Got the sunshine on my shoulders

Дождь настигает их примерно на полпути на юг по М6 и уже не прекращается. В Холмс Чапеле был прекрасный ясный день, но по дороге в Лондон небо кажется разорванным на серо-белые клочки. Луи приходится старательно объезжать одну лужу за другой, чтобы не окатить ненароком с ног до головы прохожих на тротуарах. Гарри погружается в себя, свернувшись на пассажирском сидении и наслаждаясь поездкой. Он давненько не бывал в Лондоне, и это сразу бросается в глаза, когда парень слегка опускает стекло. Пыль, бетон и большой город, – все это под крепким запахом дождя. Городской пейзаж за лобовым стеклом выглядит серым, чуть размытым и монотонно покачивающимся назад и вперед из-за дворников, но когда Гарри по-настоящему вглядывается, яркие брызги цвета встречаются ему повсюду: здесь желтый плащ, там красный автобус, среди монохромных небоскребов зеленая сталь Тауэрского моста. Это занимает его на какое-то время, но этого недостаточно. Гарри преследует ощущение того, что он выйдет из машины и столкнется с кем-то хорошо знакомым. Это немного похоже на встречу с давно утерянным другом, которого он не помнит. Луи сворачивает на окраину города, устало вглядываясь в мокрое полотно дороги. Из акустики льется последний альбом Fall Out Boy. Когда Лондон исчезает за деревьями и рядами террасных домов, Гарри поворачивается к нему. Он долго не мог на это решиться. - Что такое? – тихо спрашивает Луи, пропуская фургон, прежде чем повернуть направо. Его глаза будто улыбаются, но губы крепко сжаты, – все-таки он сосредоточен на вождении. – У меня что-то на лице? Гарри только смеется. Он не отвечает, считая, что Луи на самом деле не нужен ответ. В его профиле, в тени длинных ресниц он пытается найти ответ на вопрос, который так и не осмелился задать. «Куда мы едем?» Луи, возможно, замечает его беспокойство, но просто улыбается и отмахивается от попыток Гарри отвлечь его. - Мы почти на месте, - говорит он уже, вероятно, больше десятка раз, пока они наконец-то не останавливаются на подъездной дорожке. Гарри выглядывает из окна на гигантский трехэтажный таунхаус. - Где мы? – тихо спрашивает он, но Луи выходит из автомобиля раньше, чем отвечает, и обходит капот, чтобы открыть дверь и ему. – Где мы? – снова спрашивает Гарри, цепляясь за предложенный локоть, пока они бегут в укрытие подальше от дождя. - Это… - Луи колеблется, и его голос растворяется в шелесте капель по листве. – Мой дом. Гарри рассматривает внушительные белые стены, поднимающийся по одной из них плющ и идеальные прямоугольники окон. Ему приходится порядком задрать голову, чтобы отследить крышу. - Твой дом, - повторяет он. Луи ничего не проясняет, просто дергает его за локоть и тянет к входным дверям. Они быстро перебегают лужайку перед домом, но Гарри все равно достается за воротник несколько ледяных капель, вызывающих мурашки. Томмо спешно орудует ключом в замке, поворачивает его и прислоняется к двери, чтобы оказаться внутри как можно быстрее. Парни оставляют дождь снаружи вместе с шумом машин на дороге. Их обступает идеальная тишина, и с минуту они смотрят друг на друга в полумраке. - Это твой дом, - снова повторяет Стайлс, слегка опасаясь осматриваться. - Да, - кивает Луи, снимая ботинки. Гарри следует его примеру. – Я расскажу подробности, но позволь мне сначала найти полотенце для волос. Только сейчас парень замечает, что с кончиков его волос капли стекают на блестящий паркет. Определенно дорогой, из отполированной древесины – он может разглядеть тень своего отражения в нем, если наклониться достаточно близко, чуть размытую из-за набежавшей воды, но все же. Гарри медленно поднимает глаза. Луи оставил его стоящим посреди холла, окон в котором нет, зато есть несколько открытых дверных проемов, благодаря чему не царит полный мрак и в воздухе заметна пыль, всколыхнувшаяся с их приходом. Рядом с ним сосредоточена группка пустых горшков, в которые, вероятно, однажды высадят растения. Напротив стоит богато украшенный и явно антикварный стол. По-хорошему он заслуживает центрального положения, но сейчас просто задвинут к стене – голый и слегка запыленный. Луи торопливо возвращается из дальнего коридора и протягивает Гарри в руки голубое полотенце. Он суетится вокруг, пока кудрявый выжимает волосы, а потом поправляет полотенце у него на плечах. - Устроить тебе экскурсию по дому? – спрашивает Томмо, убирая руки. Гарри понимает, что он вовсе не нервничает, как ему вначале показалось, – в глазах Луи горит какая-то искорка, некий намек на шкодливость. Он взволнован. – На самом деле, это не совсем правильно, я бываю здесь нечасто, но если ты хочешь посмотреть… - С удовольствием бы посмотрел, - улыбается Гарри. Мысль о том, что Луи – владелец всего здесь немного необычна, но так ему еще больше не терпится увидеть, что же скрывается за всеми этими яркими дверными проемами. - Отлично, - кивает Томлинсон и добавляет шепотом. – Отлично, идем. Гарри берет его за руку и пропускает вперед. Полумрак коридора остается позади, когда они входят в первую комнату справа – судя по внешнему виду, гостиную. На самом деле в ней не так много мебели, но Гарри этого практически не замечает, да и не имеет это значения, потому что здесь есть камин. Совсем не похожий на их камин в Холмс Чапеле. Такой, о котором Гарри мечтал, когда представлял себе большое светлое будущее в каком-нибудь новом месте с Луи и двумя десятками их детей. Камин шире размаха его рук, с красивым каменным очагом и блестящей старомодной плиткой, покрытой глазурью. Когда парень наклоняется, его окутывает запах старого пепла, и это опьяняет. - Луи, он великолепен, - шепчет он, совершенно загипнотизированный, пробегая пальцами по прохладной плитке и ощущая старинную гравировку на ней. – Я даже не думал, что можно отыскать что-то подобное в наши дни. Луи подходит к нему и обнимает за талию. Гарри тут же притягивает его еще ближе. - Непросто было найти, - замечает Луи, раскачивая их из стороны в сторону. Гарри