Живая жизнь

      — Она сама захотела приехать сюда, — солгал Вистериа во спасение.       — Я не могу вернуться вот так сразу.       — А я не могу оставаться — если ты имеешь в виду это.       — Зен, прошу тебя, останься во дворце. Я бы не просил, не будь это так важно.       — Чем таким неотложным ты можешь заниматься, чтобы навязывать мне свою невесту?       — Я с Кихал, — ответил Изана после долгого молчания.       — Кихал?       — Она… Я влюблен в нее, Зен. Но скоро мне придется жениться на Шираюки. И Тогрул уйдет от меня — она мне так сказала, она не согласна быть любовницей. Поверь, я умолял ее подумать. Но что я могу сделать? Договор подписан. Мне нужны эти последние мгновения счастья. Я не могу оставить ее сейчас.       Слова брата разъярили Зена — Изана готов был нарушить клятву, которую собирался дать Шираюки, готов был изменять ей. Но Вистериа откинул эту мысль прочь, проигнорировал ее. Его благосклонность все-таки лежала на стороне принца, нежели на стороне Юки.       — И ты хочешь, чтобы я остался здесь с твоей невестой, пока ты развлекаешься с подружкой?       — Я не развлекаюсь с ней, — грубо ответил Изана. — В моем распоряжении всего два месяца, и не проси — я не буду ими жертвовать.       — Я бы и не стал, — резко ответил братец.       — Тогда останься с Шираюки во дворце, чтобы она не чувствовала себя отвергнутой. Представить не могу, чтобы ей нравилось быть в гордом одиночестве.       — Конечно нет.       — Ты мог бы показать ей город, наш новый дом.       Уверен, ей понравится Кларинс.       «Понравится, и она захочет сделать снимки», — подумал Вистериа.       — Я буду тебе обязан, Зен, — умолял брат.       — Да, будешь, — ответил брат, скрипя зубами и еще сильнее сжимая трубку телефона.       — Я буду у тебя в долгу. Охотно.       Зен быстро попрощался с братом и резко бросил телефон. Он хотел как можно скорее убежать от того неудовлетворенного страстного желания, которое овладело им в Тамбаруне. Он думал, что сможет отдалиться от будущей невестки — время и расстояние, а также компания другой женщины сделают свое дело, и когда он увидит ее снова в день свадьбы брата, он не будет чувствовать ровным счетом ничего.       Она всего лишь женщина.       Он не поддастся искушению. Да, она красива — невероятно сексуальна, но невинна. А его совсем не тянет к невинным девушкам, они неинтересны. Ему нравятся женщины с опытом — женщины, непревзойденные в искусстве флирта и сексуальных игр, женщины, которые умеют сдерживать свои эмоции, женщины, которые являются такими же матерыми и циничными, как и он сам.       Такой мужчина, как он, не подходит Шираюки. Он только опорочит ее и не сможет обеспечить ей того, чего она достойна, да он и не хотел. Ей нужен был мужчина, способный окружить ее заботой, возможно, даже любовью — без сомнения, пары лет будет достаточно, чтобы Изана забыл Кихал.       Вистериа утратил способность любить в то мгновение, когда мать упала к его ногам, убитая пулей наемного убийцы. Та же самая участь постигла его отца. В живых остались только он и Изана. Зен смог загородить брата — он спас его от ужасного зрелища, он спас его от пули.       Но сам видел все — как на глазах умирали его родители.       Опыт военной службы и годы, потраченные на защиту страны, помогли ранам затянуться, затвердеть. Неоднократно он сталкивался с выбором — его жизнь или жизнь врага. И он был жив сейчас благодаря верному выбору.       Он не мог предложить женщине любовь, не зная, что такое быть мужем и отцом. Своими руками он убивал людей — он не мог держать в них ребенка.       Даже если бы речь не шла о Изане, он бы и пальцем не притронулся к Шираюки.       Сегодня ночью не получится снять напряжение. Да, во дворце работали женщины, которые были бы не прочь разделить его постель, но он бы не стал пользоваться ими таким образом.       Зен прошел в ванную комнату, располагающуюся в его покоях. Единственным способом расслабиться было принять холодный душ.       