***
Они успели забыть, что теперь герои на Земле. Весь экипаж страдал от противоречивых чувств: радости от возвращения домой и нежелания расставаться с привычным укладом жизни, но больше всего было, конечно же, радости и нетерпения. За последний месяц научный отдел наконец оформил все свои разработки, открытия, наблюдения и эксперименты по уставу, так что у Спока, возглавлявшего всю эту маленькую армию ученых, было полно работы. Это изматывало, но зато позволяло занять мысли и практически все свободное время. Сулу под конец разобрался со своей оранжереей: упаковал в специальные контейнеры все привезенные образцы растений, чтобы передать в сады и лаборатории на Земле, но оставалось еще много удивительных (что важнее — неопасных) цветов, и рулевой сделал то, что запомнилось всем: с помощью нескольких энсинов он передал по цветку каждому офицеру командного состава и начальникам отделов. За пару дней до прибытия в космопорт корабль был пропитан запахом самых разнообразных растений. В разговоре с Чеховым Хикару признался, что очень ждет скорой встречи с семьей, но не мог оставить без внимания ту семью, которая окружала его больше пяти лет. Спок смотрел на радующихся, волнующихся людей, держа в руке торжественно врученный ему светлый, уже немного пожухший цветок лилии, и старался убедить себя в том, что сам он не чувствует ничего особенного.***
На Земле Спок ощущал себя совсем иначе, чем на корабле. Он полагал, что после объяснения с капитаном и окончания пятилетней миссии он как будто потеряет что-то от себя, что росло и развивалось в нем в течении более чем пяти лет под влиянием Джима и всей команды звездолета, но нет — он остался тем же. Просто немного более резким в ответах на вопросы и более скупым на слова, чем был раньше, но мало кто знал его в достаточной степени, чтобы заметить это. Кирк сразу после прибытия был увлечен в круговорот поздравлений, важных встреч, интервью и съемок для газет, журналов и головидения, и с очевидным увлечением ушел в эти дела, Спок же приходил только при крайней необходимости. Он, Маккой, Чепел и большая часть научников были привлечены к презентации и обработке данных, полученных в ходе экспедиций и полета корабля, позже команду медицинского отсека перевели в исследовательскую часть местной больницы. Из периодических, довольно редких из-за занятости людей встреч команды, Спок узнал, что остальные члены экипажа тоже были вовлечены в работу: Скотти после короткой увольнительной возвратился к «своей детке», как он гордо называл Энтерпрайз (Кирк как-то на полном серьезе поинтересовался у Ухуры, не ревнует ли она его к ней), чтобы руководить ремонтом поврежденных мест и отсеков судна, сама же Нийота осталась в лингвистическом отделе штаба, Хикару и Павел были временно переведены в командный центр. Конечно, команда заметила напряжение, появившееся между капитаном и старшим помощником после миссии на Амоне, но только Маккой решил самостоятельно выяснить, в чем проблема, что повлекло за собой значительное и пространное внушение ему от Кирка, что некоторые дела лучше оставить без вмешательства. Спок же попытку подобного разговора на эту тему вежливо, но твердо отклонил. Понимал ли доктор, что происходит? Понимал, возможно, даже лучше их самих, пусть не зная деталей, но он чувствовал своей только на первый взгляд простой и прямолинейной натурой, что происходило с его друзьями. Возможно, приложи он гораздо больше усилий, конфликт бы постепенно сгладил все острые углы под его влиянием, но сейчас, когда на Земле у Кирка и у Спока была единственная причина и сотни поводов не пересекаться между собой хоть какое-то время, а у него самого была гора работы и возможность провести часть увольнительной со своей дочкой, Джоанной, он оставил их в покое, решив, что в конце концов они все равно примиряться и без него, как обыкновенно происходило до этого. Было ли это верным решением, сказать нельзя, но, так или иначе, это решение было принято. Спок чувствовал непонятные ему пустоту, растерянность и тоскливую скуку. До этого момента он не задумывался над тем, как естественно и обыденно было встречаться, говорить с Джимом, иногда обедать в его компании, вечерами играть в шахматы, участвовать в спусках на планеты вместе с ним — это стало неотъемлемой частью его жизни, и общество Кирка было тем фактором, на котором он не зацикливал внимание ровно до тех пор, пока его не стало катастрофически мало. Он бы не мог назвать это привычкой или зависимостью от человека, но энергия Кирка, его голос, его запах, его прикосновения и само присутствие стали неотделимы от мыслей об Энтерпрайз, команде и том подобии дома, который вулканец обрел на звездолете.***
После прибытия Энтерпрайз на Землю, после череды торжественных мероприятий, встреч и вечеринок, которые закатывали в честь команды знаменитого звездолета и закатываемых самой командой, после непродолжительных отгулов и продолжительных заседаний в штабе, после этой полосы интересных и волнующих событий им объявили, что назначается новая миссия — менее масштабная, но не менее ответственная, чем «пятилетка». Особенность ее была в том, что миссия была политической; не такой, к каким привык экипаж на дальних границах космоса, а самой что ни на есть государственной: многие материалы по ней были засекречены. Кирк, едва прочитав дело и сопутствующие документы, без колебаний согласился. Официальная версия заключалась в том, чтобы провести переговоры о выдаче Федерации военнопленных, захваченных сепаратистами около года назад. Главное отличие неофициальной версии состояло в том, что в случае полного провала переговоров Энтерпрайз обязан открыть огонь и любыми средствами вытащить людей из плена. Спок понимал, что Кирк просто не мог отказаться, даже если бы у него был выбор: три сотни человеческих жизней зависело от того, как скоро придет помощь и придет ли она вообще. Военные конфликты стали редкостью на Земле, но у различных противников Федерации, в том числе и этой группы сепаратистов, были чрезвычайно агрессивные требования и намерения; убрав свои базы с Земли, они расположились в малоосвоенных из-за гравитационных аномалий районах космоса, продолжая устраивать теракты и вести свою, одним им понятную политику. Около года назад Федерация бросила группу перехвата на очередные волнения, но главнокомандующие на Земле недооценили противника: военные попали в плен, и только спустя десять месяцев у них появилась реальная возможность вернуться домой. Почему Федерация так медлила, капитану Энтерпрайз никто не объяснил, намекнув только, что его корабль, в силу своей известности, лучше всего подходит для выполнения этого задания. Именно поэтому спустя несколько месяцев после окончания пятилетней миссии, принесшей славу экипажу Энтерпрайз, звездолет покинул доки космофлота и снова гордо устремился в открытый космос.