Золотая шерсть/A Coat of Gold

      Семь колоколов септы Бейлора зазвонили раньше положенного, заставив сидящих за столом тут же замолкнуть. Колокола прозвучали семь раз — громко и ясно, отзываясь эхом от потолка бального зала королевы и от стен и башен Красного замка. А затем они смолкли.       И в наступившей тишине Тирион Ланнистер заявил:       — Они выбрали. Значит, теперь у нас новый Верховный септон.       «Вероятно, прямо сейчас к воротам замка бежит толстый септон, чтобы сообщить, кто был выбран коллегией Праведных», — подумал Томмен.       — И довольно быстро выбрали, — заметил лорд Петир Бейлиш, раздражённо скрипнув зубами. — Помню, когда умер толстяк, они стенали как овцы не один день. Пока лорд Бес не насыпал золотых драконов в горшочек. Тогда все они захотели этот горшочек. Они, может, и Праведные, но готовы отказаться от всех своих регалий за монету, бутылку арборского золотого и женщину, с которой можно провести ночь, — Петир развёл руками. — Я слышал, что септон Оллидор предпочитает девственниц. Если у тебя есть власть над шлюхами Королевской Гавани, у тебя есть власть над септонами.       — У Бейлора Благословенного никогда не было власти над шлюхами, — сказал принц Оберин. — И всё же ему позволили назначить Верховными септонами восьмилетнего мальчика и неграмотного каменщика.       — Но Бейлор был безумцем, — ответил Тристан Мартелл. — Яд змей свёл его с ума, когда он прошёл через наполненную ими яму, чтобы спасти Рыцаря-Дракона Эймона.       — Не самый лучший из наших королей, — добавил кто-то.       — Это вы так говорите. Ох, времена изменились, — произнесла Королева Шипов. — Два столетия назад септонами повелевал безумец. В годы моего девичества они повелевали сами собой. Теперь они отвечают перед прославленным торговцем шлюхами? Что случилось с этим миром?       — Этот прославленный торговец шлюхами — лорд Харренхолла, — напомнил ей Бейлиш.       Сидящий в половине мест от главы стола Мейс Тирелл сказал:       — Что за разговоры про шлюх, матушка? Неужели нет более цивилизованных тем для беседы? — он обратился к Томмену, сидящему во главе стола: — Ваша Милость, мой сын Гарлан достиг Хайгардена и встретился с Уилласом. До конца текущей недели он направится на Щитовые острова, дабы изгнать…       — Это не собрание Совета, Мейс, — перебила его леди Оленна. — И, к тому же, всё это смертельно скучно. Пора положить конец разговорам об Эуроне Грейджое и его кораблях. — Она положила в рот крупную вишню и задумчиво прожевала её, будто кислый лист. — Чем скорее этот человек смоется в сырые залы своего Утонувшего Бога, тем лучше.       Лорд Тайвин Ланнистер уставился на пожилую женщину.       — Довольно справедливо, миледи, но слова — лишь ветер, так или иначе. И Железный флот так просто не примет ваше предложение «смыться».       Оленна улыбнулась и слегка качнулась на своём кресле.       — Вы человек как раз по мне, лорд Тайвин, — сказала она. — Со всеми вашими красноречивыми словами и романтическими жестами. Но, тем не менее, вы смертельно скучны.       Томмен обернулся к своей королеве:       — Разве мы уже раньше не слышали всё это?       — Должно быть, Ваша Милость, — пожала плечами королева Маргери. — Боюсь, моя бабушка уже стара и не в том ясном уме, как прежде, когда она была моложе. Но мы всё равно должны быть добры к ней, ведь однажды мы станем так же стары.       Она нежно похлопала его по руке, заглядывая Томмену в глаза. Ему стоило немалых усилий отвести взгляд.       — Могу ли я предложить нам всем послушать немного музыки? — произнесла леди Оленна. — Эй, ты! — махнула она Голубому Барду, стоящему по струнке в углу комнаты. — Сыграй что-нибудь, чего я ещё не слышала. Желательно не очередную интерпретацию «Рейнов из Кастамере». Не вижу никакой радости в убийстве детей, но, может, это предпочтения западных людей.       — Матушка! — воскликнул Мейс.       — Это предупреждение, миледи, — произнесла королева Серсея. — Значение которого, я уверена, вам известно.       — Прошу, просветите нас, Ваша Милость, — невинно улыбнулась Королева Шипов.       Наступила тишина, прерываемая лишь громким смехом лорда Роберта Аррена, веселящегося по какому-то своему поводу. Тиреллы, Мартеллы и Мизинец улыбались, но у остальных лица выражали лишь смущение и дискомфорт.       — Что ж… — начал было Тирион.       — Чепуха, — вдруг перебил его Великий мейстер Пицелль. — По капельке и намочить — и так три раза. Правда, король не заметит. Только если не захочет того, миледи. И я заберу книгу… только для тебя, Рилена, только для тебя…       — О боги, — протянул принц Оберин. — Кажется, Великий мейстер…       — Устал? — предположила Мирцелла.       Оберин с улыбкой склонил голову.       — Устал. Пожалуй, стоит провести его в покои, чтобы он отдохнул.       — Устал? — всполошился Пицелль. — Нет-нет. У меня вся ночь, чтобы сделать для него настойку, читая книгу. Я мог бы взять её с собой, но с серой овцы, должно быть, уже достаточно. Десница может заметить. Три сотни лет, а они все чёрные. Все чёрные.       Лорд Тайвин щёлкнул пальцами, и тут же двое стражников Ланнистеров выступили вперёд, схватив старика за запястья немного сильнее, чем того требовалось, и выволокли его из комнаты. Как только Пицелль покинул помещение, появился другой человек — толстый септон, на этот раз. Сжимая в руке свиток пергамента, он поспешил к гостям и распластался перед Томменом.       — Ваша Самая Доблестная и Знатная Милость, — выпалил толстяк. — Я прибыл доложить вам о принятом коллегией Праведных решении назначить Верховным септоном ранее известного септона Люцеона.       — Если память мне не изменяет, Люцеон был Фреем, — сказал Тирион, взглянув на отца.       «Наверное, лорд Тайвин умышленно позволил назначить именно его», — предположил Томмен. У десницы короля было более чем достаточно власти, чтобы сделать это. И если новый Верховный септон оказался бы не по его нраву, хватило бы одного слова, чтобы этот человек встретил свой скорый конец.       — Тогда я назову его ласковым, — сказал принц Оберин. — У Фреев это отличительная черта.       Томмен взглянул на своего дедушку, брови которого приподнялись. Юноша встал из-за стола и произнёс своим лучшим королевским голосом:       — Полагаю, пришло время собрать королевский двор.       — Очень хорошо, Ваша Милость, — сказал лорд Тайвин.       Он также поднялся и покинул зал, сопровождаемый лордом Тиреллом.       — Мне следует убедиться, что лорд Роберт готов сказать свою клятву Вашей Милости, — сказал Петир Бейлиш, после чего последовал за Красным Змеем.       — Ваша Милость, — произнесла королева Маргери, — пойдёмте?       На её губах играла лёгкая улыбка, но это лишь напомнило Томмену о том, что она делала. «Манипуляция — всё это». После того, как Томмен осознал это, он больше никогда не сможет позволить ей даже войти в его покои, не говоря уже о том, чтобы делить с ней постель. Томмен всё ещё не был уверен, чувствует ли он обиду или отвращение. Тем не менее, он подал ей руку, и вдвоём они покинули зал через противоположную дверь.       — Всё ли в порядке, мой король? — спросила Маргери.       «Нет».       — Да. Всё… в порядке. Полагаю. А… как вы?       — Хорошо.       — Хорошо.       Она улыбнулась Томмену, сжав его руку.       — Я так рада быть с вами, мой любимый король.       «О, во имя богов, закрой рот».       — А я — с вами, — выпалил Томмен.       — Возможно, мы могли бы провести этот вечер вместе? С нашей последней… встречи прошло столько времени… и, пожалуй, я бы могла угодить Вашей Милости так, как бы вы того пожелали.       «Как бы я того пожелал».       — Что? То есть… да. — «Как бы я того пожелал». — Э-э… мы могли бы покататься верхом, если хотите. Или поохотиться с соколом.       — Или, — она так сильно сжала его руку, что он почувствовал острую боль в запястье, — мы могли бы поиграть с котами. Вы могли бы пригласить меня в свои покои этим вечером…       — И мы могли бы поиграть с котами, — улыбнулся Томмен, поворачиваясь к Маргери и окидывая её пустым взглядом. — Не соизволите ли вы выразиться яснее, моя королева? Я имею в виду… с котами мы могли бы поиграть и сейчас, а вечером заняться чем-то другим.       В конце концов, она сдалась. Поэтому они покормили сира Царапку и дразнили Носочек верёвочкой, пока он не начал нападать на пальцы Томмена. Леди Усик тем временем охотилась на мышей в стенах под аккомпанемент шипения вредного уличного кота. Томмен был прекрасно осведомлён в блаженной глупости происходящего и совсем не волновался о мнении окружающих на этот счёт.       