Got the sunshine on my shoulders

До звания отеля отельчик, куда их направляет Робин, явно не дотягивает, но все-таки в нем неплохо. Маркус не может перестать называть его «странным», пока тащит свой чемодан вверх по лестнице. Гарри проводит ночь в восторге от того, что вновь оказался рядом со своим женихом, что тот снова с ним на второй половине кровати. Ему снятся сны, которые он не помнит поутру, а Маркус встречает его пробуждение встревоженным взглядом и держит за руку на всем протяжении завтрака, а значит, хорошими эти сновидения не были. Они жмутся близко-близко друг к другу, прогуливаясь после в окрестностях гостиницы по настоянию Маркуса. Он в восторге от каждого английского домика, мимо которого они проходят, а Гарри позволяет ему фоткать все без разбору, плетясь позади, погруженный в свои мысли. Ему хочется снова по-настоящему наслаждаться присутствием своего жениха, но слишком многое вызывает у него волнение. Парень беспокоится. Он горит желанием покончить уже со всей ложью. Он просто знает наверняка, что все наладится, как только он получит развод и как только их с Луи будет разделять океан. Он так близок к тому, чтобы добиться желаемого, чтобы заполучить именно ту жизнь, о которой мечтал. Ему просто нужно поговорить с Луи, но как, если Маркус рядом? Около полудня звонит мама и приглашает их в гольф-клуб. - Будет весело, - заверяет она, когда Гарри высказывает сомнения. Маркус прислушивается к разговору, положив голову ему на плечо, и кивает. - Ты любишь гольф, детка. Пошли, - шепчет он. Гарри любит гольф, помоги ему Господи. Но ему однозначно не понравится играть с мамой, отчимом, женихом и их большой проблемой. Маркус же не отстает, усеивая теплыми поцелуями щеку Гарри, пока тот не уступает. Мама окликает его в трубке, и ему приходится извиняться за рассеянность. - Да! – смеется Маркус, все еще размахивая телефоном и снимая все подряд. – Я люблю смотреть, как ты играешь. Ты сразу такой сосредоточенный, а это так сексуально… Гарри тихо хихикает. - Заткнись, - бормочет он и берется за руку, которую протягивает ему Маркус. * * * Гарри мечтает о собственной скоропостижной кончине. - Я умираю, - говорит он своему отражению в зеркале. Из ближайшей кабинки доносится покашливание, но никто не выходит. Уже неплохо. Но если бы кто-то отошел от писсуара прямо сейчас, то столкнулся бы с Гарри Стайлсом, всемирно известной поп-звездой, артистом, чьи пластинки становятся мультиплатиновыми, трехкратным победителем номинаций Brit Award, осмысливающим собственную жизнь после того, как только что оставил съеденное на обеде в унитазе. Где-то снаружи, на террасе клуба Маркус и Луи сидят друг напротив друга за столом. Наедине, потому что мама и Робин есть не захотели, а Гарри – просто слабак. - Я умираю, - повторяет он уже спокойнее. Мужчина из соседней кабинки использует этот момент, чтобы выйти и буркнуть «Ну и ладно» в его сторону. Он мерзнет, тут слишком холодно для уборной, но прохлада помогает Гарри прийти в себя. Он наклоняется, прижимаясь щекой к мраморной столешнице. Сердце не прекращает бешеную гонку. Все просто ужасно – все ужасно неправильно. Он на самом деле думал, что справится сегодня, когда входил на поле для гольфа под руку с Маркусом и вдруг увидел там Луи. Он думал, что все будет хорошо, если он просто сосредоточится на себе, если проигнорирует подавляющее яркостью ощущений присутствие Томлинсона: его шутки, смешки и забавные монологи о его любви к гольфу. Луи ненавидит гольф. По крайней мере, Гарри привык к такому положению вещей. И он почти уверен, что ничего не поменялось. Но Робин пригласил его вроде как в благодарность за то, что он всех их приютил. Конечно, это был тот самый случай, когда Луи не мог сказать «нет». Но дело в том, что Гарри умирает. Комок размером с апельсин весь день стрял у него в горле, и все новые и новые удары клюшкой по мячу не помогли его выбить. Понимающий взгляд мамы прожигал затылок, а когда сын умоляюще смотрел на нее в ответ, она только улыбалась ему и хлопала по плечу. «Я это заслужил», - думает он. Парень косится на часы и снова чувствует себя несчастным. Он прячется