Золотая шерсть/A Coat of Gold

      Той ночью за окном шёл дождь, и «Перо и кружка» была до отказу набита кандидатами и школярами. Порой они замечали здесь и архимейстеров, но те сидели в частных номерах или играли за столами в кайвассу. В любой другой таверне это могло бы показаться странным, но эксцентричность мейстеров Староместа была не в новинку.       — Железнорождённые не станут нападать, пока не будут уверены в своей победе, — произнёс Аллерас-Сфинкс, со вздохом швыряя своих королей на столешницу.       Ночами они обычно играли в карты и пили эль, пока не забывали о ковке своих цепей. По утрам Сэмвелл Тарли всегда страдал от головных болей.       — И что ты знаешь о войне, Сфинкс? — фыркнул Лео Ленивец за соседним столом. Он влез в беседу без приглашения, как и всегда, но Сэма это перестало заботить. — Спроси лучше Смертоносного: его отец служит в Малом совете короля мастером над войной, — рассмеялся он. Правда, никто не присоединился к его смеху, но Лео всё равно продолжил: — Твой папаша, должно быть, действительно наводит страху, Смертоносный. Гляньте-ка, он почти обмочил свои бриджи.       — Ой, отвали, — раздражённо протянул Молландер, забирая три серебряных оленя у Аллераса и два — у Руна.       У Сэма карты были ужасные, и он не мог скрывать свои эмоции по этому поводу. Ставку он не сделал.       — Ты не можешь так со мной разговаривать, Прыг-Скок, — пробурчал Лео, вгрызаясь в свой пирог с мясом и почками, позволяя бурой подливке стекать по подбородку прямо на зелёный с золотом плащ.       — Я такой же сын рыцаря, как и ты, — сказал Молландер. — Буду говорить, как мне, чёрт возьми, заблагорассудится.       — Я Тирелл. А у твоего отца вообще есть фамилия?       — Есть, — протянул косолапый школяр. — Мун. Молландер Мун.       Лео пожал плечами.       — А моя — Тирелл. Происхождение Тиреллов прослеживается ещё со времён Гарта Зелёная Рука…       — Как и Тарли, — напрямую заявил Сэм. — И половины других знатных домов Простора. Ты даже не с главной ветви.       — Ты больше не Тарли, лорд Кит, — с издёвкой заметил мальчишка Тирелл. Он с неодобрением взглянул на компанию. — И где же сегодня свинопас?       — Учится, — ответил Аллерас. — За три месяца он уже получил два звена.       — Что это нашло на Чушку Пейта? — с любопытством протянул Рун. — Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем об этом. Скоро он и тебя догонит, Армин.       — Сомневаюсь, — произнёс бледнокожий кандидат, позвякивая четырьмя звеньями, свисающими из кармана его шерстяной рясы, — оловянным, жестяным, свинцовым и медным, мерцающими на свету.       У самого Сэма была оловянная цепь, и он был близок к получению чугунной — за свою учёбу в Воронятнике с архимейстером Валгрейвом (когда тот не спал) и, чаще всего, с Эброзом.       — Валгрейв говорит, что я получу своё чугунное звено к концу недели, — гордо заявил им Сэм.       — Умница, сир Смертоносный, — саркастически похлопал в ладоши Лео Ленивец, пока горячая подлива заливала перед его туники. — Ты получишь одобрение от безумца.       — Он не безумец, — возразил Аллерас. — Только ты его не понимаешь.       — Придётся изрядно попотеть, чтобы найти того, кто понимает, — Лео вытер руки о свою тунику. — Он старик, который не перестаёт бормотать о драконах и кровавых звёздах, и не более того. Лучшее место для него — крипта. Хар! — и снова, никто даже не улыбнулся.       — Давайте не будем говорить о Валгрейве, — попросил Армин.       — Согласен, — кивнул Молландер. — И выпьем же за это, — подняв кружку, он сделал большой глоток. — О, и я выиграл.       Молландер бросил на стол три карты, и на всех них были изображены шесть зёрнышек.       