______________________________
Кенджиро… неплох. Его движения бодры и энергичны, поэтому зрители явно любят его. Технически он еще не особо опытен — он завалил тройной аксель и не докрутил ни один из четверных — но да, он был неплох. В итоге он занимает третье место, что становится неожиданностью для Юры, и принимает свою бронзовую медаль с гордостью, периодически якобы случайно поглядывает на Юри, который держал свою золотую со своей обычной «устал-но-доволен» улыбкой. Отабек ожидаемо занимает второе место. В тот момент, когда он ступает на трибуны, и Мила радостно бросается на него с очередными объятьями, обычно не особо эмоциональный казах смеется и недолго кружит ее. Юра предсказуемо таращится на них. Он, конечно, делает успехи, но Отабек выглядит таким счастливым. У него не остается много времени, чтобы подумать об этом, потому что неугомонный Виктор начинает целовать Юри, как только японский фигурист оказывается в его объятиях. Все камеры вмиг направляются на них, потому что, видимо, сообщество фигурного катания все еще не тошнит от них так сильно, как Юру. Виктор же не обращает на них внимания, ибо его цель на сегодняшний день — засунуть свой язык как можно глубже в глотку своему жениху прямо на национальном телевидении. Плисецкий изображает громкие рвотные позывы и скорее отворачивается от этой до противного приторной парочки. Тут же он замечает Кенджиро, который сошел с пьедестала первым. Подросток с дикой гривой на голове смотрит на Виктора и Юри с явным шоком, и на мгновение Юре кажется, что тот вот-вот заплачет. Ведь Кацуки действительно ему нравится, и смотреть, как он стоит и лижется со своим тренером-тире-будущим-мужем, наверное, было сложно. Но Минами лишь улыбается. И это даже не широкая и восхищенная улыбка. Она мягкая и нежная, словно он смотрит на своего ребенка, который делает что-то потрясающее и вдохновляющее. Кроме того, ему было всего восемнадцать лет, и он на два года младше Отабека и на год старше самого Юрия. А еще он определенно не был отцом Юри. Плисецкий ничего не понимал. Позже, когда они умудряются отлепить голубков друг от друга, Виктор приглашает всех на ужин. Он предлагает пойти в то милое маленькое заведение, которое они с Юри нашли в прошлом году во время соревнований в Китае. Именно там Виктор напился в стельку, и там же были сделаны те фотографии, на которых он голым цеплялся к Кацуки, и которые разлетелись по всему интернету. По словам Никифорова, он любил это место. Виктор чертовски странный. Но, в любом случае, Юри говорит, что тоже хочет поужинать там, а если он хочет пойти, это означает, что Кенджиро всеми руками и ногами «за». Мила и Отабек вежливо отказываются под предлогом того, что хотят провести немного времени вместе. Девушка нашла ресторан с казахской кухней, и Алтын на полном серьезе решает проверить подлинность рецептов некоторых блюд. Они приглашают Юру с собой, но это звучит так, будто они вспомнили о нем в последний момент и решили пригласить из вежливости, так что он отказывается. — Я все равно настроился на китайскую кухню, — лжет он. Казахская еда, по его скромному мнению, на самом деле очень вкусная, и в данный момент он не хочет ничего, кроме лагмана, но так же он понимает, что при виде того, как эти двое смотрят друг на друга глазами новорожденных телят, вся еда просто застрянет у него в горле. Так что они распадаются на две группы: Мила и Отабек идут в одну строну, а Виктор, Кенджиро и два Юри(я) — в другую. Они заходят в ресторан и выбирают кабинку недалеко от окна. Естественно, Никифоров и Кацуки садятся рядом друг с другом, а Минами и Юре остается лишь неловко присесть по другую сторону столика. Едва ли они сказали хоть слово друг другу с момента того самого инцидента, и Юра все еще не уверен, что предмет того спора — такая уж проблема. Все знают, как он разговаривает с Юри, это просто стиль их общения, вот и все. Может быть, Кенджиро стоило сменить объект поклонения, потому что ненормально с таким вниманием и умилением смотреть на то, как Кацуки ест, будто вместо поглощения