здесь уже почти десять минут. Этого времени вполне бы хватило Луи, чтобы разрушить его жизнь, если бы тот только захотел. Гарри переводит дыхание, брызгает водой в лицо, а затем промакивает его бумажным полотенцем. Дверь кажется неестественно тяжелой, когда он пытается ее открыть. Их столик располагается в прекрасном месте – прямо возле ресторана. Он выглядит чертовски идиллически: края скатерти чуть колеблются на ветру, позади расстилается огромное зеленое поле, в безукоризненно голубом небе тают белоснежные облака, – великолепный ясный денек. Солнце подсвечивает кончики светлых волос Маркуса и золотит непослушные прядки Луи. У Гарри дрожат руки, когда он подходит к ним, а люди с соседних столиков оборачиваются, чтобы посмотреть на него. Парни как будто ладят. Ну прям друзья. Они болтают о чем-то, и Луи… Луи запрокидывает голову назад и хохочет – чистый, полный радости смех. У Гарри пол покачивается под ногами. - Да быть не может, - хмыкает Маркус, когда Гарри оказывается в пределах слышимости. – Серьезно? - Ага, - подтверждает Луи. Он делает глоток своего смехотворно дорогого вина, а солнце отбрасывает яркие пятна на его коже, преламываясь в стакане. – Вообще-то я тоже встречался с Гарри. И вот тут, кажется, пульс Гарри возвращается к норме. В приступе невероятной глупости он выходит с террасы, просто чтобы продолжить подслушивать разговор парней. Он и без того ужасный человек, так что этот поступок – лишь капля в море. - Не могу в это поверить, - смеется Маркус. – И как оно было? Гарри не может видеть лица Луи. И слава Богу. Что-то звенит, видимо, тот ставит стакан слишком близко к тарелке. - Удивительно, - сообщает Луи. Кажется, душа Гарри покидает его бренное тело. – Мы выросли вместе, ну, ты знаешь, как это бывает, - продолжает Томмо, и каждое его слово вонзается в Стайлса подобно ножу. – Никогда не замечали никого другого, кроме друг друга. Я сказал ему, что хочу жениться на нем, когда мне было восемь, - смеется он, но уже не так задорно. - Звучит потрясающе, - отзывается Маркус. – Похоже на то, о чем все мечтают, да? - Так и было, - говорит Луи. – Потрясающе, я имею в виду. Я был… ну да ладно. Да, это было неплохо. К ним подходит официант, и Гарри понимает, что их заказы готовы. Сделав свой, он сразу же скрылся в туалете. Парни затихают на секунду, благодаря официанта и что-то тихо бормоча, – Гарри не может разобрать. - И бывало ли у тебя с Гарри что-то подобное? Он когда-нибудь исчезал посреди обеда? – интересуется Маркус с улыбкой в голосе. - Да нет, не припомню, - отвечает Луи. Сердце Гарри, давно разбитое о местный кафельный пол, болезненно сжимается. – Да не то чтобы я запоминал. Он был счастлив побыть со мной. Резкий металлический звон столовых приборов. Должно быть, парни отодвинули свои тарелки. - Ты можешь послать меня, если хочешь, - начинает Маркус, и Гарри инстинктивно напрягается. – Но… Что между вами произошло? Луи тихо смеется. Ему стоит обдумать ответ. Если и существует подходящий момент, то… Гарри отталкивается от стены и выходит на террасу, прежде чем успевает передумать. - Малыш! – немедленно реагирует Маркус. Гарри понимает, что у него жжет глаза, когда он смотрит на своего жениха. - Привет, - улыбается он, но лицо кажется пластиковым. – Прости за это. Встретил старого друга мамы, и мы разговорились. Брови Луи теряются в челке, когда Гарри устраивается за столиком, но он ничего не говорит. Они с Маркусом продолжают беседу, лихо переходя с обсуждения Гарри на недавний рост интереса к танцевальной музыке со стороны радио. Гарри предпочитает помалкивать и улыбаться, но по большей части с изумлением переводить взгляд с одной стороны стола на другую. Парни действительно ладят. Луи позволяет им ладить. Он ведет себя совершенно непринужденно: вальяжно откидывается на спинку стула, задорно смеется и рисует глупые узоры на конденсате, выступившем на бутылке вина. Он берет инициативу на себя при заказе благородного напитка, рассматривая все варианты, что предлагает официант, будто он эксперт в таких вопросах. Гарри как раз пытался выяснить ранее, где Луи мог так научиться разбираться в