Только ночи страшны от того, Что глаза твои вижу во сне я...

Правда ли это, или мне все приснилось? Ты говоришь, а я уплываю... Как все вокруг стремительно изменилось – Хмурый январь обернулся сказочным маем. Я на огромных качелях качаюсь – Падаю вниз и в небо взлетаю. Верю тебе безрассудно и слепо, Не отпускай меня больше, Небо. (с) Fleur Несколько дней до окончания учебного года Дамблдор позволил Гарри провести у Сириуса. Потом ему было строжайше наказано возвратиться к Дурслям, хотя бы на пару недель. Гарри негодовал и не хотел возвращаться к родственникам теперь, когда у него есть Сириус. Но директор был неумолим, он говорил о магической защите, которая спасла маленькому Поттеру жизнь, и которую он потеряет, если навсегда покинет дом тети Петуньи. К удивлению и радости Гермионы, Блэк пригласил и ее на Гриммаулд Плейс, появившись наутро в больничном крыле. Выглядел он при этом удрученным, и девушка не знала, что и думать по этому поводу. Было ли его решение самостоятельным или же его уговорил Гарри? Впрочем, это не помешало ей согласиться, ведь после окончания учебного года ей нужно было ехать домой к родителям, по которым она ужасно соскучилась. Хогвартская медсестра была против такой быстрой выписки своей пациентки, но Гермиона уверила ее в том, что будет в точности исполнять все лечебные указания, и если что-то пойдет не так, срочно обратится в больницу Святого Мунго. Так что, попрощавшись с крайне недовольным остающимся в одиночестве Роном, Гермиона, Гарри и Сириус вышли из замка, быстро достигли широких ворот, ограждающих территорию Хогвартса, взялись за руки и трансгрессировали. Дом номер 12 на Гриммаулд Плейс встретил их тишиной. Чтобы не разбудить крикливые портреты, волшебники бесшумно пробрались по темному коридору на кухню. Но Гермионе показалось, что из-за полузакрытых черных портьер она видела подмигивающий ей любопытный глаз. На кухне было пыльно, валялись окурки и пара пустых бутылок из-под огневиски. Гарри укоризненно посмотрел на Сириуса, тот раздраженно повел плечами и принялся наводить порядок. Гермиона в это время приготовила из скромного разнообразия продуктов несколько бутербродов, а Гарри сходил в погреб за тремя бутылками сливочного пива. Следов домовика нигде не было. - Прячется где-то, поганец, скрываясь от моего праведного гнева, - буркнул Сириус в ответ на вопрос Гермионы. - Ты же ничего с ним не сделаешь? – испуганно поинтересовалась она. - Я что, по-твоему, монстр какой-то? – зло отозвался мужчина. Девушка виновато замолчала, и уселась за стол. Настроение у всех было подавленное, Гарри рассказал крестному и подруге о пророчестве, и теперь они мрачно обсуждали сложившиеся перспективы. Однако, после второй порции сливочного пива, обстановка стала повеселее, Гермиона украдкой бросала нежные взгляды на Сириуса, но тот их не замечал, или просто делал вид. Зато на них обратил внимание Гарри, и тактично оставил их наедине, заявив, что его неотвратимо потянуло в сон, и не слишком убедительно при этом зевнув. Когда его шаги на лестнице затихли, Грейнджер опустила глаза и тихо спросила у хозяина дома: - Ты злишься на меня? Он рассмеялся, встал из-за стола, подошел к ней и нежно приобнял за плечи: - На тебя невозможно долго злиться, - он помолчал, - Хочешь покататься? - Что? – удивленно посмотрела на него девушка. Блэк хитро улыбнулся, взял ее за руку и повел к выходу. Они спустились по ступенькам крыльца, и Сириус увлек ее куда-то направо. Он направил палочку в пустоту, и возле стены дома, появился большой блестящий мотоцикл, скрываемый ранее дезиллюминационным заклинанием. Гермиона удивленно вытаращила глаза. - Сириус…но откуда? - Это мой