Глубины души

— Это уже третье заседание, а мы так ничего и не решили! — орал Васильев, шагая по коридору. — Ну подожди! — пытался остановить его Артём, его правая рука. — Гадюка! Она не оставила мне даже квадратного метра! Она не дала мне никакого права, я без её подписи тут туалеты мыть не имею права! — не на шутку разошёлся мужчина. — Как? Как мне отобрать компанию? — Никак, — спокойно сказал подошедший Артём. — Ты никак не отберешь у неё компанию. — Но хоть что-то… — Можно было бы обвинить её в том, что она беременна не от тебя и пока она пыталась разубедить в этом прессу, мы бы забрали минимум половину, но ты признал ребёнка. — Я невменяем был, — буркнул Денис. — Друг, пойми, — Калинин положил ему на плечо руку, — она рожает не ребёнка. Она рожает всего лишь того, кто сможет укрепить её позицию и ослабить твою. Может… — Ты предлагаешь убить её? — удивлённо вскинул брови Васильев. — Да. Это ещё твоя мать предлагала, мудрая женщина. Компания по праву перейдёт тебе, как законному мужу… — Я, конечно, тварь, — перебил он друга, — но не настолько, чтобы убивать беременную женщину. — Кто-то вернулся к сентиментальности? — решил сыграть на его самолюбии Артём. — Я сказал, что не буду пачкать руки в крови своего ребёнка! — снова заорал парень. — А твой ли? — зашипел друг. Денис схватился за голову руками. Это происходило снова. Он снова будто бы выпадал из реальности, не понимая, что происходит. Так было всегда, когда-то малое хорошее, что было в нём, исчезало окончательно. — Ну хорошо, — вздохнул Калинин. — Мы просто дадим ей хорошего пинка, и пусть идёт со своим отпрыском на все четыре стороны. Значит, займемся финансовыми махинациями и шантажом. Доставай кошелек, друг. Время скупать акции. — Но она не продаёт акции, — возразил Васильев. — Значит сделай так, чтобы начала продавать. Скупай их все. Чем больше акций, тем меньше у неё влияния. А где ваш заведующий третьего отделения? Егор Андреевич? — Не знаю. Она его отослала куда-то. Выгнала и спрятать решила. — Найди его и верни. Сделай так, чтобы её можно было обвинить в измене, а пока она будет возиться со СМИ, мы… Их разговор прервал чей-то сдавленный кашель. Зайдя за угол, мужчины обнаружили секретаршу Яны, подслушивающую уже, видимо, давно. И Васильев забыл свое нежелание пачкать руки в крови, схватив девушку за горло, невзирая на молчаливые слёзы безысходности.

***

— Почти, — Станислав Михайлович усадил Яну на стул. — Он внебрачный сын моего брата. Еще пока Васильева потерла виски, пытаясь осознать только что услышанное. — Но почему… — попытка что-либо спросить вышла слабой. Почему он не может дать ему свою защиту? Почему он не передал компанию ему? Почему Егор не был в этой семье? — Его отец, мой брат, был полным идиотом, — усмехнулся мужчина. — Детей делать всем интересно, а вот что с ними делать потом, особенно с внебрачными, не знает никто. Вот и мой брат не знал. Арина, мать Егора, не требовала с него ничего, лишь хоть иногда приходить к ребенку. Но он отказывался даже признать его. А потом о существовании Егора узнал наш отец. Ему тогда тринадцать лет было. Отец решил встретиться с ним и… Он полюбил его. Да и мальчик к деду привязался. Мой отец никогда никого не любил. Ни жену, ни нас с братом… Он любил лишь двух внуков — Егора и Сашу. Он обучал их всему, что знал. Он верил, что они продолжат его дело после меня, что имя нашей компании узнает весь мир. И Егор, и Саша могли сделать это. Но вот только ни один не захотел. Сашу в юриспруденцию тянуло, а Егор был привыкший к простой жизни, вот и занял обычное рабочее место, продвигаясь по карьерной лестнице самостоятельно. Мой брат признал Егора когда ему было около двадцати пяти, но тогда уже Егор не желал признавать его. Он смог простить отца лишь после смерти… Закончить рассказ ему не дал скрип входной двери. — Станислав Михайлович, там производительность труда падает и… Васильева вскинула голову и сердце забилось часто-часто, готовое покинуть тело, а руки мелко задрожали. Щукин застыл в дверном проеме в ступоре, неожидавший увидеть девушку здесь. Он не знал, как правильно поступить. Уйти и сделать вид, что ничего не произошло? Остаться и всё объяснить? — Да, — тряхнул он волосами, провожая краем глаза ушедшего из кабинета Станислава Михайловича. — У меня тоже фамилия Костров, вот только я фамилию матери взял. Да, я вернулся. Потому что я не могу жить без тебя. Это не жизнь, это существование. Яна слабо протянула к нему руки, не в силах подойти. Егор бросился к ней, и, сев рядом, прижался к ней щекой, беря её руку в свою. — И я не могу… — прошептала девушка, зная, что сейчас признается ему в своих чувствах. — Как же жить без тебя? Я же без тебя как неполноценная, но как же страшно любить тебя. Они замолчали, просто наслаждаясь обществом друг друга после долгой разлуки. По венам бешеными потоками бежала кровь, а сердце стучало быстрее раза в два, чувствуя родного человека рядом. Вдруг Васильева встала, поправляя волосы, смотря пронзительным взглядом на Щукина. Он обреченно уставился в пол, зная, что она скажет. — Не прогоняй меня от себя. Я тебя прошу, не прогоняй. Я же больше не вынесу такого расстояния между нами. Я не претендую на место в твоей жизни, позволь мне просто хотя бы помогать тебе. Ты и не будешь замечать моего присутствия… — Я не в праве выгонять тебя из Москвы, Егор, — перебила его Яна. — Но пока я замужем за таким человеком, как Денис, нам не быть вместе. Как бы мне не хотелось. Уже собираясь уходить, она бросила несколько фраз: — Будь осторожен! Он способен на всё! А я слишком сильно люблю тебя.