улыбается, расслабляясь в его объятиях. – Когда я заявил, что мне во что бы то ни стало нужен камин, агент сказал не ждать ничего особенного, потому что нынче все хотят камины, но, думаю, в этом была доля шутки. Гарри качает головой, пытаясь перестать представлять, что бы он сделал с этой гостиной в будущем. Но все равно видит эти фантазии краем глаза: занавески пастельных тонов, старинную мягкую мебель, повернутую к камину как к ненавязчивому центру. - Так зачем тебе камин? Луи хмыкает и на секунду опускает подбородок ему на плечо. - На всякий случай, - все, что он отвечает, а затем осторожно дергает его за собой. – Кухня там. Она такая же великолепная, как и гостиная. Дождь прекратился, и теперь солнечный свет свободно льется сквозь высокое арочное окно и, едва Гарри делает шаг внутрь, согревает его щеки своим теплом. Луи идет впереди него, почти поскальзываясь на идеально гладком полу. Он поворачивается с улыбкой и останавливается прямо в луче света, который тянется через всю комнату. Гарри трудно дышать. Теперь он может узнать, может вспомнить, каким точно образом солнце целует кожу Луи, как его нити тают, прикасаясь к нему и покрывая его золотом. - Тут немного голо, - болтает Луи, не замечая, что Гарри совершенно околдован его бледно-розовыми губами. – Да мне и не нужно особо много вещей на кухне. Гарри заставляет себя отвести взгляд, но только тогда, когда Луи оказывается у него в руках, солнечный и лучезарный. Кажется, он только понимает, что это помещение очень похоже на его собственную кухню в Лос-Анджелесе. Он устроил ее с нуля, прислушиваясь к каждой из своих прихотей: мраморные столешницы, кухонная стойка, барные стулья, простое, но яркое цветовое исполнение. Гарри невольно вспоминает, как Джош хозяйничал на его кухне, безоговорочно стирая в нем какие-либо положительные чувства, что он испытывал к тому месту. Но это – это пустой лист, на котором он мог бы… Но это дом Луи, не его. Это дом Луи. Это никак не успокаивает. Все в этом доме намного больше и гораздо дороже, чем все, на что они могли надеяться, живя в Холмс Чапеле. Теперь у Луи есть деньги, есть работа мечты, но все же этот дом выглядит как выставочное фото с сайта недвижимости. Луи что-то говорит, и Гарри виновато одергивает себя, чтобы услышать хотя бы конец фразы. Похоже, высказывание не требует ответа, потому что Томлинсон просто прислоняется к его груди, позволяя обнять себя. - Эй, Лу? – спрашивает Гарри, наблюдая за солнечными лучами на дверях шкафчика. - Ммм? - Почему ты здесь не живешь? Луи немного напрягается, или, возможно, Гарри просто воображает это. В любом случае, Томмо поднимает руки, чтобы обернуть их вокруг его плеч, и сжимает их, прежде чем ответить. - Этот дом слишком большой, - говорит он и смеется, когда Стайлс утыкается носом в его волосы. – И слишком далеко. Вся моя семья в Холмс Чапеле, там растут малыши, а я не хочу пропустить их взросление. Я предпочитаю приезжать сюда пару раз в неделю, и Лиам тоже. Но жить здесь постоянно… Мне это не нужно. Гарри представляет себе Луи, блуждающего здесь под высокими потолками через полупустые комнаты, а вокруг – только эхо его собственных шагов, и все понимает. Кроме того, как-то неправильно думать о том, чтобы Луи жил там, где не чувствует себя как дома. - Это действительно так, у меня нет причин думать о переезде. И здесь было бы одиноко, - бормочет Луи, слишком сильно наклоняясь к Гарри. – Разве что мои сестры захотят перебраться сюда, и я смогу жить с ними. Гарри удивленно моргает. - Тогда зачем ты его купил? - Я покажу тебе, - хмыкает Луи. Они возвращаются в коридор и поднимаются по лестнице. И Гарри проходится прикрыть глаза – в отличие от нижнего этажа площадка второго оказывается прямо под великолепным витражом и освещена ослепительно ярко. Парень все-таки поднимает взгляд на сине-серое небо, разбитое на квадраты оконной рамой, и что-то у него внутри начинает ныть. Об этом он тоже рассказывал в свое время. В доме его бабушки тоже был витраж, и будучи ребенком Гарри обожал им любоваться. Он не может не заметить, что здесь в каждой комнате есть что-то, что заставляет его сердце биться быстрее. - У бывших жильцов было пятеро детей, - доносится позади голос Луи. К тому моменту, когда Гарри поворачивается, он успевает распахнуть дверь в другую комнату и… - Вся их мебель была изготовлена на заказ, и они предлагали избавиться от нее, когда я сказал, что жить здесь буду один. Но стоило мне только взглянуть на это, и я не смог отказаться. Гарри входит в комнату с каким-то благоговейным трепетом. Под ногами зеленый ковер, а вокруг красивая белая мебель. Встроенный в стену стол и коробка с игрушками, водруженная на него, как пиратский сундук. Большой шкаф, комод, – все очевидно ручной работы, с тонкой резьбой и богатой выделкой, а стены… стены желтые. Гарри закрывает рот ладонью, а волна необъяснимой тоски едва не сбивает его с ног. - Луи, - шепчет он, и ему даже не нужно говорить громче, потому что Томлинсон совсем рядом, обнимает его за талию. – Господи, почему ты купил этот дом? Луи вздыхает и легко касается губами его шеи. - Для нас, - так же тихо отвечает он. – Этот дом просто создан для нас. Гарри уже догадался, но знание истины, а не пустое предположение, воспринимается как физический удар. - Но меня не было с тобой, - все, что он может сказать. Луи обнимает его чуть крепче. - Знаю, - соглашается он и хихикает. – Разве я не говорил, что собирался сделать из себя выдающуюся личность, а потом вернуть тебя? Это было частью плана. Сердце Гарри будто замирает на середине удара, разрываясь между счастьем и болью и еще двадцатью другими эмоциями, которые он даже не знал, что способен испытывать. Парень оглядывается через плечо, где пыль танцует в дверном проеме. - Ты помнишь, - говорит он. Голос словно больше не принадлежит ему. – Все, что я говорил тебе, будучи глупым и мечтательным, но ты действительно… - Не глупым, - возражает Луи и разворачивает его, чтобы они могли смотреть друг на друга. – Или не