винах, когда его желудок приступил к попыткам покинуть его тело. Маркус отвлекает его от раздумий посреди обеда, когда берет за руку под столом. «Ты в порядке?» - будто спрашивает он, и грудь Гарри опускается на выдохе под тяжестью вины. Его жених здесь после стольких недель разлуки, а он все время витает где-то. «Все хорошо», - пытается сказать он через прикосновение и делает все возможное, чтобы выдавить настоящую улыбку. По другую сторону стола Луи буравит взглядом свою тарелку. Тем же вечером, после неловких прощаний, Гарри привозит их обратно в Стоук и валится лицом в постель, а Маркус забирается ему на спину и начинает растирать плечи. - Спасибо, - стонет кудрявый в подушки, преисполненный благодарности. - Не за что, малыш, - отвечает Маркус, сражаясь с напряженными мышцами чуть ниже плечевого сустава. – Заберешь благодарности обратно, если я скажу, что хочу поговорить с тобой? Гарри смиренно вздыхает. - Нет. Валяй. Маркус тоже вздыхает, а его руки опускаются ниже по спине парня. - Ты очень не похож на себя обычного, - начинает он. Гарри едва сдерживает смешок, потому что это так. – И я волнуюсь, малыш, ты такой напряженный. Я чувствовал, что ты едва присутствовал сегодня на ужине… - Прости, - выдыхает Стайлс в кровать. – Прости, я знаю, что уделяю тебе недостаточно внимания. Совсем не столько, сколько ты заслуживаешь. - Дело не во мне, - говорит Маркус, ложась на спину Гарри. – Я беспокоюсь за тебя. Я надеюсь, что ты скажешь мне, если что-то не так. Но единственное изменение в твоей жизни – это возвращение сюда, поэтому я не могу не задаваться вопросом, а идет ли… пребывание здесь тебе на пользу? Гарри хватается пальцами за простынь, и они самостоятельно сжимаются в кулак. - Мы говорили об этом уже, - неуверенно бормочет он. - Знаю, что говорили, - признает Маркус и подтягивается выше – к плечам Гарри. – Но я не понимал тогда, насколько ты изменился. Бывают моменты, когда я чувствую, что не узнаю тебя, Гарри. Это меня пугает. - Я – все еще я, - шепчет Стайлс и закрывает глаза. – Клянусь тебе, что ничего не изменилось. Я – это я. Он накидывает еще одну ложь поверх и без того шаткого карточного домика. Тот факт, что он еще стоит – истинное чудо. Самое неприятное в том, что он не знает причины: он все тот же Гарри, что покинул Лос-Анджелес два месяца назад, так ведь? То, что удерживало его здесь столько, – главное доказательство того, что он не изменился. - Ну, если ты так уверен, - шепчет Маркус и запускает руку в волосы Гарри. – Ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всем, что тебя тревожит, да? - Конечно, знаю, - улыбается Гарри половиной лица, которая не скрыта подушкой. – Я люблю тебя. - И я тебя, - Маркус переплетает их пальцы. – Давай спать, ладно? - Лучшая идея, что ты когда-либо озвучивал, - смеется Гарри. Он торопливо скидывает ботинки, но на большее у него уже нет сил. Парень просто накрывается одеялом, отворачивается лицом к стене и засыпает. * * * Гарри снова просыпается в пять утра. Организм будто действительно вознамерился добить его и не дает ему отдохнуть. Во сне парень шевелил ногами, беспокойно мечась по простыням, а его подушка промокла от холодного пота. Он не помнит особо ничего из своих снов – только испещренную всполохами синего, красного и зеленого темноту вперемешку с не поддающимися опознанию силуэтами и чувством жуткой тревоги. Гарри встает с кровати. Пот все еще струится по его спине. Из коридора пробивается свет, который никогда не гасят в гостиницах, и он тонкой линией опоясывает дверь. Этот приятный оттенок желтого как напоминание о том, что за пределами номера мир по-прежнему существует. - Маркус? – шепчет он на случай, если разбудил жениха своей возней, но не получает ответа. Его внезапно тянет поговорить с кем-нибудь – с кем угодно. В идеале для разговора подошла бы мама, но Гарри проснулся слишком рано для звонка ей. Ему просто нужна ясность. Понимание того, что происходит. Руководство к собственным действиям. У него постоянно болит сердце, разбитое от слишком частых падений. Он хочет со всем этим покончить. Возможно, настало время вернуться ему домой. Гарри