Золотая шерсть/A Coat of Gold

      Она вошла в зал по одну руку со своим суженым, а по другую — с дядей-карликом. Комната уже была наполовину полной, когда они прибыли. Малый зал Башни Десницы вмещал в себя две или три сотни человек, но многие ещё сгрудились по углам комнаты и заполнили балконы и террасы снаружи, хлопая и смеясь. На улице тоже были столы с едой, но главное торжество происходило внутри. Мирцелла была благодарна тому, что праздник устроили именно здесь: большой зал был великим, но недружелюбным — с высокими каменными колоннами, мрачным освещением канделябров и тенью Железного Трона, господствующим над всеми ними. Этот же зал был облицован панелями из тёмно-красного дерева, а осенний свет проникал сквозь окна, словно расплавленное золото. С каждой стены свисали пунцовые знамёна и зелёные вымпелы, а свет золотых канделябров танцевал над их головами маслянисто-жёлтым цветом, озаряя все четыре угла комнаты сразу.       Невеста переоделась в платье без рукавов зелёного цвета Тиреллов с акцентом на золото и серебро, в то время как жених был в чёрном с золотом дома Баратеонов и короной, которую он носил с лёгкой улыбкой. Новый длинный меч Томмена висел на его ремне в ножнах из вишнёвого дерева, и пока Мирцелла наблюдала, новая королева повернулась к нему и прошептала что-то, что вызвало у него тихий смешок.       Она ступила вслед за ними на помост и присела в реверансе, всё время улыбаясь.       — Принцесса Мирцелла, — поприветствовала её королева Маргери. — Или мне следует называть вас сестрой?       — Подойдёт и просто Мирцелла, Ваша Милость.       — Конечно: нет никакой необходимости в формальностях между нами, — произнесла королева. — Прошу, зовите меня Маргери.       — Желаю вам обоим счастья, которое вы заслуживаете, — сказала Мирцелла, отступая, чтобы позволить и Тристану выказать учтивость.       Когда он закончил, они вместе вернулись к своим местам.       — Она красивая девушка, — шепнул ей дорнийский принц. — Красивая женщина, даже если она немного и кажется неукротимой.       — Что ты имеешь в виду?       Тристан смутился.       — Разве ты не видишь этого, принцесса?       Она фыркнула.       — Конечно вижу. Но не слишком ли она осторожна сейчас в выказывании своих привязанностей, будучи замужем?       — Ей следует быть осторожной, — ответил он. — В конце концов, она королева. Королевы должны быть внимательны. А вот принцессы…       Мирцелла толкнула его локтем.       — Ты дразнишь меня!       — Оу, — произнёс он насмешливо. — Ну и локоток же у вас, моя маленькая принцесса.       — Я не твоя маленькая принцесса.       — Конечно моя, — сказал он, прильнув ближе. — И ты намного красивее Маргери Тирелл, или леди Элларии, или любой из этих женщин.       На кратчайшее мгновение их губы соприкоснулись, и тогда она услышала громкое покашливание за своей спиной.       — Мои извинения, — произнёс Тирион, устраиваясь на своём стуле. — В любом случае, прошу, продолжайте, — он обратился к Тристану и принцу Оберину, сидящему рядом. — Я знаю, вам, дорнийцам, нравится открыто показывать свои привязанности. А я, с другой стороны, что ж… я держу свои дела за закрытыми дверьми. За запертыми дверьми, на самом деле, и чем больше замков — тем лучше.       — В таком случае, попотчуйте нас своими историями, милорд Бес, — промурлыкала Эллария Сэнд, разрывая поцелуй с Оберином, чья рука украдкой шарила под её открытым платьем, медленно стаскивая его с загорелой спины.       — Полагаю, я мог бы, — сказал Тирион, пожимая плечами. — Возможно, это заставит этот отвратительный праздник пройти немного быстрее. Я больше не испытываю такого интереса к королевским свадьбам.       — Это можно понять, — согласился принц Оберин. — В свою очередь, я нахожу их скорее… любопытными.       — Вы собираетесь вернуться в Дорн? — спросила Мирцелла.       Оберин покачал головой.       — Я должен сидеть на заседаниях совета вашего брата, помните? И у меня это не очень хорошо получится в Дорне, не так ли? Хотя мне очень хочется ещё раз увидеть своих дочерей: прошло так много времени. И даже старшим детям вскоре будет не хватать их отца. Возможно, Эллария вернётся сама.       — Без тебя — никогда, мой принц, — сказала Эллария.       Это вызвало у Мирцеллы улыбку: ей тоже не хотелось так скоро возвращаться в Солнечное Копьё.       — Тогда, думаю, вы все ещё немного задержитесь здесь, — произнёс Тирион, слегка подтолкнув её локтем.       — О, взгляните, — произнёс Тристан, закатывая глаза. — Певцы.       «Чудесно», — подумала Мирцелла.       Было приглашено около полдюжины певцов, чтобы петь песни о любви и нестареющие баллады о рыцарях, драконах, королях и прекрасных девах. «Они по-настоящему ужасны», — подумала Мирцелла, когда один из них начал драматически пересказывать события битвы на Черноводной под завывания лютни.       — Я так ненавижу эти песни о нашем прошлом, — пробормотал Тирион. — Кажется, они никогда не упомянут мою победу или что-нибудь о моём несчастном носе — только о доблести и мужестве Джоффри. Мальчишка чуть не обмочил бриджи, когда занялся дикий огонь.       — Поссы на дикий огонь, и твой хрен зажарится, — пошутил принц Оберин. — Вы бы предпочли, чтобы вместо них были сражающиеся карлики, маленький лорд?       — Нет уж, спасибо, — ответил карлик. — Я насытился маленькими выступлениями в этом году. Может, в другой раз.       Первые блюда появились вместе с развлечениями. Печального вида улитки плавали в сливочном гороховом супе Мирцеллы, пока дудочник выступал с затянутым исполнением «Рейнов из Кастамере».       — Что ж, это мрачное блюдо, — прокомментировала леди Оленна через стол. — Интересно, сколько раз мне ещё предстоит выслушать эту ужасающую песню. Не воспримите это как непочтительность, лорд Тайвин. Ты, мальчик, — крикнула она пажу. — Позови мне Лазурного Барда. Скажи ему сыграть что-нибудь весёлое.       Несколькими мгновениями позже на площадку выскочил, одетый во всё голубое, улыбающийся певец со смехотворно выкрашенными волосами на тирошийский манер. В руке он держал лютню, на которой сразу же начал так быстро и громко играть песню «В чём мать родила», что другой певец запнулся и потерялся на его фоне. Всё это время Маслобой наворачивал головокружительные круги вокруг помоста с Лунатиком на «хвосте», издавая громкие неприятные звуки и кудахча. Дзынь-дзынь-дзынь — звенели шутовские колокольчики, пока эти двое кружили вокруг, разражаясь смехом, а потом устроили небольшую потасовку на полу за кусок ветчины. Это совершенно было лишено всякого смысла, но к концу выступления Мирцелла, Тристан и половина гостей чуть ли не плакали от смеха. Королева Маргери поднялась и захлопала, а Тирион криво ухмыльнулся.       Наконец предыдущий исполнитель с дудкой попытался возобновить свою печальную мелодию. Маслобой, неуклюжий дурёха, врезался в него, сбил с ног, выбив лютню, которая взлетела в воздух и была удачно поймана принцем Оберином. Лунатик тут же оказался возле Маслобоя, пока последний не потащил его вниз за лодыжку, и оба шута ещё долго катались по полу. В тот момент Мирцелла заметила, как Томмен заходится смехом.       — Ха! Что ж, это определённо оживило обстановку! — воскликнула леди Оленна.       — Из-за пирога с миногой у меня крутит живот, — услышала Мирцелла голос Лионетты Фоссовей.       — Что уж поделать, дорогая, — сказала Королева Шипов. — Или ешь, или жалуйся, но, прошу, не делай это одновременно. Люди вроде тебя даже не знают, чего они хотят.       — Бабушка, — пожурил её сир Гарлан, — моя леди всего лишь немного на взводе. Видишь ли, ребёнок уже скоро родится.       — Ой, деторождение — совсем не такое ужасное, дорогой. Не так ли, Алерия? В отличие от меня, почти все твои роды прошли нормально. Ну, так-то все, если закрыть глаза на Лораса.       — Матушка! — посрамлённо воскликнул Мейс Тирелл.       — Леди Оленна права, — сказала королева Серсея. Мирцелла удивилась, услышав голос матери. — Я выстрадала один день и одну ночь, чтобы принести Джоффри в этот мир, но это стоило того в тысячу раз, и я сделала бы это снова тысячу раз за один только день с ним.       — Да упокоят боги душу короля Джоффри, — пробормотал Мейс Тирелл, и в тот же миг люди по всей комнате мрачно подхватили его слова.       — Ох, давайте поговорим о живых, — вздохнула леди Оленна. И Тиреллы, и Ланнистеры обратили на неё изумлённые взгляды, но в глазах Мартеллов плескалось веселье, а когда никто не взял на себя инициативу, старушка сама начала разговор. — Вы много ездите верхом, Ваша Милость? — спросила она, повернувшись к Томмену.       Вопрос застал его врасплох, и он несколько раз смущённо моргнул.       — О, э-э, да. Мы с Маргери…       — Хм-м, — перебила его старушка с нотками недовольства в голосе, — я не доверяю лошадям. Больше — нет. Вы же знаете, что мой лорд-муж умудрился доскакаться вниз с утёса, пока охотился с соколом. — Мирцелла сомневалась, что с лордом Лютором Тиреллом это произошло по случайности. — Глупец засмотрелся на небо, вместо того чтобы смотреть себе под ноги, поэтому и оказался мертвее некуда. В этом есть послание, Ваша Милость. Убедитесь, что вы точно знаете, на чём скачете и куда скачете, — произнесла старушка, ухмыляясь. — Что касается лошадей: эти животные очень умные и умелые ради своего же блага, но они всегда будут подчинены воле наездника. Ты тоже запомни мои слова, Маргери, — произнесла она, отворачиваясь от короля, чтобы взглянуть на свою внучку.       — Мне тоже нет никакого дела до лошадей, миледи, — произнёс Тирион, сидящий рядом с ней, неожиданно оказавшись очень пьяным. — Предпочитаю тупых животных. Животных, которых можно контролировать.       — О, как и я, — сказала леди Оленна.       Впервые заговорил лорд Тайвин:       — Разве не все мы предпочитаем их?       Леди Оленна одарила его улыбкой.       — Вы можете заставить тупое животное делать всё, что вам захочется, и оно будет повиноваться каждому вашему приказу, пока не начнёт полностью повторять вашу манеру. Хотя, мне кажется, ваш отец не особо хорошо занимался вашим воспитанием, милорд. Говорят, он не такой полумуж, как вы.       — О боги, вы флиртуете? — спросил Тирион, пока слуги убирали их тарелки и заменяли блюда небольшими чашами густого рагу с кровяными сосисками и дорнийскими перчиками.       Мирцелла взглянула налево, где принц Оберин со своей любовницей тесно сплелись губами, запутавшись пальцами в золотых кольцах в неразборчивый клубок.       — Нет-нет, — ответила Королева Шипов. — Боюсь, я слишком стара для таких глупостей, и у меня нет времени для подобных причуд. Будь у меня какая-либо привязанность к лорду Тайвину, я бы подошла и сказала это прямо.       — И? — спросил Гарлан.       — «И» что? — фыркнула леди Оленна. Она обернулась к Королевскому Деснице: — Вы мне не нравитесь, милорд.       — Не беспокойтесь, — со скудным подобием улыбки ответил Тайвин. — Чувство взаимно, миледи.       Мирцелла посмотрела на помост, где Томмен разделял со своей королевой долгий взгляд, а потом Маргери откусила от кровяной сосиски с его вилки и ухмыльнулась. «Это невинный жест, или королева на что-то намекает?» — с любопытством подумала она.       Она взглянула вниз: рука Тристана лежала на её ладони, невинно поглаживая бледное нефритовое кольцо на её пальце. Она вопросительно подняла брови, и он покраснел.       — Прости, — сказал он. — Я не хотел…       — Нет, — ответила она, делая глоток вина. — Всё хорошо.       