пищи он отвечает, по меньшей мере, на вопросы мироздания, а каждый раз, когда он говорит что-то, ловить каждое его слово и немного подвисать. Юра в замешательстве. Было и дураку понятно, что Минами нравился Кацудон, так почему он улыбался, когда тот целовался с другим? В конце концов, он решается что-то сказать, и делает это в своей обычной манере, при этом с жареной креветкой во рту. — Так в чем дело, Кенджиро? Ты большой фанат поросенка, правильно? Минами поворачивается к нему, и удивительно милое выражение лица надувшегося ребенка вновь возвращается к нему, когда Плисецкий называет Юри ненавистным ему прозвищем. Это зрелище заставляет Юру усмехнуться. — Юри-куна, — исправляет его Кенджиро. — И да. Я имею в виду, я — президент крупнейшего фан-клуба Юри в Фукуока, так что да, я самый большой его фанат. Юри давится шанхайским крабом, заставляя Виктора рассмеяться. — Большой, значит, — говорит Юра задумчиво, а потом вновь обращает свое внимание на Минами. — Так значит, ты влюблен в него? — Юрио! — шикает на это безобразие Кацуки, но его фирменный голос строгой матери не особо выходит из-за краба, который все еще частично находится у него в горле. Виктор передает ему стакан воды, который тот с благодарностью принимает, а Кенджиро без задней мысли отвечает на заданный вопрос: — Конечно же. Я имею в виду, ты вообще видел его? Видимо, чтобы доказать свою точку зрения, он жестом указывает на Кацуки, который пыхтит, залпом выпивая весь стакан, а затем по очереди смотрит на других фигуристов, мол «я же говорил». Юра приподнимает бровь, а Виктор широко улыбается, кивает и притягивает к себе за плечи покрасневшего Кацудона. — Я знаю, — счастливо вздыхает Никифоров. — Разве он не лучший? — Вы можете перестать говорить об этом? — жалобно тянет Юри. — Так значит, — продолжает разговор Плисецкий. — Ты не расстроился, когда эти двое?.. Кенджиро лишь улыбается и качает головой. — О, нет. Это меня не особо волнует. Все трое смотрели на него с замешательством и любопытством. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Юрий. Минами отвечает с наимилейшей улыбкой на губах: — Я гарантирую, что через десять лет я буду вторым мужем Юри-куна. На мгновение все затихают, после чего Виктор указывает своей же рукой на себя и медленно спрашивает: — А что же случится со мной? — Ничего, что бы ты смог доказать, — легкомысленно говорит Кенджиро. Виктор выглядит так, будто он в глубоком шоке, а Юри, вместо того, чтобы неловко краснеть или волноваться, просто легко улыбается. Юра, в свою очередь, начинает хихикать. — Зачем ждать десять лет? — не прекращая смеяться в перерывах между словами, говорит он. — Просто сделай это сейчас и спаси меня от них. — Ну, — задумчиво тянет Кенджиро, будто он действительно в данный момент раздумывает над сложившейся ситуацией. — Сначала я думал выйти замуж за Юри-куна, когда мне исполнится восемнадцать, но потом я подумал: а почему бы не позволить ему выйти замуж за своего кумира? Он заслуживает всего самого лучшего. Так что да, я дам Виктору-сан десять лет. — Я помогу тебе спрятать тело, — серьезно говорит Юра. — Если ты сделаешь это сейчас, клянусь богом, я помогу. Неожиданно Кенджиро начинает громко смеяться — Юра даже замирает на мгновение, недоверчиво глядя на подростка. — Я буду иметь это в виду. Спасибо, Юрий-сан. Плисецкий по-прежнему смотрит на Минами с благоговейным выражением лица, когда Виктор стонет и обвивает свои конечности вокруг своего жениха. — Юри, наши дети издеваются надо мной… Эта фраза мигом выводит Юру из оцепенения: — Мы не ваши чертовы дети!.. — Успокойся, Витя, — спокойным тоном говорит Юри, а потом переводит свой взгляд на подростков. — А вы прекращайте его дразнить. У Кенджиро хватает приличия, чтобы изобразить смущенный вид. Он потирает затылок и извиняюще улыбается: — Прости, Юри-кун. Юра же просто фыркает: — Скажи это своему почти мертвому женишку. Виктор громко стонет и остаток вечера проводит, практически полностью забравшись на Юри, а Минами и Плисецкий смотрят на это, как на ТВ-шоу. В конце