На следующее утро Юки вышла из комнаты, чтобы позавтракать. Вистериа сидел за обеденным столом, на котором кроме чашки кофе больше ничего не было.       — Я думала, вы уехали, — сдерживая безумную радость, выпалила Шираюки. Радость, охватившая ее при мысли, что он здесь, что не бросил ее, тревожила ее.       — Изана задерживается, и его не будет до самой свадьбы. Он попросил меня побыть с вами. — Голос его звучал холодно. Ему не хотелось оставаться.       — Он приказал вам остаться?       — Нет, просто было бы неправильно оставлять вас здесь одну.       — Со мной все будет в порядке.       В комнату вошли три служанки: у одной в руках был кофейник, у другой — тарелка с фруктами, у третьей — две глубокие чаши с дымившейся кашей.       — И вряд ли я буду здесь одна, — продолжила она.       — Мне лучше быть здесь — на случай, если возникнут проблемы с охраной дворца.       — Что, есть такая вероятность?       — Такая вероятность есть всегда. Когда приедет принц, забота о вашей безопасности ляжет на него, но пока его нет, этим буду заниматься я.       — Спасибо, — поблагодарила она его сухо.       Она была очень рада, что он остался.       — Если хотите развеяться, я могу свозить вас городок. Это настоящие каменные строения в пустыни в двух часах езды отсюда. На протяжении веков королевская семья использовала его как пристанище. Во время войны или в случае надвигающейся угрозы они укрывались в пустыне, чтобы переждать беду.       При мысли об укрытии в пустыне, возможности вырваться за пределы дворцовых стен ей стало легче дышать — как будто кто-то разрезал жгут, перетягивающий грудь.       — Да, я очень хочу.       — Вам нужно будет найти более подходящую одежду.       Вдруг ее стало просто распирать от возбуждения и радости — ей не придется дожидаться свадьбы взаперти. Она будет проводить время с Зеном.       И как бы глупо это ни звучало, ей казалось, что пока она была с ним, все в ее жизни было на своих местах.       Юки поняла, что местечко совсем рядом, когда редкие сухие кустарники вдоль дороги стали сменяться более высокой зеленой растительностью и тянущимися к небу кипарисами.       — Вы были правы, — произнесла она мягко. Взор ее при этом был устремлен вперед, на плоские, усеченной формы камни, которые словно специально поместили поверх красного песка. — Как красиво!       — И опасно.       — Вся жизнь — опасность, разве не так, Зен?       — Да, жизнь может быть опасна. — Костяшки его пальцев побледнели, когда он еще сильнее сжал поводья кареты.       — Вам это известно гораздо лучше, чем большинству людей, разве не так?       — Почему вы спрашиваете?       — Потому что вы всегда говорите о своем богатом жизненном опыте. Думаю, на этот счет имеется отдельная история.       — Я был на военной службе, — отрезал он. — И там ты видишь то… делаешь то, что не всегда легко. Но я защищал свою страну и не могу ни о чем жалеть.       — Но вы жалеете. — Шираюки высунулась в окошко, чтобы посмотреть на фруктовые деревья, все чаще появляющиеся на горизонте. — В вас когда-нибудь стреляли? — На самом деле ей не хотелось слышать ответ, она боялась представить ту боль, которая, должно быть, пронзала его.       — Да. И мне самому приходилось использовать оружие против врага. — Зен помолчал секунду, и весь смысл его слов дошел до нее, проник в душу. — Не важно, по какой причине. Но вряд ли можно гордиться убийством людей.       Она покачала головой:       — У вас, наверное, была веская причина. — Она верила в свои слова, абсолютно и безоговорочно. Она знала, что Вистериа никогда не причинил бы никому вреда, не защищай он собственную жизнь или жизнь невинного человека.       — Вы знаете это наверняка?       — Зен, вы хороший человек. Я никогда не сомневалась в этом, даже когда вы выводили меня из себя.       — Выводил вас из себя?       — Иногда. Но думаю, я раздражаю вас не меньше.       — Бывает, — согласился он быстро.       