Got the sunshine on my shoulders

Просыпается Гарри от телефонного звонка. Он уже привык к этому – ему хочется выспаться именно в те дни, когда Найлу что-то нужно от него в семь утра. Около минуты уходит на то, чтобы перевернуться и дотянуться до телефона, слепо моргая в темноте. Темнота. Все еще темно. Его сердце мгновенно подскакивает к горлу, тяжело стуча, пока парень рывком скатывается с простыней на пол, где дисплей светится забавным фото Найла, сообщая, кто ему звонит. - Привет, - выдыхает Гарри, когда наконец удается подобрать телефон. Он запыхался, но Найл на другом конце линии кажется таким же запыхавшимся. - Господь милостивый! – восклицает Найл, и как бы эта комичность ни раздражала, Гарри едва не смеется. – Я минут двадцать названиваю, думал уж, что ты мертв. - Я здесь, что случилось? – Стайлс откидывается на кровать и подтягивает колени к груди. Он уверен, что причина звонка ему не понравится. Найл переводит дух и вдруг затихает. - Это сталкер, да? – спрашивает Гарри. Каждый раз ему почти удается забыть о нем. – Что случилось? Они знают, где я? - Нет, - выдыхает Хоран. – В смысле, может, и знают, но могу почти с полной уверенностью сказать, что они не хотят тебя убивать. – Но никакого облегчения в его голосе нет. Гарри прилагает все силы, чтобы не разрыдаться. Тревога захлестывает, как и чувство неопределенности, нависшее над ним, как и ощущения тревоги и опасности. Теперь он понимает, что все это медленно, но неуклонно истощало его, а теперь вот обрушилось подобно лавине. - Я скинул тебе фотку. У Гарри трясутся руки, пока он, подавив оцепенение, неуклюже тычет в экран. Там только фотка, никаких комментариев к ней. Парень вздыхает и резко открывает ее – это как сорвать пластырь. На фото монитор ноутбука Найла, покрытый отпечатками пальцев. В строке темы электронного письма значится: У ТЕБЯ ТРИ ДНЯ, ЕСЛИ НЕ ОСТАВИШЬ ЕГО Желудок сжимается. Гарри ожидал чего-то похожего, но прокручивая изображение вниз, он как будто отключается. Это макет первой полосы – красный и черно-белый шрифты выглядят тошнотворно реальными. ГАРРИ ЛЖЕТ – гласит заголовок, в лиде же красуется: Как известный исполнитель выкрутится из тайного брака? Гарри задыхается. - Эйч, послушай, - тихо бормочет Найл. – Я сделаю все возможное, чтобы позаботиться об этом, клянусь тебе. - Я даже не могу решиться на это, - шепчет Гарри, слова срываются с губ в полном беспорядке. – Я даже не могу прочитать. - Вероятно, тебе следовало бы, - серьезно отвечает Найл. – Просто чтобы знать, с чем мы имеем дело. - Я не могу… я…, - Стайлс заикается, борясь с тем, чтобы между слов не прорвались испуганные всхлипы, которые подкатывают к горлу. – Господи… Он смаргивает затуманившие глаза слезы и делает все возможное, чтобы сосредоточиться на том, что перед ним. Это практически невозможно, парень выхватывает лишь фрагменты предложений: Гарри Стайлс, Маркус Уорд, занят, уже замужем, ложь, обман, слава. Луи Томлинсон. - Они знают, - задыхается Гарри, так как истина сбивает его как один грузовой состав за другим. Он отбрасывает телефон на пол и зажимает голову коленями. Легкие горят, голова кружится, стены комнаты давят на него со всех сторон. – Они знают о нас – они знают имя Луи. - Гарри, - поспешно отзывается Найл. – Гарри, приятель, дыши, пожалуйста. Мы сможем справиться с этим, мы справимся. Я не позволю им причинить вред тебе или твоей карьере… - Они знают, - снова повторяет Гарри, цепляясь за эти слова, пока они не остаются единственными знакомыми ему. Парень смутно слышит, что его дыхание становится все чаще и громче. - Послушай меня, - голос Найла доносится откуда-то издалека. – У меня встречи с шести утра, все важные газеты готовы работать с нами, все будет хорошо. Никто не узнает. - Я… - пытается что-то сказать Гарри, но срывается на что-то среднее между всхлипом и рыданиями. Он прижимает колени к груди, пытаясь вспомнить ощущение рук Луи на его груди, восстанавливающих ритм дыхания. Этого он боялся больше всего. Если имя Луи просочится в газеты вместе с информацией обо всех ужасных поступках Гарри, он не сможет забыть это все. Никогда. – Найл. Найл повышает голос и гремит чем-то, но его голос остается все дальше и дальше, будто невидимая сила тянет Гарри через комнату. Это не так, или ему просто хочется так думать. Земля по-прежнему не ушла из-под ног, по-прежнему целостная и монолитная. - Я в порядке, - пытается сказать он, но ничего не выходит. Не так уж он и в порядке. Ему нужно выбраться из комнаты, нужно позвать на помощь… - Гарри! – зовет его кто-то, но не Найл. Знакомый аромат успокаивает, и принадлежит он тому, чью помощь Гарри не может принять. – Только не опять, ну же! Луи, это Луи. Кажется, Гарри удается вздохнуть. Сильные пальцы обхватывают его запястья, разжимают кулаки, чтобы ослабить их хватку. На этот раз Гарри не нужно ничего объяснять, он знает, как дышать, и все еще помнит размеренные движения грудной клетки Луи – вдох и выдох, вверх и вниз. Он вновь это чувствует, прижимаясь к нему и признавая, что Томлинсон – его единственная точка заземления в мире вращающихся теней. - Эй, ты в порядке, love. Сейчас не время для галлюцинаций. Гарри пытается медленно выдохнуть сквозь зубы, наполнить легкие кислородом и извиниться, но воздух ускользает от него слишком рано. Луи держит его – он будто повсюду – его руки на руках Гарри, но еще и в волосах, и на лихорадочно горящей коже его лица. Найл все еще что-то кричит на том конце провода. Гарри едва отмечает, что Луи поднимет телефон, но больше ничего. Вокруг него темнота, размытые цветные пятна и голос Томлинсона посреди белого шума, пока он пытается вспомнить, как дышать. Каждая паническая атака похожа на туман, который просачивается в промежутки между суставами прямиком в голову, заволакивая зрение и мысли, пока парень не оказывается окружен пустотой. Но с каждым глотком воздуха этот туман рассеивается. Тени и фигуры фокусируются и встают на места с каждым взмахом ресниц: он все еще в комнате для гостей, где рухнул с кровати, сбоку вырисовывается силуэт гардероба. Рука Луи сжимает оба его запястья, прижимая к груди. Гарри следит за линией руки, отмечая, что Луи стоит на коленях