______________________________
Естественно, Отабек понравился Виктору и Юри. Собственно, с какой стати он мог им не понравиться? Юра чинно сидел за столом и с гордостью представил им своего лучшего друга, а Алтын вел себя так, будто знакомился с родителями своей девушки. И Юра совсем не краснеет, когда думает об этом. (Ладно, может быть, чуть-чуть). Просто очень трудно не почувствовать тепло и умиление, когда твой лучший друг и псевдородители (хотя он и будет отрицать это изо всех сил, если они когда-нибудь узнают, как он их называет) вполне дружелюбно взаимодействуют. Виктор хохочет, похлопывая Отабека по плечу, когда тот рассказывает анекдот про фигуристов, а Юри спрашивает, не хочет ли он еще чаю, глядя на парня с милой и нежной улыбкой. И Юра даже не реагирует, когда Никифоров наклоняется к своему почти-мужу и прямо посреди ужина целует его в щеку, хотя обычно он изображает рвотные позывы и чуть ли не плюется. Но он делает это, как только они выходят из квартиры голубков и направляются в сторону гостиницы Отабека. — Извини, если они были противными, — мямлит Плисецкий. — Я просил их сбавить обороты, но… ты сам видел. — Все в порядке, — почти смеется Алтын. — Я думаю, они очень милые. — Серьезно? — недоверчиво щурится Юра. — Да. Думаю, это очень хорошо, когда люди влюблены так сильно. Видно, что они и правда заботятся друг о друге, — выражение лица Отабека становится очень мягким, почти нежным. — Разве не все люди мечтают о таких отношениях? Юрий находится в ступоре вплоть до того момента, когда Отабек заходит в свой номер и они прощаются. Тот улыбается ему и желает спокойной ночи, а Плисецкий слышит свои слова «и тебе» как будто издалека. Он идет домой, ложится в кровать и смотрит в потолок, игнорируя любопытный взгляд дедушки. Он решает, что однажды Отабек его до смерти доведет. Позже Юра засыпает с улыбкой на губах.______________________________
Несколько дней спустя Юрий просыпается слишком поздно, поэтому пишет Отабеку, чтобы тот шел в ледовый дворец без него. Довольно быстро приходит ответ: «Тогда буду ждать тебя там». Парень с совершенно идиотской улыбкой пялится на эмодзи в виде поднятого вверх большого пальца в конце сообщения около пяти минут, после чего со всех ног бежит в душ. Но, когда он уже стоит возле бортика и собирается надеть коньки, он видит то, что его шокирует. Отабек разговаривает с Милой. Возможно, это сложно назвать шокирующим зрелищем, но Юра еще какое-то время стоит неподвижно и не сводит с них взгляда. Он наблюдает за тем, как Мила сидит на скамейке и держит в руках бутылку воды, в то время как Отабек стоит на льду по ту сторону бортика, опираясь о него руками, и что-то говорит, тепло улыбаясь. Мила вдруг смеется в ответ на какие-то его слова, и глаза Алтына будто светятся. Юра чувствует, как неприятное чувство в желудке постепенно возвращается. Он быстро надевает коньки, благо это уже давным-давно доведено до автоматизма, и скользит к ним, бесцеремонно прерывая их разговор, хотя ни один из фигуристов, казалось, не замечает, что это было намеренно. Мила улыбается и смотрит на него, а на губах Беки упорно держится несвойственная ему широкая улыбка. Только вот она все равно слишком отличается от той, что он только что дарил Бабичевой, и из-за этого Юра становится только злее. В итоге в этот день его катание яростнее обычного, чему Яков абсолютно не рад, но никто, кажется, даже не замечает этого. Наверняка каждый думает, что «русский гопник» всего лишь встал не с той ноги. Каждый, но, конечно же, не Юри, который смотрит на Плисецкого с настороженностью. Когда Юра берет перерыв, японский фигурист шепчет что-то Виктору, ждет его кивка, а затем скользит к Юрию, который сидит в