совсем глупым, Хаз. Мне всегда нравилось то, каким ты видел наше будущее, я всегда представлял себя там с тобой, с витражом и дурацким камином и… - он выпускает заливистый смешок, - и кроватью с балдахином, да? Гарри задыхается. - У тебя нет кровати с балдахином. - Правда? У меня достаточно денег, чтобы купить такую, - смеется Томмо. Гарри просто не может на него налюбоваться. - Господи, - шепчет он, стараясь не разрыдаться. – Не могу поверить, что ты это сделал. - Для тебя что угодно, - Луи пожимает плечами, будто это мелочь. – И, честно говоря, это было своего рода терапией. Заставило меня поверить, что со мной все в порядке. Гарри хочет разуверить его в обратном, но Луи только качает головой и опускает руку ему на грудь. - Даже не начинай. Посмотри на меня, я в порядке. Даже больше. В конце концов, ты вернулся домой. - Я люблю тебя, - шепчет Стайлс. Луи улыбается и проводит рукой по его волосам. Гарри уже страшно пристрастился к этому, хотя даже и двух дней не прошло. Он тает от прикосновений, наклоняется и целует его. - Мог бы даже не говорить, - хмыкает Луи, но удерживает ладонями лицо Гарри, так что не похоже, что он сильно возражает. Тот смеется, когда он прикусывает его нижнюю губу, и качает головой. - Я люблю тебя, - повторяет он, прислоняясь лбом ко лбу Луи. – И, Луи, спасибо тебе. Луи отрывается от него, открывая глаза. - За что? Он хмурится, и Гарри тянется к нему, чтобы разгладить морщинку. - Не отказывайся от благодарности. Глаза Луи смягчаются. - В ней нет необходимости. Я и сам рад, что мне не придется становиться одним из тех одиноких бородатых мужиков, которые живут в лесу и охотятся на белок. Гарри смеется. Несколько слезинок, что он сдерживал, срываются, скользя по его щекам и исчезая где-то в воротнике. О них мгновенно забывается. Яркий и головокружительный образ счастья обрушивается на него, будто приливная волна, струящаяся под кожей, а затем вырывающаяся на поверхность толпой мурашек. Это лучше, чем самое дорогое вино, что он когда-либо пробовал, обжигающее и огнем растекающееся по венам. Он глубоко целует Луи, чтобы передать хоть часть своих невероятных ощущений, но, судя по всему, они ему уже знакомы. Его губы одновременно сладкие, горькие и родные, а сам он так безрассудно смело прикусывает губу Гарри, наклоняется к нему и скользит руками под его рубашку. Гарри в конце концов прислоняется к стене, скользя влажными ладонями по солнечно-желтой краске. Они растерянно смотрят друг на друга, не совсем понимая, как здесь оказались, но… У Гарри внутри вспыхивает какая-то звезда, достаточно горячая, чтобы он весь взмок от одного только воспоминания о том всепоглощающем чувстве. Луи замирает прямо перед ним, с часто вздымающейся грудью и блестящими пунцовыми губами. Челка падает ему на глаза, но он не отводит взгляда от Гарри, и его зрачки настолько расширены, что придают ему слегка диковатый вид. Этот вид ошеломляет, и Гарри… он просто делает это. Ему просто кажется, что Луи Томлинсон так выглядит только для него. Он протягивает руку и впивается пальцами в ворот рубашки Луи. Тот, должно быть, понимает, чего он хочет от него, так что опускает голову и выдыхает – нисколько не сопротивляется, когда Гарри тянет его на себя и сминает его губы. Этот поцелуй отличается от прежних. В нем есть определенное намерение, единое для обоих парней. Луи всем весом наваливается на Гарри, впечатывая его в стену, и дергает за волосы. А тот буквально дышит им, но голод до его поцелуев так долго копился, что парень никак не может насытиться. И Луи сразу же замечает эту перемену и отстраняется, хотя и сам успел раскраснеться и почти задохнуться. Он по-прежнему нежен, это ощущается во всем: в мягком прикосновении к лицу Гарри, в легкой встревоженной морщинке на лбу. - Ты в порядке? Это все слишком? Гарри энергично качает головой, и вспышки звезд все еще танцуют перед его глазами. - Нет! Нет. Просто… да, слишком. Луи отступает назад. Гарри отчаянно цепляется за него, чтобы удержать на месте. - Не надо, - бормочет он и надеется, что та безотлагательная нужда, что закрутилась в его животе, просочится в голос, а Луи вспомнит, как он выглядит и ведет себя, когда нуждается в чем-то, потому что он действительно нуждается. – Клянусь, все не так, я хочу этого, просто... Господи, это непросто объяснить. Румянец желания на щеках Гарри сменяется смущением, и Луи неопределенно хмыкает, переводя взгляд вниз. Гарри уверен, что лучшего способа выставить себя дурачком просто не существует. А еще уверен, что Луи проявит себя с лучшей стороны и позаботится о нем, но… Господи. - У меня этого не было, - начинает парень и осекается, пытаясь собрать свои мысли в кучу. Возможно, существует какой-то вариант преподнесения его рассказа, который не унизит его еще больше. - Чего у тебя не было? – все еще обеспокоенно спрашивает Луи, осторожно прикасаясь то к его шее, то к боку, то к верхней части бедра. Собственно, везде, потому что все это ему хорошо знакомо. Потому что они делали так раньше. Гарри делает глубокий вдох и разом выпаливает: - Я ни с кем не спал эти пять лет. Молчание. Гарри поднимает глаза, преодолевая невыносимое смущение, потому что ему все-таки нужно знать, что об этом думает Луи. А Луи… Луи растерянно смотрит на него, будто не совсем понимая, о чем речь. - Что ты имеешь в виду? Гарри кусает губу и начинает нервно тереть глаз. - Я имею в виду, что… ну, не знаю. С нашего последнего раза… да, эм… Луи неуверенно улыбается. - Но ты же был занят… Ты был в отношениях. - Да, был, - а вот Гарри совсем не до смеха. – И он начал изменять мне, потому что я не мог себя пересилить. Луи осторожно притягивает его к себе. - Прости, Хаз, но ты должен объяснить мне. Я не понимаю. Гарри наклоняется к нему, зарываясь носом в волосы и наслаждаясь ароматом, чем-то напоминающим ваниль. - Я не мог заниматься с ним сексом, - признается он и мысленно уговаривает себя не краснеть. – Когда мы впервые попробовали, я испугался до безумия, но решил, что это все потому, что