пересекает номер и чуть приоткрывает окно. Хлынувший воздух кажется сладким на вкус, но этого недостаточно. Чтобы освежиться – ему нужно выбраться. Он поднимает брошенные у изголовья кровати ботинки и наспех обувается. Его одежда для гольфа выглядит ужасно, но это не особенно заботит парня, который просто открывает дверь, пересекает холл и стучит в номер Питера. Тот открывает спустя пару секунд, полностью одетый и настороженный. - Мистер Стайлс, - приветствует он клиента с намеком на улыбку. – Все в порядке? - Д-да, - моргает Гарри. – Прости, но я не разбудил тебя, да? - Конечно, нет, - говорит телохранитель, а затем выходит к нему. – Предполагаю, что вы хотели бы выйти? Гарри смотрит на себя: одна штанина брюк заправлена в носок, а шнурки развязаны. - Прости, - снова говорит он совершенно несчастно. – Я бы просто прогулялся один, но не хотел уходить, никому не сказав… - Мистер Стайлс, - прерывает его Питер, кладя тяжелую руку на плечо парня. Тому сразу становится лучше. Будто нашлась основа под ногами. – Вы все сделали правильно. Я здесь, чтобы защитить вас, помните? Гарри слабо улыбается. - Не думаю, что кто-то прячется под кроватью или подстережет меня на завтраке в Сток Сити. - Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, - спорит Питер, бесшумно ступая по коридору. Гарри плетется за ним, как утенок, и теперь ему становится действительно легче. Его охранник не знает, с чем борется, и за последние несколько недель он стал свидетелем стольких неприятных сцен, но по-прежнему остается здесь и по-прежнему не теряет привычного спокойствия. Кроме того, Гарри просто приятно, когда кто-то ведет его за собой. Они оставляют позади тускло освещенный холл и выходят в прохладу летней ночи. Улицы пустынны, как и ожидалось, и уши Гарри наполняет гул, исходящий от реки. У него горят щеки, а ночной воздух приятно остужает их. - Могу ли я помочь хоть с чем-нибудь, что вас тяготит, мистер Стайлс? Вас беспокоит ваш, хм, поклонник? – нарушает Питер почти полную тишину. Он застает Гарри врасплох, но в хорошем смысле – обычно это ему приходится заводить беседу и удерживать ее от неловкого молчания. - Да нет, - отвечает парень, пытаясь понять, так ли это. Он опускает руки в карманы, будто отгораживаясь от всех вопросов. – В смысле, прошло какое-то время, возможно, они отказались от угроз в мой адрес. А если нет – я взял тебя с собой, - улыбается он. Уголки губ охранника приподнимаются. – Просто… я не хочу грузить тебя своими личными проблемами. - Я готов послушать, - прерывает его Питер. Гарри вздыхает и оглядывается. Небо как акварельный набросок с загорающимся алым горизонтом. Оно становится фиалковым на стыке с мраком ночи, будто кто-то смешал кистью цвета. Похоже на картину, которую он повесил в холле дома. Парень сжимает руки в кулаки, защищая себя от несуществующего холода. - Думаю, что хочу вернуться домой, - наконец говорит он. Стоит только выразить эту мысль, как становится не так страшно. – Но я не… я не получил того, за чем пришел. Да могу и вообще не получить. Но мама только перестала смотреть на меня странно и осуждающе, и я… я не знаю. Питер понимающе гудит. Но он не отдает предпочтение ни одному из озвученных вариантов, когда Гарри оборачивается на него. - Это может показаться слишком простым подходом, но вы пробовали составить список? - Список? - Плюсов и минусов. Гарри хлопает глазами. - Не пробовал подобного. Но он составит такой список прямо сейчас. Плюсы: • Он вернется домой, будет спать в собственной постели и увидится со своими друзьями. • Маркус будет счастлив. • Он снова увидит Найла. • Множество вещей, которые кажутся ему возмутительно неправильными, волшебным образом снова станут нормальными. Наверное. Минусы: • Он все еще состоит в браке. • Он покинет… Стайлс останавливается, не желая заканчивать свою мысль. Покинет свою семью – вот, о чем он думает, но если не произносить этого вслух, то вроде ничего и не будет. - Иногда это помогает, - задумчиво говорит Питер. – Иногда у нас слишком много мыслей в голове, мистер Стайлс. Когда вы выплескиваете их на бумагу, они перестают звенеть здесь, - он