старый мотоцикл, Артур давно его отремонтировал и чуть-чуть улучшил, а когда узнал, что меня оправдали, сделал мне вот такой подарок, - на его лице нарисовалось ужасно довольное выражение. - Но ты же не собираешься... – испуганно начала девушка. - О, как раз собираюсь, - усмехнулся он, - И, что самое интересное, ты собираешься тоже. Гермиона была в растерянности, с одной стороны она побаивалась летать, и явно не доверяла усовершенствованному Артуром Уизли изобретению, а с другой, ей хотелось быть рядом с Сириусом, а он похоже радовался своему давно утерянному мотоциклу, как ребенок новой игрушке. Поэтому она растерянно улыбнулась, с опаской устроилась на блестящем железном коне за спиной мужчины и крепко обхватила его руками за талию. Она чувствовала, как его охватывает радостное возбуждение и ощущение свободы. Первый раз он мог, не скрываясь, выйти на улицу в человеческом обличье, не боясь, что его увидят, схватят и отдадут дементорам. Ведь сегодня утром на первой полосе «Ежедневного Пророка» наряду с прискорбным известием о возвращении Волан-де-Морта было сообщение об оправдании Сириуса Блэка. И даже в маггловских газетах была заметка о том, что особо опасный сбежавший преступник оказался невиновен. Правда магглы все равно вряд ли могли бы узнать его по тюремным фотографиям всеми забытого обросшего и отощавшего узника, но такая опасность все равно существовала. Девушке передалось настроение Блэка, и она радостно вдохнула свежий ночной воздух, наполненный ароматами незнакомых ей цветов. Сначала они просто покатились по улице, виляя между попутными машинами, но найдя тихое безлюдное место, поднялись в воздух и быстро набрали высоту. Девушка прижалась щекой к кожаной куртке Сириуса, и завороженно смотрела, как внизу проплывают яркие огни вечернего Лондона. Через какое-то время они опустились на небольшую полянку посреди леса. Здесь не было фонарей и фар вездесущих автомобилей, только свет молодой луны и звезд. Блэк заглушил мотор, помог Гермионе слезть с мотоцикла и уселся на мягкую траву. Грейнджер осторожно присела рядом с ним, еще находясь под впечатлением от захватывающего дух полета. - Понравилось? – мягко усмехнулся он. Она только восторженно кивнула головой и подняла на него светящиеся глаза. В его лице была какая-то неуловимая грусть. - Мне нужно будет уехать после вашего отъезда домой, - наконец мрачно сказал он. - Куда? Зачем? - девушка встревожено посмотрела на него. - Дамблдор дал мне задание, я пока не могу рассказать тебе подробности… Но мне кажется, что для директора главным преимуществом этого задания будет то, что я не смогу долгое время видеться с Гарри. Гермиона озадаченно нахмурилась, ей была непонятна ожесточенность Сириуса против непререкаемого авторитета профессора. - Я не понимаю, но почему ты считаешь, что Дамблдор против твоего с Гарри общения? - Может, он считает, что я плохо влияю на крестника, или буду слишком опекать его, не давая подготовить к спасению мира от великого и ужасного Темного Лорда, - с нескрываемым сарказмом произнес Блэк. - Не думаешь же ты… - Я не думаю, Гермиона, я знаю! Меня не покидает чувство, что Дамблдор манипулирует нами, как пешками, в своей борьбе против Волан-де-Морта. И что самое страшное, иногда мне кажется, что он прав. Что без его ума, осведомленности и организации мы давно были бы побеждены... И я рад этому заданию, Мерлин его побери, рад принести пользу, рад уехать куда-то из своего проклятого дома. Я знаю, что Гарри будет здесь в безопасности… Но помоги мне Мерлин, часть меня хочет остаться здесь, - он замолчал и опустил голову на руки. Маленькая зеленая поляна погрузилась в молчание, которое взволнованная