тебя! – Гокудера, – от напряженного голоса Ямамото Гокудера дернулся, – давай попробуем выкорчевать эту штуку из земли, – она не может быть вкопана глубоко. – Мне кажется, проще ее разломать…. – Гокудера начал ощупывать здоровой рукой пластиковую поверхность. – Если ударить в нужном месте… – А как определить это нужное место? – Ямамото решительно взвесил в руке тяжелый металлический штырь, который он прихватил из супермаркета. – Десятый, ты рассказывай, – попросил Гокудера, тщательно исследуя пластикового монстра. – Ламбо залез в чью-то сумку и утащил оттуда коробку с конфетами, – устало начал Цуна, – вы же знаете Ламбо. Я его отругал, и тут в нас начали стрелять. Я побежал, Ламбо вырвался, достал базуку, ее закоротило, ну и она сработала как-то по-дурацки. Я стал маленьким. Спрятался здесь, думал, он сейчас вернется. Ну понятно. Ламбо не вернулся, Цуна через положенное время превратился в самого себя, и оказался заперт внутри игрушки. Гокудера нащупал на боку жирафа вмятину. Нажав на нее, он прислушался – пластик едва слышно потрескивал. – Эту тупую корову я убью сам, – злость застила глаза, и пришлось на несколько минут замереть, чтобы отдышаться – снова страшно разнылись ребра. Боль пульсировала и расходилась волнами по всему телу. – Ламбо не виноват! – Да, не стоит судить Ламбо, он просто маленький и испугался, – Ямамото подошел ближе, – некоторые постарше еще и не такое творят. Гокудера поднял на Ямамото взгляд. И отвел его. – Десятый, постарайся прижаться к другой стенке, сейчас будем разбивать это… Он ткнул пальцем в нужную точку и отошел. Цуна внутри ящика зашевелился, Ямамото кивнул и отступил на шаг назад. Замахнулся железным штырем, приподнимая ногу, прищурился – и со всей силы обрушил его на боковину зверя. Толстый пластик лопнул с гулким скрежетом, по поверхности вокруг продырявленного бока пошли трещины, и Гокудера издал одобрительный вопль. – Десятый, тебя не задело? – Нет, все в порядке, – даже голос у Цуны повеселел. – Отодвинься еще раз, – скомандовал Ямамото, – я ударю снова. – И закрой глаза, – торопливо сказал Гокудера, – тут пластик летит. – Ага, – голос Цуны звучал глухо. От следующего удара Ямамото в боку жирафа образовалась солидная дыра. Гокудера не вытерпел и бросился вперед. – Куда лезешь, – процедил Ямамото, – дай мне еще раз ударить. – Хватит, ты Десятого заденешь, – Гокудера отломал кусок пластика и отшвырнул в сторону. Ямамото помолчал, уронил свою железяку и принялся ему помогать. Цуна изнутри тоже отламывал куски скорлупы, царапая руки. Через несколько минут отверстие настолько расширилось, что через него можно было попытаться выбраться. Цуна выбросил наружу рюкзак, который Гокудера машинально подхватил и повесил на спину, попытался встать – и тут же закричал от боли. – Ничего, Десятый, это просто тело затекло, – Гокудера ухватил Цуну за руку и потянул на себя, – лучше выбираться, потом будет легче. – Да, Цуна, – Ямамото смотрел куда-то обеспокоенно, – нужно торопиться, давай! Он потянул Десятого на себя и вдруг резко выдернул из его убежища. Они вместе свалились на землю. Цуна свернулся калачиком и скулил от боли, его тело корчилось в судорогах. Гокудера беспомощно присел рядом, достал из кармана ключ и, вспоминая, чему его там учили, принялся с силой водить по каменной мышце икры. Десятый тихо стонал. – Сейчас уже почти все нормально, – Десятый вытер покрасневшие глаза. – Ох, не знал, что это так больно… Он подполз к соседнему зверю, оперся спиной и осторожно вытянул ноги. – Есть хочется… Гокудера огорченно захлопал по карманам: – Прости, Десятый, мы не подумали… – Да, надо было прихватить что-нибудь с собой, – Ямамото почесал в затылке. – У меня же есть конфеты! Гокудера, дай, пожалуйста, рюкзак. Цуна достал оттуда внушительную коробку с золотистым тиснением. – Ого, – присвистнул Ямамото, – понимаю Ламбо, я бы тоже не удержался, – он засмеялся. Цуна разорвал прозрачную упаковку и раскрыл коробку. Каждая конфета была аккуратно завернута в золотистую фольгу. – Ммм, шоколадные… Дорогие, наверное. Гокудера, будешь? – Спасибо, – ребра ныли все сильнее, рука превратилась в один сгусток боли. Гокудера осторожно откусил, нежный шоколад растаял на языке. Вкусно. Ямамото без всякого уважения развернул конфету и закинул в рот целиком. Задумчиво прожевал, вытер рот и улыбнулся: – Здорово. И чего я шоколад не люблю? Гокудера покачал головой и доел конфету. Еще немного – и можно будет идти. Цуна придирчиво копался в коробке. – Надо уходить, – голос у Ямамото вдруг стал напряженным. – Да подожди ты, пусть Десятый немного придет в себя. – Гокудера! Он подскочил от страшного голоса Ямамото; поблизости что-то кашлянуло, а в изувеченный пластик удалилась пуля. Ямамото дернул руку и затащил за соседнего зверя – массивного бегемота. Цуна закрыл коробку, спрятал ее в рюкзак и сейчас быстро-быстро растирал себе ноги, болезненно морщась. Снова кашлянул выстрел, земля перед ними