вечера они возвращаются в отель, и Кенджиро с солнечной улыбкой желает им спокойной ночи, после чего чуть ли не вприпрыжку направляется в свой номер. Спустя пару мгновений Юра замечает за собой улыбку, которую он не смог сдержать, глядя на подпрыгивающего фигуриста, но быстро стер ее со своего лица, заменяя нейтральным выражением. Виктор и Юри идут в свой общий номер, а Плисецкий — в свой, хотя совсем недавно он угрожал, что если они оставят его без присмотра, он раньше времени исполнит определенно гениальный план Кенджиро. Перед сном Юра просматривает свою ленту в Инстаграме и видит фото, загруженное Милой несколько часов назад, на котором изображены они с Отабеком. Часть ее лица расположилась в нижнем углу фотографии, и она, по-видимому, улыбалась, но закрывала улыбку ладонью. Отабек же сидел за столиком, опустив лицо над тарелкой с чем-то, похожим на пельмени, один из которых недоеденным был наколот на вилку. Под фото была надпись: «Бешбармак прошел проверку, но оказалось, что @otabek-altin не любит манты #лол #казахскаяедасамаявкусная #онотомститмнезаэто». Юра моргает, хмуро смотря в экран своего телефона от чувства, которое не испытывал вот уже несколько часов. Странное ощущение в желудке вернулось, но оно уже не было таким сильным, как раньше. Поэтому он отправляет Беке сообщение: «Накорми ее холодцом, она чертовски его ненавидит». Прежде чем он успевает уснуть, приходит лаконичный ответ — два эмодзи: поднятый вверх большой палец и дьявол. Юра засыпает с улыбкой.______________________________
Спустя несколько недель Юра взял золото на Суперкубке Франции, так что теперь ему предстояло занять как минимум третье место на «Ростелекоме», и он гарантированно пробьется в финал Гран-При. Юри же обеспечил себе место в финале, буквально вырвав золото из рук чеха, Эмиля, на Эн-Эйч-Кей Трофи. Возвращение Виктора в фигурное катание было, как и следовало ожидать, грандиозным, поэтому Плисецкий даже не сомневался, что на «Ростелекоме» тот поднимется на пьедестал, но собирался попытать счастье и увести золотую медаль прямо у него из-под носа. Еще один человек, который уже пробился в финал Гран-При — это Отабек, и Юра совсем не удивлен этому. Мила тоже смогла урвать себе место, и была в восторге, что снова увидит своего парня, когда они встретятся в Нагойе. Отабек так же написал ему об этом; он планировал устроить им романтическое свидание сразу после финала, так как он совпадает с их шестимесячной годовщиной. Прочитав это сообщение, Юра убирает телефон от лица и делает небольшую паузу. Неужели прошло уже шесть месяцев? В первые несколько недель их отношений Юра чувствовал, как время еле-еле тянется, как прилипшая к одежде жвачка, но когда он начал добиваться прогресса в преодолении своих чувств, время понеслось со скоростью света. Подросток пытается вспомнить то, что он чувствовал еще полгода назад, пытается вернуться мыслями к тем событиям, и он удивлен. Он практически не чувствует той боли, что была раньше. Конечно, она все еще с ним, и Юра давно смирился, что она никогда его не покинет, но теперь боль больше не напоминает открытую рану, она больше похожа на старый шрам, который напоминает о боли, но сам по себе больше не болит. Конечно, помогает то, что ему есть на что отвлекаться. Его телефон пиликает, и это не Отабек, который прямо сейчас выбирает ресторан, в который он поведет Милу. Юра усмехается, прочитав имя отправителя. Это Кенджиро. Видимо, после вечера в том ресторанчике тот подписался на него в Твиттере и Инстаграме, и спустя неделю постоянных лайков и репостов Плисецкий не выдержал и написал ему первым. После этого они обменялись номерами и переписывались с тех самых пор. Оказывается, Минами гораздо круче, чем Юра подумал о нем в самом начале их знакомства. Конечно, он по-прежнему раздражающе преданный фанат Юри, а еще он собачник (еще один, Иисусе), но у него есть и хорошие качества. Во-первых, он безгранично восторженный. И если в ком-то эта черта раздражала бы Юру, но в Кенджиро было что-то, что делало ее милой и