Tenebris silvam

      День мягко перетекал в вечер. В голове не кружилось ни одной мысли. Жутко хотелось спать, но есть Савелии хотелось еще больше.       Поднявшись-таки с насиженного места, девушка мелкими перебежками добралась до кухни.       Было тихо. Казалось, что вся эта гомотня и суета краем обошли маленький уголок замка, будто его и вовсе нет.       Юная воровка с персиковым цветом волос аккуратно выглянула из-за шершавой стены. Надежды на уединение в кухоньке сплыли при виде копошения за другой, более незаметной и маленькой дверью. Лишь пара светлых прядей промелькнули перед тем, как темная фигурка зверьком прыгнула под стол. Худощавая ручонка медленно выползла из-под стола и живенько стащила уже изрядно подсохшую и огрубевшую пряную булку. Сомнений в голове кареглазой не оставалось. — Не прячьтесь, Лим. Здесь никого нет. - нежно проговорила девчонка. Громкий «БУХ» прозвучал в унисон с вскриком мальца, так смачно ударившегося о стол и непременно потерпевшего встречу с полом. — Что ты потеряла здесь? Айфффф… - потирал ушибленное место мальчик - Ты… тоже голодна? — поинтересовался он. Вид этого милого существа вылезающего из-под стола не мог не вызвать умиления Савелии. — Да. Держите. — протянула она руку голубоглазому. Тот фыркнув, сам вылез из-под стола. Девушка могла поклясться, что явно задела «мужское» самолюбие, и от того невольно из ее уст вырывался смех. На веснушистых щеках выступал румянец, а улыбка влекла за собой милые ямочки. Отчасти обиженный сын графа отряхнулся от пыли. — Вот… возьми её. Ты воровать пришла, не так ли? Не бери грех на свою душу. - протягивал корзинку со сдобой он. — Поэтому грех пойдет на вас? Вы ведь тоже… ну… своровали получается. - говорила девушка мило улыбаясь и не будучи благородной дурой, быстренько прибрала корзинку к рукам. — Это ведь замок моего отца! Чего мне воровать? Еще чего! Что хочу, то и беру. - заалев и решительно посмотрев куда-то вверх, проговорил юноша с неподдельной гордостью о своем происхождении, притоптывая ногой в кожанном сапоге и сложив руки на также гордо выпяченной груди. Театр одного актера достаточно быстро «сдулся», так как девушка заливалась хохотом, от вида такой надувшейся и из всех сил пытавшейся казаться привлекательной рыбьей кости. — Ты… ты чего смеешься!!! Чего здесь смешного?! — возразил господин. — Ничего, Лим. Ничего. — успокоилась она. — Савелия… верно? Пойдем на чердак. - еще не отойдя от своей петушиной феерии, краснел мальчик и с трудом каверкал слова. — Да, верно. А зачем? Такой казалось бы вполне логичный вопрос ввел Лима в окончательную степень смущения. Казалось даже уши мальчика запылали. — Неважно. До встречи! - убежал он из комнатки весь будто ошпаренный с горящими смущением щеками и слегка дрожащими коленями.       Лим ерзал на своей кровати. На душе было так легко и спокойно, что казалось она выпорхнет из тела и улетит в открытое окно. А вот неокрепшее тело подростка до сих пор ныло после вчерашней беготни. Голубые глаза рассматривали узоры ковра на противоположной стене. На следующий день солнце все не хотело выходить из-под одеяла туч. Нелепо одетый репетитор пробубнил что-то на родном языке, спотыкнувшись о деревянный порог, и вошел внутрь комнаты. Корявые картавые слова донеслись в сторону юнца. — Врьемя заньятия. Садись. — С горем по полам доковыляв на трости до стола, заваленного свитками и книгами, он присел и вытер пот с морщинистого лица голубым платочком. Буквы из-под пера Лима выходили кривыми и крайне убогими, но с неосознанной старательностью он выводил некоторые слова. — Девфочка фвзяла перлсик. — корявил учитель и изредка вырывались из него какие-то длинные родные фразы. Хоть Лим и совершенно не понимал