я еще не был готов. За исключением того, что такая реакция повторялась снова и снова, пока он просто не прекратил попытки. - Но почему? – спрашивает Луи самым тихим и вкрадчивым голосом, что Гарри когда-либо слышал от него. – Почему ты не мог? Гарри качает головой. На самом деле, он и дурачком себя назвать не может. Это просто за гранью понимания. - Не знаю, - бормочет он, все еще пряча лицо в шее Луи. А тот позволяет ему это. – Я мог целовать его и свободно к нему прикасаться, но стоило мне подумать, к чему это все может привести, как мое горло просто сжималось, и я чувствовал, что мне нужно бежать прочь. Луи стоит на месте и терпеливо слушает, ожидая, когда Гарри доберется до сути через дебри своих объяснений. Благодаря этому, Стайлс настолько набирается храбрости, что слегка отстраняется и решается заглянуть ему в глаза. - Прости, Хаз, - шепчет Луи и вытирает большим пальцем уголок его глаза, хотя слез нет. – Звучит ужасно. Гарри пожимает плечами. В конце концов, он просто привык. Маркус прикасался к нему платонически, целовал в знак приветствия, прощания и перед сном, и в течение многих лет этого было достаточно. Гарри довольствовался этим, не пытался исправить то, что было неправильным в их отношениях, но никогда не чувствовал себя хорошо рядом с ним, а разочарование в глазах Маркуса становилось все глубже и глубже. Но теперь он понимает, Господи, наконец он все понимает. Тот огонь все еще живет внутри него, и стоит только взглянуть на Луи, как буквально электричество начинает потрескивать на кончиках пальцев… - Что было, то было, - пожимает плечами Гарри, пытаясь придумать, как передать то, что он хочет сказать. – Я к этому привык. - Но так не должно быть, - хмурится Луи. – Особенно, когда ты… - он замолкает, сжимая губы, но Гарри знает, что он имел в виду. - Ты пытаешься придумать приличный способ сказать, что я люблю потрахаться? Луи открывает рот, чтобы оправдаться, но вместо этого начинает смеяться. - Я не это хотел сказать, - хохочет он и хлопает Гарри по груди. – Но ты всегда так наслаждался этим, что я, правда, не могу представить… Пять лет, серьезно? - Да, - бурчит парень. – Это просто было неправильно, независимо от того, что я тебя бросил. Я надеялся, что, возможно, со временем забуду об этом, но это была глупая надежда. Я знал, что все в прошлом, но не мог позволить себе даже рассмотреть такую возможность. Луи хмурится. - И что ты знал? - Что это было неправильно, - повторяет Гарри, упрямо глядя в пол. – Это было неправильно, потому что не с тобой. Луи вздыхает, в то время как лицо Гарри горит вплоть до кончиков ушей. - Гарри, - шепчет Томлинсон и нежно поглаживает его лицо. – Гарри, пожалуйста, посмотри на меня. Кудрявый качает головой. - Это было неосознанно, но… ты был моим первым парнем, моим единственным, и я думаю… думаю, что так и не узнал в действительности, как любить кого-то, кроме тебя. Оглядываясь назад, я не уверен, что и хотел бы знать. - Гарри, - повторяет Луи более нетерпеливо. Его голос дрожит. – Малыш… Гарри перестает дышать. И поддается прикосновению, поднимая глаза и сразу же начиная плакать. Луи смотрит на него так же, как раньше. С теми же искорками влюбленности в глазах, что и во время их первого поцелуя под деревом, что и перед алтарем в день их свадьбы. Так, будто Гарри – единственное, что имеет значение. - Я люблю тебя, - тихо говорит он. Гарри фиксирует это в памяти, все до последнего оттенка в интонации. – Господи, я так тебя люблю. Гарри поддается натиску широкой улыбки, что берет штурмом его лицо. - И я тебя люблю, - заверяет он и целует Луи. В нем есть какие-то неуловимые мягкость и гибкость, полностью соответствующие телу Гарри. - Я не могу в это поверить, - шепчет Луи ему в губы. – В смысле… я боюсь выразиться как-то не так, но я даже не думал, что ты все еще… - Только твой? – прерывает его Гарри, и то, как рвано выдыхает Луи, говорит ему, что он прав. – Я твой. А ты разве… - Нет, - почти кричит Луи, хватаясь руками за его плечи. – Господи, нет. Я выбрал тебя еще до того, как вообще начал думать об этом. Первый порыв Гарри – рассмеяться, но смех стрянет где-то на полпути к горлу. Это не смешно. - Эй, - шепчет Луи и трется о его нос своим. – Ну, прекращай. - Извини, - бормочет Гарри, и Луи топит его сомнения в мягком, неторопливом поцелуе. - Не извиняйся, - быстро говорит Томмо. – Просто помни, что мы оба здесь. Мы нашли путь обратно друг к другу, мы любим друг друга, как это и должно было быть всегда. Гарри было хочет напомнить еще о чем-то, но решает промолчать и лишь улыбается в следующий поцелуй. - Что? – спрашивает Луи. Гарри качает головой и обнимает его. - Да я просто вспомнил, насколько сумасшедшими были наши свадебные клятвы, - смеется парень. – Все о том, что наша судьба – быть вместе. Луи тоже смеется. - Но они еще и о выборе, знаешь ли. Я, Луи Томлинсон… - … выбираю тебя, чтобы разделить с тобой свою жизнь, я знаю, - заканчивает Гарри, и его смех обрывается. Он все еще хранит то письмо между страницами записной книжки, сложенное и повторно сложенное столько раз, что бумага уже успела истрепаться на сгибах. Гарри точно помнит, что чувствовал, когда впервые прочел его, – то слабое, дрожащее и пугающее чувство. В тот день он решил остаться. Выбрал Луи, даже если в основании этого были совсем не романтические причины. - Да, - кивает Луи. – И вот мы здесь. Гарри обнимает его и закрывает глаза. В доме пахнет пылью и немного краской, но в сочетании с опьяняющим ароматом кожи Луи, эти запахи нисколько не отталкивают. - Вот мы здесь, - тихо повторяет он. – Собираешься показать мне остальную часть дома? Луи смеется и запускает одну руку под его рубашку, поглаживая теплую кожу. - Что, например? - Ты что-то упоминал о кровати, - ухмыляется Гарри. Луи ухмыляется ему в ответ. В его глазах плещется счастье, и он хлопает пальцем по нижней губе Стайлса. - Тут есть кровать, - кивает он. – Никогда на ней не спал. Берег для особого случая. Гарри раскидывает руки в стороны. - Так