Над ночным городом

Тысячи каплей, словно солдаты военного оркестра, барабанили по стеклу, раздражающая мелодия старого будильника, напоминающего, что пора вставать, наполнила небольшую, чердачную комнату. — Мать твою, за ногу! — прохрипела Ято, и покачиваясь из стороны в сторону побежала выключать часы. Заплывшими, сонными глазами Кагура обвела комнату, разброшенные по всюду жестяные банки из-под лимонада, обертки от дешевых конфет, валяющиеся по всюду учебники, безвкусная картина на стене, нарисованная явно художником без воображения, просто поле сизо-зелёных маков, с коротким названием «Опиум». — Едрить кадрить, — выдохнула юная Ято и топнув ногой направилась в сторону ванной. Была у неё такая плохая примета, что если утром она засмотрится на эту картину, то ждать беды. Где-то лет пять назад, возвращаясь из школы, Кагура нашла её на входе, та была обёрнута тонкой, масляной бумагой и в правом верхнем углу, корявыми буквами было написано, «Кагуре Ято Сакате.»

***

Запивая водой двухдневную булочку с корицей и хватая на ходу фиолетовый зонт, из прихожей, Ято нахмурилась, будто пытаясь вспомнить ничего ли она не забыла и резко развернувшись крикнула: — Гинтян, я ушла! Просыпайся скорей, а то не куплю клубничного молока ару. — Иди, иди уже, — послышалось сдавленное кряхтение из-за обшарпанной двери. Вздохнув, Кагура вышла на улицу, казалось дождь усиливался с каждым новым человеком, покидающим стены родного дома. Ещё раз тяжко вздохнув и поправив ветровку, Ято зашагала по лужам. Людей было много, все толкались и недовольно сопели, самые буйные даже бросались оскорбительными фразами в адрес «несчастных». Кагура безучастно наблюдала за всем, умело лавируя между людьми. Вдруг, её взгляд привлёк фиолетовый зонтик маячивший среди толпы, Ято замерла, рыжая прядь прядь показалась из-под него и сомнений не осталось, Ято бросилась через толпу.  — Брат! Камуи! Брат, стой! Я знаю это ты, ну остановись же! — кричала Кагура, пробираясь между людьми, но фиолетовый зонт лишь удалялся все дальше и дальше. Переулок за переулком, улица за улицей, Кагура пролетала мимо них со скоростью ветра, ей казалось, что она молчала, ей казалось, что она не збевает людей мирно торопящихся на работу, но это было не так, она бежала сбивая все на своё пути, вдогонку ей летела не пристойная ругань и проклятия, а Ято даже не оборачивалась, не думая извиниться. Сил не осталось, голова кружилась, новые туфли натерли пятки до крови, капельки пота вместе с каплями дождя, стекали ручейками о лицу Кагура попадая ей за шиворот. Ято остановилась, прислонившись к стене дома, в глазах темнело, в районе сердца неприятно покалывало, когда дыхание пришло в норму, Кагура огляделась, она была там же где и вчера. Только дома, которые ещё прошлым вечером восхищали и пугали одновременно, те питейные заведения в перемешку с борделями, их не было, двери были закрыты, а вывески сняты. Кагура вздохнула, может ей показалось, в любом случае делать здесь больше нечего, Ято уже хотела пойти обратно, но мелодичный звон колокольчиков, висевших у входа в один из подвалов, отвлёк её. Рыжеволосая девушка оглянулась, у входа в подвал лежал свёрток. Ято медленно, обуреваемая любопытством и трепетным волнением, подошла к нему. Развернув края тонкой, пропитанной машинным маслом бумаги, Кагура обнаружила букет цветов, сизых маков и маленькую записку,Сестра, первое слово было написано красным. Ято дернулась, и нервно запихала клочок бумаги в карман, чувство страха, что кто-то может увидеть, осмеять, узнать о ней что-то больше, да и вообще лишить ее единственной связи с её родной семьей, захватило её с головой. — Оо, кого я вижу, прогуливаешь школу да ещё и шляешься по притонам, решила жизнь разнообразить, Саката? — послышался насмешливый голос. — Сам то, не лучше, — фыркнула Ято пряча букет за спиной. — Время то видела? Третий час уже. Кагура от удивления опустила руки, так что букет предстал на всеобщее обозрение. — О да ты у нас на свидания шастаешь, — недовольно присвистнул Окита. — Тебя это не касается, иди куда шёл, пожалуйста, — буквально взмолилась Ято, пряча маки за спину. — А ты знаешь, что это за цветы? Это «опийные» маки, из них наркоту делают, их выращивание запрещено в нашей стране, с угольниками шашки крутишь, Кагура? — зло шипел Сого. Никого не хотелось видеть и слышать, слишком много прошлого стало настоящим, в один день, Ято развернулась и медленно пошла в сторону дома, мысленно надеясь, что Сого за ней не пойдёт, но не тут то было, крепкая мужская рука перехватила тонкое девичье запястье. Кагура была прижата к холодной, кирпичной стенке. — Милая моя, запомни два совета, во-первых не уходи не дослушав, а во-вторых не связывайся с плохой компанией, — шептал Сого наклонясь к уху Кагуры. На мгновение из взгляды встретились и Сого поддавшись минутной слабости наклонился к тонким губам Ято и легонько провёл по ним языком, прикусив верхнюю чуть оттопыренную губку. Отстранившись, он опустил Кагуру, и развернувшись зашагал прочь. Какое-то время Ято бездумно моргала глазами и как влюблённая дурочка глупо потирала раскрасневшиеся щеки. Но на смену милой растерянности пришла волна негодования. Бабник, выскочка, ушлепок решила Кагура, не понимая, как встречаясь с Соей, он обжимался с ней, да и как он смел давать ей советы. — Не втыкаю, — зло крикнула Ято, выпуская весь пыл. Мысли о Оките не долго томили голову Кагуры, вскоре их сменили куда более важные, день был в самом разгаре, люди ещё сидели в своих офисах, не торопясь домой, на улицах было пустынно. А Кагура торопилась домой, чтобы скорее узнать содержание заветного письма.