рядом с ним, прижимая его телефон к уху и слабо улыбаясь. - Да, приятель, не волнуйся. Рад познакомиться с тобой, хочешь продолжить разговор с Гарри? Должно быть Найл говорит «да», потому что Луи подносит мобильный к уху Гарри. Тот думает, что справится с задачей – кончики пальцев еще покалывает, но в остальном его состояние близко к норме, впрочем, все как обычно оказывается сложнее. И тогда пальцы Луи тепло и мягко касаются его лица. Ближе за последнюю половину десятилетия они не были. Гарри закашливается. - Привет? – хрипит он в трубку. Найл издает какой-то нечеловеческий звук. - Ты в порядке? – кричит он, запыхавшись. Гарри непроизвольно улыбается. - В порядке, - признает он, снова кашляя. – Извини, что напугал. - Нет, это… Господи, ты так убьешь меня. А у меня нет возможности умереть прямо сейчас, Гарри, ты понимаешь? Тебе нужно покончить с этим. - Да, мистер Хоран, сэр, - тихо смеется Гарри. Пальцы Луи вздрагивают на его щеке. – Когда я вернусь, закажу тебе целый день спа-процедур. Или устрою для тебя праздник. У тебя будет столько свободного времени, сколько ты пожелаешь. - Я напомню тебе об этом, - бормочет Найл. На фоне надрывается его офисный телефон, и парень вздыхает так сильно, что в трубке раздается треск. – Ладно, слушай. Не хочу снова поднимать этот вопрос, но… Но. Гарри возвращается обратно в реальность. К тому, что его волнует в первую очередь. Тайный брак исполнителя. Это еще не просочилось в массы, но вполне может. И просочится. Господи. - Я не могу не волноваться, - отвечает Гарри. Он опускает одну из ладоней на грудь, нуждаясь хоть в каком-то якоре. – Я… ты знаешь, чего мне это может стоить. Я безумно напуган, Ни, я не могу… - Я буду держать тебя в курсе, хорошо? Что касается каждой встречи, что у меня будет… Я перескажу тебе все, что будет сказано, отчитаюсь о каждой заключенной сделке. Я решу этот вопрос, не беспокойся. Гарри вздыхает. У него раскалывается голова. - Хорошо, - говорит он наконец. – Хорошо. Я тебе доверяю, ты знаешь это. - Это я знаю, - отзывается Хоран. Похоже, он куда-то двинулся – на заднем фоне хлопает дверь, и тишина вокруг него сменяется приглушенными голосами. – Как думаешь, ты сможешь снова заснуть? - Э-э, - хлопает глазами парень. Он избегает смотреть на Луи, все еще сидящего рядом с ним. – Нет. - У тебя есть кто-нибудь поблизости? Луи может побыть с тобой? Гарри задыхается. Но ему удается выдать это за кашель – вроде как. - Так вы с ним уже снюхались? – бурчит он, просто чтобы отвлечься от всего остального. Само присутствие Луи в комнате, сам факт его существования во вселенной, заставляет его сгорать изнутри. - Он вроде нормальный парень, - неохотно признает Найл. – Да ты сам знаешь, наверное. Не думаю, что тебе стоит сейчас возвращаться домой. У Гарри мозги плавятся от внезапной смены темы. - Почему бы и нет? – спрашивает он. - Сомневаюсь, что подписание документов на развод так уж и невозможно, как ты думаешь, он… Ох, ладно, да. Прости, Эйч. Мне нужно идти. - Уже? - «Us Weekly»* никого не ждет, - хмыкает Найл. Гарри же буквально чувствует отвращение в тоне друга. – Люблю тебя, Эйч. Скоро поболтаем. - И я тебя люблю, - отзывается Гарри и слабо добавляет. – Позже, - прежде чем соединение прерывается. Луи забирает телефон и кладет его на кровать. Гарри крепко обнимает себя, готовясь поднять на него глаза. Чтобы снова поблагодарить его. - Нам надо бы прекратить такие встречи, - замечает Томлинсон. Его голос мягкий, успокаивающий. Усталый. - Нам бы вообще прекратить встречи, - бормочет Гарри, возможно, слишком тихо, чтобы Луи мог расслышать. Это придает ему смелости на то, чтобы приподнять подбородок, повернуть голову и взглянуть ему в глаза. Луи почти сливается с сумраком раннего утра, едва подсвечиваемого пятнами лунного света, которые пробиваются сквозь занавески. У него мешки под глазами и челка в полном беспорядке. Он такой… бля-ять. Гарри гонит такие мысли, запирает в самых потаенных уголках сознания, отказываясь задумываться о подобном дольше секунды. - Что? – спрашивает парень, хмуря брови. Он медленно моргает. Сонно. Должно быть, Гарри вел себя достаточно громко, раз разбудил его. Из-за этого он только чувствует себя еще хуже. - Ничего, прости, - Стайлс качает головой. Он чувствует себя разбитым и буквально, и образно – в это время ночи пол очень холодный. – Спасибо. Еще раз. Мне действительно нужно положить конец этим паническим атакам. Луи раздражается. Теперь, когда Гарри решается посмотреть на него, он не может оторвать глаз. Он такой… разный. Открытый, будто сейчас еще слишком рано для того, чтобы выстроить вокруг себя стены. - Знаешь же, что ничего не можешь с этим поделать, - говорит он, подбирая что-то на покрывале. Это необъяснимо, но Гарри все еще чувствует прикосновения его пальцев на своем лице. – И я знаю, что это не зависит от тебя. Все нормально. Гарри покашливает. - В любом случае, спасибо, - шепчет он. Между ними воцаряется тишина, комфортная и такая сонно-мягкая. Луи пристально рассматривает стену, Гарри также пристально – его бледную шею в полутьме. Кажется, возле кадыка у Луи новая родинка, а еще у него легкая щетина. - Знаешь, ты можешь пойти спать, - говорит кудрявый, но его тон выдает, насколько он этого не хочет. – Думаю, я в норме. Могу вернуться в постель. - Ты не собираешься спать, - Луи говорит так, будто уверен в сказанном. Он вздыхает. – Пошли, я сделаю чай. Он даже не дожидается ответа от Гарри. Вместо этого он протягивает ему руку, и парень едва ли сомневается, прежде чем взяться за нее. Он позволяет Луи поднять его на ноги и втянуть в собственное личное пространство – близко, слишком близко. В Гарри возникает напряжение, с которым он не может справиться. - Как мы всегда делали? – спрашивает он после долгого молчания. Луи знает, что он имеет в виду. - Чай – лекарство от всего, ты знаешь это. Гарри слабо улыбается ему в спину, когда они входят из комнаты, и идет за ним по коридору. На Луи очередная толстовка – такая большая, что наполовину прикрывает бедра, с потертыми манжетами и крошечными дырочками повсюду, видимо, из-за высокой степени изношенности. Вещь будто поглощает его, делает его плечи намного