"Холодный расчёт или горячее сердце?"

      Голова Ксении вот-вот разорвётся от усталости. Ей жутко хочется спать, а ноги уже и вовсе подкашиваются, но пока она не может позволить себе такой роскоши, как сон, пока нельзя. Она видит своё отражение в зеркале и грустно усмехается. Круги под глазами выглядят весьма эффектно, особенно если учитывать тёмный макияж и помятую одежду.       Однако долго рассматривать себя ей не позволяют раздавшиеся шаги в её сторону. Брюнетка спокойно оборачивается, чтобы посмотреть на нарушителей своего спокойствия. Увиденное совсем её не радует, но она на пятках разворачивается в сторону появившихся людей, не желая проявлять неуважение. Воспитание не позволяет. — Чего ты хочешь от нашей дочери? — раздаётся звонкий голос матери Саши, на это девушка лишь пожимает плечами. Этот жест ещё больше выводит их из себя. Раздражает. — Если бы я чего-то хотела, то уже бы это получила, — Немного насмешливый тон Ксении не терпит возражений. И девушка бы готова закончить на этом разговор и эффектно удалиться, оставляя их позади, однако её резко перехватывают, заставляя остаться. — Что-нибудь ещё?       Глаза матери Александры загораются злобным блеском, и она с трудом сдерживает крик, понимая, что находится в больнице. Эта девица выводит её из себя, доводя до бешенства своим поведением, удивительно, что раньше она была другом их семьи. — Я не должна ещё раз увидеть тебя возле своей дочери. Такой шлюхе, как ты не место рядом с ней, — Светлана высоко приподнимает подбородок, смотря брюнетке в глаза. Но та не реагирует на это, предпочитая молчать. — Ты прекрасно осознаёшь это сама.       Ксения вырывает свою руку из цепкой хватки и делает шаг в сторону. Из лёгкий вырывается усталый выдох, но она сдерживает себя от необдуманных действий. Нужно успокоиться, гнев — её злейший враг, который столько раз заставлял её делать ошибки. — Ваша дочь прекрасно всё обо мне знает. И если бы она посчитала нужным, общение бы прекратилось в тот же день. Что же, пускай я — шлюха, если вы так считаете, то пожалуйста, ваше право. Я не думаю, что люди, которые довели её до этого брака могут сейчас спорить со мной, обвинять меня и уличать в нарушении моральных принципов. Не вам указывать мне. Но я не собираюсь спорить с вами, это дело вашей дочери, в отличии от вас родители дали мне воспитание и привили уважение к старшим. А теперь позвольте мне уйти. Я не хотела бы наговорить вам множество гадостей. — Ты — грязь, Ксения. И ты сама это знаешь, я бы давно растёрла тебя, да жаль марать о тебя руки. Твоё прошлое имеет достаточно много оснований не доверять тебе.       Ксения заливается смехом, театрально закрывая рот ладонью. У неё нет других эмоции. Они не увидят, как задевают её их слова. — Могу с уверенностью сказать тоже самое о вас. О чём вы говорили с Сашей? — Взгляд. Проницательный. Брюнетка, словно рентген просматривает насквозь, от этого родителей подруги пробивает холодом. Тварь. — Мы говорили о правильном решении, — За женщину отвечает отец Саши, наклоняясь вперёд. На устах победная улыбка, но значение этих слов пугает Ксюшу. Какой-то пазл складывается в голове. Быстро. Резко.       Ничего не объясняя, девушка резко срывается на бег, оставляя собеседников в недоумении. Нужно к Саше. Немедленно. Они опять что-то втемяшили ей в голову, что на этот раз? Конечно, развод, как же она раньше не догадалась? Счёт идёт на секунды, и Ксюша это понимает. Ей не хватит времени, рука нашаривает в кармане брюк телефон, а пальцы набирают номер Громова, сама же она устало облокачивается о стену. Нет сил идти. Слишком устала. Голова уже кружиться, и девушка вот-вот упадёт. Перенапряжение…       Парень отвечает быстро, берёт трубку и бурчит что-то неразборчивое в ответ, однако это её не волнует. Другое имеет значение. Она слишком хорошо знает эту семью. Она уже один раз вытащила Громову с того света, она готова сделать это ещё раз. — Громов, быстро дуй в палату к Саше, не спрашивай зачем. Я прошу тебя, иначе может быть поздно, быстрее… Бегом…       Никита, стоявший до этого возле аппарата с кофе, заметно напрягается, но резко бросает собственный кофе, удаляясь прочь. Быстрым бегом он направляется к палате жены, не понимая, что происходит. Но причин не доверять Ксении нет…       Белая дверь быстро распахивается, и перед его глазами предстаёт тяжёлое зрелище. Саша, уставившись в одну точку, до крови сжимает что-то в руке, вокруг её постели множество осколков, но ей до этого и дела нет.       