Золотая шерсть/A Coat of Gold

      Ворота Волон Териса были выгравированы в форме двух огромных единорогов, схлестнувшихся рогами в бесконечной борьбе. Один из единорогов был из чёрного дерева, отделанного красным бархатом и нанизанными жемчужинами. Другой — из слоновой кости с янтарным венцом вокруг лба.       Человек, называющий себя Грифом, долгое время разглядывал эти ворота. Они прошли через многое. И этот город, растянувшийся на берегах матушки Ройны, станет местом, где всё начнётся, либо — где всё закончится. Будь он верующим человеком, он бы вознёс молитву Отцу, или Воину, или Кузнецу — своим богам отныне и навеки. Может, он бы даже почтил Старицу с её фонарём. Но он никогда не был дипломатом. Однажды давным-давно матушка сказала ему, что рыжие волосы достались ему от бушующего пламени, что разгорелся и похитил драконоподобную ярость, которая сожжёт его врагов дотла.       «Ты ошибалась, матушка, — подумал грифоний лорд, — ведь ни разу не видела дракона. Ты никогда не была знакома с драконом так, как я, и, тем не менее, я никогда по-настоящему не знал Рейгара Таргариена. Он был сам по себе, а я был его тенью — Орисом при Эйгоне Завоевателе, пожалуй. Или мечом при щите».       — Говорят, что ворота в Вейес Дотрак выполнены в виде двух гигантских жеребцов, — сказал Эйгон.       — Сам не видел, — ответил Гриф. — Но слухи тоже доходили. Однако Волон Терис и Волантис с дотракийцами не дружны. Видишь костры на горизонте? Кхаласар кхала Поно разбил лагерь через реку, и он представляет большую угрозу людям Ройны, чем мы с тобой можем себе представить. Редко случается, когда кхаласар проделывает путь так далеко на запад, но вот он — собирается угрожать Квохору и может даже Норвосу. Дотракийцы — одни из самых яростных воинов на этой земле.       Эйгон кивнул.       — И, тем не менее, они не смогли победить Безупречных из Астапора во время осады Квохора много лет назад. Дотракийцы только обрезали свои косы, признав поражение, но после битвы они проскакали перед Безупречными…       — …и выбросили свои косы. Да, я тоже слышал эту занимательную историю. Это Халдон рассказал тебе?       — Да, — ответил мальчик.       Пока они проходили по улицам, Гриф видел, как пятеро мужчин вытаскивают из реки застрявшую лошадь. Голые детишки бегали по грязным лужам улицы, разбрызгивая повсюду тёмную воду. Он слышал, как завывают мулы, а воздух пахнет кровью и войной.       — Это место видело лучшие времена, — сказал Гриф мальчику. — Шрамы войны глубже всяких других. Битвы, в которых я сражался…       «Войны, которые я проигрывал. Прости меня, Рейгар, за то, что я сделал у Каменной Септы. За то, что я подвёл тебя, и за то, что ты мне никогда не простишь».       — Где Ролли и Халдон? — спросил Эйгон. — Мы отправили их вперёд.       — Вероятно, либо Полумейстер совершил ошибку из соображений осторожности и решил действовать медленно, либо сир Утка пропал и напился где-то в таверне. И, зная Ролли, я ставлю на последнее.       Он остановился перед трактиром под названием «Красный слон», на деревянной вывеске которого был очень плохо изображён слон. Гриф подозревал, что под ним скрывался тигр. В Волантисе и приближённых городах люди меняли свою верность между тигриными триархами и слоновьими чуть ли не каждый день. «Народ здесь следует за сильнейшим лидером до тех пор, пока этого лидера не сменит другой. Люди следуют за силой».       Они вдвоём просидели в таверне около получаса, затем ещё столько же. Гриф заказал две кружки горьковатого эля, который сильно отдавал речной водой, и какое-то время ему ничего не оставалось, как наблюдать за тем, как Эйгон оглядывается вокруг на стены этого места так, будто никогда в жизни не видел ничего подобного. Что было, конечно же, неправдой. «Король должен научиться жить среди своих людей, — подумал Гриф. — Как Эйгон Пятый или… Рейгар».       