одиночестве. — Юрио? — спрашивает он мягко. Тот, стараясь не встречаться с ним глазами, отвечает: — Что? — Как ты себя чувствуешь? — Да нормально все. Ты прямо как мать. — Я приму это за комплимент, — говорит Кацуки, потому что да, именно это он и сделает. В конце концов, его мама — Кацуки-сан, воплощение всего материнского, что только может быть в этом мире, а он слишком похож на нее. Юра даже не обращает внимания на то, как Юри надевает на лезвия чехлы и садится рядом. — Серьезно, Юрио, что с тобой происходит? Плисецкий, наконец, поднимает голову и глядит в непонимающие и чересчур заинтересованные глаза японца. К черту его. — Яков и Виктор отправили тебя поговорить со мной или что? Зачем ты спрашиваешь? Они оба прекрасно знают, что вышеупомянутые люди в данный момент с интересом следят за ними. Но Юри лишь качает головой и улыбается. — Даже если и так, я не скажу им ни одного слова, если ты не захочешь. Юра хмурится, глядя на Кацуки, но уже знает, что тот не врет. Наконец он фыркает и неопределенным движением руки быстро указывает в противоположном от них направлении. Японский фигурист смотрит в ту сторону и видит Милу и Отабека, которые катаются, и катаются вместе. Они скользят по льду бок о бок, игнорируя всех вокруг них, как в дешевой американской мелодраме. Брови Юри чуть приподнимаются в непонимании: — Мила-тян и Отабек? Неопределенно дернув головой, Юра исправляется и быстро кивает. — Я не понимаю, что с ними не… ох, — его лицо озаряется пониманием, когда он поворачивается к парню с широко раскрытыми глазами. — Юрио… Тот сердито отвечает на его взгляд: — Что? Перестань так смотреть на меня, свинья. Но Юри продолжает таращить на него свои глаза, и это выглядит так, будто Плисецкий только что сказал, что уходит из фигурного катания. Или будто Маккачин снова подавился чем-то. Его взгляд горит сочувствием, а губы подрагивают. Он словно опустошен, хотя чувствует это явно не японец. — Может быть, тебе стоит поговорить об этом с Отабеком, — в конце концов говорит Юри. — И что мне сказать? — усмехается Юра. — «Хэй, Отабек, мне не нравится, как ты смотришь на Милу, смотри так на меня». Нормально, ничего не смущает? — Так что ты собираешься делать? — никак не унимается Кацуки. — Сидеть и смотреть на него, пока он не замечает тебя? — Я не просил твоих советов, свинья, — огрызается подросток, но Юри это не останавливает. — Это уже влияет на твое катание, — напоминает он, тем не менее, не теряя теплого тона. — Ты думал, как это может повлияет на следующий сезон? Тебе нужно с этим разобраться. — Я, — Юра тяжело сглатывает. — Господи, хорошо. Я поговорю с ним. Японец приподнимает бровь. — Я обещаю, что поговорю с ним, — исправляется Плисецкий, борясь с желанием закатить глаза. — Боже, как Виктор терпит тебя? Юри лишь мило улыбается и хлопает его по плечу. — Если тебе нужно поговорить, ты знаешь, где меня найти. — Да, — Юра опускает голову, и его челка вновь падает на глаза. Ему явно не хочется смотреть на Кацуки. — …Спасибо. Он следит за тем, как Юри встает и возвращается к Виктору, который, очевидно, начинает задавать вопросы, но тот лишь качает головой и продолжает тренировку. Юра закусывает губу и переводит взгляд на другую пару. Мила и Отабек. Бабичева слишком эмоционально взмахивает руками, видимо, рассказывая какую-то историю, а его лучший друг с жадностью ловит каждое слово. Нахмурившись, Юра крепко цепляется пальцами за скамью. Пусть ему и не хотелось это признавать, но Кацудон прав. Ему нужно срочно разобраться в своих чувствах и рассказать о них своему другу. Так же он должен понять, каким образом донести это до него.______________________________