слов, но ясен как светлый день был их смысл. Только таким тоном учитель мог столь изощренно по мнению Лима ругаться на него. Невольно, но особенно старательно парниша вывел слово персик. Мгновенно всплыл в сознании образ миловидной посудомойки. Pov Лим: Черт подери эта служанка все не выходит из мыслей. Ее белая кожа, добрая и честная улыбка, темные глаза и длинные красивые волосы…эх. Если бы она была из знатного рода… Савелия-самая настоящая красавица. Смотрит еще так пронзительно. Хе-хе посмеялся бы я, если бы Элизабет увидела ее рядом со мной в платье и с прической. У моей Элли бы крышу от ревности снесло. Да…это в ее стиле. А все-таки Савелия неплохая кандидатура на советчика. Хоть и необразованная простолюдинка, но зато красивая и хитрая. Она ужасно напоминает мне лису мадам Ронель. Такая же беспородная наполовину белая на другую рыжеватая, но по виду очень редкая и необычная…особенная. Неужели я испытываю к ней то же, что и к моей тете или маме? И как же это было вчера глупо! Ай, дурак. Все-таки нужно с ней еще поговорить. Просто извиниться! Да! Однозначно это будет просто извинение и ничего большего! Конец POV — Лим! Лим! Мальтшик мой! Очнитьесь! — А? Да-да. Я просто задумался о своем. — О чем жше? У вас нездоровый взсгльяд. — Об одной девушке. О Савелии. - мечтательно протянул подросток - Нашей посудомойке. - вновь стал серьезней он. — О- ля-ля. Женщина. Ох! Я помнью свою первую льюбовь! Она была гораздо старше меня, и я ей был не интерьесен. Как такому несносному мальчьишке было своровать сердце юной леди. — И что же вы сделали тогда?! — с нетерпением спросил Лим. Учитель словно говорил не о себе, а о нем с Савелией. — Ай! — махнул рукой репетитор — Я бросил это бессмысленное занятье и углубился в чтение книг. Больше не видел я ее. Но какие она подарила мне чувства! Я нье смогу передать. — учитель вдобавок пробормотал какую-то иностранную фразу и заставил Лима вновь писать. Спустя пару часов изнурительных упражнений в грамматике и чтении Лим выполз в сад. Накрапывал небольшой дождь. Свинцовое небо будто удерживало всю эту тяжесть туч в себе и потихоньку опустошало бескрайнее море темных облаков. Элизабет мирно качалась на качеле и напевала какую-то до жути знакомую мелодию. Кажется реквием…ей было приятно вообразить себя героиней драммы и выдумывать истории о тяжелых судьбах, наполненных романтизмом и отвагой, с этой непреодолимой тягой к приключениям. Темные завитые волосы пружинили от каждого движения, а глаза девочки уставились куда-то вверх. Она снова мечтала…       Полет ее души был неописуем! И эти ее миры, они были воистину прекрасны. В каждом человеке есть свой непостижимый никому и скрытый ото всех мир. В этих мирах она могла взлететь до самого солнца и, поймав искру, опуститься с ней в глубокое подземелье, мерцавшее кристаллами и бриллиантами. И эта искра ее души освещала бы путь в темном лесу, полном невиданных животных! Она могла стать отважной пираткой, рассекающей морские просторы под черных флагом, или прекрасной и нежной нимфой. И мы никогда не узнаем, что там… в этом мире творится. Лим находил в этом ее занятии некую глупость. Ему казалось, что жить мечтами это неправильно и нужно самим творить вещи в этом мире. Фруктовые деревья шелестели листвой и создавали островки сухой земли. Весь сад только начинал свое пробуждение после зимней стужи. Первые цветы на старушках яблонях выглядели будто седые пряди тетушки Вары — милой женщины преклонных лет и главной при дворе. — Привет, Лим! Я так рада тебя видеть! — воскликнула Элизабет и вскочила с качель. Подол ее пышноватого платья не давал сделать больших шагов, и девчушка засеменила, огибая лужи. Лакированные каблучки цокали по брусчатке…