Got the sunshine on my shoulders

Гарри проводит в «Хитроу» ровно пять минут, прежде чем выскакивает на улицу, чтобы перевести дух. Он совсем отвык от такого рода напряжения, от постоянно движущейся массы людей, звуков, запахов – чего тысячи и тысячи в пространстве, совершенно не соответствующем им по размерам. Это слишком резкий переход от небольшого городка, где Гарри провел последние месяцы, и воздух тут кажется густым и тяжелым, как ил. - Мистер Стайлс, - говорит Питер, скрещивая руки на груди и осторожно оглядываясь. – Я могу договориться с любым сотрудником аэропорта, вам нет необходимости самому идти на регистрацию… - Нет, - качает головой Гарри. Он провздевает пальцы сквозь кудри раз за разом, пока они не остаются спадать свободными волнами вокруг лица. Так парень чувствует себя безопаснее. Ладно, не так уж он и волнуется – в конце концов, в обычной жизни он выходит на сцену перед тысячами, просто сейчас есть вопросы насущнее. Например, посадка в самолет. - Вы уверены? – уточняет Питер, явно не одобряя гениальный план Гарри (коммерческий рейс, без дополнительной охраны). – По крайней мере, я могу отвести вас в лаундж-зону*, пока буду сдавать багаж? Гарри улыбается ему, чувствуя легкую тошноту. - Сейчас я чувствую себя лучше, - врет он. – Идем, мы же не хотим опоздать на рейс. Питер кивает, но то и дело хмуро посматривает в сторону их выхода на посадку. Так странно – оставлять Англию. У нее есть удивительная способность забираться под кожу, несмотря на пасмурную погоду и частые дожди. Гарри чуть задыхается, глядя на аппарат по продаже «Dairy Milk»**. - Все в порядке? – участливо спрашивает Питер, терпеливо его дожидаясь. Парень встряхивается. - Я в порядке, - отвечает он и отворачивается от шоколада. Конечно, он когда-нибудь вернется, хотя с мамой они этот вопрос деликатно обошли стороной. – Просто чувствую себя немного странно, будто забыл что-то важное. Охранник хмурится и на всякий случай пересчитывает их ручную кладь. Это заставляет Гарри улыбнуться, но говорил он совсем не об этом. Ощущения похожи на те, что испытываешь, когда уходишь из дома, а затем возвращаешься назад полный уверенности, что забыл закрыть дверь. Это чувство, когда ты на полпути понимаешь, что тебе не хватает чего-то важного. Это не так, и Гарри это знает. Он упаковал каждую свою вещь, потому что не собирался ничего оставлять в доме Луи. В свою очередь бракоразводные документы должны быть в полной безопасности в руках адвоката Томлинсона (которого, видимо, зовут Филом и у которого весьма приятный голос по телефону). Найл разобрался со всеми делами в Лос-Анджелесе – организовал для него сопровождающего, ожидающего в аэропорту, и автомобиль. Маму Гарри заверил, что с ним ничего не случится во время полета, а еще смог сдержаться и не написать Маркусу, потому что хочет сделать ему сюрприз. Все идет отлично. - Уверен, что Луи сообщит, если вы забыли что-то, - предполагает Питер, оттесняя поток людей в сторону и расчищая ему путь. Хм, Луи вот зовут – просто Луи и никакого строго «мистер Томлинсон». Гарри вздыхает. Взлетно-посадочная полоса обдувается всеми ветрами и поливается мелким дождем, когда их доставляют к трапу самолету. Гарри щурится, следуя за размытым черным силуэтом Питера в салон. Парень собирается уснуть, как только окажется в своем кресле. Телохранитель желает ему спокойной ночи, напряженно сидя возле прохода и всматриваясь в каждого проходящего мимо пассажира. Со стороны он выглядит как суслик, охраняющий вход в свою норку, и Гарри говорит ему об этом, вызывая широкую улыбку. Мама присылает ему сообщение до того, как он включает авиарежим. В нем фотография сидящей на подоконнике Дасти и подпись «Уже ищем тебя» в сочетании с одним из смайликов с высунутым языком. Гарри становится неловко. Скоро увижу ее! – пишет он в ответ, улыбаясь про себя, когда приходит новое сообщение. Кудрявый уже собирается проигнорировать его, чтобы не развивать разговор, который не успеет закончить до вылета, но понимает, что оно не от мамы. Телефон выводит на дисплее имя Луи, и этого достаточно, чтобы Гарри сдавило горло. Он до сих пор не знает, зачем они обменялись номерами до того, как он уехал. Наверное, это просто показалось правильным. Сообщение Луи пронизано искренней простотой: Хорошего