Но Отабек буквально рвет его на клочья еще до того, как он успевает хоть что-то придумать. Они едят в кафе, которое показал ему Юра в первый день его пребывания в Петербурге. Атмосфера между ними спокойная, практически нормальная, и Плисецкий забыл бы, что должен кое в чем разобраться, если бы не телефон Отабека, который неожиданно гудит в конце их совместного обеда. Алтын проверяет, по-видимому, сообщение, и улыбается, глядя в экран, пробуждая интерес Юрия. — Кто это? — спрашивает он с набитым пирожным ртом. — Мила, — коротко отвечает парень. Плисецкий чуть не давится. Отабек смотрит на него с тревогой, пока Юра пытается прокашляться и, хватая ртом воздух, запивает еду водой. Когда он, наконец, перестает кашлять, Алтын моргает. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Все нормально, — лицо подростка горит, а в горле неприятно першит. — Я просто удивлен… откуда у тебя ее номер? — Мы обменялись номерами несколько дней назад на катке, — легкая улыбка возвращается на его лицо, и Юра ненавидит это. Он безуспешно пытается подавить то самое иррациональное чувство в районе желудка. — Что пишет? Улыбка Отабека становится чуть шире. — Она ходила с подругой по магазинам и увидела это, — он показывает экран телефона Юре, который неохотно наклоняется вперед, чтобы взглянуть на него. Это была фотография в снэпчате, на которой был изображен игрушечный медведь желто-коричневого цвета в синих шортах и забавной шляпке. Внизу была подпись: «Я нашла тебя, Бека!» и два эмодзи — смеющийся смайлик и сердечко. Юра изумленно смотрит на фото. — Разве не мило? — спрашивает Отабек, не замечая взгляда Юрио. Он забирает телефон и вновь с умилением смотрит в экран. — Она сказала, что купила его, чтобы я забрал его с собой в Казахстан. Плисецкий выходит из оцепенения и сжимает пальцы на полупустом стакане еще крепче. Казалось, что он вот-вот треснет. — Кстати, — начал Алтын. — Давно хотел спросить, она сейчас с кем-нибудь встречается? Блять. — …Почему ты спрашиваешь? — невнятно говорит Юра. — Ну, — Отабек неловко чешет затылок, словно все и так яснее ясного. — Она мне нравится. Юрий просто смотрит прямо перед собой. Было ощущение, будто желудок бухнул куда-то вниз. По-видимому, Отабек принял его ужас за что-то другое: — Или… ей не нравятся парни? — спрашивает он неуверенно. — Она… — Юра сглатывает. Он попросту не может найти слов. Что он должен сказать? Мила би, но если бы он сказал, что она по девушкам, то не так уж бы и соврал. И это сдерживало бы Отабека от последующих шагов в ее сторону. И, возможно, через какое-то время он бы понял, что это было всего лишь глупым увлечением, а человек, который ему нужен на самом деле, был совсем рядом. Но потом он думает о Юри. Он раздражает, да, но так же он один из лучших людей, которых знает Юра. Конечно, вслух он это никогда не признает. Так что бы сделал он? Внутренне ужимаясь, Плисецкий, даже особо не задумываясь, уже знает ответ. Если бы Юри был на его месте, а Виктор на месте Отабека, то японец бы не стал раздумывать: он бы позволил Никифорову последовать за человеком, которого тот любил, пусть и ценой своего собственного сердца, потому что Кацудон, определенно, самоотверженный идиот, который заботится больше о чужом счастье, чем о своем собственном. Юра не такой. Он — Ледяной Тигр России, Русский Гопник, который известен своим своевольным поведением и эгоистичным отношением к окружающим. Обманывая кого-то в своих корыстных целях, он чего-то может и добьется… Но это Отабек. А Отабек должен быть счастлив. А мог ли он стать счастливым рядом с кем-то вроде Юрия? Все это пронеслось в его голове за считанные секунды, а когда огромный поток мыслей чуть ослаб, он медленно выдыхает и поднимает глаза на своего друга. Они темные и спокойные несмотря ни на