более узкими, чем они есть на самом деле. Они оба замедляют шаг у белой двери. Луи ничего не говорит, так что и Гарри решает промолчать. Парни даже не смотрят друг на друга, но между ними чувствуется безмолвное единение и понимание. Внизу царит приятная прохлада. Здешний воздух успокаивает легкие и с чуть меньшим успехом проясняет мысли. Гарри молча садится за стол и наблюдает за знакомыми манипуляциями Луи с чайником. В воздухе висит невысказанный вопрос. Гарри кладет локти на стол, сцепляя пальцы в замок и говорит. - Спроси меня. Луи вздыхает. Вероятно, думал, что его заинтересованность незаметна. - Прекрати. - Просто спроси меня, Луи. Все нормально. Томмо оборачивается и откидывается на стойку, выглядя совсем не расслабленно. Он вцепляется пальцами в столешницу так, что костяшки бледнеют. - Что вызывает у тебя такую панику? – спрашивает он. – Второй раз за какую-то пару дней? Гарри поджимает губы. - Впрочем, плевать, - качает головой парень и смотрит в пол, - я не хочу знать. - Ты плохой лжец, - бормочет Гарри, глядя на него. Ему на удивление комфортно рядом с Луи. Возможно, он просто засыпает прямо здесь, за столом. Луи тихо смеется, снова возвращается к чаю, чтобы закончить приготовления, и только потом спрашивает. - Так почему ты проснулся посреди ночи? - Это долгая история, - отзывается Гарри, оттягивая время, чтобы успеть все обдумать. Он сам спровоцировал вопрос Луи и с удивлением понимает, что действительно хочет ему рассказать. Это сложно объяснить. Трудно донести до кого-то историю о том, насколько ты ужасный человек, даже если этот кто-то знает об этом из первых рук. - Не знаю, заметил ли ты, - бросает Луи, - но у нас есть время. Он приносит им чашки. Гарри с благодарностью принимает свою и тянется лицом к пару, вдыхая его. Это излюбленный метод учителя по вокалу расслабить его голосовые связки, когда он давно не практиковался. Но на этот раз упражнение помогает ему расставить слова в нужном порядке, прежде чем возложить часть своего бремени на Луи. Тот терпеливо смотрит на него. Гарри почти чувствует этот взгляд как прикосновение. - У меня есть сталкер, - все же начинает он, когда нарушающее тишину тиканье часов окончательно действует на нервы. Луи удивляется. - Прости? - Сталкер, - повторяет Гарри. – Ну, или мы думали, что это сталкер, не знаю. - Давай-ка ты уточнишь, - вздыхает Луи. Он закусывает нижнюю губу и обращает все свое внимание на Гарри. Тот тоже вздыхает и пытается разглядеть дно своей кружки. Чай как всегда идеального коричневого оттенка. - Мне угрожают. Луи довольно резко выпрямляется. Быстрое движение отклоняет его назад и заставляет разлить несколько капель чая. Он не пытается их вытереть. Гарри не нужны новые вопросы, чтобы знать, что его бывший муж ждет продолжения. - Это началось пару месяцев назад, - говорит он. – На самом деле, сразу после того, как… как мы с Маркусом начали встречаться. Гарри ждет, что Луи нахмурится или вздрогнет, чтобы получить хоть какое-то представление о том, что он думает о его близости с другим парнем, но ничего такого не происходит. - Найлу начали звонить в офис, просто молчали и дышали в трубку, так что… - Подожди, - прерывает его Луи. – Почему ты мне ничего не сказал? Гарри недоуменно моргает. - Я говорю тебе сейчас, - бормочет он, но это звучит как вопрос, потому что он довольно смущен. Почему Луи хотел бы знать о таком? - Я имею в виду раньше, - закатывает глаза Томлинсон, но его тон остается ласковым. – Когда ты только приехал сюда, когда мы поговорили, когда… когда ты переехал в мой дом? - Я никому не рассказывал, - осторожно отвечает Гарри. В этой теме есть подводные камни, и ему очень бы хотелось не наступить на них. – И тебе в том числе. Думал, что тебе все равно? Луи трет лоб. - Думаешь, мне все равно, жив ты или нет? Какой же ты идиот. У Гарри по спине пробегает непроизвольная дрожь. - Я тогда не думал, что все будет так серьезно, - признается он. Слабое оправдание. – Все было относительно спокойно: не предъявляли никаких требований, а моя охрана никогда не замечала никого подозрительного. Мы решили, что вполне безопасно будет приехать сюда без сопровождения, потому что мало кто знает, откуда я родом. Для всех я по-прежнему оставался в Лос-Анджелесе. Луи поднимает голову, прикрывая рот ладонью. Он выглядит так знакомо, но это не недавнее воспоминание. Это что-то из закромов памяти Гарри. - Предполагаю, что все стало хуже, - замечает он. - Они начали присылать фотографии, - кивает Гарри, опуская взгляд на столешницу. – Первые из них были самыми пугающими, как мне кажется, потому что… ну, потому что это были фото с показа мод, на который я как-то ходил, и у меня были перечеркнуты глаза. Луи резко выдыхает. - Потом Найлу в офис подкинули это, и он… хотя погоди, - говорит Гарри и достает из кармана телефон, который прихватил с собой, прежде чем спуститься вниз. У него есть отдельная папка с заметками и фото от сталкера – там, где их легко можно найти при необходимости, но все же в достаточно потаенном месте, чтобы никогда не наталкиваться на них случайно. Он открывает первую. Я знаю, что он сделал – черным по белому, возвращая весь тот страх, что он испытал, когда впервые это увидел. Страх, который он никогда раньше не испытывал. Парень кладет телефон на стол и подталкивает его к Луи. Их ладони сталкиваются, когда Томлинсон протягивает руку навстречу. Гарри наблюдает за ним, пока тот рассматривает фото, видит, как он заметно напрягается. Его лицо выглядит усталым в голубоватом свечении дисплея. - Я знаю, что он сделал, - повторяет парень и поднимает глаза. – Что ты сделал? Стайлс отводит глаза. Он чувствует острую неловкость, открывая новую вкладку, а в ней фотку, которую Найл прислал ему с час назад. - Слушай, - начинает он, пока прикрывая экран аппарата ладонью. – Я… я просто хочу, чтобы ты знал, что я не хотел, чтобы это случилось. Клянусь, я ничего для этого не делал, и мне очень жаль. Луи протягивает руку. На секунду Гарри кажется, что он попытается взять телефон силой, но вместо этого он просто касается тыльной стороны его ладони. - Просто покажи мне. И Гарри показывает. Он снова передает свой мобильный, а затем смотрит в