Его друг часами бродил по улицам в простых одеждах в сопровождении лишь одного королевского гвардейца в тёмной мантии из соображений осторожности. Не то чтобы кто-то когда-либо хотел убить Рейгара, особенно когда он играл на арфе. Звук его игры был слаще любого, что помнил Гриф. Говорили, будто сотни дев рыдали, слушая его пение на турнире в Харренхолле, но Гриф был уверен, что он и сам пустил скупую слезу.       Эти же люди не были столь искусными певцами. Они были пахарями и фермерами, поющими народные песни с низким придыханием валирийского или грубого слога гискарского, а их перегар от выпитого эля наполнял комнату, пока они драли глотки. Гриф предпочитал слушать тех, кто говорил не повышал голоса.       — Драконья королева улетела из Миэрина на спине своего чёрного чудища, — услышал он одного, а второй согласился.       Уже не первый раз за сегодня до него доходил этот слух. «Значит, драконы на самом деле настоящие и могут летать. К чему это нас приводит?». Но другие доносили ложные сведения, утверждая, что королева Дейенерис выступила против Миэрина.       — Не будь дураком, — сказал собеседник сплетника. — Она сейчас в Миэрине. Выступает на Юнкай.       — Нет, это Юнкай выступает на неё. А у неё своих проблем хватает.       — Нет, она умерла в лесном пожаре.       — Она не горит. Поэтому её называют Неопалимой.       Сир Ролли и Халдон прибыли, когда солнце садилось над Волон Терисом, и небо было окрашено тёмно-коричневым, янтарным и пунцовым цветами.       — Вы не спешили, — сказал им Гриф, когда они заняли свои места, захватив с собой бутыли с элем.       — Было много дел, — ответил сир Ролли. — Нужно было посетить места, встретиться с людьми.       — Вам нужно было всего лишь найти чёртов большой лагерь. Уверен, это не представило большой сложности. Что скажешь, Халдон?       — Что? — Халдон Полумейстер словно задремал. «Снова мечтает о драконах, наверное». — Я согласен с сиром Уткой в этот раз. Мы достаточно быстро их нашли, но подобраться к ним было сложнее. Должен признать, никогда не видел так хорошо обученных людей.       — Тогда это точно были Золотые Мечи. Вы угадали.       Сир Ролли Дакфилд зевнул.       — Уже темно, Гриф, — сказал он. — Может, лучше мы попробуем завтра…       — К тому времени Бездомный Гарри может уже собрать манатки и уйти домой.       — А где дом? — спросил Эйгон.       — Там, где ему захочется, — пожал плечами Гриф. — Волантис, Мир, Тирош. Золотые Мечи идут, куда пожелают, или куда их направят. Обычно туда, где есть много девок и эля.       — Ага, — согласился Утка. — Они, может, и хорошие воины, и даже может показаться, что неплохие люди, но они также склонны к радостям жизни. Ты поймешь это, когда повзрослеешь, Эгг.       Эйгон кивнул. Гриф старался держать мальчика подальше от домов удовольствий и борделей Свободных Городов и позаботился о том, чтобы он не проводил с Уткой слишком много времени, так как тот порой был склонен забывать о своих обязанностях из-за таких обычных вещей.       — Как далеко лагерь? — спросил он.       Утка снова зевнул. Халдон ответил вместо него:       — Десять лиг, может, двенадцать. Идти недалеко, но, вместо этого, было бы неплохо вернуться на «Робкую деву» и попросить Яндри проплыть немного вниз по реке.       — Этот человек для разнообразия выдал неплохую идею, — сказал сир Ролли. — Не хочу выказать неуважение, но большинство наших прежних идей были дерьмовыми.       Гриф слегка склонил голову. Их путешествие было не самым гладким на его памяти. Они едва избежали нападения каменного человека рядом с Крояне, потом задержка, когда они покидали Андалос, оказалась дольше, чем ожидалось. Но евнуху нравилось не торопиться, а все они танцевали под дудку евнуха. «Посмотрим, как это понравится кукловоду», — подумал он.       — А что ты скажешь? — обратился он к мальчику.       — Ну, — протянул Эйгон, — если поплывём вниз по реке, можем увидеть ещё парочку черепах… — затем его решимость окрепла: — Хотя, будет лучше, если мы прибудем верхом на своих лошадях. Прости, Утка.       — Мог бы и сказать нам оставаться рядом с лагерем, — в голосе Халдона прокралась лёгкая злость.       — Через какое-то время они бы заметили, как вы околачиваетесь вокруг, — сказал ему Гриф. — Никто из вас особо не создан для разведки.       — Это правда, — сказал Полумейстер и, с шумом опустив свою бутыль на стол, он покинул трактир.       После долгих часов сидения в полумраке свет закатного солнца практически выжигал глаза. Им всё равно нужно было вернуться к кораблю, чтобы забрать лошадей для поездки вниз по реке. При их приближении из каюты вышла Лемора, нервно помахав им рукой. При жёлтом свете закатного солнца и с тем, как развевались её длинные каштановые волосы под шалью септы, она выглядела почти как богиня.       — У меня плащ Юного Грифа, — сказала она.       Септа определённо была предана идее придерживаться легенды, хоть это уже и не имело особого значения. Любой вестеросец всё бы понял по плащу. Он был оттенка ночи с изображением кроваво-красного трёхголового дракона. Это была одна из последних вещей, оставшихся после Рейгара Таргариена, и место этого плаща было здесь.       Когда Эйгон надел свою пластинчатую броню и подпоясался рубиновым поясом — подарком от магистра Иллирио наряду с накидкой, он выглядел почти как его отец в последний раз, когда его видел Гриф в тот судьбоносный день много лет назад. За исключением синей краски в его волосах, но они уже решили, что смоют её сразу же, как Золотые Мечи присягнут ему на верность, чтобы дать миру знать — драконы водятся не только в Миэрине.       Дорога заняла почти два часа, и к тому моменту, как они прибыли, было уже темно. На флагштоках развевались золотые обрывки шёлка, но в сумерках они казались жёлтыми. Каждый раз, как Гриф оказывался у Золотых Мечей, здесь царила атмосфера свободы и небольшого беспорядка, особенно ближе к ночи. Казалось, что с тех пор ничего не изменилось. Символ наёмников — позолоченные черепа прежних капитанов — всё ещё украшал верхушку самой высокой палатки, как и всегда. Гриф торжественно выразил своё почтение, проходя мимо позолоченного черепа Майлса Тойна. Чёрное Сердце был осведомлён о замысле Вариса с его самого начала, и проживи он немного дольше, было бы намного проще переманить на свою сторону наёмников.       Осторожно подойдя к ближайшей палатке, Гриф услышал, как тишину пронзает громкий свист. Звук был чем-то знакомым, и всё же он опасался идти дальше.       — Коннингтон, рыжая ты борода! Старый сукин сын! — вместо приветствия пролаял появившийся из ближайшей палатки человек. — Я догадывался, что мы скоро тебя увидим.       — Франклин Флауэрс? Ты ли это?       Здоровяк кивнул.       — Да, я. Соскучился?       — Вовсе нет.       — Полагаю, наши чувства взаимны, — проворчал Флауэрс. — Тут у нас и оруженосец Утка, и Полумейстер. Полный состав достопочтенных гостей, вот только с парнишкой я не знаком.       — Это мой оруженосец, — представил он Эйгона народу.       Всё больше Золотых Мечей выходили из своих палаток, держа наготове пики, мечи и арбалеты. Где-то из толпы медленно выступил Гарри Стрикленд. Лысеющий и стареющий, с посеревшим морщинистым лицом он выглядел старше, чем когда-либо на памяти Грифа.       — Ты явился сюда с ложью, Коннингтон? С этой фальшивой синей бородой? Говори правду. Мы все знаем, кто стоит перед нами.       «Откуда он…»       — Генерал-капитан говорит правду, — сказал Франклин Флауэрс. — Но хорошего человека я всегда узнаю, кэп.       — Однако парень не твоей крови, — заметил генерал-капитан. — Ты мог поделиться своей синей краской, но я вижу вас насквозь. Толстяк предупредил нас о вашем прибытии, Джон Коннингтон. И про твоего так называемого «оруженосца».       — Тогда вы в курсе, кто стоит перед вами, — ответил Гриф. — Законный король андалов, ройнаров и Первых людей. Лорд и защитник Семи Королевств. Эйгон Шестой от своего имени… и обычай велит преклонить колено перед своим королём, господа, — как здесь, так и в любом другом месте.       Повисла тишина. Ласвелл Пик кашлянул, а Тристан Риверс неловко заёрзал, слегка звякнув золотыми нарукавниками. Гриф наблюдал за ними и за тем, как на них смотрит Эйгон. Гарри Стрикленд уставился на них, и что-то в его взгляде странно помутнело.       — Вы тоже пляшете под дудку толстяка, Ваша Светлость? — коротко спросил он. — Или под дудку евнуха? Если мы нужны Варису и Иллирио Мопатису, им придётся нас поискать. Хотя по последним слухам торговец сыром всё ещё в Браавосе на одной из своих замечательных прогулок. Временами я мечтаю, чтобы весь этот чёртов город просто поглотило море.       — Та испорченная рыба была из Браавоса, — пробормотал Чёрный Балак, командующий у наёмников лучниками.       — Нет, Балак, она была из Тироша, — возразил мерзкий Джон Лотстон. — Там водится хорошая форель — тирошская форель.       Бездомный Гарри кинул на обоих строгий взгляд.       — Я бы проявил к вам свою гостеприимность, достопочтенные гости, но думаю, что не был бы верен сам себе. Я бы предпочёл, чтобы это заседание поскорее закончилось, чтобы все мы могли вернуться к своей работе.       «Похоже, все мы устали плясать под дудку Вариса», — подумал Гриф.       Он прочистил горло прежде чем сказать:       — Я вижу трусость, — и эти слова были встречены злыми возгласами. — Золотые Мечи должны были быть лучшим наёмным отрядом в Эссосе — во всём изведанном мире, на самом деле. У вас есть смелость, и навыки, и дисциплина. В первую очередь — дисциплина. Но все мы -больше этого. Больше, чем просто воины. Мы изгои. Утка, напомни ещё раз, что ты сделал? Я заметил парочку новичков, которые незнакомы с твоими великими деяниями.       Рыцарь поднял взгляд и натянуто улыбнулся.       — Я сломал Лоренту Касвеллу рёбра и руки молотом и оставил его истекать кровью на полу оружейной. Он был козлом.       — Помню, Касвеллы всегда были с гнильцой, — заметил Франклин Флауэрс. — Но не так, как Фоссовеи. Хоть я и Фоссовей, но не горжусь этим. Лучше бы я был ещё тысячу раз бастардом.       — Все мы здесь бастарды, — сказал Каспор Хилл.       «Он прав», — подумал Гриф. Половина знакомых ему здесь людей носила имена Уотерс, Флауэрс и Шторм.       — Отряд изгоев — вот вы кто. А чего хотят изгои? — никто не ответил. — Дом. Вот, чего вам всем не хватает. Вот, кто вы есть на самом деле. Братство изгоев и сыновей изгоев, объединённых мечтой Жгучего Клинка, — он взглянул на золотой череп на самой верхушке флагштока, и в черепе на мгновение отразился отблеск огня. — Вы хотите домой так же сильно, как и золото. И это — ваш путь домой.       Тристан Риверс сухо рассмеялся.       — Неплохая речь, Коннингтон, но драконья королева в Миэрине, а это почти в тысяче миль отсюда, и некоторые поговаривают, что она свалила на спине дракона куда только богам известно.       — Мы… — запнулся Гриф. — Слышали об этом…       — И что делать нам? Просто будем ждать её возвращения в Вестерос, а пока присягнём вам с мальцом? Или нам стоит направиться в Миэрин, где собрались все силы Юнкая и Нового Гиса? Могу пообещать тебе, что поход дальше на восток ничего нам не даст.       — Он прав, — в центр круга вышел Эйгон.       