и растревоженная таким поворотом девушка не смела прерывать. Ей казалось, что мужчина уснул, полностью погрузившись в свои невеселые мысли. Чистое звездное небо заволакивало тучами, из которых начинал накрапывать мелкий дождик. Гермиона подняла лицо к небу, наслаждаясь прикосновениями маленьких теплых капель. - Не боишься промокнуть? – услышала она немного насмешливый голос. - Нет, - ответила девушка, мягко качая головой. - Тогда полетели, - Блэк подхватил ее на руки и усадил перед собой на мотоцикл, положив ее руки на руль, и сомкнув поверх них свои ладони. Гермиона недоуменно повернулась к нему, но он только заговорщически подмигнул ей, и мотоцикл взмыл в затянутое тучами ночное небо. Дождь усиливался, и скоро капли уже хлестали по их лицам, но, как ни странно, Гермионе нравилось это ощущение, ветер развевал ее мокрые тяжелые волосы, наполняя ее чувством какой-то дикой безумной свободы. Ей казалось, что кроме Сириуса, легко сжимавшего ее руки, направляющие мотоцикл, и этого бесконечного темного неба ничего нет, не было, и не будет. Она откинула голову на плечо мужчины и засмеялась. Ее мелодичному смеху вторил хрипловатый лающий смех Блэка… Они пробрались обратно в дом, мокрые, замерзшие и необъяснимо счастливые. Сириус поставил греться чайник на кухне и совершенно по-собачьи отряхнулся. Гермиона засмеялась и отвернулась от полетевших во все стороны холодных капель. Он достал палочку и высушил их одежду. - Прости, ты, наверное, замерзла. Покажи мне свою руку. Мне кажется, тебе уже пора принимать лекарство. Я клятвенно пообещал мадам Помфри, что буду за этим следить. Она подняла правую руку, и вложила ее в ладонь Сириуса. Подвижность уже вернулась к ней, и девушка могла спокойно орудовать палочкой, но периодические боли остались, и мертвенно-серый цвет не проходил. Шрам от браслета был похож на какую-то диковинную татуировку, странно выглядевшую на хрупкой руке девушки. От прикосновения теплых рук Блэка она вздрогнула. - Не бойся, малышка, все уже позади, - ласково сказал он, видимо подумав, что девушка вспомнила обстоятельства приобретения этого шрама. - Я не боюсь, - выдохнула она, поднимая на него взгляд - Я ничего не боюсь, если ты со мной. Сириус тяжело вздохнул, собираясь что-то сказать, но передумал и поцеловал ее. Гермиона ответила на поцелуй и торопливо обвила его шею руками, словно боясь, что он отстранится. Но ее опасения были напрасны, поцелуй становился все более возбуждающим, она не успела опомниться, как оказалась сидящей на столе и обнимающей талию Сириуса ногами. «Мерлин, как же я наверно развратно выгляжу!» - проскользнула виноватая мысль в ее голове, но тут же исчезла под напором требовательных губ и рук. Он потянул вниз плечи ее кофточки, опуская ниже ее неглубокий вырез, обнажая тонкие косточки ключиц и упругие холмики груди, выступающие над чашечками простого белого бюстгальтера. Она откинулась назад, опираясь на руки, подставляя нежную кожу горячим ищущим губам. - Останови меня, - прохрипел Сириус, оставляя дорожку поцелуев на ее груди. - Я… не хочу… чтобы…ты… останавливался… - с трудом выговорила она, задыхаясь от нахлынувших ощущений. Он посмотрел на нее горящими глазами и выдавил: - Нет, ты будешь жалеть, если между нами что-то произойдет… Я не хочу ломать твою жизнь, так же как сломал свою. Он оторвался от нее, провел рукой по глазам и с явным сожалением оправил ее кофту. Гермиона скрестила дрожащие руки на груди: - Может, когда-нибудь ты позволишь мне решать самой? - Может когда-нибудь и позволю, - грустно усмехнулся Блэк, - Но явно не сейчас. - Сириус Блэк! В сентябре я уже официально стану совершеннолетней. Не разговаривай со мной как