потолок. - Господи, - шипит Луи, и Гарри не может заставить себя пошевелиться. – Как они узнали? - Я понятия не имею, - качает головой Гарри. Он пытается сконцентрироваться на тепле Луи прямо так – через стол – и только это удерживает его от слез. Говорить трудно. – Должно быть, каким-то образом изучили записи, но я просто не знаю… я не понимаю… - Парень совершенно теряется и перестает бороться. – Я не знаю, что делать. Луи касается его плеча. Одними кончиками пальцев, будто передумал нормально дотронуться до него на полпути, но и это помогает Гарри отвлечься от навязчивого подсчета плиток на потолке. - Маркус знает? – просто спрашивает он. Гарри смотрит ему в глаза, отводит взгляд, затем снова смотрит ему в глаза. Должно быть он выглядит так же виновато, как чувствует себя, потому что Луи вздыхает и снова забирает телефон, чтобы лучше рассмотреть картинку. В свете дисплея его ресницы отбрасывают длинные тени. – Какой же ты придурок, ты должен рассказать ему. Это самый ласковый способ сказать Гарри, насколько он проебался. - Я знаю, - шепчет он, опуская локти на стол. Он проводит ладонью по волосам, снова и снова, но даже не чувствует их пальцами. – Я знаю, я… я клянусь, что собирался ему сказать. Как только бы я приземлился дома с документами, я бы сразу рассказал ему все. Я никогда не собирался держать это в секрете. - Это ложь, - мягко подчеркивает Луи. Гарри едва не начинает смеяться, но опасается, что это превратится в истерический припадок. - Да, - соглашается он. Признание выходит горьким. – Да, ты прав. Тогда я думал, что развестись будет просто, я собирался влегкую получить твое согласие. И не думал, что ему нужно об этом знать. Луи морщится. Он передает телефон обратно Гарри и делает глоток чая. - И что дальше? - Он встретился с тобой, - пытается Стайлс. – И мое пребывание здесь настолько затянулось, что он заслуживает знать, почему меня не было в течение нескольких месяцев. - Но только если ты на самом деле разведешься. У Гарри хватает порядочности, чтобы покраснеть. Но это все его тело, сам парень не чувствует беспокойства, неудобства или нервозности. Злости. Если это и паническая атака, то несерьезная, и они оба это знают. - Покажешь мне еще раз? – спрашивает Луи, кивая на телефон с погасшим экраном между ними. Гарри вводит свой пароль. Томмо периодически вздыхает, пока читает. - Это… это просто отвратительно. У тебя есть адвокат? Гарри хлопает глазами. - Так далеко вперед я не заглядывал. Найл, вероятно, тоже. - Ладно, - кивает Луи. Он размышляет над своими следующими словами, прикусив губу, будто пытается сдержать их. – Возможно, тебе понадобится адвокат в Лондоне, для развода. Я уверен, что в их силах ускорить бракоразводный процесс, тогда у этого человека уже ничего на тебя не будет к тому времени, когда кто-то купит эту историю. Гарри требуется не меньше минуты, чтобы осмыслить то, что он только что услышал. - Развод? Луи прячет половину лица за кружкой. - Луи, ты только что сказал… - Я не собираюсь разрушать твою карьеру, - говорит он. У него ужасно дрожат руки. – Наш брак в прошлом, я могу перебороть себя. Я не могу подвергать риску все твои средства к существованию. Первая реакция Гарри – сказать «нет». «Нет, ты не можешь этого сделать». Затем он вспоминает, где он, и кто они, и почему вообще здесь оказался. И до сих пор здесь. - Ты уверен? – спрашивает Гарри, когда в его груди раздувается пузырь сомнительного счастья. Господи, он сможет исправить абсолютно все, бля-ять… - Я уверен, - отвечает Луи. Звучит немного сдавленно. – У тебя есть копия бумаг? Он выглядит таким потерянным, когда перехватывает взгляд Гарри. А тому на удивление хочется удержать его. - Я… да. Да. Дай мне секунду. Он шумно отталкивается от стола и неуклюже поднимается по лестнице. У него кружится голова. У него целых две копии документов, и обе они каким-то образом провалились на самое дно его маленького чемодана. Парню приходится собрать одежду в охапку и вывалить, рассыпая по всем уголкам комнаты, как в кино. Склонившись над парой башмаков, купленных по приезду сюда, он находит нужные папки. Та, что сверху, – светло-зеленая, чистая и ни разу не открытая. Гарри хватается за нее, как за спасательный круг, прижимает к груди и поднимается на ноги. Но… но. Там есть и другая папка, синяя. У нее оторван уголок, и бумаги, торчащие из него, мятые и грязные. Пятна на них воскрешают в памяти изможденное лицо Луи под капюшоном, его горящие глаза и гнев, который, казалось, объята каждая мышца его тела. «Отгони эту ебаную тачку!», его опущенные плечи и то, как он избегал взгляда Гарри. «Так у тебя даже есть идеи, как…» В тот день Гарри был так зол, так переполнен необъяснимой горечи. Он до сих пор чувствует ее как боль, вживленную в стенки его сосудов, но кровь, циркулирующая по ним, чиста. Луи отпускает его, и он едва это осознает. Гарри здесь уже два месяца и почти каждый день видел Луи. Видел его сердитым и подавленным, улыбчивым и мягким, чему Стайлс старался не придавать значения. Видел его таким пугающе близким к слезам… «Ты хоть представляешь, через какой ад мне пришлось пройти?» Парень берет синюю папку. Грязь трескается от его прикосновения и осыпается, когда он сжимает ее и выходит. Он осторожно спускается по лестнице. По одну сторону от него пустое пространство, на месте которого раньше были фотографии. - Не хочу давить на тебя, - из кухни доносится обманчиво жизнерадостный голос Луи, - но ты вроде как спешил сюда. Гарри не может сдержать улыбку. Он проскальзывает обратно в кухню сквозь приоткрытую дверь и кладет бумаги на стол. Луи никак не комментирует фонтан сухой грязи, обрушивавшийся вместе с ними. Он сглатывает так громко, что это должно быть больно. Поднимает свою кружку к губам и отставляет обратно, когда понимает, что она пуста. - Мне нужно подписать оба комплекта? «Так у тебя даже есть идеи», - слышит Стайлс. Это повторяется по кругу внутри головы, эхом отдаваясь по всему телу. - Скажи мне, - вырывается у Гарри совершенно непроизвольно, и ему требуется секунда, чтобы понять, что это именно его слова повисли между ними. Он подумывает над тем, чтобы забрать их обратно, но… - Что сказать? – переспрашивает