взметнулась песчаным фонтанчиком. – Мне они нужны живыми, вдруг сюрприз не у них, — незнакомый голос был на редкость противным. Гокудера развернулся и вытащил шашки. – Убегайте, – бросил он через плечо. Боль отступала, словно отлив. Откатывалась вглубь тела, сжимаясь до крошечной, пульсирующей точки. Тело пело, словно струна. Как давно он не сражался – и плевать, что всего две шашки в карманах, он разорвет мудаков, посмевших оскорбить Десятого, голыми руками. Его переполняла сила, в ушах гудел воздух, закручивался вокруг вихрем. Плечо согрело теплом, почти обожгло чем-то близким и родным – от узнавания защемило сердце – рядом встал Ямамото. Железная палка со свистом рассекла воздух. Гокудера смотрел на уверенно идущих к ним людей. Он видел их так отчетливо, словно к глазам приложили бинокль. Складки на костюмах, плоские ничего не выражающие лица, волоски на стриженых висках, уложенные один к одному. Две шашки, одна дубина – семь нападающих. Задача с десятью неизвестными. Противники рассыпались полукругом, медленно подходя все ближе. Гокудера ждал, сжимая в руках шашки и зажигалку. Ямамото тоже ждал. Одна шашка – первых трех, добить их – дело Ямамото. Вторая – для остальных. Ветер, траектория, отскок, сила броска – Гокудера запалил фитиль. Ямамото чуть присел, сжимая в руках прут. Ветер колебался, и Гокудера зашипел – порыв дунул в нужную сторону, а следом полетела шашка. Ямамото рванул с места на долю секунды позже взрыва, врезался в мешанину тел, сея смерть и разрушения. Пули глухо застучали вокруг. Гокудера поджег вторую шашку, разбежался, взмыл в воздух и размаху всадил ее в стреляющих. Взрывом разметало тела, из клубов дыма вышел Ямамото. Окровавленный прут в его руке заметно погнулся. Ямамото повел глазами и бросился в сторону, чтобы разбежаться и опустить оружие на еще одну голову. Стреляющий захлебнулся и упал. Дым от взрывов медленно рассеивался. Послышался звук сирены. Гокудера переглянулся с Ямамото. – Нужно уходить. Он подхватил рюкзак, Ямамото вздернул на ноги Цуну, взвалил его на плечо и они побежали. Гокудера несся, прикрывая спину Ямамото – еще немного, и они покинут опасный район. можно будет позвонить Бьянки, сказать, что они нашли Десятого… Да черт возьми, надо было это сделать раньше. Он точно по голове получил, раз не подумал об этом сразу… Бежать стало тяжелее, Гокудера почувствовал, что выдохся – а в следующий миг он уже лежал на холодном асфальте. Кружилась голова, серая поверхность колебалась мягкими волнами. Почему это, интересно? А, понятно – по ней же кто-то идет. Ноги в кроссовках остановились возле лица. Ямамото. Было так хорошо, что Гокудера просто улыбнулся, протянул руку и погладил пыльный носок. – Гокудера! – голос Ямамото раздавался словно из колодца. – Ты слышишь меня? Ну конечно он слышал. Что-то вдалеке говорил Десятый, Гокудера не мог разобрать слов. Поэтому он сосредоточился на кроссовках Ямамото. Белые, с черными и красными полосами. Ему шло. Ямамото все шло. Гокудера ему страшно завидовал – и хотел быть рядом. Ямамото такой теплый, солнечный, всегда хотелось нырнуть в него с головой, чтобы, наконец, согреться. Когда Ямамото переступал с ноги на ногу, асфальт под Гокудерой колебался, и этого подташнивало. – Не ходи, – пробормотал он, – не надо. Меня укачивает, – и снова погладил носок кроссовка. – Тебе надо в больницу. – Зачем, – Гокудера вздохнул – и в легких разорвалась сверхновая боли. Когда он очнулся, Ямамото стоял на коленях с приоткрытым ртом, и смотрел в одну точку. Голос Десятого продолжал увещевать, окутывал сознание успокаивающим теплом. Гокудера приподнялся и потянул Ямамото на себя – ему хотелось знать, что он там увидел. Но рука отдалась жгучей болью, и Гокудера вспомнил – гипс. Потому что Ямамото сломал ему руку за то, что Гокудера его изнасиловал. Он заплакал, сжимая горячую ладонь. Из-под земли показалась шеренга толстых, в палец, муравьев и начали карабкаться на Ямамото. Гокудера с криком их сбрасывал, но они упорно карабкались, шевеля жвалами с блестящими капельками яда. Гипс тянул к земле, мешая, и Гокудера отчаянно колотил им жирных лоснящихся тварей. Один из них залез под брючину и пополз, щекоча кожу. Гокудера отчаянно закричал, из последних сил цепляясь за Ямамото. Яркий свет полоснул по глазам, потом окутала чернота, из ладони исчезло тепло руки, и Гокудера начал задыхаться. Он только что-то потерял, что-то важное, что он едва-едва нашел, и вот снова. Он бился в путах, разрывая их, рядом вдруг зарычал Ямамото – и Гокудера успокоился. Это кошмар. Он скоро проснется. Десятый спасен, все будет хорошо. Ямамото рядом, здесь. Он шептал, проваливаясь в тягучий сон. Ему снился беспокойный взгляд Реборна из-под шляпы, заплаканное лицо сестры, встревоженный Десятый и еще какие-то смутно знакомые люди. Он видел где-то и когда-то, но не мог вспомнить, где и когда. Но все это было неважно. Главное, он чувствовал, что Ямамото рядом. Это успокаивало.