полета, - и ничего больше. Гарри не отвечает, но необъяснимое тепло вспыхивает в руках, когда он выключает свой телефон и откладывает его прочь. Он откидывается назад, пытаясь расслабиться, и смотрит на свинцовое небо снаружи. Пытается сохранить его в памяти. «Я не прощаюсь», - все время твердит он себе. Только не снова. * * * В Лос-Анджелесе, как и ожидалось, жарко, так что английское лето в сравнении с этим кажется совершенно неадекватным. Гарри чувствует солнечный свет на коже всего несколько секунд между выходом из аэропорта и автомобилем, но похоже тот успевает запустить свою яркость ему прямо в вены. Он улыбается и проскальзывает на заднее сидение, восторженно глядя на уходящее вниз широкое шоссе, голубое небо и блестящие небоскребы на горизонте. Кондиционер, конечно, сдерживает полуденную жару, но Гарри, должно быть, занес ее частичку внутри себя, и теперь она вырывается из груди, нагревая его щеки по мере приближения к дому. - Волнуетесь из-за возвращения, мистер Стайлс? – спрашивает Питер, бросая взгляд в зеркало заднего вида. Охранник кажется расслабленным и куда более счастливым, чем в «Хитроу» – он тоже наконец вернулся домой. - Это так очевидно? – сомневается его клиент, почти прижимаясь лицом к окну, пока они поднимаются на холмы. - Боюсь, что так, - улыбается Питер, и Гарри хмыкает в ответ. С момента его отъезда прошли месяцы, и ему совсем не хочется тратить силы на попытки скрыть, насколько он счастлив. Еще двадцать минут, и он вернется в свой дом, встретится со своим женихом… Ах, да. С женихом, которого нужно немедленно посвятить во всю ситуацию с Гарри. Парень действительно думал, как это сделать, едва проснувшись где-то над Тихим океаном***, но так и не нашел деликатного способа рассказать любящему его человеку, что был замужем за кем-то в течение последних пяти лет. Это немного омрачает его настроение, но полностью сдуть воздушный шар счастья внутри не может – ничто не может, особенно вблизи знакомых белых ворот. Гарри пожимает руку водителю, спешно благодарит его и бежит к дверям, совершенно не заботясь о багаже. На подъездной дорожке стоят машины Маркуса и его персонального ассистента, поэтому парню даже в голову не приходит доставать ключи, он идет прямиком в дом. Запахи этого места почти вызывают слезы на глазах – ваниль, его комнатные растения, любимые лосьоны, которыми он пользуется так часто, что их аромат постоянно висит в воздухе. Это вещи, которые не замечаешь, находясь в их окружении каждый день, но после расставания они просто сбивают с ног. Гарри закрывает глаза и вдыхает глубже. - Привет! – зовет он, но слишком тихо. Гарри не уверен, хочется ли ему прямо сейчас найти Маркуса, или же он хочет, чтобы тот нашел его сам. Какой из этих сюжетов больше подходит к разговору, который им предстоит? В любом случае, однозначного решения нет. Гарри скидывает обувь и пожимает плечами. Это немного напоминает возвращение из тура, хотя ни из одного тура он не приезжал настолько измотанным и несчастным. В гостиной нагромождены коробки, подарки от спонсоров и вещи, которые Стайлс, вероятно, заказал до отъезда и совершенно забыл о них. Он с трудом пробирается сквозь завалы. Мраморный пол холодит ступни, заставляя чувствовать себя слегка подмерзшим, особенно после прохладного нутра автомобиля. Гарри счастлив, так счастлив, что в целом здесь все осталось неизменным. Даже его фикус, втиснутый между диваном и одним из кресел, выглядит здоровым и зеленым. Листья вьются вокруг пальцев, когда он прикасается к ним, и это заставляет парня улыбнуться. Только потолки – потолки кажутся намного выше, чем ему запомнилось, а еще он забыл, что каждому шагу в гостиной вторит гулкое эхо. Тем не менее, его картины висят вдоль дальней стены именно так, как ему нравится, и веранда – ох, его веранда… Ветер радостно приветствует Гарри, когда он открывает дверь, немедленно отбрасывая волосы с его плеч. Абсолютная тишина поднимается вверх, встречаясь сначала с ним, а затем с легким бризом, снующим между листьев. Внизу продолжается Беверли-Хиллз: белоснежные дома, разбросанные среди зелени, как галька, голубые очертания бассейнов и эта успокаивающая рябь переливающегося на солнце океана. Гарри подходит к самому краю, чтобы увидеть его, обхватывает пальцами перила и