Луи. Он не может оторвать взгляда от папок. Гарри садится. - Ну, ты говорил, - было начинает он, но качает головой. – Когда первый раз пустил меня внутрь, помнишь, что ты сказал? Луи сжимает переносицу. В конце концов, смотрит на Гарри. - Да я много что говорил. - Да, как и я, - Гарри кусает губы. Он вел себя как мудак. Господи, он сказал Луи, что никогда не любил его. Какая отвратительная ложь. – Ты спросил меня… спросил меня, представляю ли я хоть немного, через что тебе пришлось пройти. - Оо, - Луи приподнимает брови. – Ну да. - Тогда скажи мне. Я хочу знать. - Не думаю, что ты действительно этого хочешь, - отвечает Томмо. Утренний свет уже начинает заползать в окна – оранжевый, желтый и серебристый. Солнечные лучи подбираются к спине Луи, ползут по его шее, кончикам волос подсвечивая их, как поле золотой пшеницы. Гарри так и тянет коснуться выбившейся из челки Луи длинной прядки, которую он обычно заправляет за ухо, будучи дома. - А я не думаю, что ты знаешь, чего я хочу, - спорит он. Эгоист, он всегда был эгоистом. Спустя столько времени Луи стоило бы уже привыкнуть. – Я… я хочу, чтобы у тебя была возможность высказать мне все, что ты хочешь. Не нужно полунамеков. Томлинсон смотрит на него с жалостью. - Я взрослый человек, Луи. Я смогу принять все, что ты скажешь. - Мне нужна ручка, - отмахивается от него Луи. – Чтобы подписать. Гарри вспыхивает – гнев душит его. Он старается сдержать его в узде, но если бы все было так просто… - Пожалуйста, - шепчет он вместо того, чтобы инфантильно подсунуть парню проклятую ручку. – Каждый раз, когда я тебя вижу, ты выглядишь так, будто хочешь мне что-то сказать, но просто щадишь мои гребаные чувства. А я этого не заслуживаю, и мне этого не нужно… - Ты разрушил мою жизнь, - прерывает его Луи – спокойный, но только внешне. – Это ты хочешь услышать? Гарри смотрит сквозь него. - Я хочу правду! Пожалуйста, Луи. Думаю, тебе так будет лучше. Луи смеется. - Какая щедрость от тебя – заботиться о моих чувствах. - Не говори так, - шепчет Гарри. Он опускает плечи, а вместе с ними падает и маска с его лица. Он показывает Луи, что тоже вымотан, что усики истощения обернулись вокруг него, как виноградные лозы. Томлинсон смягчается. - Завтра ты уедешь, - говорит он. – И никогда больше меня не увидишь, наверное, забудешь о моем существовании, так что это действительно лишнее. Тебе не нужно знать. - Я хочу, - отвечает Гарри, глядя ему в глаза. – Я хочу. Молчание. Луи закрывает глаза, снова сжимая переносицу. - Дай мне ручку, пожалуйста. И вот Гарри сидит на кухне, которая раньше принадлежала ему, преисполненный решимости остановить мужа от подписания документов на развод. Да, не так он себе это представлял. - Луи, - говорит он, включая свой лучший рациональный голос. - Это все в прошлом, не так ли? Мы – теперь в прошлом. Это уже не имеет значения. - Это важно, - спорит Гарри. – Жаль, что ты мне не веришь, но это важно. Я влез в твою жизнь со всеми этими вопросами, но ты так и не сказал свою часть, поэтому, сделай это сейчас, пожалуйста. Сделай, пока я здесь и могу услышать. Луи стонет. Угол его плеч меняется, изгибаясь и будто отделяясь от тела, как ветка дерева. Солнце уже окутывает его полностью и тянется своими золотыми пальцами к столу. - Так простая подпись документов будет казаться куда драматичнее, чем она есть, - замечает он, ерзая на стуле. Гарри очень сомневается в этом. – Это просто… я не знаю. Это как расставания в каждой из этих кошмарных романтических комедиях. Гарри вздыхает. - Луи… Он не понимает важности – в этом все дело. Все это время Луи разрывался от едва сдерживаемого гнева, а теперь когда Гарри дает ему возможность выпустить его, он просто сбегает. - Я не мог спать, ясно? – наконец начинает Томмо слишком громко для комнаты, его пальцы сцеплены вместе смертельной хваткой. – Наверное, в течение двух лет я спал через ночь. До двух часов ночи я слонялся по дому, до четырех утра бродил по улицам, притаскивался к Лиаму в неурочное время, раскидывал вещи или разбивал кулаки о стены, потому что я видел такое, что просто… не знаю. Страх – холодный и наэлектризованный – стекает по телу Гарри, как ледяная вода. Он наступает с макушки, будто кто-то разбил об нее яйцо, скользит по шее, ныряет под футболку и стекает по спине. Это заставляет его дрожать. Луи утыкается лбом в одну из рук. Его глаза закрыты. - Я начал принимать снотворные. Толка от них не было, так что пришлось бросить, потому что они либо вызывали кошмары, либо я просыпался утром уже на полу, не зная, как попал туда. И это было страшно. Ты себе не представляешь. У тебя нет ни малейшего ебаного представления. Бывали дни, когда я хотел выброситься из окна, лишь бы прекратить это, но затем Лиам избил меня за подобные мысли, так что… - парень неуверенно смеется, мягко глядя куда-то в стол. – Потом я заметил, что алкоголь притупляет холод внутри меня, но и с этим я переусердствовал, зато встретил на удивление хорошего психотерапевта. Кто бы мог подумать, что разговоры о проблемах помогают облегчить положение, да? Выражение на его лице похоже на иллюзию – тонкая улыбка, за которой тянется бесконечная боль от воспоминаний. Это Гарри заставил его вспомнить. И это Гарри по большей части причина этой боли. Стайлс не удивляется, обнаружив на своих глазах слезы, и неуклюже утирает их. - В любом случае, она заставила меня признать, что я злюсь и на самого себя. И мне стало легче. Но тут как раз вышел твой второй альбом, так что ты был во всех газетах. Кстати, первое, что я узнал о твоей карьере, – это то, что ты начал продвижение как Стайлс, - Луи теперь как будто веселится, ухмыляясь в потолок. Но печаль еще сохраняется в чертах его лица, и ее огромная глубина пробивает дыру в груди Гарри. - Собственно, это зацепило меня больше всего. К тому времени я уже привык к тому, что моя кровать слишком большая для одного, смирился с тем фактом, что ты даже не попрощался, почти справился со страхом просыпаться по утрам, потому что каждый новый день напоминал мне о том, как однажды я не нашел тебя на другой половине постели. Все, для меня ты ушел… - Томлинсон делает паузу и переводит дух. Тихий вздох срывается