что — глаза настоящего воина. Юра слишком любит их, чтобы беззастенчиво лгать, глядя в них. Боже, ему уже больно. — Она одинока. Незадолго до прошлого сезона она рассталась с одним хоккеистом, но с тех пор, насколько я знаю, ни с кем не встречалась. Они с Кацудоном довольно близки, спроси у него. Слова вышли эмоционально нейтральными, но на деле он будто проглотил огромный комок кошачьей шерсти и говорил, давясь им. — Рад слышать, — лицо Отабека посветлело, а сам он чуть выпрямился. — Думаешь, он мне поможет? — Наверное, — пожимает плечами Юра. «Зато ко мне у него будет много вопросов, однозначно». — Бека? — Да? — Ты уверен в ней? — Ты знаешь ее дольше меня, — фыркает Отабек. — Или есть то, что я должен знать? «Я люблю тебя». — Ничего, — врет Плисецкий. — Просто не хочу, чтобы еще одна версия Кацудона и Виктора мозолила глаза. — Не переживай об этом, — тихо, но густо смеется Алтын. — Я никогда не буду распускать руки в общественных местах. Юра закатывает глаза, и на пару минут воцаряется тишина, нарушаемая лишь шумом города — голосами людей и звуком машин. — Эй, Юра? — вдруг нарушает молчание Отабек. — Да? — Спасибо, — тепло улыбается он. — Для меня очень важно то, что ты меня поддерживаешь. Я не очень хорош в отношениях. Плисецкий прикусывает язык и лишь улыбается, кивая головой.______________________________
Вопреки ожиданиям, они не так плохи, как местная пара бешеных голубков (Виктор и Юри). Никто не мог быть настолько отвратительными в отношениях, как эти двое. Но, как думает Юра, Мила и Отабек недалеко от них ушли. Алтын предложил ей встречаться всего за пару дней до того, как ему нужно было уезжать из Санкт-Петербурга, и фигуристка согласилась. И, должно быть, у них все шло хорошо, потому что они не отлипали друг от друга все оставшиеся вечера до отъезда Отабека. И Мила поехала с ними в аэропорт, чтобы нормально попрощаться. Они не поцеловались, слава Богу, но Бабичева крепко обняла своего нового парня, а Бека стыдливо растаял в ее объятиях. И если Юра надеялся, что расстояние хоть как-то их отдалит, то он ошибался. Мила постоянно зависала в телефоне и писала ему, а к тому моменту, когда Яков, к ее ужасу, начал конфисковывать ее мобильный, она прибегала к помощи Виктора, который любезно давал ей свой. Но Яков узнал и об этом, так что просто запретил приходить на тренировки с мобильными. Юри извиняюще улыбался Плисецкому, а тот просто игнорировал это. Японский фигурист даже пытался поговорить с ним пару раз, но Юра каждый раз благополучно находил предлог, чтобы избежать этого. Он понимал, что не сможет делать это вечно, ведь даже Виктор — Виктор! — заметил, что Юрий избегает Кацуки, но он надеялся отложить разговор на «попозже». Хуже всего был тот факт, что ничего, по сути, не изменилось. Отабек по-прежнему разговаривал с ним, и Мила довольно редко всплывала в их разговорах. Конечно, общение стало не таким частым, но их взаимодействие оставалось прежним. По какой-то неведомой причине это беспокоило Юру, причем довольно сильно. После признания друга он всерьез думал, что после начала их с Милой отношений их дружба разрушится, и это все, что крутилось в его голове первые дни. Плисецкий чувствовал болезненное удовлетворение, когда хоть что-то в их дружбе менялось в худшую сторону, но каждый раз Отабек прикладывал огромные усилия, чтобы они оставались друзьями, и этот факт напоминал подростку, насколько Алтын хороший человек. После этого ему хотелось пробить головой стену. Еще через несколько дней хандры Юри успевает поймать его в раздевалке после тренировки. Они были только вдвоем — Виктор обсуждал с Яковом свою произвольную программу, а другие фигуристы либо до сих пор на льду, либо ушли раньше. Юра видит, что