смотрит, смотрит, смотрит, пока перед глазами не начинают плясать желто-синие пятна. Как он жил так долго без этого – без простора и того типа умиротворения, что не заставляет его задыхаться. Он глубоко втягивает в легкие этот сладкий воздух. - Мистер Стайлс, - голос Питера доносится изнутри, заставляя его отвернуться от воды. – Я принес все ваши вещи. У Гарри вспыхивают щеки. Обычно он помогает, но сегодня слишком разволновался. - Спасибо, - говорит он, неохотно отталкиваясь от перил и возвращаясь в дом. – Прости, что оставил это на тебя, просто… - Нет-нет, я понимаю, - улыбается Питер. Он все еще выглядит непривычно довольным, и Гарри невероятно рад видеть его таким и знать, что он наконец будет спать в нормальной кровати, а не в машине, палатке или гостиной Луи. – Похоже, вас просто долго не было. - Знаю, - отвечает Гарри, обнимая себя руками. Шум прибоя слабо доносится снаружи, и парня тянет вернуться к нему, вновь посмотреть на небо. Есть что-то пугающее в потолках – они просто слишком высокие, а он уж и позабыл об этом, теперь же приходится наталкиваться на эти белые и бездушные плиты, всякий раз поднимая глаза. Кажется, что они заглушают то легкое и счастливое чувство в груди, не давая ему летать. – Из-за того, что меня не было так долго, или еще по какой причине, но вернуться домой – хорошо. Питер кивает. Он будто слегка нервничает, двигая чемоданы клиента взад-вперед, пока они не выстраиваются по росту у подножья лестницы. Вот тогда Гарри и понимает, что он теперь в безопасности, под защитой двойных ворот и самой современной охранной системы. - Питер, - говорит он, чтобы тот оставил чемоданы в покое. Телохранитель встает неподвижно, заводя руки за спину, и слушает. – Думаю, со мной все будет в порядке. - Вы хотите, чтобы я на всякий случай проверил дом? Гарри только улыбается, странно переполненный эмоциями. Они увидятся в следующий раз, когда он сорвется в спонтанный поход по магазинам. - Не обязательно, - качает он головой. – Маркус дома, так что я не думаю, что здесь есть какие-то сталкеры. Ты просто обязан вернуться домой и, пожалуйста, не волнуйся за меня. Питер качает головой. - Вы знаете, что забота о вас мне в удовольствие, мистер Стайлс. Рискую показаться непрофессионалом, но не думаю, что мне понравилось бы ночевать в палатке в чьем-либо саду так, как мне понравился кемпинг в саду у вас. Гарри смеется, если быть точнее – хихикает, и как только начинает, уже не может остановиться. - Рад это слышать, - хмыкает он. – И я не думаю, что позволили бы кому-то другому присматривать за мной. Спасибо за поддержку, Питер. - Конечно, - улыбается Питер и даже слегка кланяется. Когда он протягивает Гарри ладонь для рукопожатия, тот ее принимает, но втягивает его в объятия. Охранник удивленно охает, но обнимает парня, похлопывая по спине настолько сильно, что едва не выбивает из него дух. - Увидимся позже, мистер Стайлс? - Увидимся позже, Питер, - улыбается Гарри и наблюдает в одно из больших окон, как он уходит. Парень дожидается, пока его машина исчезнет из виду, спускаясь с холма, а затем отворачивается, собираясь вернуться к ветру и солнечному свету. Но кто-то спускается по лестнице. Гарри замирает на мгновение, почему-то чувствуя, что его поймали за чем-то плохим. Парень уверен, что это Маркус, но потом и с кухни доносятся какие-то шорохи. Он заворачивает за угол, рассчитывая увидеть своего жениха и думая, как лучше удивить его, но… но замирает на месте. У парня, хозяйничающего на кухне, короткие темные волосы. Гарри прищуривается и ждет, пока незнакомец повернется в профиль. И он сразу же узнает вздернутый нос – это Джош. Это персональный ассистент Маркуса сейчас попивает кокосовую воду прямо из коробки. На кухне Гарри. С голым торсом. Стайлс щипает себя за руку и едва сдерживает болезненный вздох. Конечно, всему этому есть хорошее объяснение, но он слишком склонен драматизировать. Да и ситуация за ситуацией бьют в самое нутро, как камни, так что парня уже тошнит от этого. «Ладно, Гарри. Глубокий вдох. Ты зайдешь туда, будто ничего не происходит, потому что ничего и не происходит». Он уже было открывает рот, несколько раз проговаривая про себя «привет», чтобы убедиться, что еще знает такое слово. Затем делает шаг вперед, но в тот же миг кто-то спускается по