с губ Гарри, но он сам не знает, что он выражает. В любом случае, Луи не обращает на него никакого внимания. - В конце концов, я перешагнул через это. Но когда Гарри Стайлс выпустил свой успешный второй альбом, и я просто… я понял, что опять понятия не имею, как жить дальше. Вся моя жизнь была построена на основании тебя и меня, потому что мы собирались всегда быть вместе, так ведь? Он ждет. Возможно, ждет, что Гарри что-то скажет. - Мне даже в голову не приходило подобное… это было просто невозможно. Мы никогда не собирались бросать друг друга, я никогда не должен был думать, что делать со своей жизнью в одиночестве, но ты… - Луи сглатывает. И моргает слишком часто. – Что ж… Ты сам знаешь, что сделал. - Я ушел, - добавляет Гарри. Его голос звучит искаженно. Впервые Луи смотрит прямо на него, будто выискивая в лице Гарри что-то, что задержит его взгляд. - Да, - кивает он. – Да, ты ушел. А мне пришлось иметь дело с последствиями этого, бороться с одиночеством в этом доме и за его пределами. Так вот, в то время я вновь начал пить. Кто-нибудь рассказывал тебе, как «Barb’s» потерял лицензию? - Джемма говорила, - говорит Гарри. Как будто кто-то еще мог ему сказать. - Это из-за меня, - он прищуривается. – Ладно, технически из-за Лиама, но это я подбил его. - Что он сделал? Луи щелкает пальцами. Делает глубокий вдох, выдыхает и будто уже собирается заговорить, но снова сжимает губы. Гарри идет на попятную. - Тебе не обязательно говорить мне, - быстро выдыхает он. – Если ты не хочешь, я… мне жаль, что заставил тебя сделать это. «Я не знаю, смогу ли выдержать еще», - это то, что он предпочитает не говорить. Луи качает головой. - Все в порядке, - мягко замечает он, будто так оно и есть на самом деле. Тем не менее, он совсем бледнеет в ярком утреннем свете. – Он, эм, закатил небольшую сцену. На самом деле, подрался кое с кем. На секунду Гарри забывает, как дышать. - Лиам? – недоверчиво спрашивает он и часто моргает, чтобы сфокусироваться на лице Луи. - Знаю, - кивает тот. – Знаю, но это было из-за меня. Ну конечно из-за него. - Я был… не в себе, ладно? Я напивался каждый раз, как только выходил из дома, просто чтобы стало легче, и люди постоянно сплетничали об этом. В какой-то момент меня перестали жалеть и стали выставлять из многих мест, в том числе и «Barb’s». Но я все равно пошел, - Луи закатывает глаза. – Конкретно в тот день мы с Лиамом распили бутылку бурбона на двоих, так что оба были в хлам. В принципе мы уже уходили, но кто-то напоследок назвал меня унылым педиком, - слабая горькая улыбка. – Лиам вышел из себя, а я был слишком пьян, чтобы удержать его, и… не знаю, не помню ничего. Просто знаю, что кто-то сообщил об этом, и после этого они свою лицензию потеряли. Мы же с Лиамом поехали домой и завались спать прямо на лужайке перед крыльцом, а на утро вылили в унитаз всю мою выпивку. Такой вот конец моей любовной истории с необузданным самоуничтожением и разрушением жизни Лиама. Гарри качает головой, возможно, в тщетной надежде, что так слова Луи не достигнут его ушей. Он не может себе представить Лиама в драке, не может представить настолько одинокого Луи, не может представить ничего из того, за что несет прямую ответственность. С самой середины груди растекается боль, отдающаяся пульсацией во все уголки тела. - Ты… - начинает он, но ему приходится сделать паузу в попытке выкашлять горечь прочь из горла. – Теперь ты в порядке? Луи опускает глаза, отслеживая взглядом царапины на столе. И улыбается. - Нет. Сердце Гарри делает болезненное сальто. - Это был глупый вопрос. - Да, - соглашается Луи, выдыхая и глядя на него. Между ними больше нет стены. Уязвимость, отражающаяся в его глазах, выбивает из Гарри остатки воздуха. – Самое глупое, что можно было спросить. Но все нормально. Стайлсу хочется кричать, но все, что он может сделать, – это покачать головой. - Это не так, - справляется он с собой. – Это не так, не так, прости меня. - Я ценю это, - отвечает Томлинсон. – Действительно, ценю, но не вини себя снова, пожалуйста. Все позади. - Но как мне это сделать? Как я могу… - Можешь, потому что мне это нужно, - прерывает его Луи. Он медленно протягивает руку, будто пробирается сквозь сгустившийся между ними воздух, и сжимает предплечье Гарри. – Я справился со всем этим, и мне жаль, что ты узнал вот так, но раз уж ты спросил. Хватит уже искать виноватого. Гарри беззвучно кивает. Но вина на нем, вина за все на нем – в том числе и за то, что привязался к Луи со своими сожалениями и заставил его снова и снова переживать это. - И все же это моя вина, - горько улыбается кудрявый. - Серьезно, Гарри. Я и сам виноват. Я же говорил, что не был готов жить без тебя. Даже не рассматривал такую вероятность, не думал, что окажусь за пределами ЛуииГарри. - Ты все еще злишься на меня, - качает головой Гарри. – Или злился всего лишь… - он собирался сказать про недавнее время, но потом прокручивает события последних дней в голове. Вторая паническая атака, из которой Луи буквально вытащил его. Обед с Маркусом, на котором он смеялся, шутил и чувствовал себя вполне комфортно, в отличие от самого Гарри. Парень вспоминает момент, когда Луи позволил его новому жениху войти в свой дом и прикрыл его, не моргнув глазом. Он был таким сдержанным и уверенным в себе, что эта ледяная искорка гнева, спящая внутри него, так ни разу и не проявилась. Луи дает ему секунду, чтобы закончить предложение, прежде чем пожимает плечами. - Я не злюсь, - просто говорит он, и это так. Это правда. – Кажется, я злился, когда ты только появился. Меня взбесила сама ситуация. Я злился на себя, на то, что ты все-таки позволил себе вернуться сюда, но я просто устал злиться. Я хочу прекратить все это. Гарри кивает и трет ладонями опухшее лицо. У него есть все, чего он хотел. - Я найду ручку, - вздыхает он. – А потом… я уйду. Я слишком много вторгался в твою жизнь. - Ты был моей жизнью, Гарри. Думаю, что могу вытерпеть тебя еще один день. Что-то большое и высказанное встает между ними, когда Гарри поднимается, – в воздухе висит шар тяжести. Возможно, их совместное прошлое, которое Луи выжил из себя. У Луи в углу гостиной есть стол, заваленный всякой