с непослушным ребенком! – вспыхнула она. - Ты же знаешь, что я не могу быть с тобой, - терпеливо начал он, - Через пару дней я уеду… И я могу не вернуться... - Не смей так говорить! – она вскочила и порывисто обняла мужчину, чувствуя, как бешено колотится его сердце. - Пойми, я не хочу, чтобы ты еще больше привязалась ко мне. Я не тот, кто тебе нужен. - Сириус, - приглушенно зашептала она, уткнувшись лицом в его рубашку, - Я люблю тебя и буду ждать твоего возвращения. Но сегодня я хочу быть твоей, хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, - густо покраснев, совсем тихо закончила она. Он нежно приподнял ее подбородок и насмешливо спросил: - И почему же почти совершеннолетняя девушка так краснеет, говоря об этом? Гермиона окончательно стушевалась, услышав насмешку в его голосе, и попыталась вырваться из его рук. Но он легко удержал ее и виновато прошептал ей на ухо: - Прости, я не хотел тебя обидеть. Его губы заскользили по ее щеке, коснулись ее губ и смяли их настойчивым поцелуем. Блэк потянул ее за собой, и они, не прекращая целоваться, поднялись по лестнице и добрались до его комнаты. Гермиона была словно в трансе, и не замечала ничего вокруг, но когда он увлек ее на кровать, небрежно накрытую покрывалом цветов Гриффиндора, она испугалась того, что должно произойти. Она чувствовала, что после близости с Сириусом никогда не сможет снова быть прежней Гермионой. Никогда. Блэк приподнялся на локтях и понимающе посмотрел на нее, давая девушке возможность передумать. Но Гермионе больше не хотелось думать, ей было достаточно чувствовать. Она нежно улыбнулась, и потянулась к Сириусу… Потом были нежные объятия, жаркие поцелуи, затрудненное дыхание, отброшенная одежда и два переплетенных тела на красном с золотом покрывале. Гермиона запомнила резкую боль, от которой из глаз брызнули слезы, успокаивающий шепот Сириуса, его сильные руки, выглядевшие так правильно поверх ее бедер. Новые незнакомые ощущения, от которых хотелось кричать, пронизывали ее тело, и она кричала, хватая ртом воздух, цепляясь за широкие плечи мужчины, оставляя на его коже лунки от своих коротких ногтей. Она больше не была собой, она уплывала на уносивших ее волнах, становясь единым целым с Блэком, который крепко держал ее, не давая потеряться в водовороте ощущений. Его искаженное лицо и его имя, которое срывалось с ее губ в хриплом крике, было единственным, что она помнила, видела и знала в эти минуты… Пережившие дикую вспышку наслаждения, они лежали обессиленные, едва касаясь друг друга, не произнося ненужных слов, передавая чувства глазами. Они не могли видеть, как на гобелене в гостиной, от которого хозяин так мечтал избавиться, на месте прожженной дыры медленно проявился портрет, и серебром засияло имя Сириуса… Через два дня Гермиона покинула Гриммаулд Плейс и отправилась домой. Блэк тихо шепнул ей на прощание: - Наше время еще не пришло. Нужно подождать… И что бы не случилось, будь счастлива. - Я буду ждать, Сириус, и верить, что ты вернешься… Он торопливо поцеловал ее и отвернулся, чтобы попрощаться с Гарри… Девушка с заплаканными глазами и спутанными волосами стояла перед зеркалом и печально глядела на свое отражение. Она знала, что расставаться будет больно, но не представляла как. Ее сжигало постоянное беспокойство за жизнь того, кого она уже один раз чуть не потеряла. Проведенная с ним ночь теперь казалась далеким счастливым сном. За спиной Гермионы неслышно появилась мама, которой измучившаяся девушка уже поведала вкратце выстраданную историю своей любви. Она повернулась и с тоской в голосе спросила: - Мама, скажи, он вернется? - Вернется, милая. Ты только научись в это верить…