Он оглянулся вокруг, посмотрев на всех и каждого. Гриф собрался было встать рядом, но Халдон мягко положил на его плечо руку, заставив замереть.       — Миэрин — это шаг назад, — произнёс принц. — Встреча с моей тётей нам ничего не принесёт, не сейчас. Но Штормовые земли слабы, и на данный момент Ланнистеры и Тиреллы разбираются на западе с железнорождёнными и последствиями Войны Пяти Королей. Поверьте, сейчас наилучшее время для нападения. Я займу Железный Трон.       — Это Варис тебе сказал? — уточнил Гарри Стрикленд. — Я не собираюсь быть куклой на его верёвочках…       — А что ты собираешься делать? — спросил Гриф. — Ждать здесь, пока война не уляжется? Дейенерис Таргариен может и не завоевать Семь Королевств. Она даже может не удержать Миэрин. Можешь пойти к ней и погибнуть в попытке. Можешь пойти с нами и погибнуть в попытке. Или можешь продолжать сидеть в Вольных Городах ещё сто лет в ожидании и оплакивать возможность, которую ты упустил.       Долгое время тишину нарушало лишь потрескивание костра.       — Где мы высадимся? — спросил казначей Горис Эдориен.       «Эйгон такой же сын Элии, как и Рейгара», — подумал Гриф.       — В Дорне, — ответил он в тот же момент, как Эйгон сказал:       — В Штормовом Пределе.       — В Дорне или Штормовом Пределе? — хмыкнул Гарри Стрикленд. — Соберитесь с мыслями да поскорей.       — Семья твоей матери поддержит нас без сомнений…       — По последним известиям Мартеллы объединились с Ланнистерами, — сказал Лисоно Маар. — Красный Змей прямо сейчас в Королевской Гавани. Он что-то ищет, и только богам известно — что.       «Никто не знает, чего хочет этот человек, — подумал Гриф. — Сомневаюсь, что он сам знает. Я могу только молиться, что моё письмо дошло до Иллирио, и он передал его прежде, чем принц Оберин решил предпринять что-то дикое, и что Эйгон сможет простить меня за такую наглость». На самом деле, Варис сказал ему, что делать, но почему Оберин? Почему не Доран? Этого он до сих пор не понимал, поэтому не особо хотел рассказывать. Правда, это не остановило его от того, чтобы отправить очередное письмо, на этот раз, прямо в Солнечное Копьё — принцу Дорна.       — А Штормовой Предел уже созрел для жатвы, — сказал Тристан Риверс, и в его взгляде что-то вспыхнуло — лёгкое безумие, может даже вожделение.       Эйгон улыбнулся ему, а Гарри Стрикленд резко заявил:       — Стены Штормового Предела пятьдесят футов толщиной и тысячу футов высотой.       Неожиданно Франклин Флауэрс резко выпрямился, держа меч наготове.       — Когда это нас останавливало? Ни Сар? Норвос? Кровавый Камень? К хренам собачим. Я за то, чтобы пойти с пацаном. Принцем. Мне уже надоело сидеть здесь и ждать драконью суку, пока она закончит свои перипетии с этими рабами.       Он не был одинок. Тристан Риверс тоже его поддержал, и братья Пик, и ещё Дик Коль. К ним присоединились бледнокожий Хамфри Стоун, сир Марк Мандрейк с лицом, побитым оспой, Денис Стронг и его брат Дункан. «Дом Стронгов поддержал Эйгона во время Танца с драконами, — припомнил Гриф, — но лорд Ларис в окончании отравил короля, и был казнён за измену. Лучше надеяться, что история не повторится, хотя сомневаюсь, что Дейенерис придёт спокойно. Седьмое пекло, куда же мы встряли?».       Но отступать было поздно. Утка и Халдон улыбались, а Эйгон начал присоединяться к общему веселью. Гриф быстро терял контроль. Половина его надежд лежала на мальчике: в том, что он возьмёт себя в руки. А другая половина — на Красном Змее, принце Доране и Варисе: в том, что хотя бы один из них сможет добыть им поддержку Дорна.       Боги не всегда отвечали на его молитвы, хоть он и сам не был до конца уверен, что нужно делать. Он не был уверен ни в чём. Поэтому он просто стоял и наблюдал за тем, как наёмники присягают на верность мальчику в плаще с красным драконом.