забавной. Во-вторых, он… слушает. Со стороны можно было подумать, что Минами был тем человеком, который не замолкает ни на минуту, и это было правдой. Он мог заливаться соловьем о катании Юри Кацуки и о его артистизме около трех часов, не останавливаясь, а еще его знания о мюзиклах 50-х годов действительно поражали. Но когда Юре нужно было выговориться, он позволял ему это сделать. Сначала Юрий не хотел говорить на эту самую тему со своим новым другом, это просто… случилось. Однажды в скайпе Кенджиро просит разобрать с ним его ошибку в тройном сальхове, как раз в это же время на телефон Плисецкого приходит оповещение о новом сообщении от Отабека, и пока японец продолжает болтать, он быстро читает его. В нем Алтын просит сказать ему, какие сладости любит Мила — его мама собирает посылку с гостинцами для девушки ее сына, и он ей помогает. Конечно, Юра изменился за прошедшие месяцы, но не отреагировать на такое он просто не смог. Это даже смешно. Что-то, видимо, отразилось на его лице, раз Минами резко перестает лепетать и спрашивает его, не случилось ли чего. Полчаса спустя Плисецкий выкладывает все, что у него накопилось за месяцы молчания. А ведь обычно его выдержке можно позавидовать. Кенджиро не говорит ничего, он просто… слушает. Он молчит почти два часа, пока Юра говорит, не переставая, и лишь когда тот заканчивает, он задает лишь один вопрос: — Хочешь, я ему врежу? Какое-то время Юрий сидит без движения и таращится на предельно серьезного Минами, что сидит по ту сторону экрана, а после небольшой паузы начинает хихикать. — Ты шутишь? Он выше тебя, ты вообще дотянешься до его лица? Кенджиро брезгливо ведет носом, но Юра видит на его губах маленький намек на улыбку. — Ладно, хорошо, я буду бить его по голеням. Устроит? Плисецкий тут же громко смеется, отчаянно пытаясь заглушить смех ладонью, но у него это мало получается. — Пожалуйста, не надо, — говорит он в конце концов, чуть успокоившись. — В любом случае, Отабек не виноват. Я упустил свой шанс и должен смириться с этим. Кроме того… — Юра посмотрел на экран телефона, на котором до сих пор висело сообщение Алтына. — Он счастлив с Милой. Они действительно любят друг друга. Кенджиро дарит ему небольшую улыбку. — Хорошо. Но если ты передумаешь, то знай, что помогу тебе в любом случае. Я найду его. Юрий снова смеется, после чего улыбается японцу, который смотрит на него с экрана его ноутбука. — …Спасибо, Кен.______________________________
За пару часов до финала Гран-При Кенджиро внепланово приезжает в Нагойю из своего родного городка, чтобы временно стать для Юрия личным гидом-переводчиком. Обычно это делал Юри, но старший японец словно испарился на пару с Виктором уже через полчаса после того, как самолет приземлился. Юра предпочел бы не думать о том, куда и зачем они убежали, поэтому он принимает предложение Минами, и они бродят по Нагойе вместе. Или, точнее, они бегают сначала от фанаток Юрия, потом от фанаток Кенджиро, прячутся в торговом центре и покупают целый вагон японских сладостей. После воссоединяются с Виктором и Юри, посещают храм и ищут какое-нибудь спокойное местечко, чтобы поесть. Это весело. Юра не может вспомнить, когда ему было так хорошо. (Может. Так было, когда Отабек впервые приехал в Санкт-Петербург. Воу, неужели уже прошло столько времени?) Он проверяет свой телефон, пока все едят и смеются. Немного поколебавшись, он пишет сообщение: «Как свидание? Если хорошо, просто пошли палец вверх, не хочу подробностей». Ему не приходится долго ждать. В новом сообщении от Отабека четыре поднятых вверх пальца и сердце. Юра едва сдерживает хихиканье, а улыбка отчетливо грозится расцвести на губах. Он отвлекается, когда Кенджиро в свойственной ему манере взмахивает руками. Тот ловит его взгляд и усмехается. Юра усмехается в ответ и убирает телефон.______________________________