Ему необходима секунда, чтобы понять, что происходит. Одним быстрым движением парень оказывается возле её постели и с силой разжимая её ладонь, забирает осколок. Девушка резко оборачивается, только заметив его присутствие. Внутри всё сжимается, и что-то лопается, оставляя за собой град осколков. — Что ты делаешь, дура? — Пальцы Никиты с остервенелой силой вцепляются в её плечи и встряхивают. Гневный голос разносится на всю больницу, но ему всё равно. Крик. Но она не реагирует, продолжая лишь смотреть на него своим отчаянным взглядом. — Жить ей надоело! Я тебе такой земной ад устрою, идиотка…       Эти слова становятся катализатором и случается взрыв. Жестокий и беспощадный. Его слова ядом въедаются в затуманенное сознание девушки. И она не выдерживает. Хватит. Больше преград не осталось. — Ад? — Александра резко выпутывается из хватки парня, вставая перед ним. В её тоне ни грамма холодности и спокойствия, как прежде. Выкипело. Не осталось. — А что по твоему моя жизнь? Не тот же ад? Сколько ещё я должна вынести, чтобы вы оставили меня? Стоит он, успокаивает, ребёнка воспитывать хочет… Где же раньше была твоя положительность? Ребёнок ему важен. А ты не помнишь, как я забеременела? Тебе напомнить?       Из глаз отчаянно льются слёзы, но она не останавливается. Срывается на крик. Друг напротив друга, глаза в глаза. Он хочет подойти, но не может, ноги не слушаются и он замирает на месте, просто рассматривая незнакомую ему девушку. — Напомнить, как в ту ночь я умоляла тебя остановиться? Напомнить, как ты порвал мою честь одним резким проникновением? Какое ты имел право? Кем ты себя возомнил? Богом? Ему одному плохо было, а я так сбоку… Я ведь машина железная, мне ведь не больно… Да, я из-за тебя спать ночами не могла, мне каждую ночь снились кошмары… Я до сих пор ночами вздрагивала от страха. От слов твоих, ударов. Ты меня тоже медленно убивал, не жалея, разрывая душу, ломая…       Секунда — и его грудь ощущает удары от её кулачков. Она не выдерживает, ломается, маска спадает. Она кричит, брыкается, бьёт его по груди, не щадя и не жалея. Слова быстрыми потоками льются наружу, но она ничего не может сделать. Это выше неё. А Никита ничего не делает, только молча стоит, борясь с желанием ответить. Он не имеет на это никакого права. А Саша лишь продолжает… — Потому что тебе плевать на других, на то, что они чувствуют. Потому что ты думаешь, что только если человек плачет, то ему больно… Верность я тебе хранить должна была… Почему я всем всё должна? Мне только никто ничего не должен. Почему никому нет до меня дела? Этот брак, учёба, а меня спросили, какого мне? Я — товар просто, никому не нужный. — Ещё один удар, а её боль не гаснет. Слёзы катятся по щекам, но остановиться — она не может. Слишком больно. Слишком тяжело. — Я-дура. Да, идиотка… Потому что живу ради других, чтобы другим было хорошо. А я в своей жизни где? Моя жизнь ничего не стоит, потому что наплевать всем. Понимаешь ты это! Я жить больше не хочу, мучиться не хочу, потому что кукла безвольная, которой манипулируют. Но я поверила в счастье. Один в этом мире был человек, который искренне меня полюбил, я хотела стать счастливой, обрести нормальную семью, жить так, как хочется мне. Быть искренней, Дима помог мне, вытащил из этого ада, но и его у меня Бог забрал. Потому что он из-за меня умер, спасая… За что? Почему я даже родителям не нужна? Почему?       Александра бьётся в его руках, дрожит всем телом, не понимая происходящее. Всё, что копилось в ней месяцами выходит наружу, истерика поглощает её. Никита же терпеливо слушает и терпит, только теперь чувствуя её боль и то, что ей пришлось пережить за последние месяцы. И он, как никто другой в этом виноват…       После очередного громкого вскрика он быстро притягивает жену к себе, обхватывая ладонью её затылок и прижимая к груди. Грубо, но так до боли нужно. Размеренный стук его сердца немного успокаивает её, и она затихает, замёрзшими пальцами комкает край его светлой футболки. Никита тихонько проводит ладонью по русым волосам и медленно целует макушку, покачивая девушку из стороны в сторону, надеясь успокоить… Совсем как в детстве. — Тише, — мягкий шепот опутывает сознание, а душе Саши становится немного легче. Тело согревается от тепла мужского тела, перенимая его. И она обессиленно, ещё теснее прижимается к нему, желая не ощущать вновь пробирающий до костей и кончиков пальцев холод. Ей слишком плохо… Слишком страшно…А следующие его слова и вовсе заставляют сердце с болью сжаться. — Ты нужна… Мне нужна и нашему ребёнку… Мы же не сможем без тебя, глупенькая… И я никуда тебя не отпущу, поняла меня?