лестнице с другой стороны. На это раз ритм шагов очень хорошо знаком – до такой степени, что у Гарри ломит в груди. - При-ивет, - тянет кто-то – и это не Гарри, который все еще застрял в холле под любимой абстрактной картиной с котом. Это Маркус с игривой ленцой в голосе, которой Гарри никогда не слышал. - Привет, - отвечает Джош. Гарри поворачивает голову, наблюдая за ним. На Маркусе тоже нет рубашки – на нем вообще ничего нет, на самом деле. – Ты голодный? У Гарри такое чувство, будто это последнее, что он видит. - Ух, я еще какой голодный, - усмехается Маркус и садится в углу, позволяя Джошу рыться в шкафчиках, кладовке, холодильнике. Тот достает удивительную индукционную кастрюльку Гарри, и его кухонную лопатку, и его столовые приборы, и… - Что собираешься приготовить? – спрашивает Маркус, чей голос едва прибивается сквозь странный шум и стук в ушах Гарри. В висках у парня тоже стучит. Джош поворачивается к нему лицом. Голая спина прижимается к мраморной столешнице. Он смотрит в лицо Маркусу, щурясь на солнце и соблазнительно улыбаясь. - То, что ты любишь, - склоняет он голову. – Блинчики. «Да он их не любит! - язвительно возмущается сознание Гарри. – Маркус даже не ест сладости…» - Ты меня так хорошо знаешь, - отзывается Маркус. Стайлс не видит его лица, но чувствует в его голосе улыбку. Это похоже на просмотр фильма с какой-то искаженной сюжетной линией. Это просто не может происходить с ним после всего пережитого. Расстояние между Джошем и Маркусом становится все меньше, хотя не похоже, что они вообще двигаются. Должно быть, существует какой-то отвратительный подвид гравитации, который тянет их друг к другу, делая их улыбки шире, как будто они не творят то, что творят, или, например, не ощущают присутствия Гарри буквально на каждом дюйме этого дома вплоть до последних чашек или подушек, которых Джош касался и… О Господи, они оба спустились из спальни Стайлса? Маркус берет лицо любовника в ладони. Каждый волосок на теле Гарри встает дыбом от ярости. Он наблюдает еще несколько секунд – просто чтобы увидеть, что они действительно целуются, чтобы убедиться, что он не ошибается. Затем делает шаг на территорию кухни и не стесняется сделать это громко. Парни отпрыгивают друг от друга, что доставляет Гарри извращенное удовольствие. Он наслаждается видом их потрясенных лиц, когда они видят его, и тем, как Маркус вскрикивает и хватает со стола тарелку – тарелку? – чтобы прикрыть себя. - М-малыш, - заикается он. Это обращение взрывается внутри Стайлса, вызывая исключительно гнев и осколком впиваясь в сердце. – Не знал, что ты дома. - А я не знал, что мне нужно объявлять о присутствии в своем доме, - бросает Гарри. Тон собственного голоса слегка пугает его. Парень поворачивается к Джошу и награждает его самой фальшивой улыбкой, на которую способен. – Привет, Джош. Давно не виделись. Однако Джош совсем не походит на оленя, ослепленного светом фар, он даже не смущается перед лицом ярости Гарри. Наглец скрещивает руки на обнаженной груди и смотрит с таким вызовом, будто это его кухня. Он явно здесь не в первый раз – далеко не в первый раз. - Гарри, - елейно улыбается он. – Мы не ждали тебя так скоро. Мы. Сердце Гарри болит. Что-то в нем трескается, и ему приходится прислониться к стене, чтобы удержаться в вертикальном положении. - Не потрудишься мне все объяснить, - обращается он к Маркусу, - или я могу заняться сбором твоего барахла? В голос уже проникают слезы, делая его еще более хриплым. Но он не ударится в истерику, по крайней мере, пока Джош все еще здесь. Маркус отчего-то удивляется. - Малыш, - говорит он именно тем тоном, который, как ему известно наверняка, нравится Гарри. Так что он использует это против него. – Давай не будем принимать поспешных решений, знаю, как это выглядит, но позволь мне все объяснить… - Позволить тебе объяснить? – Гарри повышает голос. Он успевает прийти в себя, так что выпрямляется, стараясь выглядеть внушительнее. И выглядеть так, будто не умирает от колотых ран. – Что ж, ну объясни, Маркус, как так получилось, что я вошел сюда и застал вас двоих… - Гарри, пожалуйста. Давай будем рациональны. Ты ведь не ждал, что буду воздерживаться целых три года? Гарри приоткрывает рот. Порядка минуты из него не вырывается ни звука, парень только