Юри выигрывает финал Гран-При. Виктор отстает от него всего лишь на несколько очков, но с обожанием смотрит на своего жениха, который смущенно принимает многочисленные поздравления. Конечно, он счастлив: с золотой медалью на его шее они наконец-то могут начать планировать свою свадьбу. Собственная бронзовая медаль ощущается на шее тяжелым грузом, но Юра не может сказать, что так уж расстроен третьим местом. Не тогда, когда он набрался мужества пригласить Кенджиро на банкет в качестве своей пары. Он не переставал улыбаться с тех пор, как Минами прокричал «конечно!» и крепко обнял его.______________________________
Шесть месяцев спустя… Отабек подъезжает к Юре, который стоит, опираясь о бортик. В это же время Мила хихикает и фотографирует то, как Юри пытается научить Кенджиро приземлять четверные прыжки, параллельно стараясь утихомирить его нескончаемый поток энергии, который только мешает ему. Виктор наблюдает за этим с улыбкой, игнорируя едкие замечания Якова по поводу хореографии его новой короткой программы. Лилия же в это время стоит за спиной своего бывшего мужа и периодически говорит что-то неодобрительное. Юра решает, что день слишком уж хорош. Он посылает Отабеку небольшую ухмылку, тот возвращает ее ему как раз в тот момент, когда выхватывает бутылку с водой из его рук. Плисецкий вновь переводит взгляд на Кенджиро, который восторгается очередной идеальной посадкой Юри, и его ухмылка превращается в мягкую улыбку. Он чувствует небольшой тычок в плечо и снова поворачивается к Беке. — Как у вас дела? С Кенджиро, я имею в виду, — спрашивает он будничным тоном. — Дела… — Юра пытается подобрать слово. Он совсем не поэт и уж тем более не Георгий, так что он говорит самое простое и правдивое слово. — Хорошо. У нас действительно все хорошо. Отабек урчит и делает еще один глоток воды. — А что насчет тебя и Милы? — Все прекрасно, — отвечает он и улыбается, глядя на свою девушку. — На самом деле… Он ставит бутылку на бортик и жестом подзывает Юру ближе. Тот подъезжает практически вплотную, хотя и не совсем понимает, зачем. Отабек кусает губу, явно нервничая, и говорит: — Я… я хочу попросить ее выйти за меня. Глаза Юрия расширяются. Он уже собирается закричать, когда Алтын поспешно шикает на него и проверяет, не обратил ли кто на них внимание. Тогда Плисецкий берет себя в руки и говорит уже тише: — Это потрясающе, Бека! — его глаза буквально светятся. — Когда? Ты говорил с ней об этом?.. Ты сказал ее родителям, да? Отабек фыркает: — Я сказал ее матери. Она отдала мне кольцо своей бабушки, чтобы я сделал предложение с ним. И да, мы уже говорили об этом… мы живем вместе уже два месяца, и все действительно прекрасно. Может быть, спросить ее через две недели после свадьбы Виктора и Юри? Юра не может сдержаться и в шутку морщит лицо в расстроенной гримасе: — Тьфу. Планируешь предложение, используя семейное кольцо… Ты опустился, Бека. А ведь когда-то ты был таким классным… Отабек, ухмыльнувшись, пихает его в плечо. — Заткнись. Ладно, а если она откажется?.. — Значит она та еще идиотка. — Хочешь быть моим свидетелем? Юра словно спотыкается на ровном месте. — Что?.. Конечно! Что, блять, за вопрос? — Просто хотел убедиться, — хихикает Алтын. Они вновь поворачиваются в сторону откровенно валяющей дурака компании. Мила опять с поразительной легкость использует свой коронный прием, которым постоянно бесит Юрия — поднимает Кенджиро над головой. Но тот, кажется, совсем не против. Юри смеется еще сильнее, когда он раскидывает руки в стороны и изображает птицу, а Виктор подхватывает его смех, и даже Яков и Лилия еле сдерживаются, чтобы не улыбнуться. На мгновение между ними становится тихо. — Эй, Бека? — Да? — Знаешь, я был влюблен в тебя. Уголком глаза он видит, как Отабек резко поворачивается к нему и сканирует его своим взглядом. — Ты серьезно, да? — Да. Я имею в виду, сейчас — нет, абсолютно нет, но тогда... Тогда было хреново. — Ох… вау, — Алтын по-прежнему смотрит на него, ни на секунду не отводя глаза. — Я и понятия не имел… — И хорошо. Было бы чертовски стыдно, если бы ты знал. — Ладно, — он, наконец, отворачивается. — В конце концов, думаю, все получилось так, как должно было получиться. — Да, — соглашается Юра. — Ты прав. Этот день и правда поразительно хорош.