Глубины души

Кисляк всегда любил летние ночи. Именно летними ночами в мыслях не царила сумасбродица, но не сейчас. Зачем он привёз её сюда? Он с Варей был один на берегу этой тихой, но большой реки, простиравшейся далеко вперёд. Почему-то он решил показать ей это место. Когда умерла жена, он часто приезжал сюда, и становилось несколько легче. Но теперь он понимал, что сделал это зря. Они сидели на земле на расстоянии нескольких метров друг от друга. Как будто совершенно чужие люди. Им нечего было сказать друг другу. За всё время, что они ехали сюда, девушка не произнесла ни слова. Кисляк снова исподтишка посмотрел на неё. Она заправила прядь за ухо и вдруг посмотрела Андрею прямо в глаза. Тот моментально отвернулся и устремил взгляд в ночное небо. Давненько с ним такого не было. Но было поздно. Мазаева уловила его взгляд и встала. В нерешительности она постояла несколько секунд, после чего подошла к мужчине и села ему на колени. Теперь он не боялся посмотреть ей в глаза. Вдруг он понял, что за всю свою жизнь не встречал столь удивительной девушки. Такая нежная, но умеющая проявить характер в нужный момент, такая слабая с виду и такая сильная на самом деле, не нуждающаяся ни в чём. Варя осторожно взяла его ладонь. Поняв, что она хочет сделать, Кисляк развернул ладонь. Девушка вздрогнула, но, тем не менее, приложила его ладонь к своей щеке и тяжело вздохнула. Она закрыла глаза, и Андрей увидел тонкую дорожку от пробежавшей слезы. — Расскажи мне, — произнёс он, ложась на чуть влажную траву и укладывая девушку поверх себя, — что с тобой происходит? Скажи мне, как тебе помочь? Последние две недели с Мазаевой творилось нечто невообразимое. Она находилась в странном состоянии вечной грусти, возникшей по непонятно каким причинам. Она просыпалась с грустью на лице и с ней же засыпала. Её ничто не интересовала, она могла часами сидеть и просто смотреть в окно. Кисляк понимал, что внутри у неё что-то такое, что трудно понять даже ей самой. Как же помочь ей? — Нет, расскажи ты мне, — чуть дыша, попросила Варя. — Что? — удивлённо спросил Андрей, проводя по её волосам. — Расскажи, как ты любил её, — Варя сглотнула. — Мне нужно это знать. Мужчина помрачнел ещё больше. Это тревожит её все эти дни? Он понимал, что Яна не уйдёт из его жизни, да и сам Кисляк этого никогда не хотел. Зачем? Она стала ему такой близкой? Но теперь не более. — Я не помню, — произнёс Андрей, с шумом вдыхая свежий ночной воздух. Звёзды словно осуждали его. «Зачем ты врёшь ей? Помнишь же», — молчаливо укоряли они. Помнил, но как будто со стороны, будто и не с ним… — Я не помню тех чувств, что наполняли меня, я как будто и не знал их. Потому что в моей жизни появилась ты, Варя. Моя маленькая глупая девочка, но такая родная, — он невесомо коснулся губами её макушки. — Мои чувства к тебе напрочь перекрыли всю любовь к Яне. Варя села верхом на своего любимого. Точно также как в ту ночь и он не смог сдержать улыбку. — Почему? — вновь зашептала она. — Почему ты не можешь полюбить меня также, как её? — Потому что я не любил её так, как люблю тебя! — закричал Кисляк. — По сравнению с тем, как я люблю тебя, к ней я не чувствовал ничего. Ты же меня с ума сводишь, ты играешь мной так, как нужно тебе, а я, дурак, позволяю. Ещё ни одна женщина не вытворяла со мной то, что творишь ты. Я люблю тебя, Варя! Люблю! Мне даже не стыдно под ногами у тебя лежать! Он сел, придвигая девушку поближе к себе. Глаза в глаза, дыхание в дыхание. Её глаза были широко раскрыты, и она изумленно моргала. Она была ошарашена таким пылким и откровенным признанием. Сама она ни разу не сказала Андрею, что любит его. Лишь намекнула однажды, когда они убили Белого. А чтобы признаться так, как он признавался ей ежедневно… Нет. Никогда. Слишком гордая, а он от этой гордости страдал. Так и не произнесенные слова резали сердце отскочившими от пустоты осколками. — А ты? — спросил он. — Что ты? Подари мне хоть часть своей любви, если таковая имеется. Кисляк ожидал чего угодно — истерики, театральных уходов, молчания, но Варя поднялась на коленях, обхватывая его голову и прижимая к своей груди. — Прости, прости меня, — судорожно произносила она. — Я люблю тебя, Андрюш, люблю… — всё также судорожно и быстро проговаривала она. Мазаева словно боялась не успеть сказать ему нечто важное. — Я сделаю всё, Андрей. Только прошу тебя, мой милый, не оставляй меня. Никогда-никогда. Прошу, люби меня. Люби всегда, — её голос сорвался на рыдания. Вроде бы так ожидаемое признание, но стало лишь ещё больнее. В этих словах она излила всю свою боль, она океаном обрушилась на мужчину. Вдруг Варя потянула его за руку, прося пойти с ней. Они подошли ближе к реке. Пронеслась сумасшедшая мысль… Кисляк встал спиной к реке и обнял Мазаеву, прижимая её к себе так сильно, как мог. Он понимал, что это неправильно, да и по возрасту не полагается ему такой дурью страдать, но так хочется сделать это… — Давай, — только и успела шепнуть девушка, зная, что он хочет сделать. В ту же секунду Андрей упал в воду вместе с Варей. Над ними сомкнулась вода и вновь стала гладкой как зеркало, словно и, не собираясь выпускать их из своих объятий.

Любить — значит перестать сравнивать. Бернар Грассе