Глубины души

Глаза в глаза. Дыхание учащается, напряжение возрастает. «Смотри на меня, смотри», — думает она, не отводя взгляд. И он не отводит. Она постепенно сдаёт свои позиции, он выигрывает. Ещё чуть-чуть, ещё немного… — Моргнул! — радостно крикнула Яна и щелкнула пальцами. Дима часто заморгал. — Да ну тебя. Как ты это делаешь? Девушка пожала плечами, оправляя юбку. Минутная передышка, но мысли вновь подернулись мрачной дымкой. Мужа давно не было дома. Всячески отказываясь от лечения до этого, он, наконец, решился. Врачи не хотели возиться с его случаем — было проще удалить глаза, чтобы сразу и наверняка. Но Александр хотел снова видеть. Как-то он признался Яне, что в жизни без красок так мало смысла. Однако предложила лучевую терапию, которая могла помочь. И помогла. Удачно пройденный курс, затем долго ждали донора сетчатки. Дождались, но теперь снова тишина. Яна нервозно покрутила в руках телефон, в сотый раз за эти три дня набирая номер Андрея. Вот где он, когда так нужен? — Спокойно, — проговорил Дима, мягко забирая у неё из рук телефон. — Всё будет хорошо. Рано или поздно. Кострова грациозно вскинула голову, смотря на брата её любимого мужа. Он сам-то верит в то, что говорит? Когда оно, это хорошо, было в последний раз? Вслед за Сашей у Димы в жизни всё пошло кувырком. Он столкнулся с серьёзными проблемами на работе, едва оставшись на своём месте, но одна проблема всегда заменит другую. Лену постоянно что-то не устраивало в их семейной жизни. В доме царил шум, отчего страдал в первую очередь маленький Матвей. Ребёнка отправили к родителям Елены, чтобы Дмитрий мог наладить с ней отношения, но, казалось, день ото дня становилось только хуже. Но Дима всё равно умудрялся сохранять спокойствие, несмотря ни на что. — Как был раздолбаем, так и остался, — говорил про него Станислав Игоревич. — Ничего ему не надо. Даже не доучился. Идиот, больше слов у меня нет. Это не Саша, который в учёбу и работу с головой погружался. А компанию оставить всё равно не на кого, — вздыхал в конце мужчина, многозначительно поглядывая на Яну. А что она? Лишь пожимала плечиками. На мужа воздействовать она никогда не умела. — Дай, — попросила она, протягивая к Диме руку за телефоном. — Я успокоилась. — Дима, мать твою! — раздался из дома крик Марины. — О, — он повёл плечами. — В чём же на этот раз я накосячил? Да оно мне надо? Разведусь. Яна предпочла промолчать. Не ей в этом деле советы давать. Совсем недавно она сама хотела развестись с мужем. Она в очередной раз набрала номер Адрея. «Абонент временно недоступен», — вещал голос. Хорошо, пускай так.

***

Ноги сами несли. Яна даже не видела, куда идёт. Лишь подойдя, она поняла, что подошла к своему же институту. Желания туда заходить не было. Михаил Васильевич всё-таки поменял всё по своему желанию. Может, академический на год взять? Пока Саша не вернётся? Кострова невольно отметила, какие они разные. Александр стремился дать студентам знания, сделать обучение максимально комфортным. Михаил Васильевич же ставил жёсткие рамки, требуя между тем непомерно много. Девушка уверенно прошла мимо, прислонившись после к ближайшему дереву. Вот так в один момент она осталась одна. Ни Александра, который болеет, ни Максима, который занят работой, ни даже Андрея, который черт знает где. Лишь Дима, но и тот сыт по горло своими проблемами. Яна закрыла глаза руками и медленно опустилась на землю, стараясь подавить в себе назревающую истерику. — Сдурела? — послышался голос где-то сбоку. — Почти, — отозвалась Яна. Есть у него свойство появляться тогда, когда не ждёшь совсем. — В честь чего слёзы? — Я устала, просто устала. Кисляк опустился перед ней на корточки, отводя руки от лица, но Яна не позволила, вообще решив отвернуться. — Могла бы мне позвонить. Вот тут она не выдержала и многозначительно на него посмотрела. — А, — протянул он. — Звонила? Девушка обречённо кивнула. — Утопил, — пробормотал Кисляк. Перед глазами Костровой встал образ мужа, выуживающего из ванны свой телефон, который Матвей туда опрокинул. «Утопил», — без злости в голосе проговорил он. Нервы, натянутые словно канаты, были на пределе. Сначала по щекам потекли скупые слёзы, а затем Яна с удовольствием разрыдалась. Ей казалось, что так станет хоть немного легче, но с каждой слезинкой боль в груди лишь нарастала. Кисляк прижал девушку к себе, проводя рукой по спине, но это вызвало лишь ещё более обильные слёзы. — Он четвертует меня… — пробормотал мужчина. — Он уже дома, Ян. С ним всё нормально. Кострова прервалась на всхлипе. — Сейчас я тебя четвертую, — угрожающе произнесла она. — Вези! — рявкнула девушка.

***

— Чертов эгоист! — услышал он у себя за спиной. — Ты хоть представляешь, что я пережила? Александр медленно развернулся. Подозрительно медленно. У Яны даже мелькнула мысль, что ему ничего не помогло, но по глазам нельзя было понять, изменилось ли что-нибудь. Да, зрачки уже не были остекленевшими, а сами глаза постепенно темнели, возвращаясь к прежнему цвету. Кострова стояла в нерешительности, уже жалея о своём выпаде. — Ну, — подал голос Кислый за её спиной, — слышишь, чертов эгоист? Давай, она ждёт. Но Александр так ничего и не сказал. Он подошёл к Яне, чуть слышно шепча: — Мать ждёт нас к себе на день рождения через три дня.

Люди редко задумываются о том, что незначительные ежедневные переживания и впечатления оставляют след на всю оставшуюся жизнь. Фаррелл Уильямс