постукивает по его голове, - потому что вы знаете, что не забудете о них. - Никогда не слышал, чтобы ты так много говорил за один раз, - улыбается Гарри. – Думаю, ты прав. Я запишу все, когда мы вернемся. Питер улыбается ему в ответ. Гарри неосознанно идет на звуки воды. Они приближаются к набережной по мере пробуждения города ото сна – в сонной полумгле на спуске к реке они встречают первого попутчика. Гарри находит скамейку и смотрит на подходящего Питера, пока тот тоже не усаживается. Тихо-тихо. Несколько минут есть только они и вода. - Разве это не напоминает тебе о доме? – спрашивает парень, вспоминая вид со своей террасы. – Когда свет… - Шум воды? Да, - прерывает его телохранитель. Гарри удивленно вскидывает брови. - Да, – кивает он. Река кажется медленной, шелестя маленькими волнами. Солнечные лучи уже скользят по излучинам, заливая их светом, пока создается впечатление будто они объяты огнем. В Лос-Анджелесе так начинается каждый день. Окна спальни Гарри выходят на океан, что куда обширнее яркого петляющего русла на горизонте, но солнце точно так же поднимается над водой. Возле того окна они иногда замирают вместе с Маркусом (когда у них есть время утром) и просто наслаждаются совершенной тишиной. Возле того окна он впервые понял, что ему нужно вернуться сюда. - Думаю, я уеду, - говорит Стайлс. Он чувствует себя в какой-то степени определившимся. Он позвонит Луи – не в пять утра, конечно, и предложит поговорить, как тот и обещал. Он попробует еще раз, а потом… В любом случае, они подошли к финишной прямой. У него почти не осталось попыток. И ничего не осталось, кроме честности. - Если вы считаете, что так будет лучше, - добродушно соглашается Питер, поглядывая на восходящее солнце. – Хотите, чтобы я позвонил мистеру Хорану и… - Нет, - прерывает его Гарри. – Нет-нет, все в порядке. Мне нужно сначала сказать Маркусу. - Уверен, что мистер Уорд будет очень рад услышать, что вы приняли решение. Гарри вздыхает. Закрывает глаза. - Надеюсь, что так, - бормочет он. Он позволяет мыслям вновь атаковать его, перебирая варианты того, что их ждет. Что будет с их свадьбой? С его разводом? С тем фактом, что Маркус все еще ничего не знает? Гарри расскажет ему – вот, что будет. Как только получит на руки бумагу, которая на законных основаниях освободит его от фиктивного брака. Парень встает и открывает глаза на разливающийся солнечный свет. Он так долго находился в подвешенном состоянии. Пришло время вернуться к своей реальной жизни. Питер без слов следует за ним, но в нем есть что-то – искорка, которой раньше не было или, возможно, Гарри просто ее не замечал. Но эта перемена заставляет воспринимать телохранителя как человека, которого в конечном итоге можно убедить заменить это «мистер Стайлс» обычным «Гарри». К тому времени, когда они добираются до отеля, небо уже яркое, а солнце приятно пригревает спину Гарри. Он улыбается, прежде чем заходит внутрь. Как и ожидалось, Маркус воспринимает новость с горячим энтузиазмом. Он почти опрокидывает Гарри на пол и отстраняется от него, только чтобы связаться со своим персональным ассистентом и наказать ему забронировать для него билеты сразу, как тот сможет. - Не знаю, смогу ли я так скоро уехать, - сомневается Гарри, прижимаясь губами к губам жениха. Маркус притягивает его еще ближе, обнимая за плечи и утыкаясь в шею. - Все в порядке, малыш, я знаю, что это требует времени. Просто хочу, чтобы все было готово к твоему возвращению. Маркус широко улыбается, когда говорит это (уже выбирая себе место в дорогу домой), так что Гарри тоже улыбается, соглашаясь с ним, и игнорирует беспокойство, ползущее вверх по шее. Парни проводят остаток дня вместе: Маркус не выпускает его из рук, да и Гарри не намного лучше. У них было лишь несколько дней после столь долгой разлуки – конечно, расставаться не хочется. Да и Стайлсу всегда становится легче, когда он знает наверняка, где его жених и чем занят. Лос-Анджелес так далеко: если что-то пойдет не так и до Маркуса дойдут какие-то слухи, то на исправление ситуации потребуется немало сил. Пока Маркус беседует с официантом за обедом, Гарри пишет