чувствует предательский румянец смущения, растекающийся по щекам. - Ты… - говорит он, - ты… ты сказал, что не против. Маркус вздыхает, но его взгляд куда красноречивее слов. Колени Гарри грозятся подломиться. - Ну, я солгал, - заявляет Маркус, будто это очевидно, будто Гарри сам виноват, что поверил ему. – Я не могу… это же просто невозможно, Гарри. Я решил, что ты, вероятно, тоже спишь где-то на стороне, просто я не для тебя в плане секса, и поэтому мы можем быть партнерами по-другому. Так что не вини меня за это. Гарри пересекает комнату. Есть островок с диваном и стойкой, отделяющий кухню от гостиной, и это ему подходит. Иначе он просто задушит Маркуса. Парень трясется от бешенства, но гнев начинает медленно вытекать, нерешительно уступая место полному разрушению. - Как ты мог так поступить со мной? – жалобно спрашивает он. – Как ты мог… да не трахался я нигде на стороне, Маркус, мне бы и в голову такое не пришло. Его жених удивленно приподнимает брови. Он больше не горбится от страха, впрочем, тарелку еще придерживает на уровне промежности. - И как я мог об этом знать? Гарри растерянно моргает. - Слушай, я… Когда ты сказал, что не готов спать со мной, я подумал: «Да все нормально. Дай ему пару месяцев и, в конце концов, все произойдет само собой». Но ты никогда не проявлял никакого интереса. Я решил, что ты ходишь к кому-то другому, потому что ты едва ли целовал меня за последние три года, но теперь я понимаю… Ты просто такой холодный? Гарри снова моргает, но на этот раз у него все плывет перед глазами. - Это неправда, - говорит он сквозь горечь в горле. – Ты знаешь, что это не так. Я люблю тебя. - Ты всего лишь клюнул меня в щеку, когда я уезжал из Англии, - наседает на него Маркус, теперь он похож на разозленную ядовитую змею. Его плечи так напряжены. – Ты даже не знал, когда снова меня увидишь, но это все, что ты мне дал. Мне нужно больше, Гарри. - Тогда ты должен был сказать мне! – кричит Гарри, по-настоящему кричит. Голос поднимается до этих ужасающе высоких потолков и возвращается густым эхом. – Не могу поверить, что ты пытаешься повесить вину на меня, когда… когда ты сам никогда ничего не говорил. Почему бы тебе было не сказать, что тебе чего-то не хватает для счастья? Стайлс смущенно вытирает лицо, стирая несколько упрямых слезинок, которым все-таки удалось сорваться с ресниц. Он не собирается расклеиваться здесь перед ними. Надо поддерживать в себе здоровую злость, потому что в противном случае… - Это просто было удобно, - пожимает плечами Маркус – только одним плечом, потому что Джош прижимается к другому и оставляет на нем поцелуй, ухмыляясь Гарри. Место на ключице, куда негодяй присасывается губами, когда-то было самым любимым у Стайлса, но это было давно, когда он чувствовал себя в безопасности рядом с женихом, но… но тот уже тогда не принадлежал ему. Господи, да он никогда не принадлежал ему. - Удобно, да? – повторяет он. - Так было проще, - нетерпеливо поправляет Маркус, будто Гарри – ребенок, который ничего не понимает. – Все, с кем у меня были связи, знали, что я в отношениях, так что сильно не привязывались, а я мог всегда вернуться домой к теплому ужину, обнимашкам и эмоциональной поддержке. Я не видел причин не выходить за тебя замуж. - Хочешь сказать, кроме того, что ты трахался с другими людьми, - Гарри нужно прекратить все это, чтобы спасти себя от гипервентиляции. Маркус не видел причины не выходить за него замуж, и все. Не видел причины не делать этого. Неровные, небрежно написанные на мятой бумаге слова всплывают из глубин разума. Я, Луи Томлинсон, выбираю тебя, чтобы разделить с тобой свою жизнь. В первую очередь он выбирал его. Господи. - Да хорош тебе притворяться, что у тебя более высокие моральные основы, нежели у нас, - хмыкает Джош. Гарри не раз разговаривал с ним прежде, но парень всегда был вежливее, добрее и дружелюбнее большинства людей в Лос-Анджелесе. Сейчас же его голос буквально сочится ядом, а улыбка явственно говорит, что он собирается нанести смертоносный удар. – Ведь ты уже замужем, да? Маркус наклоняется, удивленно глядя на него, и Джош ласково гладит его по лицу. - Прости, детка, не хотел говорить тебе и расстраивать. Маркус оглядывается на Гарри, оттолкнув его руку. Что выражает его взгляд, Стайлс не знает. Он