Она с удовольствием заметила, что в голосе Вистериа прозвучали нотки юмора. Их было особо приятно слышать после мрачного повествования о годах военной службы.       — Неужели это дело рук человека? — поинтересовалась она, указывая на обломок горной породы, возвышающийся над песками, образуя мощный навес и защиту от полуденного солнца для деревьев и животных.       — Нет, так было предусмотрено Небесами. Даже в пустыне есть жизнь, если искать в правильном месте.       Они объехали извилистое возвышение и остановились перед внушительным источником. Он был окружен горной породой — такой окаймленный камнем водоем, утопавший в густых зарослях. Тут же, прямо посреди джунглей, возвышалась огромная палатка, едва заметная в гуще листвы.       — Какое прекрасное убежище! — воскликнула девушка, открыв дверцу кареты и ощутив зной воздуха.       Парень вышел и осмотрелся. Он прекрасно вписывался в пейзаж, как будто родился здесь, как будто был способен в одиночестве укротить эту дикую природу.       Внезапно она осознала, что рядом никого нет. Ее сопровождающим был Зен — человек, которому принц доверял больше всех.       Но он не оправдал доверия — в Тамбаруне. Он поцеловал ее, он возжелал ее, этого она не в силах была забыть.       — Палатка предназначена для членов королевской семьи и слуг — в ней достаточно места, чтобы всех комфортно разместить, — резюмировал он, предвкушая вопрос, крутившейся у нее в голове.       Он взял весьма увесистую сумку и перебросил ее через плечо. Юки последовала за ним в палатку неуклюжими шагами — рабочие боты ей были непривычны и делали походку словно деревянной.       — Почему мы должны ходить в сапогах?       — Из-за змей, — ответил он беспечно.       Она ускорила шаг.       — Из-за змей?       — Мы в дикой природе.       — Я знаю. Я также знаю, что в данной местности водится несколько конкретных видов змей. Но я не думала, что мы поедем туда, где нам угрожает серьезная опасность.       — Змеи не представляют серьезной опасности, а вот встреча с ними — да. Им нравится прохлада и вода. Данное местечко весьма привлекательно для дикой флоры и фауны.       — Это место прекрасно! — Услышав шорох в кустарниках, она отпрыгнула в сторону. — В Кларинсе много таких мест?       — Несколько. Большая часть из них находятся по самому известному торговому маршруту, но этот хранится в секрете уже несколько веков. Так что вам здесь скорее встретится змея, чем другой человек.       — Мне нравится, что даже здесь люди могут проживать, хотя местность опасная.       Он посмотрел на нее, улыбаясь. Сердце подскочило в груди, жалко, что у нее при себе не было фотокамеры.       — Я говорил — красоту видит тот, кто смотрит.       В Зене было нечто доброе… Она знала это.       Он не подпускал к себе людей — по крайней мере, ее, — но под каменными слоями она видела тепло. Он был хорошим человеком — сильным, но сострадающим, твердым, но понимающим. Из него получился бы великолепный правитель. Какая жалость, что не он правил Кларинсом. Какая жалость, что не за него она должна была выйти замуж.       Он даже и думать не хотел о том, чтобы жениться.       И все же лучше быть нежеланной женой Зена, чем принадлежать человеку, которого не любишь. Как же так получилось? Она была полна решимости хранить верность жениху и исполнять договоренность. Интересно, подпадало ли под понятие верности сильнейшее влечение и неимоверная нежность, которые испытывала она сейчас?       Палатка оказалась весьма основательной. На полу лежали ковры ручной работы — словно плюш для усталых ног. Фонари свисали с траверсы довольно низко, располагаясь на безопасном расстоянии от парусины, заменявшей потолок.       Парусина свисала, образуя стены и перегородки. Гостиная представляла собой огромное открытое пространство с диванами и пуфиками, образующими полукруг, — как нельзя лучше для большого количества людей.       — Мне очень нравится.       — Я рад, — ответил Зен, ставя сумку на пол.       «Интересно, понравится ли Изане отдыхать здесь», — размышляла она про между прочим, проводя рукой по шикарному красному бархатному дивану. Отец иногда возил ее на каникулы. Семья Шираюки владела домами на прилегающих к Тамбаруну. Ее самые приятные воспоминания связаны с местами, которые были вдали от дворцовых стен и формальностей.       У нее с Изаной появятся дети, если все пойдет по плану. Помешать им приезжать сюда будет невозможно. При этой мысли ей стало невыносимо больно.       Как все это неправильно. Неправильно думать о детях. Она не знала этого мужчину… Единственный мужчина, которого она могла представить в роли отца своих детей, был Вистериа. Почему? В какой именно момент все пошло наперекосяк? Почему она всей душой тянулась к человеку, который порой был менее чувствителен, чем гранит?       Принц был красивым мужчиной. Она видела его фотографию. Выйти замуж за него — не самый худший вариант. Поначалу мысль о браке с правителем не была неприятна, но и особо не радовала. А теперь… это казалось неправильным поступком. Зен был тем мужчиной, которого она желала, которого…       Вистериа с любопытством наблюдал, как Шираюки изучала интерьер, трогая мебель. Он весь напрягся, представив, что ее нежные руки могли ласкать его. Его живот скрутило при мысли об Изане, о том, что она родит ему детей.       Допуская такие мысли, он чувствовал себя предателем — брата, страны — и все же не стал гнать их прочь. Было невыносимо больно представлять, как к ней будет прикасаться другой мужчина, даже если этим мужчиной окажется его брат — человек, который имел на нее все права согласно договору, подписанному отцом Шираюки.       Он привез ее сюда, последовав совету брата, а также пытаясь доказать себе, что он способен контролировать свои желания. И он мог их контролировать. Другого выхода не было. Ни одна женщина не привлекала его так сильно, как Шираюки, но это было не важно. Она станет членом его семьи, частью его жизни, ее он будет защищать до конца дней своих, согласно данной клятве.       Его неудовлетворенное либидо давало знать о себе. Вот уже шесть долгих месяцев, как в его постели не было женщины. Ему нужно было с головой окунуться в ледяную воду, и все пройдет. Юки здесь очень нравилось. Стоило ей переступить порог дворца в Кларинсе, казалось, жизненные силы покинули ее, и Зен это видел, но здесь… она возродилась. Значит, цель поездки уже более чем оправданна. И не важно, если ему придется немного помучиться.       Вистериа мог себе представить, каково ей было в замкнутом пространстве обнесенного высокой стеной дворца. Ему там было тоже нелегко. Именно там убили его семью, дворец олицетворял самые ужасные воспоминания. Отчасти именно по этой причине он благодарил судьбу, что родился на свет двумя годами позже, — у него не было никакого желания ни править, ни жить во дворце, словно в мышеловке.       В пустыне Зен ощущал себя свободным. Здесь он забывал о прошлом — должен был жить настоящим: остерегаться проливных дождей и быть всегда начеку. Опасность подстерегала за каждым барханом.       Побыть в пустыне значило передохнуть от суеты Кларинса.       — Изана — не особый поклонник этих мест, ему больше по душе роскошь дворцов. У нашей семьи есть несколько дворцов по стране — один на побережье. Вам он понравится особенно и, возможно, чем-то даже напомнит родной дом.       — Как забавно… ведь я даже не ощущаю тоски по дому. Никогда я себя не чувствовала более непринужденно, чем вдали от дома и семьи. Наверное, потому, что наконец-то смогла побыть самой собой.       Груз оправдания чьих-то ожиданий был сброшен. — Девушка посмотрела на него, улыбаясь. — По правде говоря, мне очень понравилась ваша компания. Зен вдруг напрягся.       — Вы не голодны? — спросил он несколько неожиданно. Он задавал этот вопрос всегда, когда хотел отвлечь ее внимание.       — Да. — И это всегда работало.       — Изана приказал нескольким слугам прибыть сюда заранее, чтобы приготовить еду.