К середине свадьбы они оба были очень пьяны, благодаря особенно сильному дорнийскому красному. Музыканты играли «Золотую розу», «Светлый рёв» и «Десять тысяч кораблей», угождая домам Тиреллов, Ланнистеров и Мартеллов. Мирцелла обнаружила, что уже некоторое время наблюдает за гостями в зале: за лордом Ортоном Мерривезером с копной ярко-рыжих волос и его темнокожей спутницей, лордом Варисом, беспечно глядящим в потолок. Лунатик швырялся морковью в ряды гостей, где их ловил Маслобой и продолжал неуклюже бежать мимо Лоллис Стокворт и её мужа-наёмника. Посреди комнаты Галейон из Кью играл «Матерь, Дева и Старица» в честь Веры, но Верховный септон не слушал. Он сидел в окружении прислуживающих девок — краснолицый и смеющийся, в то время как лорд Матис Рован и сир Киван Ланнистер пялились на них с осуждающим видом. Рядом с ней Тирион и Тристан с каждой секундой напивались всё сильнее. На самой высокой части помоста Мирцелла увидела глупо хихикающих жениха и невесту, кормящих друг друга кусочками еды, успев поменяться коронами, пока её матушка следила за ними, безмерно злая, но держащая язык за зубами. В стороне стоял её дядя Джейме вместе со своими названными братьями, и с каждой минутой его лицо становилось всё угрюмей. Пицель должен был стоять рядом с ним на случай, если повторится история прошлой свадьбы, но Мирцелла заметила его скрывающимся в углу: его грубые руки лапали юные бёдра какой-то служанки. Мирцелла наблюдала за ними в течение всех смен блюд, включающих в себя пироги с сыром и луком, свиные рёбрышки, из-за которых её пальцы стали липкими, рыбные палочки в панировочных сухарях, каплун в сливочном соусе с кусочками тех самых маленьких луковиц. Главным блюдом был дикий вепрь, как тот, что убил её отца. Кабана зажарили с апельсинами и гвоздикой.       Где-то посреди поедания сливового пудинга умер лорд Гайлс Росби, но прошло почти десять минут, прежде чем кто-либо это заметил. В зале воцарилась паника, и Пицель поспешил оторваться от своих извращений, чтобы приложиться ухом к мертвецу, встать и тяжело выдохнуть:       — Яд.       Зал заполнил низкий ропот, и Мирцелла заметила, как её мать что-то тихо бормочет своему оборванному мейстеру Квиберну, который появился будто из ниоткуда и бросился к мертвецу.       — Это не так, добрые люди, — закричал он. — Всего лишь кашель. Лорду Гайлсу полагается быть в тёплой постели. Ему повезло, а Великий мейстер ошибается. Лорд Росби даже не мёртв.       — Нет! — неожиданно и будто случайно воскликнул Пицель, снова нарушая воцарившееся спокойствие. — Возмутительно! Всё не так! — он указал трясущимся пальцем на Квиберна. — Этот… этот ч-человек, он не… он даже не мейстер Цитадели, что есть…       Лунатик, скача на спине Маслобоя, так сильно швырнул в пятнистый череп Пицеля мячик для жонглирования, что тот отскочил обратно ему в руки. Великий мейстер тяжело уселся на зад, и весь зал взорвался смехом. Спустя несколько мгновений появился человек, который поднял спящего лорда Гайлса на носилки и исчез из комнаты вместе с Квиберном.       Мирцелла обратилась к Тириону:       — Пицель говорил правду? — прошептала она. — Он мёртв?       — Великий мейстер — подхалим, племянница, — ответил Тирион. — И видит он то, что хочет. Но кажется, оборванец Серсеи в этом случае не ошибся. Не то чтобы я виню Пицеля. Лорд Росби кажется мёртвым большую часть времени, — ухмыльнулся Тирион. — Тем не менее, я рад, что так и не попробовал сливовый пудинг.       Следующим подавали голубиный пирог. Он был в два раза больше, чем тот, что приготовили на свадьбу Джоффри. Восемь человек вынесли блюдо, держа его на плечах, и опустили на стол перед королём и королевой.       — Несущий Закон был сделан не для того, чтобы разрезать пироги, — заметил лорд Тайвин, поэтому сир Илин Пейн разделил корку пирога на две части своим длинным мечом, тем самым освободив белых голубок, которые воспарили ввысь.       Затем настало время танцев. Конечно же, Тристан был первым, кто повёл её на площадку, пока Тирион весело напевал песню, сидя на стуле.       — Твой дядя говорил правду? — спросила она, пока они танцевали. — Что мы можем остаться в Королевской Гавани ещё на некоторое время?       — Я уже скучаю по Солнечному Копью, — произнёс Тристан. — И Королевская Гавань мне не подходит, но ради тебя я останусь, принцесса.       — Солнечное Копьё тоже красиво, — признала Мирцелла. — Но несмотря на то, как сильно здесь воняет, Королевская Гавань — мой дом.       