больше ничего не может прочесть в его глазах. - Ты уже замужем? – спрашивает Уорд, его тон похож на вежливый интерес. Конечно, он не на грани полного разрушения, как Гарри, но тоже поймал своего жениха на грандиозном обмане. – За кого ты, блять, успел выскочить замуж? Вот он тот самый разговор. Просто… ну, Гарри не так его себе представлял. - За Луи, - самый простой и естественный ответ. Он больше не чувствует себя плохо. – Мы поженились еще подростками. Но я не видел его с тех пор, как переехал сюда, а в Англию вернулся, чтобы наконец развестись. - Ах, Луи, - повторяет Маркус. Гарри не хочет, чтобы он произносил это имя. – Друг детства, да? Он был со мной так дружелюбен, пока ты… трахался с ним у меня за спиной? Его плечи поднимаются выше, едва ли не до ушей. Маркус все больше становится похож на разъяренного быка. - У нас ничего не было, - говорит Гарри. Хвала небесам, что плакать его больше не тянет, но он чувствует себя очень и очень уставшим. – Я же сказал, что не видел его много лет. Но он… он возвращал документы на развод без подписи, так что, когда мы с тобой начали встречаться, я решил, что самый быстрый способ развестись – попросить его лично. Маркус скрещивает руки на груди. - Тогда какого черта ты остался там на несколько месяцев? - Ну, он не подписывал, - отвечает Гарри и отводит глаза. На него обрушивается шквал головной боли, рождающийся прямо посреди его лба. Он пытается отвлечься обозрением стен – таких пустых и равномерно белых, но это не помогает. – Я каждый день пытался его убедить, но он всегда отказывался, поэтому я решил… - Разжечь в нем чувства? – усмехается Джош. – Знаешь, я на самом деле думал, что ты заботишься о Маркусе. Я был уверен, что ты хоть немного ускоришься после того, как получишь мою маленькую записку. Весь воздух в комнате исчезает. Позже Гарри, вероятно, попытается понять, как упустил тот факт, что никто из них, и в первую очередь Джош, не мог знать о его браке. А его признание, вероятно, самое страшное из произошедшего за сегодня. Позже он это обдумает. Но прямо сейчас он слишком занят, пытаясь восстановить дыхание. - Ты… - шепчет парень, задыхаясь и натыкаясь на чистую злобу в глазах Джоша, когда набирается смелости встретиться с ним взглядами. – Все это время это был ты? - Конечно, это был я, - закатывает глаза Джош. Он отрывается от Маркуса и направляется к островку, пока не вторгается в личное пространство Гарри. – Я нашел записи о твоем браке после того, как Маркус попросил меня собрать некоторые документы адвокату. Можешь представить мое удивление, когда я понял, что столбец с датой развода оказался пуст? Маркус присоединяется к ним, неуклюже пересекая кухню, чтобы присесть на диванчике, все еще придерживая тарелку. В горле Гарри стрянет пузырек истерического смеха, но он лопается, когда парень наблюдает, как Маркус обнимает талию Джоша. - Да что происходит? – смущенно спрашивает Уорд. У Гарри нет сил объяснять. И ему даже не нужно теперь, когда их совместной жизни больше нет. Он прижимается лбом к стойке, чтобы собраться, переориентироваться и укротить гнев, пульсирующий под висками. Прохлада приятно воздействует на него, но все вокруг неправильно. Парень видит силуэты в каждом отражении, отпечатки пальцев других людей на каждой поверхности. Он не может не прикидывать, сколько посторонних спали на его стороне кровати на протяжении всех этих лет. - Я просто немного напугал Гарри, наказал плохого человека, - самодовольно отвечает Джош. «Он выиграл, - полагает Стайлс, - теперь он заполучит Маркуса». Да он и сам с радостью оставит бывшего жениха в жадных коротких ручонках Джоша. - Как? – настаивает Маркус. Гарри поднимает голову – тот хмурится. - Телефонные звонки, - поясняет он, и даже от одних слов мурашки поднимаются по коже на шее. – Я рассказывал тебе о них, прежде чем уехать. - Те странные? С дыханием? - Да, - кивает Гарри. – Видимо, это был твой последний мальчик для утех. Он чувствует потребность в своем телефоне и с удовольствием находит его в заднем кармане джинсов. Ему надо обязательно написать сообщение Найлу, позвонить адвокату и… проклятье, должен ли он записать все на диктофон? Это же признание? - Ты… что? – Маркус поворачивается к Джошу, чья ухмылка по-прежнему широкая, но уже не настолько самоуверенная. Он