вот же он! Луи хохочет. Он делает шаг назад, чтобы позволить Гарри оторваться от стены, но эта передышка длится ровно три секунды, прежде чем его руки возвращаются на бедра парня, и он целует его на ходу, слепо выводя их из комнаты. Стайлс ударяется лопаткой о дверной косяк, но едва ли замечает это. Спальнями оказываются несколько следующих комнат. Луи врезается в дверь спиной Гарри, а когда нажимает на ручку, они теряют равновесие. В конечном итоге, на пол парни все-таки не валятся, хоть и близки к этому. И снова Гарри по сути все равно – главное, что у него есть Луи, счастливый и смеющийся, и совсем рядом. Он лишь секунду осматривает комнату, чтобы найти кровать, и… замирает. - Малыш? – настораживается Луи. – Все хорошо? Ты передумал… - Ты купил кровать с пологом на четырех столбиках? – недоверчиво уточняет Гарри. Да еще какую кровать – огромную, богато отделанную, выполненную из великолепного темного дерева. - Так я же говорил, - хмыкает Луи, обнимая его. - Но я думал, что ты шутишь, - стонет Гарри. По какой-то необъяснимой причине один только взгляд на эту кровать вызывает в нем беспокойство в лучшем его пробуждении. – Вот это да! - Лучше скорее опробуй ее, просто чтобы убедиться, что тебе нравится матрас, - смеется Луи. Он направляется к центру комнаты, оставляя Гарри одного. Тот следует за ним. Он собирается высмеять Томлинсона за его прозрачные намеки, но в этот момент Луи подходит к кровати, садится на нее и снимает футболку. У Гарри совершенно пересыхает во рту. Все части его тела начинают разом кричать – о том, как сильно ему нужно прикоснуться к профилю Луи, и поцеловать его в губы, и поправить волосы, которые он растрепал, раздеваясь, и бесконечно скользить губами по его золотистой коже. Все требования организма сводятся к тому, чтобы находиться именно там, где есть Луи, так что Гарри поддается тяге и бросается к нему через всю комнату. - Серьезно? – хмыкает Луи, откидываясь на локти с великолепной небрежностью. – Даже рубашку не снимешь? Детка, ты вынуждаешь меня идти на отчаянные меры. - Переживешь, - хихикает Гарри, уже находясь в пределах досягаемости, и приземляется на колени Луи, почти накрывая его тело своим. Руки Томлинсона мгновенно путаются в его волосах, намного жестче и увереннее притягивая парня и удерживая на месте во время поцелуя. – Кроме того, я хочу, чтобы ты сам снял ее. Луи стонет, и это заставляет Гарри забыть обо всем. К слову, звук этот долетает прямиком до его члена, снося какой-то внутренний барьер, которого парень так отчаянно придерживался. Каждый порыв дыхания Луи, каждое прикосновение пальцев, пока он торопливо расстегивает его рубашку, кажутся ударом тока. - Господи, - бормочет Томмо, ведя ладонями по обнаженной коже Гарри, медленно и тщательно изучая каждый ее сантиметр и будто поклоняясь изящному телу. – Боже мой, Гарри. В ответ Гарри целует его, настойчивее, чем прежде, решив попробовать на вкус каждый уголок его рта. Луи нетерпеливо отвечает на поцелуй, и его губы мокрые и сладкие, а тело – маяк на голом матрасе. Гарри касается его всюду, куда только может дотянуться: грудь Луи, прекрасные впадины его ключиц, узкая талия, – все, теплая кожа к теплой коже. Хочется получить максимум ощущений, но смелости хватает только на обращение к тонкой шее Луи, слишком совершенной, чтобы упустить ее из внимания. У Гарри и раньше были проблемы с притяжением к этому местечку, так что он не сдерживается и кусает Луи туда, где его плечо встречается с шеей, и посасывает нежную кожу, оставляя засос, пока Томлинсон не стонет и не отталкивает его, возвращая в поцелуй. Его хватка на волосах Гарри кажется наркотиком, посылающим легкие вспышки удовольствия по всему телу. Парень толкается бедрами и понимает, что Луи в таком же бедственном положении: они оба стонут от контакта в губы друг друга. - Брюки, - хрипло шепчет Луи, и его голос звучит уже не так собрано, как две минуты назад. Гарри ухмыляется. - А что с ними? Луи бесится и так сильно дергает его за пояс, что едва не сдергивает несчастные штаны. - Снимай их, придурок. Гарри смеется – хихикает, на самом деле, – и обхватывает пальцами его запястье. - Я достану твой, если ты – мой. Луи смеется ему в шею, мягко ведя зубами по одной из венок. Гарри отчаянно сдерживает стоны. - Похоже на какое-то домашнее задание, - хмыкает Томмо, уже двумя руками пытаясь расстегнуть ремень на его брюках. – Помнишь, как мы чуть на смерть не разругались, споря над написанием слова «лошадь»? Гарри приходится сосредоточиться, чтобы услышать хоть что-то из того, что говорит Луи. - Я был уверен, что правильно будет «лошать»*, - кивает он с улыбкой, параллельно пытаясь понять, где же кнопка на джинсах Луи. Это слишком медленный процесс, потому что Гарри все время отвлекается на голую гладкую кожу прямо перед ним. – Мама чуть не задохнулась от смеха. - Возможно, сейчас не время ее поминать, - замечает Луи в их поцелуй. Его руки повсюду – так близко к тому месту, где (Гарри уверен) им понравится больше всего, крепкие пальцы надавливают ему на живот и ведут ниже, когда наконец несговорчивая пряжка ремня покорена. Гарри отдал бы все, чтобы так же успешно раздеть Луи, но ему остается только попробовать просунуть ладонь ему прямиком в штаны. – Господи, да перестань копаться. Какую оценку, по-твоему, ты получить, если просто положишь руку на мою ширинку? - Это сценарий ролевой игры? – заинтересованно спрашивает Стайлс. – Неужели за плохие оценки меня отшлепают? Луи падает на кровать с истерическим хохотом, Гарри же кусает губы, испытывая внезапный прилив удовольствия из-за того, что его парень так счастлив, что это он делает его таким счастливым. - Терпеть тебя не могу, - заключает Луи и смотрит ему в глаза так, будто Гарри – единственное, что он когда-либо хотел видеть. – Я и забыл, как ты это делаешь. - Что делаю? Луи качает головой, а выражение его лица смягчается. - То, что у тебя так хорошо получается. - Это моя фишка, - улыбается Гарри, прикладывая настоящие усилия, чтобы