Когда пришло время, он взял корону и направился в тронный зал, убедившись, что оставил на губах королевы не-совсем-поцелуй. Присаживаясь на Железный Трон, Томмен чувствовал тяжесть короны сильнее прежнего.       Это была новая корона, заказанная лордом Тайвином для него: конфекцион жёлтого золота с Утёса, вырезанного в виде рогов, украшенных тут и там мирийскими рубинами и чёрными лунными камнями. Весила корона довольно внушительно. Томмен чувствовал, как она давит на его голову и шею, в которую впивался воротник зелёного с золотом дублета. «Ведь у каждого из королей Таргариенов была своя корона, чем Баратеоны хуже?».       Под ним свирепым изваянием возвышался Железный Трон — высокий, острый и незыблемый. Эйгон Завоеватель придумал для себя такой трон, чтобы ни один другой король так просто на него не уселся. «Похоже, комфорт Эйгона заботил в последнюю очередь», — подумал Томмен. Ему приходилось сидеть на несколько дюймов дальше от спинки, а руки класть прямо на навершия мечей и смотреть на пол перед собой как какая-нибудь смешная длинношеяя птица. У подножия трона придворные галдели словно павлины — разодетые в яркие цвета и громко требующие внимания. На помосте сидел лорд Тайвин Ланнистер, одетый в алый и сливовый цвета с приколотым к груди золотым знаком десницы. Его матушка могла бы стоять рядом, но она всё ещё поправлялась после лихорадки или чего бы там ни было, что подсыпал в её вино Тирион. Бес стоял рядом с лордом Мейсом Тиреллом, облачённым в оливково-зелёные одежды. Из присутствующих также был старый Ренфред Риккер из Сумеречного Дола, на тунике которого янтарными бусинами был изображён герб его дома: два скрещённых боевых молота. Старуха Танда Стокворт явилась в сопровождении своих недалёких дочерей, одетых в изысканные шелка. Сир Киван Ланнистер стоял в углу, всё ещё не совсем готовый к своему отбытию. Оберин Мартелл со своим племянником принцем Тристаном нарядились в пастельно-жёлтый и ярко-оранжевый цвета соответственно. Рядом с принцем стояла Мирцелла в красном платье без рукавов. Присутствовали также шесть членов Королевской гвардии — высокие и ослепительные в своих белых плащах.       Пришлось прождать два часа, прежде чем вызвали его верховных лордов.       — Лорд Роберт Аррен из Орлиного Гнезда, лорд Долины и Защитник Орлиного Гнезда, Хранитель Востока, — возвестил геральд. — А также его опекун — лорд Петир Бейлиш, лорд Харренхолла, верховный лорд Трезубца и Защитник Долины.       Вышеназванные подошли к трону, и лорд Петир, аккуратно обойдя своего опекаемого сына, склонился в глубоком поклоне. Лорд Роберт последовал его примеру.       — Ваша Милость, — произнёс мужчина, — для меня честь служить вам, и я горд доложить, что верность Речных земель вам надежнее, чем когда бы то ни было. Если не считать Риверран и Темнолесье, конечно, но я слышал, что сир Киван собирается в поход к концу этой недели, чтобы разрешить это небольшое недоразумение. И тогда наша верность укрепится в своей надёжности, — он обернулся к лордам Ланнистеру и Тиреллу, склонив голову, — моё вам уважение, милорды.       — Может, вместо этого выслушаем клятву лорда Аррена? — предложил лорд Тайвин.       — Конечно, — улыбнулся лорд Бейлиш.       Он повернулся к своему подопечному и подтолкнул его вперёд. Томмен склонился ещё ниже — Роберт Аррен был всего на два года его младше, но мальчик был щуплым и тщедушным с пергаментного цвета щеками, будто не знавшими солнца, и совсем не изящно всклоченными волосами.       Лорд Аррен преклонил колено.       — Встаньте, милорд, — мягко сказал ему Томмен. — Вы один из важнейших моих лордов, а также Защитник Востока. Эти люди — ваши равные.       — Очень хорошо, Ваша Милость, — произнёс лорд Роберт. Его голос стал звучать немного увереннее: — Я присягаю на верность и клянусь в верности Орлиного Гнезда, Долины и… и… — Мизинец что-то шепнул ему, подсказывая. — И… и всех её л-лордов, — закончил лорд Роберт. — Я присягаю на верность Железному Трону и королю Томмену, Первому от его имени, королю… э-э… Андалов, Рунаров… — кто-то в толпе захихикал, и юный лорд задрожал. Лорд Тайвин бросил на веселящихся ледяной взгляд. — Ройнаров, — неловко поправился мальчик, — и П-первых людей. Д-да здравствует король.       — Да здравствует король! — поддержал двор.       Когда король поднялся, все последовали его примеру.       — Я принимаю вашу клятву, лорд Аррен, — громко произнёс Томмен. — Я надеюсь, что мы станем друзьями и союзниками, и что вы будете служить мне так же славно, как ваш отец служил моему, — он повернулся, обращаясь к залу: — Полагаю, собрание двора подошло к концу, как и формальности на сегодня. Надеюсь, мне удастся проявить гостеприимность к каждому лорду Долины, присутствующему сегодня и на вечернем празднике.       С королевским изяществом он отбросил в сторону мантию и спустился к помосту, передавая лорду Тайвину золотую корону, прежде чем покинуть зал в сопровождении Королевской гвардии.       Когда и они ушли, Томмен позволил себе неприлично зевнуть в пустом коридоре. Вчера ему удалось поспать лишь несколько часов из-за смехотворно большого количества писем, которые пришлось написать, а несколько ночей назад его сну препятствовали тошнота и недомогание, что преследовали его с того инцидента с вином.       — Ваша Милость, — позвал голос позади него.       Томмен обернулся и увидел быстро шагающего по коридору лорда Харренхолла и слегка отстающего лорда Вариса с улыбкой на напудренном лице.       — Ваша Милость, — произнёс полушёпотом Петир Бейлиш, — я слышал, в столице вы создали себе имя в качестве спасителя Тириона Ланнистера и первого короля за полстолетия, участвующего на собрании Малого Совета.       — Как и вы, милорд, — с лёгкостью улыбнулся Томмен. — Лорд Петир Бейлиш. Мизинец. Мастер над монетой. Человек, знающий всё и всех и контролирующий половину денежного оборота в Королевской Гавани. Человек, который чуть больше, чем за десять лет превратился из буквально никого в лорда Харренхолла.       — Горжусь своими амбициями, Ваша Милость. Знаете, я полагаю, мы с вами не сильно отличаемся. Вы и в самом деле внук своего дедушки, Тайвина Ланнистера. И, на сколько я могу судить по уже увиденному, вы намного лучший король, чем были ваш брат и отец… и Эйрис Таргариен. Я должен принести свои извинения, Ваша Милость. Когда вы взошли на Железный Трон, я видел лишь кроткого мальчика, который будет проявлять слабость как на поле боя, так и за его пределами. Вам ещё есть что показать в плане боевого мастерства, но… Не думаю, что игра престолов для вас является чем-то новым, и как сын Роберта Баратеона вы, пожалуй, станете также грамотным командиром, — Петир приподнял брови.       — Спасибо за ваши… э-э… извинения, лорд Бейлиш.       Казалось, что Мизинец готов оставить его наконец в покое, но он обернулся, чтобы заглянуть Томмену в глаза. Варис подошёл ближе.       — И, тем не менее, вы — Ланнистер во всех отношениях, Ваша Милость. Конечно, в хорошем смысле. Баратеоны никогда не славились своими политическими навыками. Позвольте дать вам совет, Ваша Милость. Можете ли вы назвать себя человеком чести?       «Нет».       — Что ж… я стараюсь быть им.       — Тогда позвольте дать вам тот же совет, что я дал Неду Старку. Есть одна книга, раньше ею владел Пицелль. Она написана мейстером Маллеоном из Цитадели. Эта книга окажется очень интересной для вас. Уверен, если вы запросите её, вам без сомнения её принесут. Но это важно.       — И почему же? — спросил Томмен.       — Вам предстоит узнать самому, Ваша Милость, — улыбнулся Мизинец. — Но вы создаёте впечатление человека, который прислушивается к советам.       Томмену вспомнился первый из уроков лорда Тайвина: «Мудрый юный король прислушивается к своим советникам на манер того, о чём он не имеет ни малейшего понятия».       — Вы совсем не похожи на своего королевского брата. Джоффри был… беспокойством для нас всех. Но больше всего — для вас. Если подумать, результатом его смерти стала ваша корона, тогда как прежде вы могли надеяться лишь на небольшой клочок земли. А теперь у вас есть корона, королева и королевство.       «Кажется, я очень обязан леди Оленне».       Евнух подступил ещё ближе.       — Ваша Милость. Надеюсь, дорогой Петир вас не беспокоит?       — Совсем нет, милорд. Лорд Бейлиш просто… беседует.       — Да, так и есть, мой дорогой друг, — Мизинец бросил на Вариса хмурый взгляд.       — А мы друзья? Я всегда теряюсь в догадках, — ухмыльнулся Варис.       — Больше союзники, в каком-то смысле. Мы храним секреты друг друга. Про ваш хер, например.       — И другие тоже. Коты.       — Хрены.       — Аметисты.       — Хрены.       — Дочери-бастарды.       — Х…       — Любимый племянник, — прервал словесную баталию появившийся в коридоре Тирион Ланнистер. — Я смотрю, вы познакомились с этими двумя славными джентльменами. Хотя, если быть до конца честным, один из них не совсем мужчина, — он повернулся к евнуху. — Лорд Варис, чего вы хотите?       — Я надеялся поговорить с королём наедине.       — Не могу представить ничего более маловероятного, милорд, — улыбнулся Тирион. — Всё, что вы хотите сказать, вы можете сказать здесь.       — Жуткие вести из-за моря, — произнёс евнух. — Снова шепчут о Дейенерис Таргариен.       Мизинец коротко рассмеялся.       — Снова драконья королева? Что с ней? Начались лунные дни? Появился новый любовник? Купила себе новое платье?       — Нет, — процедил Варис. — Она сожгла заживо кхала Чхако и возглавила его кхаласар.       — Думаете, мне есть дело до немытых дикарей с Востока? — поинтересовался лорд Бейлиш.       — Нет. Но я надеялся, что королю есть до этого дело, — Варис повернулся к Томмену с доброй улыбкой на губах.       Томмен её не вернул.       — Стоит ли нам… что-то с ней сделать? Наверное? То есть… у неё есть армия.       — Ваша Милость, евнух печально известен своей паранойей, — сказал Тирион. — Как и торговец шлюхами. Я бы поговорил наедине, если позволите, дорогой племянник.       Фраза была построена как вопрос, но в его словах сквозила резкая уверенность. Томмен кивнул, и двое советников, поклонившись, ушли.       — Дядя? Что-то…       Шлепок был резким и неожиданным, заставив Томмена отшатнуться в искреннем удивлении.       — Что я говорил о болтовне с этими людьми? — спросил Тирион Ланнистер.       — Я только…       — Замолчи. Пока что ты мой любимый племянник и, хочу заметить, мне не доставляет удовольствия бить тебя, — на мгновение повисла тишина. — Тебя обыграли, Томмен. Тебя так хорошо обыграли, что ты даже этого не понял. Всё это — игра, игра престолов, и ты — лишь пешка в этой игре. Кто вдохновил тебя напялить сегодня этот зелёный дублет?       — Маргери. Она сказала, что я выгляжу в нём красивым и храбрым.       — Я уродливый карлик, Ваша Милость. Сделает ли красивый дублет меня менее уродливым? Это только мелочь, но ты уже казался наполовину Тиреллом, и это не самый лучший посыл. Носи цвета Баратеонов или, в противном случае, дома Ланнистеров. Они все тебя обыгрывают, разве ты не видишь, племянник?       — Я знаю, что Маргери пытается заставить меня делать вещи, которые я не хочу. Лорд Тайвин предупреждал меня об этом. Он сказал, что мне не следует верить никому в Королевской Гавани, — и тогда до него вдруг дошло. — И он тоже играет со мной, не так ли?       Тирион кивнул.       — Ты король, хоть пока что слишком податливый, всепрощающий, благородный и беспечный. Слишком добрый. Если бы в мире по достоинству ценили добро и мораль, тогда жизнь была бы слишком честной, а богам нравится играть в свои маленькие игры. И одна из них — игра престолов, а это точно не честная игра. Больше не будь пешкой.       Племянник взглянул на него в недоумении — он явно был новичком в этой игре.       — Как… как мне перестать быть пешкой?       — Единственный путь перестать быть пешкой и стать игроком — это не позволять себя обыгрывать. Все играют за власть, а сейчас именно ты самый могущественный человек в мире. Но ты ещё молод, ещё мальчик-король. Прислушивайся к своим советникам, но не следуй слепо их советам. Выслушай, что им есть сказать, но действуй, только если это твой собственный выбор. В частности, королева и твоя мать будут бороться за твои любовь и уважение. У каждого человека в этой помойной яме в виде города есть шпион на каждый твой шаг. Все они хотят, чтобы ты принадлежал им, но ты не должен верить никому, кроме себя.       — И как мне понять, что прямо сейчас ты не пытаешься меня обыграть?       — Я твой дядя.       — Исходя из сказанного тобой, это ни о чём не говорит.       Во взгляде Тириона загорелся огонь.       — Ты абсолютно прав. У тебя нет причин мне доверять. Но я полагаю, за мной должок, который достаточно гарантирует мою бесконечную благодарность тебе… Боюсь, я не могу больше задерживаться, племянник. Есть дела, места, которые нужно посетить, людей повидать.       И, посвистывая, он удалился. Томмен выждал несколько минут, прежде чем пойти следом, но свернул направо, а Тирион — налево.       Путь по лестнице в покои Десницы в его башне предоставил ему достаточно времени, чтобы обдумать слова Тириона. Они все играли с ним. Пожалуй, настало время что-то с этим сделать. Вряд ли они провернули бы подобное с таким человеком как Тайвин Ланнистер, или королём Робертом Баратеоном, или Эддардом Старком. Они были настоящими королями, а он лишь мальчишкой — по крайней мере, пока что. Нечестно было так о нём судить.       «Нытьё делу не поможет, если подумать».       Когда он добрался наверх, стража пропустила его почти молниеносно. Он уже знал каждого по имени: капитан Виларр, братья Лам и Лестер, худосочный Хок, убивший замковых крыс, и толстый Пакенс, подкармливающий замковых котов.       — Ваша Милость, — капитан Виларр пригласил его войти.       Лорд Тайвин Ланнистер сидел за столом с выражением полной скуки на лице и тем же пренебрежительным взглядом, которым он мог бы смотреть на назойливую муху. Он хмурился, листая бумаги, а затем свёл брови так, что нахмурился ещё больше, если это вообще было возможно.       — Станнис Баратеон заключил союз с горными кланами, — прямо заявил Тайвин. — Две тысячи северных людей, направляющихся на юг. — Томмен промолчал. — Позвольте мне преподать вам ещё один урок, юноша, — сказал лорд Бобрового Утёса. — Знаете ли вы девиз дома Рейнов из Кастамере? — спросил он.       — Нет, — ответил Томмен после нескольких мгновений молчания.       — У льва всё равно есть когти. Можно сказать, что эти слова были написаны лишь назло дому Ланнистеров. Интересно, что ещё ты знаешь о доме Рейнов? Возможно, назовёшь их правящего лорда?       — Э-э… нет такого.       — Наследника?       — Нет.       — Как насчёт дома Тарбеков? Лорды?       — Нет.       — Наследник?       — Нет.       — Земли?       — Нет.       — Так вот, Ваша Милость, — продолжил Тайвин, — что мы может узнать от Рейнов из Кастамере?       Некоторое время Томмен молчал, а затем тихо ответил:       — Неверность.       — Неверность, — кивнул Тайвин. — Ваша Милость, прямо сейчас, пока мы говорим, ваши лорды ведут заговор о восстании. Каждый человек стремится подняться выше своего текущего положения, а вы — выше их всех. На данный момент некоторые из ваших вассалов восстали против вашего законного правления. Они хотят занять трон, который не принадлежит им ни по каким правам. Что вы покажете им, когда схватите их лордов и их семьи? Позволите ли вы им склонить колено и продолжить, как прежде?       — Справедливость, — ответил Томмен. — Я дам им справедливость.       — Да, но что есть справедливость? Позволите ли вы лордам сохранить их головы, или отошлёте их на стену, или позволите им склонить колено?       — Наверное… Я полагаю, Станнис…       — Если Русе Болтон докажет свою полезность, вам больше не нужно будет волноваться о Станнисе. Дни этого человека сочтены. Скоро он будет мёртв. Как и железнорождённые. Все будут мертвы.       — Мертвы? Как в…       — Проявите ли вы снисходительность ко всем знаменосцам Станниса? — спросил лорд Тайвин с печальной улыбкой, постукивая пальцами по столешнице. — Что если бы я позволил Рейнам и Тарбекам продолжить свои заговоры, или оказал бы такую же милость Старкам, когда они восстали, или…       — Красная Свадьба была ошибкой, милорд, — перебил его Томмен.       Он знал, что в нём было слишком много чести — слишком много от Старков — на взгляд Тайвина. Он это знал, но не был намерен ничего менять.       — Война есть война, Ваша Милость. Много ли убить лишь сотню людей на свадьбе или лучше десять тысяч — на поле боя?       — Ну… но… Фреи зарезали их, даже не дав возможности защитить себя. В чём здесь честь?       — В этом мире нет места чести. Я сделал так, как считал нужным, на благо Железного Трона, дома Ланнистеров и моего наследия.       «Ты убил их», — хотел было сказать Томмен, но взгляд великого человека будто предупредил его, и Томмен отвернулся.       — Ваш брат угрожал смешать моё наследие с грязью своим убийством, — продолжил Тайвин. — Но помнить меня будут по войне Пяти Королей, Ваша Милость. А что станет вашим наследием? Позволите ли вы предателям и сыновьям предателей склонить перед вами колено, или вы станете уважаемым предводителем и по-настоящему справедливым королём? Вы определённо обладаете необходимым для этого характером, но вопрос в том, хватит ли вам силы воли? — Томмен снова промолчал. — Хотя на этот вопрос мы можем ответить в другой раз. Вы хорошо справляетесь. Я буду честен. Я горжусь вами.       Томмен чуть было не допустил ошибку, улыбнувшись деду.       — С-спасибо, милорд.       — Я сказал правду. Из вас получится хороший король. Намного лучший, чем ваш брат. По крайней мере, вы знаете, как слушать, — Тайвин наклонился к нему чуть ближе. — В какой-то мере вы напоминаете мне самого себя.       — За последние несколько месяцев я узнал больше, чем за последние десять лет, милорд.       И это было правдой. Пицель был, мягко говоря, слабым учителем, тогда как мейстер Лювин учил их элементарным навыкам практически во всём и даже больше, пока они были в Винтерфелле, а лорд Тайвин Ланнистер был тем, кто научил его, как править.       Тайвин пригрозил улыбнуться, а затем абсолютно неожиданно склонился над столом и положил руку на плечо внука.       — Помните. Вы — мой внук. И вы — Ланнистер из Бобрового Утёса, не смотря на то, какое имя вы носите. Никогда не забывайте об этом. Вы лучше, чем когда-либо был Джоффри, и лучше, чем мои собственные сыновья во многих смыслах…       — Почему вы так суровы с дядей Тирионом?       Губы лорда Тайвина вытянулись в тонкую линию.       — Он низкорослый развратный дурак, Ваша Милость, — быстро проговорил он. — При рождении он убил свою мать и с тех пор не делал ничего, кроме привнесения позора на мой дом своим эгоистичным нытьём.       «Он любил её, — осознал Томмен. — Дедушка любил свою леди Джоанну больше всего на свете, и он ненавидит Тириона за результат своей любви. А ещё родить карлика… это, должно быть, было окончательным оскорблением.       Король должен быть справедливым.       Король должен быть мудрым».       — Милорд… Я-я должен не согласиться. Знаю, вам больно осознавать, что он — ваш наследник…       — Он мне не наследник, — отрезал лорд Тайвин. — Вы — мой наследник. В каком-то смысле, жаль, что Джоффри умер. Тогда бы вы беспрепятственно стали моим наследником. Вы могли бы взять имя Ланнистер и занять Бобровый Утёс, когда бы я ушёл в мир иной. Вы могли бы быть моим наследием, — он налил себе ещё вина. — Наследием, которым я бы, пожалуй, гордился. Но теперь этот знатный низкорослый негодяй заявляет свои права на Утёс, который принадлежал моего отцу по праву рождения, и до него — его отцу. И я не позволю замарать имя дома Ланнистер. Никогда. Бобровый Утёс будет его.       — Я мог бы умереть, — произнёс Томмен, так сильно сжимая свой кубок у основания, что даже испугался раздавить его. — Я мог бы умереть, если бы не ваш сын, милорд. Слышали ли вы, что делал со мной Джоффри? Видели ли вы? Я бы умер через год или два. Дядя Тирион спас меня. Он отправил меня в Винтерфелл. Сказал отцу отправить меня. Он был отцом мне, когда мой собственный едва мог вспомнить моё имя.       — Уверен, король Роберт…       — Нет, — со злостью сжимая зубы, перебил его Томмен. — Король Роберт был толстым, неряшливым, подлым пьяницей. Неудивительно, что мать ненавидела его. Я ненавидел его. Ненавидел их всех.       Это не было полностью правдой, но он никогда по-настоящему не гордился Робертом Баратеоном, как и его отец никогда не гордился им. Кроме, может быть, одного раза.       «Ты бился прямо как я годы назад, — проревел он, смеясь, и с силой хлопнул Томмена по плечу после его боя с Браном в Винтерфелле. — Ты дерзкий и частенько глупишь, но у тебя также довольно неплохие навыки. Лучше, чем у меня когда-то. Должно быть, сторона Ланнистеров проявляется в тебе, как и у Цареубийцы… Эх, молодец, парень. По крайней мере, один из моих сыновей знает, каким концом держать меч… возможно, однажды ты поднимешь мой боевой молот. Возможно».       Боевой молот короля Роберта был огромным, с лезвием и затупленной кромкой из кованной замковой стали, тщательно обработанным до дымно-черной рукояти. Королева Серсея сожгла его вместе с дровами.       «Гордишься ли ты мной, отец? — размышлял Томмен про себя. — Гордишься ли ты своим сыном? Или ты бы предпочёл, чтобы я напивался и ходил по шлюхам, прямо как ты всю свою жизнь? — но в мыслях его также сквозила тоска. — Он обещал мне поохотиться вместе. До своей смерти. И он подарил мне щит».       Это был единственный подарок от Роберта Баратеона. Припозднившийся подарок на двенадцатые именины. Щит был из железноствола, крепким, но приятно лёгким, с одиноким чёрным оленем Штормового Предела, изображённым на золотисто-жёлтом поле. С тех пор ему дарили и другие щиты, включая подарок лорда Тайвина, но в щите из железноствола было что-то особенное. Наверное, всё дело было в памяти о том, что могло бы быть.       — Что я говорил вам о качествах хорошего короля? — наконец задал вопрос лорд Тайвин.       — Мудрость. Что нужно прислушиваться к своим советникам.       — Хм-м, мудрость. Но ваши советники не говорят правду. Не всегда. Они играют в свои собственные игры, особенно евнух и Мизинец. У человека должны быть люди, которым он доверяет, но также он должен держать своих врагов в страхе.       — Вам написали песню.       И снова улыбка угрожала появиться на губах лорда Тайвина.       — И правда. Полагаю, однажды напишут песню и для вас. Хм-м. Да… Знаете, что я вижу в вас?       Томмену не понадобилось много времени, чтобы догадаться.       — Вы видите себя.       Прошло несколько минут, прежде чем лорд Тайвин покачал головой.       — Я вижу, что могло бы случиться. Тирион… умён. Он всегда был умным. И хитрым. Но Джейме всегда был сильным. И гордым, в хорошем смысле. Трудолюбивым. В вас есть все эти качества, как мне кажется, но ещё над многим предстоит поработать. Пойдёмте.       Он поднялся и подошёл к балкону. Томмен последовал за своим дедом и там, за высокими стенами Красного замка, он увидел Семь Королевств. Королевскую Гавань, её алые стены и побледневшие под осенними дождями башни, тысячи костров на улицах и шпили септы Бейлора, возвышающиеся над всем поблизости. Звонили колокола. За городом простирались поля, Черноводная исчезала в туманах.       — Это Семь Королевств. И вы — их правитель. Вы король. Вы не можете быть податливым, всепрощающим, благородным, беспечным… или добрым. Вы не можете позволить себе этого, потому что ваши подданные — не такие. Рыцари, воры и отступники, лжецы, лорды и честные люди. Все будут играть в игре престолов, а когда ты играешь в игру престолов, ты либо побеждаешь, либо умираешь. Ты либо игрок, либо пешка.       — Как… как мне перестать быть пешкой? — он слушал, но не понимал; учился, но по-настоящему не знал.       — Заставьте их уважать ваш авторитет. Стоит ли мне преклонять колено и кланяться при разговоре с вами, Ваша Милость? Или мне стоит ходить с напыщенным видом и называть вас «мальчишка»? Вы не были рождены, чтобы править, но вам придётся. Вам суждено править. Другим суждено подчиняться. Сделайте так, чтобы они хотели подчиняться.       — Как?       — Это не имеет значения, если в конце концов они будут уважать ваш авторитет. Тех, кто не подчиняется, нужно заставить склониться. Помните Рейнов и Тарбеков. Однажды вы можете с этим столкнуться. Я думал отправить вас в Риверран вместе с Джейме или Киваном, но я бы больше предпочёл, если бы вы остались здесь, Ваша Милость.       — Нет, — резко сказал Томмен, потому что, естественно, лучшее место для того, чтобы создать себе имя, было на поле боя. Он мог вообразить себе эти имена: Томмен Яркий Рёв, Несущий Закон, Рыцарь-Олень, Рогатый Король. — Отправьте меня в Риверран, милорд. Я хочу посмотреть, что из себя представляет война. Я хочу проявить себя перед народом и своими рыцарями. Я-я хочу научиться, как быть мужчиной.       — Джейме было пятнадцать, когда он сражался с Братством Королевского леса, — произнёс Тайвин. В его голосе не было ни намёка на сомнение или беспокойство. Просто констатация факта — простая и чистая. — Но, полагаю, это только осада. И с вами будут Киван, Дженна… и Джейме, когда его найдут. А также другие оруженосцы. Вы могли бы заручиться поддержкой некоторых друзей, которые бы вас прикрывали.       — Отправьте меня в Риверран, и я проявлю себя как предводитель, — сказал Томмен. — Отправьте меня в Риверран, и я проявлю себя как истинный Ланнистер.