всячиной. Именно сюда и направляется Гарри, чтобы накинуться на стаканчик с письменными принадлежностями, старательно игнорируя пустую рамку над камином. Луи, как выясняется, следует за ним из кухни и оседает на диване. Он поднимает глаза, когда Стайлс встает перед ним, и в свете утреннего солнца они становятся лазурными. И Гарри не может дышать. - Вот, держи, - кашляет он, протягивая красивую черную ручку, что ему удалось найти. У нее на колпачке вырезаны крошечные инициалы ЛТ. - Спасибо, - Луи прикусывает губу и в мгновение перехватывает ручку. Та папка, что избежала грязи, лежит у него на коленях, и он открывает ее на чистой белой странице. – Я и забыл, что у меня есть такая, - парень слегка улыбается. Гарри неотрывно следит за ним и этой улыбкой у него на губах. Потом все-таки отворачивается в сторону дивана и садится. Одно соприкосновение их коленей – и он опять задыхается. - В скольких местах мне нужно подписать? – спрашивает Луи и возвращает Гарри к реальности. «Ах, точно, - спохватывается тот. – Да, развод». - Смотри, тут три копии, - Гарри тянется вперед, вторгаясь в личное пространство Луи, но не останавливается, чтобы задуматься над этим. Томмо позволяет ему найти три необходимые страницы и провести пальцем по каждой, чтобы отметить. Его дыхание испуганно учащенное, неглубокое, но от него волоски на шее Гарри встают дыбом. – Здесь. Затем он неловко отодвигается, преодолевая тяжесть конечностей, которые будто одеревенели от их близости. - Ага, спасибо, - кивает Луи. Он внимательно просматривает некоторые строчки в тексте перед ним. – Гарри Томлинсон. Гарри улыбается. Он наблюдает за тем, как Луи медленно выводит свое имя, растягивая его до такой степени, что заходит за края. И нет никакого подходящего названия для чувства, что испытывает в тот момент Гарри: оно приятное, хоть и с побочными эффектами в виде легкой горечи во рту и жара в груди. Ради этого он приехал. - Ну вот, - спокойно говорит Луи, делая ненужный росчерк на последней «н». Он еще несколько секунд держит ручку против бумаги, пока жирная чернильная точка не расцветает под стержнем. – Держи. Он закрывает папку и протягивает ее Гарри. Тот понимает, что их текущее положение довольно забавно. С самого первого утра на грязной дороге он втягивал эти бумаги между ними, а Луи сбегал. Теперь же, когда все с точностью до наоборот, Гарри не может не чувствовать себя немного побежденным, когда принимает папку. - Ты не хочешь забрать свою копию? – спрашивает он. - Просто оставь ее, когда будешь уходить, - отмахивается Луи, избегая его взгляда. – Что-то еще от меня требуется, или это все? - Да вроде все. Мы в разводе, по крайней мере, на бумаге. Гарри чувствует, что на этих словах губы практически перестают его слушаться. Луи тоже выглядит немного потрясенным. Его губы по цвету слились с бледным лицом, и он кусает их снова и снова, пока они не розовеют. - Луи, - шепчет Гарри и ждет, пока они встретятся глазами. – Спасибо. Луи кивает. - Конечно, - говорит он, и хоть его глаза кажутся подозрительно влажными, звучит это вполне искренне. – Как я уже говорил, я не могу разрушить тебе карьеру. - Если бы это отразилось на работе, это была бы моя вина, ты же знаешь, - спорит Гарри. Он серьезен, но беспричинная улыбка отражается на лице. Луи тоже улыбается. - Ты прав, - признает он. – Теперь ты у меня в долгу. Наконец, – что просто невероятно – Гарри чувствует себя спокойным. Осмысленным. Почти, счастливым. - Надеюсь, этот взгляд значит, что ты придумал, как рассказать обо всем своему жениху, - хмыкает Луи, лопая его пузырек счастья. – Кстати, удачи тебе с этим. Гарри потирает лоб. - Я работаю над этим, - бормочет он. Конечно, не работает, но начнет, как только окажется в самолете. – Определенно, это нужно сделать лично, поэтому мне, наверное, надо собирать вещи. - Да не спеши, - мягко останавливает его Луи и ищет что-то по другую сторону дивана. Он достает старый номер «Rolling Stone»**, щелкает ручкой и пишет что-то прямо на лбу Дейва Гроула***. – Это мой знакомый адвокат из Лондона, и он мне тоже должен. Пусть Найл позвонит ему, возможно, он успеет заверить наш развод еще до того, как ты приземлишься в Лос-Анджелесе. Гарри забирает журнал и, не задумываясь, прижимает его к груди. - Спасибо. Луи пожимает плечами. - Хватит благодарить. Где-то на втором этаже открывается дверь. Они оба смотрят на потолок и вслушиваются в шаги, которые как раз топочут над ними по направлению к ванной комнате. Молча парни поднимаются и выходят на улицу. Солнце встречает их яркими и горячими лучами, уже порядком пройдя свой путь по небу. Последние клочки темно-синего цвета растворяются над их головами, обходя по касательной бледный полумесяц. Гарри садится прямо на газон перед домом. Луи усаживается рядом с ним и из ближайшего цветочного горшка втаскивает сумку-холодильник. Внутри оказывается пачка сигарет и дешевая пластмассовая зажигалка. Стайлс прищуривается. - Я думал, что ты бросил? - Я бросил, - хмыкает Луи. – Это для чрезвычайных ситуаций и особых случаев. Гарри не осмеливается спросить, который сейчас из вариантов. Он пытается закрыть глаза, расслабиться и насладиться последними минутами раннего утра, прежде чем мама спустится на кухню и застанет их здесь. Они продолжают помимо воли открываться друг другу – сейчас явно происходит какой-то хорошо знакомый ритуал Луи. Выглядит это немного неуклюже: пальцы парня несколько раз впустую чиркают по колесику зажигалки, и он закашливается после первого затяга. Вдыхая дым, Луи закрывает глаза. Откидывается на локтях, подставляя лицо солнцу. Гарри сглатывает. - Как долго ты продержался? – спрашивает он только потому, что ему нужно нарушить это молчание. – Я имею в виду, когда ты курил в последний раз? Луи приоткрывает один глаз. - Какое-то время назад, - говорит он, откидывая голову назад. – По моим подсчетам, с год или около того. Гарри наблюдает за изгибом его шеи, такой бледной на фоне травы, за движениями его кадыка, когда парень хихикает без всякой причины. Он не может отвести от него взгляд. Луи слегка приоткрывает рот, чтобы дым выходил маленькими колечками. Они когда-то постоянно проводили так время в садах или