проигнорировать пальцы Луи. – Мастерство Гарри Стайлса. Знаешь ли, за такое люди платят тысячи. - Так, ладно, - прерывает его Луи и, прежде чем Гарри понимает, что происходит, переворачивает его на спину, нависая над ним и ухмыляясь как кошка, добравшаяся до сметаны. – Мне действительно не нужны такие фантазии в голове. Медленно, будто невзначай он расстегивает пуговицу на брюках Гарри. Тот задерживает дыхание, не осознавая до конца, что Луи действительно это делает. - Скажи мне, чего ты хочешь, - говорит он и стягивает штаны Гарри до колен, и ему приходится приподняться, чтобы можно было окончательно избавиться от них. Воздух в комнате кажется ужасно холодным в соприкосновении с разгоряченной кожей. Гарри кусает губу, пытаясь быть серьезным. - Подушку, - говорит он. Луи растерянно моргает. - Я хочу подушку, - повторяет кудрявый, все еще стараясь сохранить максимально серьезное выражение на лице. – Этот матрас немного жесткий. Тем не менее, Луи не перестает сверлить его взглядом. Гарри ждет, что он засмеется или хотя бы улыбнется, но когда этого так и не происходит, начинает чувствовать холод. Парень уже открывает рот, чтобы извиниться, когда Луи все же издает какой-то звук. Воздушный шарик в груди Гарри лопается, как только он понимает, что это не смех. - Луи? – встревожено спрашивает он, садясь, чтобы дотянуться до Луи, стоящего на коленях на кровати и… утирающего слезы? – Господи, что… - Я в порядке! – немедленно протестует Луи, упираясь руками ему в грудь. Вот теперь он смеется, но выглядит немного истерично. – Прости, это… - Луи, что такое? – почти кричит Гарри, странное напряжение пульсирует в висках. Он переживает слишком много разных эмоций разом. - Я в порядке, - повторяет Луи и протягивает руку, чтобы успокоить его. В конце концов, он обхватывает лицо Гарри ладонями, и они смотрят друг на друга. Кажется, что с ним действительно все в порядке, разве что немного растрогался. – Просто… ты точно такой же. - Хм, - все, что Гарри может выдать разумного. Луи медленно притягивает его и целует. Мягко и без лишней страсти, только чтобы показать, что он рядом, а не чтобы получить что-то большее. - Я просто продолжал думать… это не из-за тебя, просто мелькали мысли… что, если однажды ты сделаешь что-то… что-то… или скажешь что-то, и я тебя не узнаю? Что, если ты действительно изменился, и мы больше не подходим друг другу? Гарри хочет немного отодвинуться, чтобы можно было заглянуть в глаза Луи, но тот не позволяет ему. Он медленно ведет рукой по руке Гарри, поглаживая кожу. - Но ты – это все еще ты, - признает Луи. – Ты на самом деле… ты просто мой Гарри. Ты весь тот же самый, - говорит он и касается его живота чуть выше пояса боксеров. Они снова целуются. Гарри позволяет себе перевести дух и просто дышать происходящим. Он отфильтровывает все, что не вызывает возбуждения и блаженства, и в итоге остается только прекрасная, всепоглощающая любовь, которая оборачивается вокруг его сердца и груди. Гарри гладит голую спину Луи, вырисовывая неопределенные фигуры и снова и снова выводя свои инициалы, пока тот не начинает смеяться, обводя короткими поцелуями его челюсть. Гарри довольно выдыхает. - Ты же понимаешь, что я не забуду этого до конца своей жизни? - Что я всплакнул, пытаясь забраться тебе в штаны? - Ага, - хихикает Гарри. – Лет через двадцать, когда ты вытащишь свои протезы, чтобы как следует отсосать мне, я скажу: «Эй, Луи, а вот помнишь…» - Прекрати болтать, - смеется Луи, пытаясь поцеловать его. – Если я и буду вынимать ради кого-то зубные протезы через двадцать лет, то только ради тебя. - Может, поспорим? Луи шутливо толкает его в плечо. - А давай. Что на кону? Он сидел на коленях Гарри, периодически целуя его, но теперь выпрямляется, сползая на кровать и становясь совершенно серьезным. А Гарри откидывает голову и неожиданно для самого себя стонет так громко, что мгновенно смущается, но это вполне естественно – веса Луи и его беспрестанного ерзанья на коленях – слишком много для пятилетнего воздержания. - Знаешь, - бормочет Гарри, задыхаясь и упрямо глядя на полог кровати, чтобы не смотреть на ухмыляющееся лицо Луи. – Давай поговорим об этом после того, как закончим. - Ммм, - гудит Луи настолько низко, что член Гарри дергается в штанах. – А с чем нам предстоит закончить? Ты все еще не сказал мне, чего хочешь. Его губы скользят по шее Стайлса, язык медленно-медленно вторит им, а пальцы опускаются намного ниже пояса. Рот Гарри одновременно пересыхает и наполняется слюной, и удовольствие ползет по шее, оставляя дрожь позади. Было бы слишком просто – просто взять и попросить Луи опустить руки и правильно прикоснуться к нему, но сегодня это не то, чего ему хочется. - Я нахожу это таким очаровательным, - парень задыхается, зарываясь пальцами в волосы Луи и выдавая то, что несомненно не станет впечатляющей шуткой. – Что ты просишь, чтобы я сказал, что тебе делать… Уверен, что у тебя нет проблем с памятью? В твоем возрасте… Луи вдруг сжимает его член сквозь ткань боксеров. И Гарри забывает, как дышать. - Вот мелкая дрянь, - улыбается Луи и целует ямочку между его ключицами. Он поглаживает Гарри мягко и медленно, точно так, как ему нравится. Он не забыл ни одной мелочи. – А я-то пытался дать тебе установить границы, но думаю, что могу сам догадаться о твоих желаниях. Гарри все еще пытается уговорить свои легкие снова взяться за работу и чувствует себя четырнадцатилетним. - Тогда догадайся, - он просто задыхается, совершенно не готовый к тому, что в следующую минуту Луи целиком окажется на нем, сталкивая их груди и синхронизируя удары сердец. - Ну, я думаю, - тянет Томмо и наконец напрямую сжимает его член, без посредничества боксеров, - что ты хочешь, чтобы я оказался в тебе. Гарри закатывает глаза. Нет ничего такого в том, что Луи озвучивает это вслух, он просто констатирует факт, потому что уж точно знает, насколько сильно Гарри хочет этого, но стоит только подумать… или представить… Он так долго не продержится. - Я хочу