После Сэм поковылял к своей комнате и попытался прочитать отрывок из «Белых воронов», но слова всё время собирались в кучу, становясь просто чернильными пятнами на странице. На утро он проснулся со звенящей головой и отправился через мост, соединяющий Вороний остров и главную Цитадель. К его удивлению, Лилли уже стояла там, рассматривая что-то над рекой. День был ясным. Можно было увидеть пришвартованные в порту корабли: галеры, рыбацкие лодки и судна с развевающимися знамёнами всевозможных цветов. Там были и бабочки Маллендоров, и чёрный крест Норкроссов, и шесть подсолнухов дома Кью. Сверху Хайтауэр отбрасывал такую большую тень, что Сэм на мгновение позабыл, как выглядит яркое осеннее солнце. Как и всегда, когда он поднимал взгляд. Нельзя было представить залив без великого маяка, как и нельзя было матросу попасть в город, минуя единственный узкий каменный мост. Из-за башни весь Старомест казался карликовым. Шпили Цитадели тоже были высокими, но не шли ни в какое сравнение с горделивыми высотами Хайтауэра.       — Взгляни-ка сюда, — произнёс Сэм, указывая на низкую стену гавани. Небо было чистым, и впервые за три недели они смогли разглядеть лесистый остров в отдалении. — Это Арбор. Оттуда достаётся весь этот виноград, из которого делается хорошее вино для лордов и леди.       «И для Эброза тоже», — подумал он. Архимейстр не был равнодушен к наслаждению вином или элем, и на его загромождённом столе почти всегда стоял графин со сладким гранатовым вином или пряным бурым из коричневой лозы.       — Это отсюда родом король? Я про Станниса, — спросила Лилли, вглядываясь в красивый остров с его бесконечными рядами виноградников и качая ребёнка Даллы, как своего собственного. Она обернулась к Сэму. — Ты говорил, что король Станнис живёт на острове.       Он одарил её доброй улыбкой.       — Нет, место короля — на Драконьем Камне, до которого из Королевской Гавани плыть пару дней на северо-восток.       — Место? На чём он сидит? — спросила она, покосившись на воду. — На том самом знаменитом стуле из клинков, о котором все болтали, когда мы были в Браавосе? Тот стул из пьесы с толстым королём и блондином?       — Ты говоришь о «Кровавом Деснице»? — удивился Сэм.       Это было новейшее произведение Фарио Фореля, которое ставили по всему городу. Когда «Чёрная Птица» пришвартовалась в гавани после Восточного Дозора-у-Моря, они сошли в порту и обнаружили по крайней мере десять актёрских трупп, исполняющих одну и ту же пьесу. Там были толстый король, мальчишка-король и золотая королева, а также монстр, которого играл карлик, носящий звенящие колокольчики в своей шляпе. Сэм хорошо запомнил эти колокольчики: дзинь-дзинь-дзинь.       — Да, — сказала Лилли, — я имела в виду эту пьесу.       К этому моменту он уже позабыл, каков был изначальный вопрос.       — Э, нет, — пробормотал он, надеясь, что это правильный ответ.       — Значит, не стул из клинков?       — Что?       Лилли нахмурилась.       — Ты вообще меня слушал, Сэм? — поинтересовалась она.       — К-конечно слушал. Твой голос — музыка для моих ушей, Лилли. Всё время. И Эймону тоже нравится тебя слушать. Смотри.       В ответ малыш проворковал что-то невнятное.       — Да, но он младенец. Они полюбят что угодно, что может дать им молоко, а я не могу кормить молоком тебя, правда?       Сэм не стал спорить.       — В любом случае, — продолжил он, — вот здесь Арбор, Лилли. Над островом правит лорд Редвин, и у него самый большой флот в Вестеросе, не считая королевского.       «И железного флота», — мысленно добавил Сэм. Из последних сплетен моряков он знал, что Эурон Грейджой до сих пор на Щитовых островах, разоряет западное побережье Простора. Он пал, а из писем матери Сэм узнал, что сгорела Ясноводная крепость, как и Бандаллон, и Чёрный Венец. Кузина его матери, Леди Делена, была женой уже почившего сира Хосмана из Норкроссов, и она вместе со своими двумя сыновьями прибыла занять резиденцию в Роговом Холме, на который обрушился Вороний Глаз вместе с двумя тысячами железнорождённых, сжигая замок дотла и насаживая головы гарнизона на пики. В обители семьи Тарли они будут в безопасности, по крайней мере, пока. Рогов Холм был в тысячи лиг от ближайшего берега, но Эурон со своими набегами наглел с каждым днём. Насколько знал Сэм, все Костейны были мертвы, а Три Башни сожжены до обугленных пеньков. Они были всего в трёх днях езды от Староместа, и, что внутри стен Цитадели, что снаружи, народ говорил о возможном вторжении. Сэм сомневался, что железнорождённые придут грабить Старомест. По крайней мере, пока не свергнут лорда Пакстера Редвина. Но по слухам тот был в Королевской Гавани на свадьбе, и ему понадобится по крайней мере две недели, чтобы обогнуть Дорн.       — Сэмвелл! — закричал Пейт, сбегая с подъёмного моста. — Сэм! Ты нужен архимейстеру.       — Валгрейву? — спросил Сэм.       — Кому же ещё?       Конечно. Марвин Маг покинул Старомест на «Пряном Ветре» три недели назад, направившись в Миэрин, и в его отсутствие в башне оставался только архимейстер Валгрейв. Мейстер Гормон взял на себя ежедневные обязанности старика и судил кандидатов, которые желали получить свои цепи по воронятнику, но Валгрейв постоянно находился в башне. Внутри Сэм с тревогой увидел причину беспокойства мейстера.       Стеклянные свечи.       Они ярко горели жёлтым, оранжевым и красным с дымящимися чёрными сердцевинами, и цвета были одними из самых ярких, которые ему приходилось видеть. Горело три свечи, и старший архимейстер вжался в спинку стула так, будто никогда не видел ничего более ужасающего в своей жизни.       — Магия, — пробормотал он. — Как ты и говорил, Крессен, и да, так оно и есть.       — Архимейстер, — позвал Сэм, улыбаясь старику, который в ужасе поднял на него взгляд.       — Пламя, да, я вижу его, — произнёс Валгрейв. — Я вижу его, мальчик, как и множество других вещей до него. Это был Марвин, Марвин, говорю тебе! — Он потянулся и неожиданно схватил Сэма за воротник, смотря невидящим взглядом, полным безумия. — Марвин, мальчик! Где? Где? Он отправился к ним, не так ли, к драконам!       Сэм понял, что не может вымолвить и слова. Они сказали Валгрейву, куда ушёл его приятель-архимейстер, но старик никак не среагировал на это известие, а сейчас…       — Вороны, Сэмвелл, — произнёс он и обернулся к Пейту. — И ты тоже, мальчик. Зеркало не отображает ни твоё лицо, ни Пейта, ни Крессена, никого! Они думают, что со мной уже всё кончено, о да, я слышу, как они шепчутся, но я знаю, Сэмвелл Тарли. Я знаю, как знает и лорд Лейтон, и его дочь Малора! Они и её называют сумасшедшей!       Стеклянные свечи начали чадить пурпурным, голубым и зелёным — цветами моря.       Пейт совсем побледнел.       — Архимейстер, — тихо позвал он. Так тихо, что Сэм почти не расслышал его. — Думаю, вы немного устали. Хотите, я заварю вам ваш чай?       — Нет, — прогромыхал низким голосом Валгрейв. — Послушай. Ты видел их, Сэмвелл. Ты видел их…       Сэма передёрнуло. В комнате было жарко, но, в то же время, он ощущал необъяснимый холод.       — Иных?       — Да. Иных. Белых Ходоков. Холодных тварей, духов льда, Великих Иных. Взгляни на свечу, Сэмвелл Тарли, и скажи, что ты видишь…       Пейт всё равно заваривал чай, и Сэм начал ощущать запах кипящих трав в чайнике над очагом. Другие огни стали ярче — больше золотые, чем жёлтые, и их свет озарял всю комнату. Но в центре пламя было темнее самой ночи, оно рябило и кружилось… пока Сэм не увидел и пурпурное свечение рядом с красным и чёрным. «Дракон, — подумал он. — Дракон с тремя головами». Змеиные головы развернулись и обратились в тени, тёмные, покрытые завесой здания, бледнее любых, которые Сэм знал в Староместе или где бы то ни было ещё.       — Асшай, — прошептал он.       — Да, да! — радостно завопил Валгрейв. — Теперь ты видишь? Ты видишь тени, Тарли? Они снились мне. Мне снилось бесцветное братство и королевы: одна — с пламенем в волосах, вторая — со снегом. Снились мёртвые, ройнарская девочка. Они держались вместе, а к концу повернулись друг к другу спинами. Горы, что развалились на части, и мартышка, что облетела мир. Старый король и крыло демона, вместе они обратились, голубой цветок в стене, каменные драконы кипели и пенились. Королевство, живущее восемь тысяч лет, и всё, что когда-либо знали люди, Рассвет одинаково всех уничтожит… и никто из них не обратится.       Пейт так и не закончил заваривать чай. Он стоял рядом с Сэмом, с недоверием глядя на архимейстера широко раскрытыми глазами.       — Рог, Сэмвелл Тарли, — произнёс Валгрейв. — Рог…       Он смотрел на Сэма невозможно долго, ища что-то в глубине его души своими мудрыми глазами, пока его губы не растянулись в одобрительной улыбке.       И затем, наконец, он умер.