тоже должен был заметить неподдельную заботу на лице Уорда. – Зачем ты так поступил? Джош закатывает глаза. - Я же сказал, что просто хотел немного припугнуть его. Это была игра, не то чтобы я действительно собирался… - Ты угрожал слить информацию прессе, - обрывает его Гарри. – Писал, что мне не будет спокойной жизни, пока я не оставлю Маркуса. Маркус открывает рот, но, как ни странно, ничего не говорит. Просто убирает руку с талии Джоша. - Ладно, к счастью для тебя, ты только что рассказал правду Маркусу, - ухмыляется Джош. – Но, конечно, это не помешает мне рассказать это всем. - Я развелся, - безрадостно улыбается Гарри. Эти слова все еще кажутся горькими. – Поэтому, боюсь, тебе придется придумать что-то еще. По крайней мере, это, похоже, удивляет засранца. Гарри пользуется отсутствием остроумного ответа в его адрес, чтобы подняться, опираясь на свои дрожащие ноги. Он тянется за телефоном, Маркус же не унимается. - Зачем ты это сделал? - Милый… - Нет, зачем ты… тебе не стоило заходить так далеко, Господи. Почему ты не мог оставить его в покое? Джош делает несколько шагов назад. Теперь он сжимается, становится маленьким и хрупким, сталкиваясь с хмурым взглядом Маркуса. - Это была просто игра, детка. Клянусь, я никогда не сделал бы… - Ты заставил меня бояться за свою жизнь, - вновь оживляется Гарри. Не просто слышать, как кто-то называет это игрой, тогда как он проводил дни, боясь выйти на улицу, думал, что его карьера будет разрушена из-за одной идиотской ошибки. – Мне пришлось вызвать телохранителя. Я нигде не чувствовал себя в безопасности, я не мог спать, ты… ты постоянно атаковал меня, - его голос повышается, и парень никак не может успокоиться. Ему можно кричать, черт возьми. – Возможно, ты относился ко всему как к игре, но для меня это было реальностью, Джош. Это было реально. Джош закрывает рот и ничего не отвечает. - Не могу поверить, что вы настолько под стать друг другу отвратительные, - выплевывает Стайлс. – По крайней мере, вы нашли себя. Надеюсь, вы действительно счастливы вместе. Маркус начинает качать головой и встает. Наконец он откладывает свою тарелку, подхватывая полотенце и завязывая его вокруг талии, и обходит стойку по направлению к Гарри. - Малыш, не надо, - говорит он тоном, который заставляет Стайлса чувствовать себя опасно сговорчивым. – Послушай, мне не нравится то, что он сделал с тобой… Я могу уволить его, если ты хочешь. Мы снова можем быть счастливы вместе. Гарри почти смеется, отступая, когда Маркус подходит ближе. - Это как же? - На этот раз это будем только ты и я. Думаю… мы оба наделали ошибок, да? Они могут уравновесить друг друга. Мы можем абстрагироваться от этого, перенести свадьбу, пожениться так пышно, как ты только захочешь. Его свадьба. Господи, его свадьба. Сердце Гарри болит, когда он вспоминает обо всех приготовлениях, которые сделал, о том, что уже выбрал – смокингах, цветах, кольцах, о том, чего очень хотел после долгих лет размышлений, о том, как убедил себя, что его первая свадьба была ненастоящей. - Пожалуйста, остановись, - просит он, все еще осторожно пятясь обратно в холл. - Нет, Гарри, послушай меня, я покончу со всеми связями. Теперь, когда мы все обсудили, возможно, мы вместе поработаем над тем, чтобы ты был менее… ну, ты знаешь. - Менее холодным. - Да, - заискивающе улыбается Маркус, как будто даже не понимает. – Да. Мы можем быть настоящей супружеской парой, со всем вытекающим, давай просто поговорим… И он тянет руку, а затем его широко растопыренные пальцы оборачиваются вокруг запястья Гарри. Спина кудрявого врезается в стену. - Не трогай меня, - шипит он, но Маркус не останавливается. – Не смей, черт возьми, Маркус! Затем наступает тишина. Джош издает какие-то приглушенные звуки на кухне, будто тихо плачет. - Малыш, - снова пытается Маркус. Гарри обнимает себя, отворачиваясь к стене. - Уходи, - говорит он и, несмотря на суматоху внутри, его голос твердый. – Убирайся из моего дома, Маркус. Я не хочу быть настоящей супружеской парой, я даже не хочу видеть тебя. Я просто хочу, чтобы ты ушел. Где-то глубоко внутри Гарри боится так говорить с Маркусом. По пути сюда он не хотел ничего другого, кроме как свернуться с ним на диване и посмотреть какой-нибудь фильм ужасов, сейчас же все прошло. Их