***
Дима спустился вниз по просьбе Яны оставить её одну. Делать он этого, конечно, не собирался, но замысел был немного другой. Поискав глазами брата, он целенаправленно двинулся к нему. — Ты Яну видел? — без предисловий начал он. Александр несколько удивился подобному вопросу и вопросительно вскинул брови. — Кажется, она не очень хорошо себя чувствует. Когда речь заходила о Яне, можно было знать наверняка, что Саша испарится в ту же секунду. Так было и сейчас. Он стремительно помчался наверх, перешагивая по две ступеньки на лестницы. Толкнув дверь, ведущую в их спальню, он застал девушку сидящей на кровати, постоянно всхлипывающую и перебирающую кисточки на покрывале. Подойдя ближе и сев рядом, Костров взял ее маленькую, по сравнению с его, ладонь в свои руки. — Что случилось? — тихо спросил он. Кострова подняла на него заплаканные глаза, и, едва шевеля губами, произнесла: — Я потеряла ребёнка. Александр втянул носом воздух, стараясь не показывать жене эмоции, нахлынувшие на него, понимая, что девушке и без того непросто. Яна же издала очередной всхлип и сделала глубокий вдох. Саша взял её за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Почему ты не сказала мне сразу? — Сегодня такой день, я не хотела его портить. Прости меня, Саш, прости. Я знаю, как этот ребёнок был важен для тебя, как ты ждал его. Я же последние месяцы думала лишь о том, как он будет похож на тебя. Что у него будут твои угольно-черные волосы, твои тёмные глаза… Она не смогла договорить, закрыв рот ладонью и сотрясаясь в рыданиях. Мужчина притянул девушку к себе, прижимая к своей груди и поглаживая по волосам. — Всё будет хорошо. У нас ещё будут дети, — проговаривал он, стараясь утешить Яну, но понимал, что это ей мало чем поможет.***
— Куда ты ведешь меня? — без малейшей эмоции в голосе спросила Яна. Александр молчал, продолжая вести её через длинный коридор их дома, придерживая за плечи. Наконец они вышли туда, куда хотели. Костров дёрнул на себя дверь, ведущую на огромный балкон. Яна шмыгнула носом и взялась за перила. Мужчина подошёл сзади, обнимая её за талию и утыкаясь ей в шею. — Помнишь, — прошептал он с долей хрипоты в голосе, — когда ты была маленькая, ты очень любила бумажные фонарики? По соседству рядом с вами жила пара, у которых умер сын в возрасте пяти лет. Каждый год они запускали количество фонариков, равное возрасту их сына. Но ты так любила смотреть на летающие огоньки. Ты говорила, что это большие звёздочки, опустившиеся ниже, чтобы ты могла их рассмотреть. Яна непроизвольно подняла взгляд в небо, но вдруг увидела, как откуда-то снизу, высоко в темное небо поднимаются эти самые фонарики. Впервые за три дня после выкидыша её губы тронула улыбка. Слабая, сквозь слёзы, но всё же улыбка. Она внимательно смотрела на поднимающиеся ввысь фонарики, чувствуя тепло рук мужа на своей талии. — В мире много разочарований, много боли. Наше горе для него ничто. Но, — он развернул Яну за плечи к себе, — к сожалению, многую жестокость нам с тобой только предстоит познать, но это неважно. Главное, чтобы мы с тобой были вместе и не боялись смотреть этой жестокости в глаза. Яна закинула голову, смотря на мужа. Александр наклонился к ней и невесомо коснулся губ. Кострова положила руки ему на плечи, отвечая на поцелуй. Отстранившись от неё, Вадим попросил: — Не гасни из-за этого, родная. Будь моим лучиком света, продолжай светить для меня.…какой бы ущерб ни нанесла тебе жизнь, она перестроится и воздаст тебе за твою потерю, иногда самым чудесным образом. Ханья Янагихара