японец стоит посреди раздевалки, скрестив руки на груди. Страдальчески простонав, он хлопает дверцей шкафчика, закрывая его, и поворачивается к нему. — Прежде чем что-то сказать, Кацудон, сначала послушай меня, — чуть ли не сплевывает слова Плисецкий. — Я пытался, ладно? Хотел рассказать ему, что я чувствую, но Бека вдруг начал говорить о Миле и… — он опустил глаза в пол, решительно собираясь не встречаться ими с взглядом Юри. — Он и правда любит ее. — Тебе и правда нравится Отабек, да? — спустя несколько секунд тишины спрашивает японец. — Конечно, — фыркает подросток. Его глаза будто горели. Черт. — Вот почему я позволил ему быть с ней! Отабек милый, и классный, и замечательный, он, блять, заслуживает быть с тем, кого выберет! — Юра поднимает голову и смотрит прямо на Юри, который выглядит слишком спокойным. — Ты же веришь именно в это? В самопожертвование ради любви и в прочее дерьмо? Так что не нужно приходить сюда и осуждать меня, потому что я поддерживаю их, и все, что имеет значение — это то, что Бека влюблен в Милу, — практически кричит он, но голос предательски ломается на имени Бабичевой. Слезы потекли по щекам еще на середине его тирады, и он чертыхается, пытаясь утереть их рукавом олимпийки. Одно дело выставлять свою личную жизнь напоказ, как Юри, но плач в общественных местах — это уже за гранью его принципов. Он слышит шаги и знает, что это Юри медленно приближается к нему, но все равно продолжает прятать покрасневшие глаза, со всей силы вжимаясь в них рукой. Он не хочет знать, что сейчас написано на лице Кацуки. Может быть, разочарование. Скорее всего, жалость. Он не сможет игнорировать его карие глаза, которые в любом случае будут похожи на глаза щенка, которого он только что пнул. А Юрий Плисецкий не пинает щенят. Он готовится к неизбежной речи о том, что еще не все потеряно, просто Юре нужно постараться, и Бека обратит на него внимание, если он действительно хочет этого… но это не то, что делает японец. Вместо этого подросток чувствует руки, которые осторожно обхватывают его плечи, а потом его притягивают в объятия. Его лицо оказывается вжато в грудь Юри, а сам он ободряюще похлопывает его по спине. Юра моргает, задевая ресницами ткань олимпийки японской сборной и вдыхает запах геля для душа, который, похоже, у них с Виктором один на двоих. — Я не собираюсь читать тебе лекции, — мягко говорит Кацуки. — Учитывая мой, так скажем, послужной список, не уверен, что я подходящий для этого человек. Я просто хотел узнать, в порядке ли ты, Юрио. — Я… — Юра прерывисто выдыхает. Он наклоняет голову и буквально виснет на Юри. — Я не знаю. — Это нормально, — произносит японец. Один из его пальцев выводит небольшие круги на спине Плисецкого, тем самым немного успокаивая его. — И волнуюсь не только я, ты же знаешь. Виктор и Яков уже головы себе сломали, пытаясь понять, в чем причина твоей внезапной хандры. Лилия тоже беспокоится, даже если и не показывает этого. Даже Георгий заметил, а ведь чаще его можно увидеть с Катериной, чем без нее. Если ты понимаешь, о чем я. Юрий стонет, уткнувшись лбом в плечо Юри, а затем тихо смеется, посылая небольшую вибрацию по его спине. — К черту их. Даже если кто и будет моим бесплатным психологом здесь, то только ты. — Приму к сведению, — смешливо фыркает Кацуки. Настроение, царившее в раздевалке, стало гораздо более теплым и спокойным, чем несколько минут назад. Юра просто позволяет себе повиснуть на своем друге-недородителе, а Юри чуть покачивается взад-вперед. — Знаешь, — говорит он спустя какое-то время. — Мила тоже волнуется. Она заметила, что ты больше не разговариваешь с ней. Юра вмиг будто сжимается и чуть слышно бурчит: — Я… Я просто… — Не пытайся ничего себе — или мне — объяснить, — успокаивает его Юри. — Но пообещай мне, что ты не позволишь разрушить вашу дружбу. Ты заслуживаешь большего, Юрио, и у тебя есть столько людей, которые любят тебя. Юрий чувствует новую волну слез, которая собирается атаковать его глаза, но он доблестно сопротивляется ей. — Ты такой дурак, Кацудон. Он чувствует, как Кацуки пожимает плечами и говорит: — Ну и что? Юра не отвечает, лишь утыкается лицом в жилистую мужскую грудь и чувствует, что сейчас ему гораздо легче, чем за все предыдущие недели. Он даже не замечает, как Виктор заходит в раздевалку, разыскивая своего пропавшего жениха, и натыкается на двух Юриев, которые обнявшись, стоят посреди раздевалки. Он не замечает и растерянное выражение лица Никифорова и то, как Юри пытается с помощью редких кивков объяснить, чтобы он вышел и подождал снаружи. И уж тем более он не обращает внимания на то, как Виктор выскакивает из раздевалки так же тихо, как и зашел.______________________________
В течение следующих нескольких недель Юре действительно становится лучше. Однако это далеко не плавный процесс. В те моменты, когда Отабек в шутку отправляет ему эмодзи виде сердечка или когда Мила публикует в смоем профиле инстаграма фото с информацией об их трехмесячной годовщине, ему хочется свернуться в клубочек и снова закрыться от всего остального мира. Но потом он получает сообщение от Юри с вопросом, может ли он позвонить. И каждый раз в ответ Юра звонит сам. Так, по крайней мере, у него есть человек, с которым можно поговорить. Конечно, есть дедушка, но к Кацуки он все-таки ближе возрастом, да и Плисецкий не хочет обременять его своими личными проблемами, независимо от того, что он прекрасно знает, что дедушка всегда готов помочь. В конце концов, он собирается с духом, чтобы заговорить с Милой. Не о его чувствах к Отабеку, конечно же нет, потому что он точно не готов к этому. Девушка так рада, что он больше не игнорирует ее, что звонко смеется и практически сшибает его с ног, накидываясь на него с крепкими объятиями, которые длятся семь минут. Юра практически выходит из себя, но это стоит того. Все-таки он рад снова видеть лучистую улыбку Милы, потому что он в любом случае ее друг, и Плисецкий и правда хочет, чтобы она была счастлива. Юри упрямо твердит, что ему нужно рассказать Отабеку правду, но подросток постоянно не менее упрямо отказывается. Он часто ловит себя на мысли, как бы его признание повлияло на отношения Милы и Беки. Для них они все еще были в новинку, но было видно, что это гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, так что, возможно, признание Юры не так уж и сильно ударило бы по ним. Конечно, им будет неприятно, и это было бы довольно неловко, но потом все обустроится, так ведь? Или как насчет другого сценария, о котором Юра смеет думать только в конце особо ужасных дней. Это тот самый вариант развития событий после его признания, в котором Отабек осознает, что тоже его любит, разрывает отношения с Милой и бежит прямо к Плисецкому, чтобы признаться в своих чувствах. В его воображении всегда всплывает сцена под дождем, и он всерьез думает, что он смотрит слишком много мелодрам в компании Кацуки и Никифорова и что пора с этим завязывать. Но ведь что-то подобное вполне может произойти? Юра не хочет знать. Вместо этого он идет в ледовый дворец и катается до пляшущих зеленых чертиков перед глазами. Его темой в предстоящем сезоне становится «Прогресс». Он игнорирует лучистый взгляд Юри, который он бросает на него после этого, но позже Виктор настаивает на том, что видел улыбку на лице подростка, когда тот отвернулся от них. Ну, стоит вспомнить весьма прискорбный факт: Виктор тот еще идиот.______________________________