этого, - соглашается Гарри и приподнимает бедра, потому что это прямой путь к тому, чтобы Луи избавился от его боксеров раз и навсегда. Он слепо смотрит на его губы, и они спешат ему навстречу. Язык Луи горячий, живой, совершенный и лишающий остатков воздуха. – Пожалуйста. Кажется, это Томлинсон несдержанно стонет. - Тогда ложись. Я раздобуду тебе подушку. Гарри делает, что сказано, сползая на локти и наблюдая, как Луи протягивается через всю кровать и что-то разыскивает. Созерцание идеального изгиба его позвоночника почти заставляет Гарри разрыдаться. - Вот, - восклицает Луи и бросает в него подушку. Гарри считает усилия по поднятию рук слишком энергозатратными и просто позволяет ей упасть ему на лицо. И это именно то, что нужно: прохлада и мягкость, погружающие его в приятный полумрак. Парень с благодарностью прижимает подушку к своим пылающим щекам, не забывая о том, что реальный Луи находится прямо здесь, в пределах досягаемости. И хорошо бы, чтобы он начинал раздеваться. Увы, Томлинсон совершенно не питает уважения к моменту душевного единения. Он пользуется тем, что Гарри его не видит и заползает обратно на кровать, оставляя короткий быстрый поцелуй на внутренней стороне его бедра. И все тело Стайлса сотрясает судорога. - Так просто, - хмыкает Луи. Гарри легко улавливает усмешку в его голосе. Секунду спустя подушка исчезает, а над ним нависает улыбающееся лицо парня. – Эй, - шепчет он и проводит пальцем по лицу Гарри. – Я люблю тебя. Уверен, что хочешь этого? - Да, - говорит Гарри, пристально глядя вниз, где его член лежит на животе в весьма напряженном состоянии. – Я просто… я не знаю, как долго смогу продержаться. - Со мной то же самое, - смеется Луи. – Это нормально. Все будет, как в первый раз. - Ты ведь не про тот раз, когда кончил мне на волосы? - Ага, - кивает Луи, и его глаза сияют счастьем. – Именно так и будет. Он водружает подушку в изголовье. Гарри подползает к ней и приподнимается на локтях, чтобы не пропустить, как Луи будет избавляться от своих джинсов. Руки слегка подрагивают при мысли о том, что он мог бы помочь ему раздеваться, но, вероятно, не справился бы. Гарри не уверен, что пальцы все еще слушаются его. - У тебя, эм… - начинает он и замирает на секунду, когда Луи опускает большие пальцы под резинку своих боксеров. – У тебя есть смазка? Презервативы? Хоть что-нибудь? - Что-нибудь, - смеется Луи. Без каких-либо угрызений совести или заботы о том, как его действия отразятся на здравомыслии и общем благополучии Гарри, он снимает боксеры и встает на колени на кровати во всей обнаженной красе. У Гарри рот наполняется слюнями. – Вообще-то у меня есть и смазка, и презервативы, но за их срок годности не поручусь. Луи вытягивается рядом, открывая обзор на самые впечатляющие виды по эту сторону Атлантики. Фаворитом Гарри по другую сторону океана был Гранд-Каньон, но теперь он полностью убедился, что тот и рядом не стоял с задницей Луи Томлинсона. В то время как Гарри предается сложным сопоставлениям, касаясь, а, возможно, и кусая его, Луи копается в одной из прикроватных тумбочек. Добывает он пугающе оранжевый тюбик со смазкой и одинокий фольгированный пакетик. - И как долго они здесь пролежали? – подозрительно спрашивает Гарри и чуть не давится языком, когда Луи резко переворачивает его на спину. - С тех пор, как я купил дом, - пожимает плечами Луи. – Просто старая привычка заставляет оставлять их повсюду на всякий случай. Гарри больше не может сдерживаться – его разорвет, если он сейчас же не почувствует Луи. Не дожидаясь протестов, он перекатывается и целует его, прижимаясь к нему с ног до головы. Теплое прикосновение кожи к коже мгновенно вызывает головокружение, а когда он толкается бедрами вперед, и их члены неуклюже сталкиваются, Гарри видит звезды. Луи задыхается, но не разрывает поцелуя, путаясь пальцами в его кудрях и притягивая его еще ближе. - Постой, - выдыхает он, но не останавливает Гарри, ерзающего на нем в поисках идеального угла соприкосновения. – Мне же надо… ах… Я должен проверить срок годности. Гарри смеется. - Уверен, что с ним все в порядке, - бормочет он, оставляя очередной поцелуй на губах Луи. – Да и мне все равно, так что просто… пожалуйста… Поторопись. Луи не нужно повторять дважды. Он так же близок к краю, как и Гарри, если верить его дикому взгляду и взмокшим волосам, прилипшим ко лбу. Он очарователен. Он снова переворачивает Гарри на спину. Осторожно, но очень уверенно, будто четко помня каждую из мелочей, что заставляют Гарри сходить с ума. Луи встает между его ног и склоняется, едва ощутимо покрывая поцелуями кожу на внутренней стороне бедра, сжимает пальцами его колени, словно прося кудрявого впустить его. Гарри дрожит, чувствуя себя полностью открытым, чего не было очень давно, но не существует рук, более знакомых ему, чем руки Луи. В глубине груди подрагивает что-то тонкое и мягкое, что разрастается и обволакивает Гарри целиком в ответ на нежность Луи, который необыкновенно осторожен. В разы осторожнее, чем когда они быстро и беспорядочно занимались этим в промежутках между футбольными тренировками одного и работой другого, пока их родители не возвращались домой вечером. - Вот так, - вроде как самому себе говорит Луи и размазывает слишком много смазки по пальцам. – Готов? Гарри нетерпеливо закатывает глаза. Луи улыбается и снова прижимается губами к его бедру, пропуская первый палец. Все тело Гарри отзывается на это удивлением, потому что ощущение успело стать совсем незнакомым, но Луи здесь, прямо здесь и шепчет что-то бессмысленное в кожу, вытянувшись, насколько только возможно, чтобы поцеловать его прямо там, где сердце бешено бьется о грудину. - С тобой все хорошо, - повторяет Луи снова и снова, и Гарри едва замечает, что он добавляет второй палец. – Ты в порядке, love. Я с тобой, и так будет всегда. Гарри приходится проглотить комок в горле, который раздувается все больше и больше. Чувство, близкое к шоку, поднимается по позвоночнику с каждым прикосновением кончиков