парках, в лесу в миле от дороги, лежа на влажной от росы траве и наблюдая, как небо меняет свой цвет. Томмо часто приходил на свидания после футбола – вонючий и с окрашенными травой коленками – и рассказывал Гарри обо всем, например, о том, как беспардонно Лиам выбил у него мяч. А Гарри… Гарри обычно интересовало только то, как свет падает на лицо Луи. - Я рад, что ты сделал это, - говорит Стайлс и следит за тем, как дым будто вата поднимается в небо и исчезает. – Бросил курить, я об этом. Луи ложится. Его волосы перепутываются с травой, а Гарри все еще смотрит и смотрит на него. - Заткнись, Гарри, - мягко и добродушно бросает парень, почти дразняще. Он чувствует то же облегчение, что и Гарри? Для него этот брак тоже был бременем? Стайлс из тех, кто вполне может спросить о таком, но вес их последнего разговора все-таки еще давит на плечи, сжимает шею и медленно ползет по позвоночнику. Кроме того, прямо сейчас он злоупотребляет гостеприимством хозяина. Им не нужно вообще больше разговаривать. В конце концов, Гарри отрывает взгляд от умиротворенного лица Луи и ложится рядом с ним. Облака над их головами рвутся на куски, истончаясь и растворяясь подобно молоку в чае. На высоте должно быть зверствует ветер, а на земле Гарри едва чувствует легкий ветерок. Он закрывает глаза. И позволяет утренней прохладе обнять его за плечи. - Не могу поверить, что мы развелись, - бросает Луи в тишину. В голове Гарри звучит совсем не то, что срывается с губ. - Знаю, - говорит он. Поворачивает голову, прижимаясь щекой к газону, и смотрит на Луи. Тот тоже оглядывается на него. Гарри достаточно близко, чтобы почувствовать запах сигарет. - Я… - начинает Луи и смотрит вниз. – Я надеюсь, что твоя свадьба пройдет хорошо. – Выдыхает он вместе с дымом. - Ты не обязан это говорить, - отвечает Гарри. Он слегка ошеломлен их близостью и пытается осторожно отвлечься от этого. Просто… если он прямо сейчас протянет руку, то сможет коснуться лица Луи или его почти голого плеча. – Я действительно очень благодарен, что ты сделал это для меня, но тебе не нужно притворяться. Томлинсон пытается пожать плечами, но затем вспоминает, что лежит на одной из рук и отказывается от этой идеи. - Я не притворяюсь, - возражает он. Звучит неубедительно. – Я на самом деле надеюсь, что все будет хорошо. Знаешь, ты заслуживаешь счастья. Очевидно, что здесь ты его не нашел, поэтому мне бы хотелось, чтобы ты нашел свое счастье в Лос-Анджелесе. Или в Нью-Йорке, да где угодно, потому что теперь ты звезда мирового масштаба. У Гарри жжет глаза. - Луи, - шепчет он, но не знает, как продолжить. Не знает, что сказать, чтобы бывший муж не заметил его состояния. Луи вздыхает. Избавляется от окурка, а пальцами другой руки проходится по волосам Гарри. Это так кратковременно, всего лишь на секунду, но кончики его пальцев скользят по лбу Гарри, касаются его затылка. Воздух стынет у Стайлса в легких. - Все в порядке, - говорит Луи с грустной улыбкой, мелькнувшей в уголках губ. Он убирает руку, занимая ее сорванной травинкой. – Все в порядке. Ты должен уйти, зажить своей жизнью и навсегда забыть обо мне, – все то, что я должен был тебе позволить много лет назад. Вообще-то Гарри не собирается опять плакать. Нет, не собирается. Но и понятия не имеет, что еще сделать, что еще сказать. - Прости меня, - безнадежно просит он. Луи снова улыбается. И вокруг его глаз разбегаются лучиками легкие морщинки. - Да и ты меня прости. Он срывает крошечный желтый цветок с газона между ними и заправляет его за ухо Гарри. А затем переворачивается обратно на спину, скрещивая руки на груди и вздергивая подбородок в небо. Как будто ничего не произошло – да ничего и не произошло, за исключением того, что внутренности Стайлса словно угодили в эпицентр землетрясения. Парень осторожно прикасается к цветку. Тот настолько мал, что одно неловкое касание сгоняет его с места, и он теряется в кудрях Гарри. Он не зеркалит Луи, не ложится на спину. Гарри остается на боку, разглядывая профиль бывшего мужа, спинку его носа и тень от ресниц на щеках. К счастью, парень слышит приближение матери до того, как она выходит в сад и замечает их, так что успевает сесть. - Доброе утро, ребята, - кричит Энн. От Гарри не укрывается ее озорной взгляд, но сам изо всех сил старается не улыбнуться. - Привет, мам, - отвечает он, медленно поднимаясь на ноги. Одна из его рук скользит по траве, и ему приходится упереться пальцами в землю, чтобы принять вертикальное положение. Наверняка, она набьется под ногти. – Доброе утро. Гарри не оглядывается на Луи, пока идет к входной двери и целует мать в щеку. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, слегка хмурясь, но продолжая улыбаться. – Как тут уже тепло. - Я, эм… - начинает он, приглаживая волосы, поправляя одежду и пытаясь избавиться от чувства, что его поймали за чем-то неподходящим. – Мы тут… наверное, у меня есть для тебя новости. Энн склоняет голову на бок. Ее взгляд на сына говорит ему о том, что она уже знает. - Почему бы тебе не пойти со мной и не рассказать об этом, - предлагает она, сжимая его плечо. – Я приготовлю завтрак. Гарри улыбается. И чувствует себя каким-то пластиковым, будто эта улыбка принадлежит совсем не ему. - Звучит потрясающе, - кивает он и следует за ней. Когда парень наклоняется, чтобы снять свою обувь, желтый цветок планирует на пол, оседая ярким пятнышком в сумраке холла. Гарри все смотрит и смотрит на него, но оставляет лежать. На плите уже две кастрюли, и едва парень входит на кухню, как Энн распахивает окно, впуская немного воздуха. Гарри идет к холодильнику, чтобы достать яйца. Вездесущее солнце заставляет его сощуриться. Луи все еще лежит в саду, утопая в море ярко-зеленой травы. Его руки по-прежнему на груди, лицо расслаблено, губы слегка приоткрыты. Вид такого Луи настолько хорошо знаком, будто он часть самого Гарри, разве что подзабытая. Все как во сне. __________ *«Us Weekly» – нью-йорский еженедельный журнал о знаменитостях. **«Rolling Stone» – американский музыкальный журнал. ***Дейв Гроул – американский рок-музыкант, барабанщик группы «Nirvana» в период с 1990 по 1994 годы, гитарист-вокалист собственной группы «Foo Fighters».