больше нет, у Гарри – у Гарри никого нет. Он остался совсем один. - Пожалуйста, - в последний раз пытается Маркус, но уже отступает назад. – Еще один шанс? - Прочь. Из. Моего. Дома, - повторяет Гарри. – Вы оба. Джош вскакивает с кухонного диванчика, вздергивает подбородок и проносится мимо них обоих к входной двери. Он так и не надел рубашку. - Прощай, Маркус, - бросает он. Его щеки пылают. – С меня хватит. Он оборачивает напоследок и выходит. Гарри наблюдает, как он выходит и мелькает за окном. Это не последняя их встреча, если его адвокату будет что сказать об этом, но… есть что-то в воздухе, что исчезает вместе с машиной Джоша, выезжающей за ворота. - Я… мы не были в отношениях или что-то такое, знаешь ли. Он был просто хорошим… - О Господи, проваливай уже! – кричит Гарри. Ему лучше держать себя подальше от ближайшего легко бьющегося предмета. Кровь гудит в венах – раскаленная и полная злости. К счастью, Маркус уходит наверх. Гарри сползает по стене, пока не садится на пол, пряча лицо в коленях. Он не может даже начать разбираться с серьезностью ситуации, своей жизнью, потому что все, что были знакомо годами, внезапно перевернулось вверх дном. И Боже, здесь так много всего, что они купили вместе, так много воспоминаний о том, что Гарри считал счастьем. А оказывается, Маркус постоянно уходил, чтобы трахнуть кого-то другого… Он снова вытирает лицо. Что-то холодное и металлическое царапает щеку. Парень внимательно рассматривает кольцо в солнечном свете. В нем нет блеска, нет сияния – просто бесконечные линии, выгравированные на серебристом металле. Гарри только сейчас понимает, что оно ему совершенно не нравится. Когда Маркус спускается вниз по лестнице в сланцах и шортах и с полной сумкой вещей через плечо, Гарри протягивает ему и кольцо. Он держит его кончиками пальцев, как дохлое животное. Все лишь ради того, чтобы поставить точку в отношениях. Маркус хмурится, затем поднимает на него глаза. - Нет, - говорит он, сжимая ремень сумки. – Я не заберу его. - Ладно, - отвечает Гарри и уходит. - Куда ты идешь? – кричит Маркус ему вслед, будто ждет, что он посмотрит на него. – Я тут подумал, может… - Может, перестанешь думать? – поворачивается Гарри. Он почти на веранде, и льющийся свет, минуя его, добирается до противоположного конца комнаты, освещая светлые волосы Маркуса и его загорелую кожу. Но Гарри больше не хочет смотреть на него. – Перестань думать и садись в свою машину. - Могу я забрать остальные вещи? - Просто позвони Найлу, договаривайся с ним, мне все равно. Я здесь не останусь. Мягкий шорох сумки, упавшей на пол. Стайлс разочарованно сжимает зубы. - Куда ты собираешься идти? - Туда, где ты еще не вставлял свой член в первую же задницу, проходящую мимо тебя, - Гарри возвращается в комнату, мимоходом жестко проходясь по бывшему. Ему все равно, ему все равно, ему все равно. – Наверное, трудно найти такое место, но я сделаю все возможное. Маркус выглядит так, будто ему больно это слышать. «Это почти смешно», - думает Гарри, потому что он сам настолько разбит, что буквально чувствует, как его кожа свисает клочьями на вспоротой груди, будто он хотел добраться до внутренностей и запустить свое сердце в Маркуса перед его уходом. Оставить несколько кровавых пятен на нетронутой белизне комнаты. - До свидания, - наконец говорит Маркус и открывает дверь. Воздух снова становится воздухом, пригодным для дыхания. - Пока, - отзывается Гарри, бросая последний взгляд ему в глаза. Тоже голубые, но слишком бледные. – Ключи оставь. Отворачивается и выходит обратно на веранду. Ветер мягко и тепло приветствует его, оборачиваясь вокруг, но ничего не колыша, будто знает, что ему нужно успокоиться. Гарри напрягает слух и дожидается, пока гравий начнет шуршать под колесами, пока ворота пискнут, выпуская Маркуса из его жизни и закрываясь за ним. Затем он сжимает кулак, размахивается и швыряет то, что раньше было его обручальным кольцом, на зеленые холмы Беверли-Хиллз. ____________________ * Лаундж-зона – зал ожидания повышенной комфортности для пассажиров бизнес-класса. ** «Кэдбери Дэйри Милк» – одна из самых популярных шоколадок британской кондитерской компании «Кэдбери». *** Вероятность такого на ваше усмотрение: перелет по маршруту Лондон – Лос-Анджелес проходит над Атлантикой.