пальцев Луи, каждый раз, когда он заходит слишком далеко. Он так медленно и так тщательно растягивает его, уделяя столько внимания, что оно переполняет вены Гарри, разливаясь, как жидкий огонь. Он протягивает руку. И Луи, не задумываясь, принимает ее, переплетая их пальцы. - Давай, - шепчет Гарри, раздвигая бедра и уже чувствуя, как возбуждение закручивается внутри, распуская жаркие импульсы по всему телу. – Луи, давай, я… - Если ты скажешь, что готов, то я автоматически выиграю спор о зубных протезах, - невзначай замечает Луи и добавляет третий палец. Гарри шипит, но он удерживает его взглядом, удерживает его руку – держит так, будто никогда не прекращал этого делать. – Потерпи еще секунду, дорогой. Просто дай мне все сделать правильно. - Нет у меня ни секунды, - стонет Гарри немного отчаянно. – Я действительно… слишком долго, Луи, пожалуйста… А ведь он даже простаты его не коснулся. Да и члена едва коснулся, но Гарри почти готов зарыдать от того, как близок он к оргазму. Он хочет, чтобы Луи оказался внутри него, и это все, что он знает. Наконец, Луи убирает руку. И поднимает глаза, глядя на Гарри – ну, или на его распахнутые вишнево-красные губы. - Господи, ты потрясающий, - выдыхает он, возможно, даже не замечая, что говорит что-то. Гарри бы расплакался от счастья, действительно расплакался бы, если бы не был так сильно заведен. У него даже не хватает сил придумать какую-нибудь забавную благодарность. - Пожалуйста, - это все, что он может шептать, снова и снова, уже не понимая, где начало, а где конец этого слова. Луи спешно раскатывает презерватив, и руки у него тоже подрагивают. Он не спрашивает, хочет ли Гарри сделать это лицом к лицу. На самом деле вопросы излишни. Луи просто склоняется над Гарри, а тот обнимает его за шею и тянет вниз, пылко сминая губы в поцелуе, чтобы Томлинсон точно знал, как ему это нужно. Луи колеблется, на секунду замирая. Гарри смотрит на него повлажневшими глазами, перепутанные волосы раскиданы по всей подушке, а дрожащий палец касается уголка его губ. - Я люблю тебя, - шепчет парень. Луи улыбается ему и закрывает глаза. Все, что Гарри мог бы добавить к сказанному, застревает в горле, обращаясь в пыль. Луи на нем, тяжело дыша и прижимаясь лбом к его лбу. - Я знаю, - шепчет он в ответ, и его голос ломается. – Я знаю, - шепчет Луи и целует его шею, щеки, лоб, – все, что оказывается в поле зрения, и прижимается как можно ближе. Где-то между их телами их потные руки находят друг друга и соединяются вместе, ладонь к ладони. Гарри отчаянно использует эту связь, цепляется за Луи, чтобы не упасть. Он не удержит его навсегда, но между ними и без того что-то есть, натянутое, как тетива. - Я тоже тебя люблю, - шепчет Луи. Он едва толкается на пробу, и Гарри дрожит с ног до головы. – Черт возьми, Гарри, я люблю тебя. Лицо Луи мокрое, когда он прижимается к нему, возможно, и не только от пота, и Гарри никогда не понимал его лучше. У него самого перед глазами танцуют вспышки, мигающие и объемные на фоне белого потолка. Он зажмуривается всякий раз, когда Луи двигается. Он держится только потому, что не хочет, чтобы это заканчивалось. И не хочет вспоминать, каково это – существовать по отдельности, когда Луи не нашептывает слова любви. Только Гарри все равно помнит. И не позволит себе забыть, как и свою якобы уважительную причину для ухода. Даже когда он думал, что их любви никогда не было, даже когда он убедил себя, что Луи давно нашел ему замену, – должно быть, глубоко внутри он знал правду. Вероятно, все равно помнил, что все было по-настоящему, и было всегда – вне секса, вне семейных отношений и вне клятв. Гарри оборачивает ноги вокруг талии Луи и тянет его глубже, чувствуя, что вот-вот взорвется, что они оба взорвутся в любую секунду. Он кончает, едва Луи ударяет по простате, закрывает глаза и заглушает его плечом вырвавшийся стон. Дрожь охватывает и Луи вместе с оргазмом, накатившим, как только мышцы Гарри начали сжиматься. Воздух между ними становится слишком плотным для дыхания, но это уже не имеет значения. Гарри удерживает Луи рядом и целует, едва он приоткрывает глаза, чтобы сказать: я здесь, я все помню, ты мое все. Луи некоторое время не выходит из него, и Гарри не протестует. Он прижимается еще ближе, возвращает каждый беспорядочный поцелуй, возносит благодарность каждому дюйму кожи, что встречается ему на пути. Остальной мир просачивается к ним очень и очень медленно. Что-то на матрасе царапает Гарри спину, подушка, что парни делят, оказывается мокрой чуть не насквозь, из-за окна доносится пение птиц, и оттуда же затекает закатный свет. Но здесь Луи, красивый и реальный. В конце концов, они вместе. Они лежат неподвижно, но недолго. Как только воздух остывает, а шум в ушах Гарри стихает, он на самом деле может уловить биения двух сердец, слегка рассинхронизированные, но спешащие друг за другом. - Знаешь, - выдыхает Луи ему в ключицы, - я тут подумал. Наверное, мы должны отменить это пари. Гарри путается пальцами в его волосах и улыбается, бесконечно счастливый. - Почему это? Луи улыбается в ответ. - В смысле, хотя бы один из пунктов. Так я определенно не доживу до сорока семи. Гарри хихикает и не может остановиться. Его распирает такое счастье, что буквально необходимо его выпустить. Он хочет, чтобы весь мир знал, что и через двадцать лет они с Луи будут проводить время именно так. Гарри никогда не был уверен в чем-то больше. Секунду спустя Луи присоединяется к смеху, пряча его звенящие счастьем отзвуки в изгиб шеи Гарри и чашу их рук. Они смеются. Где-то в отдалении им вторит гром, а их огромная вычурная кровать скрипит в такт. Они смеются, и со счастливым Луи в объятиях Гарри снова чувствует себя целым. ____________ * На деле между героями встал верный вариант написания – horse и вариант с опечаткой – hores. Похоже, довольно распространенная проблема – в английском языке есть множество детских юмористических стишков на эту тему. Для перевода мне показалось уместнее и нагляднее заменить д/т.