Однако её слова были ложью. Домом для неё был Винтерфелл. Как и Водные Сады. Но точно не этот вонючий город.       — Не так уж здесь и воняет, — сказал Тристан. — И ты значительно освежаешь это место.       Танец сменился, и она обнаружила, что танцует напротив сира Гарлана и Мейса Тирелла, который заметил, как чудесно проходит праздник.       — Вы хорошо танцуете, сир, — сказала она Гарлану.       — Рыцари часто хороши в танцах, моя принцесса, — ответил он. — И для меня танцы зачастую больше похожи на битву, чем сама битва.       — Я слышала… правда ли, что вы направляетесь на запад?       — Да, — сказал Гарлан. — Лионетта хочет родить в своём доме в Сидерхолле, и мне уже пора навестить Уилласа. А ещё мне следовало ожидать, что бабушка решит путешествовать с нами, независимо от того, насколько неприветлива её компания здесь. Возможно, мне удастся убедить её остаться, но я бы не ставил на это.       Танец снова сменился, и она уже была в паре с лордом Тайвином, который лишь одобрил её красоту.       — Ты совсем как твоя матушка, когда она была в твоём возрасте, — сказал он. — Волевая, красивая и немного упрямая.       Странно было слышать от него такие слова. Мирцелла вспомнила поездку с матерью на Утёс Кастерли, чтобы повидать дедушку. Лорд Тайвин посмотрел на неё с высоты своего роста и произнёс: «Хм-м. Она будет полезна». Это всё, что он видел в ней — перспектива брака, купить и продать.       Оба близнеца Редвины сказали, что она выглядит милее обычного. Сир Киван Ланнистер с сыновьями были прекрасными танцорами, но сказали они немного не те любезности, что от них ожидались. Когда музыка вновь сменилась, она оказалась лицом к лицу со своим братом, который смотрел сквозь неё рассеянным взглядом — определённо достаточно пьяный.       — Ты выглядишь счастливым, — сказала она немного резче, чем рассчитывала. — Твоя леди-жена хорошо к тебе относится?       Томмен нервно кивнул.       — Она очень… красива, — сказал он.       Мирцелла фыркнула.       — Любой может сказать тебе это. Но добра ли она к тебе как честная, преданная и любящая жена? — почему-то Мирцелла сомневалась в этом. — Есть вещи поважнее внешности.       — Но она правда… красива. — Мирцелла вырвала свою руку из его пальцев, чтобы ударить его по плечу. — Ой, — глупо выдавил Томмен. — Но это правда.       — Очень хорошо, дорогой братец, — сказала она, ухмыляясь. — Я прекрасно вижу, что ты сошёл с ума от похоти. Верю, что ты знаешь, что с этим делать.       Неожиданно его лицо вытянулось.       — Я не могу… ты знаешь. Целла, я не… — Она замедлила танец. Музыка сменилась, но они не поменялись партнёрами. — Я боюсь, Целла, — признал он, и Мирцелла вновь увидела маленького мальчика в своём брате. — Боюсь того, что я могу сделать… что он может сделать…       — Джофф? — тихо выдохнула она. Он кивнул. Мирцелла взяла его под руку и отвела в тихий угол комнаты подальше от остальных, где ступени поднимались всё выше и выше к покоям Десницы. — Он мёртв, — сказала она. — Он не может навредить тебе. Больше не может.       Томмен потряс головой. С его губ сорвалось глубокое, дрожащее дыхание.       — Всегда. О-он снился… он снился мне, Целла… и… Мне снилось, что я сражаюсь с ним, — его голос вдруг сорвался. — Всё время. И я убиваю его… убиваю и чувствую себя таким могущественным, и что, если… что, если…       — Ты никогда не станешь таким, как он, — твёрдо произнесла она. — Никогда.       — Нет, — возразил он. — Прошу, мне жаль, нет, нет, прошу, нет-нет-нет.       Она шикнула на него, схватив за плечи и прижав к себе. Их лица были друг напротив друга, и она увидела, как по его щеке скатилась одинока слеза. Томмен всхлипнул и вытер её тыльной стороной ладони, будто злясь на самого себя.       — Всё хорошо, его больше нет, он никогда не сможет нам навредить, — повторяла она снова и снова. — Никогда.       — Он уже навредил, Целла, — сказал Томмен приглушённым голосом, обращаясь к складкам её платья. — Уже навредил — тогда, сейчас и всегда.       