Луи. Что насчет разговора? – это все, что отправляет, но Томлинсон отвечает буквально через пару секунд. Приезжай в любое время. Так он и делает. Отвозит Маркуса в Манчестер, прощается с ним и с тяжелым сердцем возвращается в Холмс Чапел. Возвращение домой никак не помогает. Это воспринимается совсем по-другому, когда он знает, что это в последний раз. - Привет? – тихо говорит Гарри, закрывая за собой дверь. - Ты ночуешь здесь, не обязательно оповещать всех о своем приходе, - отзывается Луи с кухни. Гарри расслабляется и напрягается одновременно. Уже поздно, и в доме темно и тихо. Луи сидит за столом при свете лампы, склонившись над записной книжкой. Он активно грызет карандаш, когда Гарри садится напротив него. - Эй, - обращается к нему кудрявый и сам удивляется тому, насколько устало это звучит. - Эй, - отвечает Луи. Он молча закрывает записную книжку и поднимает на него стеклянные глаза. – Я не в лучшей форме сегодня, извини. Гарри насчитывает как минимум четыре разных кружки, в беспорядке расставленные на столе. Чаем и не пахнет, витающий в воздухе аромат – это кофе. - Чем ты тут занимаешься? – автоматически спрашивает он. - Ничем, - отмахивается Луи и зевает. – Неважно. Дела. Гарри прищуривается. По столу раскидано еще больше карандашей, особенно там, куда свет от лампы уже не дотягивается. Он замечает и ручки – одну или две – без колпачков и небольшую кучку смятой бумаги, часть которой, как парень подозревает, рассеянна и по полу. - Что ты пишешь? – снова спрашивает он. Уже из чистого любопытства. Взглядом Луи, обращенным к нему, можно свернуть молоко, но все, что вспыхивает в Гарри в ответ – своеобразная нежность. - Ты не об этом пришел поговорить, - бросает Томлинсон. - Так я могу задать ограниченное количество вопросов? Как в истории про джинна и лампу? Луи стонет и утыкается лбом прямо в свою записную книжку. Карандаш в его руке дрожит. - Гарри, - наконец вздыхает он, сдаваясь. – Пожалуйста. У Гарри чешутся руки. Хочется что-то сделать, но он не знает что. - Прости, - быстро говорит Стайлс, но нельзя сказать, что из-за этого напряжение оставляет его бывшего мужа. – Мы не… - колеблется он, подбирая слова. Он хочет, чтобы дело было сделано, но… Но Луи такой измотанный. – Нам не обязательно делать это сегодня. Луи поднимает голову. Мешки у него под глазами выглядят особенно драматично в таком освещении. - Я же сказал, что мы закроем этот вопрос. - Ты не в себе, - указывает Гарри и отодвигает кружку с остатками кофе за несколько секунд до того, как Луи опускает голову на это место на столе. – Я… ты сказал, что мы разберемся с документами, но я не хочу, чтобы ты принимал какие-либо решения в таком состоянии. Луи фыркает. - Я не собираюсь принимать никаких решений. - Но… - Гарри, я не хочу подписывать бумаги. - Но ты сказал, что мы это обсудим, - начинает спорить Гарри. По какой-то необъяснимой причине он обижается. Он думал, что Луи наконец-то сдался – все так и выглядело всего минуту назад. Думал, что развод наконец-то у него в кармане. - Знаю, что говорил, - Луи поднимает голову и потирает лоб. Он все-таки кажется побежденным. – Знаю, просто… я не думаю, что могу сделать это сейчас. - Завтра? – настаивает Гарри. Его голос дрожит и, о-о, руки тоже. - Да, - кивает Томмо. Он не смотрит ему в глаза, да и вообще на что-то конкретное. – Извини, но… у меня дела. Спокойной ночи, Гарри. Луи не поднимается. А Гарри медленно встает из-за стола. Он колеблется, поднимаясь по лестнице, вслушиваясь в звуки с кухни. Вдруг Луи скажет что-то после его ухода? Хоть что-то, что не прозвучит настолько холодно? Парень перестает прислушиваться только на последней ступеньке. Щелкает пальцами по белой двери и идет дальше – к спальне, в которой спит. В комнате царит приятная прохлада, темнота. Он раздевается. Делает это нарочито медленно, пытаясь осознать: завтра все будет хорошо, это все в последний раз. Конечно, Гарри хочет уехать. Здесь все обращает его в меланхолию. И, конечно, Гарри лжет. Последние два дня он провел на удобной двуспальной кровати, но почему-то именно на этом комковатом матрасе засыпает за считанные секунды.