Она знала о шрамах своего брата, но пока её собственные меркли со временем, его же становились глубже…       Минуту, а может больше, они стояли в таком положении, пока Мирцелла не освободила его из своего объятия.       — Я не могу, — сказал Томмен. — Не могу избавиться от него.       Она провела пальчиками вдоль его рук и взяла его ладони в свои.       — Он мёртв. Тебе нужно лишь убить память о нём.       — Ты тоже… у тебя тоже они есть? — кротко спросил её брат с дрожью, прокравшейся в его голос от страха. — Целла, у тебя тоже? Кошмары…       Она помедлила, прежде чем ответить:       — У меня были кошмары, когда он… делал это с нами… но сейчас, в Дорне, я забыла его.       — Как? — прошептал он. — Это… это нечестно.       «Я знаю, — подумала она. — Я знаю».       — Ты должен забыть его. Я знаю, ты сможешь. Ты всегда был сильнее… сильнее, чем он. Чем многие из нас. Я бы не вынесла этого, Томмен. Не смогла бы.       Он протянул руки, как маленький ребёнок, и она снова его обняла, но лишь на мгновение. Затем он стоял, поспешно вытирая слёзы, отвернувшись к ступеням. Спустя несколько мгновений она последовала за ним. Снаружи на балконе Мирцелла заметила фигурку человека, насвистывающего несколько последних куплетов «Рейнов из Кастамере».       — Дядя, — произнесла она, ступая вперёд.       — Целла, — пробормотал Тирион. Он смотрел вниз с террасы на распростёртую внизу Королевскую Гавань. Солнце село около часа назад, и весь город, за исключением Красного замка, был освещён лишь светлячками. — Можно увидеть все звёзды, — сказал он. — Даже город почти выглядит красивым. Но только отсюда.       — Хм-м, — выдавила она в согласие. — Так и есть.       — Тебе следует вернуться внутрь, — мрачно сказал карлик. — Скоро настанет время для отправления супружеской пары в постель, и тебе лучше не пропускать такое зрелище.       — У меня нет никакого желания наблюдать за этим. Братья и сёстры не должны принимать участия в подобном, королевская это свадьба или обычная.       Он грустно взглянул на неё.       — В самом деле. Не должны. Но…       Внутри всё ещё громко играла музыка. Тирион искал что-то в ночном небе, а она не имела понятия, что именно.       — Тогда я пойду внутрь, — сказала Мирцелла. — Доброй ночи, дядя.       — И тебе, племянница.       Она прошла по террасе, и вдруг по её спине пробежал холодок, заставив её отвернуться от ветра. Прислушавшись к неожиданному изменению в ночной тишине, она различила шаги, а затем увидела его — человека, одетого с ног до головы во всё чёрное, бесшумно пробирающегося к Тириону со спины.       Дыхание застряло в её горле, но только на секунду.       — Дядя! — громко закричала она, и он обернулся как раз вовремя.       На мгновение противник в капюшоне глупо замер, видимо, удивившись, предоставляя Тириону достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и отскочить в сторону.       Мирцелла не была уверена, куда бежать. Вскоре человек направился к ней, затем передумал и побежал к Тириону.       — Иди! — крикнул её дядя. — Внутрь!       Она повернулась, но бежать ей не пришлось. Будто из ниоткуда появился сир Джейме Ланнистер с мечом наготове. Лазутчик обернулся и встретил сталь Джейме своим мечом. Звон металла разнёсся по каменному полу. Её дядя боролся с удивительным мастерством для человека, который использует свою нерабочую руку, но было слышно, как он кряхтит от напряжения. Человек в капюшоне был быстрее, но Джейме — облачён в доспехи, и двое его братьев уже спешили на помощь. В конце концов, сир Арис Окхарт вонзил свой клинок в хребет противника, а сир Бейлон Сванн сорвал капюшон с его головы и удивлённо выдохнул.       — Да смилуются над нами боги, — услышала Мирцелла голос Тириона. — Она бы не стала…       «Кто? — хотелось закричать ей. — Кто был убийцей? Кто был целью? Кто может быть таким неуклюжим? Кто бы мог подумать, что нам так повезёт?»       — Кеттлблэк, — произнёс сир Арис. — Сир Осфрид Кеттлблэк.