Стражи

На следующий день не выспавшийся, но счастливый Изуна старался не смотреть на мониторы видеонаблюдения. От контраста биоробота и вчерашнего взъерошенного злобного Торью крышу рвало, тело возбуждалось, и вспоминались вчерашние обещания продолжить сегодня. Изуна даже честно подготовился, хотя, по правде говоря, не рассчитывал на то, что вот прямо сегодня весь из себя увлеченный лишь работой Тобирама явится под конец дня к ему в кабинет для жаркого продолжения. Тем более, что повод задержаться на работе у Учихи, как всегда, был. Обычно он эти поводы или быстро и вежливо посылал, если не хотел задерживаться, или тихо, неспешно разгребал, если желал отдохнуть от гиперопеки брата и отца. Секретарша уже ушла, а потому писк звоночка в запертый кабинет стал неожиданностью. Учитывая личность гостя — приятной неожиданностью, заставившей в срочном порядке, во-первых, блокировать компьютер, а во-вторых, смахнуть в ящики стола все бумаги с него. В-третьих, он снова быстро и уже привычно зациклил камеры в своём кабинете, когда Тобирама уже вошёл. Его стоило поприветствовать, и Изуна расплылся в улыбке чеширского кота:  — Тобирама-сан, какой визит!  — Добрый вечер, Учиха-сан, — кивнул тот, бросил быстрый взгляд в сторону камер, убеждаясь, что те отключены, и только после этого частично сбросил маску биоробота. — Вчера мы с вами обсуждали некоторые аспекты социальных взаимодействий… Изуна аж приступ искренней зависти ощутил от такого мастерства эвфемизмов.  — А что мы вчера решили, не напомните, Тобирама-сан? — с интересом уточнил Изуна, предчувствуя очередной выверт, и не ошибся.  — Мы пришли к решению о необходимости смены поведенческих ролей и взаимопроникновению образов, последовательной реализации и сравнению итоговых результатов, равно как и подведению итога под общее этически-моральные рамки, — вещала ледышка по фамилии Сенджу.  — Да, припоминаю, — кивнул Учиха, не теряя чеширской ухмылки. — И как же вы намеревались организовать… реализацию этого решения? Место, время, условия? Сенджу пожал плечами и, не меняя привычного кирпича, шагнул к креслу Изуны. Учиха смотрел иронично, наблюдал, заранее оценивая, что сделает этот человек. Ставил внутри своей головы ставки, угадывая и проигрывая. А Тобирама просто хотел прикосновений. Горячего секса, истомы в теле, спокойных снов без бесконечной порнографии и утреннего душа. И как-то уже похуй, что это болтливый красавчик-Изуна, Тобирама просто взял его лицо в свои ладони и поцеловал. Изуна ответил на поцелуй, позволяя приподнять своё лицо так, как Сенджу удобно, обнял того за плечи. Для плана действий неважно, какая ставка победит, только для оценки личности и желаний Сенджу Тобирамы. И приятно, что не зря готовился, что вчерашняя оценка не содержит грубых ошибок. Сенджу понравилось, он хочет ещё и он пришел за этим ещё сам. Восхитительно. Редким людям из тех, кто понимал, что Изуна — птичка высокого полета, хватило бы наглости вот так прийти. И если Сенджу действительно намерен, как Изуна вчера его, разложить Учиху на собственном рабочем столе… Крайне любопытно. А любопытство — залог интереса к человеку, залог желания. До полёта высокопоставленного Учихи Тобираме на самом деле далеко. Он пришел за взаимным удовольствием, он его и получит. По теории он прошёлся вчера, о практике его уже просветили, аптеки работают круглосуточно, и оставалось только взять мелкого засранца и выебать в ответ. Почему вместо этого он целовал Изуну, ласково вылизывая его губы, думать смысла нет. Просто подхватить его под ягодицы и пересадить на стол. Тот оперся на плечи Тобирамы, не разрывая поцелуя, хотя внутри по жилам разливался чистый восторг. Сенджу действовал прямо, просто и не задумываясь о лишнем. Он пришел трахаться, он это и сделает. Целует, гладит по спине, сжимает ягодицы. А у Изуны — предвкушение, наблюдение и восторг новых открытий. Поцеловал в шею, стянул галстук, рубашку, щелкнул ремнём и легко укусил в нижнюю губу.  — Раком или так? — коротко выдохнул и снова поцеловал, давай время на подумать, мял в руках чужие ягодицы, гладил поясницу.  — Сам-то как больше хочешь? — улыбнулся Изуна. Пусть выбирает, он же хотел быть сверху, вот пусть решает сам. — Ты хотел поменяться ролями, вот сегодня решай сам, что и как. Изуна прогнулся в его руках, демонстрируя себя, свою привлекательность и обаяние. Вопрос не требует ответа, и Тобирама поступил единственно возможным образом. Чуть отстраняясь, развернул Изуну на живот и гладил вдоль позвоночника. Как же давно у него не было — тёплого тела под руками, близости, пусть и такой, возможности удовлетворить простые человеческие потребности, запустить руку в чужие волосы и прижаться голой кожей. Голова чуть кружилась, но Сенджу был уверен, что тут осталось только не покалечить Изуну. Вчерашней злобы нет, ведь Учиха абсолютно податливый и согласный на всё, но это не значит — быть нежным. Быть только нежным. Учиха был расслаблен, чуть ерзал, устраиваясь удобнее, пока Сенджу стягивал с него брюки и белье. Теплая рука на спине, гладящая его как кота, что пришел поваляться рядом, вызывала разве что желание замурлыкать. И если так нежно, вдумчиво и беспрекословно его будут трахать весь сегодняшний вечер, то даже продолжить встречаться на условиях Сенджу. Для его целей это даже полезнее, поперек предпочтений в постели не идёт — чего ещё надо? Интерес и не думал пропадать, Сенджу всё ещё был одной сплошной загадкой. Конечно, он не захочет выдавать свои секреты, но мелочи, привычки, реакции очень много говорят о человеке. Лишними думами Тобирама не занимался. Легко укусил Изуну в шею, обнял, ущипнул сосок, поцеловал в шею. Учиха вкусный, чистый, хорошо пахнет, хвост мягкий, тело гибкое. Интересно, откуда шрам, подумал Тобирама, ведя вдоль него языком под рёбрами. Учиха льнул к рукам, нетерпеливо ерзал, вздыхал на прикосновение к старому шраму, следу одной из попыток шантажа Таджимы здоровьем младшего сына. Те придурки чуть не распилили его пополам, и слава современной медицине, что у него всего-то шрам, который не болит и не мешает ни двигаться, ни драться при необходимости. Сенджу не спросил, и это может значить что угодно, но ему и не противен вид, и удивления он не выказал явно. Видимо, не впервые видит серьезные следы. И гладил правильно, не сам шрам, что ничего не чувствует, а рядом, где кожа по контрасту чувствительна. Изуна только глубоко вздохнул и вытянулся, демонстрируя себя и напрашиваясь на ласку. Его в ответ потрепали по пушистой макушке и намекающе погладили зад. Тот выдал в ответ длинное мурлыканье, снова потянулся под Тобирамой, уложил голову на сложенные руки и улыбнулся довольно в предвкушении новых любопытных деталей о новом любовнике. Этого почти не ощущалось, но Изуна готов большую часть зубов поставить на то, что это второй раз с мужчиной у Тобирамы, и потому тот так последователен. Ждал же за хвост и к стене, если б ему яиц хватило. Тех хватило, заявился как к себе, и сейчас гла-адит. Изуна усмехнулся довольно и замурчал, как показалось Сенджу, невероятно высокомерно. Тобирама фыркнул про себя и подумал, насколько хватит Учихе этого высокомерия. Останется ли он таким же самодовольным, когда Тобирама реализует то, о чём подумал вчера и думал сегодня? И как вчера перехватило дыхание — какой же засранец красивый. Мягкий, соблазнительный, игривый, сука этакая, прихватил легко зубами меж лопаток Тобирама, разводя ягодицы Изуны. Смазать, растянуть, так говорилось? Тот то ли готовился сам, то ли просто предпочитает мужчин, расслабился на прикосновение легко, весь чистенький, чуть влажный от смазки, и пальцы в него вошли легко — и вот хоть бы напрягся, скотина, так нет — и взгляд свысока, будто не он тут по столу распластан.  — Учиха, — выдохнул Тобирама.  — Говори со мной грязно, — пафосно провозгласил Изуна, и оба неожиданно для себя засмеялись. Это не помешало Тобираме чисто из исследовательского интереса осторожно ощупать и размять Учиху. Дыхание Учихи стало чуть глубже, эта разминка его явно возбудила, но он молчал, позволяя Сенджу разобраться и уложить новый опыт в голове прежде чем продолжить. Никаких вопросов, просто движение, скрип пакетика над ухом. Изуна дёрнулся, но чужой локоть опустился ему на лопатки и не дал развернуться. Вернувшиеся пальцы Тобирамы совсем скользкие — смазка. Готовился, понял Изуна, сам пришёл, сам подготовился, здравая инициатива, готовность на обе роли в сексе… Осталось на себе проверить, как Сенджу сверху, для удовлетворения банальных «хочу», думал Изуна и вызывающе прогнулся, позвал Тобираму:  — То-орью, мммм, — прекрасно знает же, как это звучит и выглядит. Резкий вздох за спиной и чуть сильнее вдавленный в лопатки локоть подтвердил, что провокация возымела эффект, к бедру прижался чуть подрагивающий, возбужденный член, и Изуна чуть поерзал, чтобы потереться об него бедром. Что может быть лучше грамотных провокаций? Локоть с лопаток ушел, и Изуна тут же приподнялся, но его мягко уложили обратно.  — Хочешь, чтоб я лежал? Слушался? — мягко проурчал Изуна. Ему искренне хотелось и продолжения, и этого члена в себя, и всего сопутствующего. Ничего удивительного, у него был долгий день и месяц, а хороший секс помогает очистить мозг и расслабиться. А секс с Тобирамой может оказаться хорош, остаётся только расслабиться и позволить себе задразнить Тобираму. Тот, кажется, совсем не против, и чем активнее Изуна его провоцирует, тем активнее действует. Чуткая лапа.  — Хочу, — ответил тот на вопрос-провокацию, — чтобы лежал, слушался и не брыкался. Хочу смотреть на твои реакции, — и ловит чуть более резкий вздох на третий добавившийся палец, — хочу слышать, и пробовать на вкус… И наконец-то удовольствие накрыло Изуну не только от ощущения погружения чужой руки в него, но и от стимуляции. Будь Учиха менее чувствительным и привычным любителем подобных связей, было бы не очень приятно, но Изуна — это Изуна, и как он сам не раз думал, хорошо, что он не родился женщиной. А Тобирама продолжил, верно поняв довольный всхлип, мерными лёгкими движениями трогать Изуну внутри. Правильно трогать.  — … хочу попробовать позы, рассказать, какие? И чтоб ты их принимал. И смотреть на это. Хочу раздеть и долго трахать, Изу-уна, блядь. Сам Тобирама тоже задыхался, взмокший от накатывающего возбуждения, сам представляющий всё в деталях и от этого ещё больше желающий Изуну — тут, сейчас. Учиха резко вздохнул, чуть вздрогнул, ловя, что Сенджу назвал его по имени. Прозвучало на редкость провоцирующе и возбуждающе, и просто спокойно лежать под пальцами стало совсем неудобно.  — Расскажи, — легко кивнул он, — в какие позы ты хочешь меня поставить и почему, нравится ли тебе слышать от меня своё имя, То-орью. Немного жаль, что голову не вывернуть так, чтоб видеть Сенджу, он хотел бы видеть, а не только слышать и чувствовать реакцию на свои провокации. Но, может быть, в другой раз. Тобирама зашипел, осторожно приставляя член к анусу Изуны и стараясь толкнуться. Странно, непривычно, не очень удобно и страшно навредить, но собственная задница намекает, что это будет хорошо. Учиха расслабился легко, привычно, и войти оказалось совсем не сложно. Совсем не похоже на секс с женщиной, непривычно, но хорошо. Навредить по-прежнему боязно, но Изуна только вздыхал довольно, и в конце концов, ему виднее, если что не так — открыть рот и сказать сможет, раз может трепаться не затыкаясь. Первые минут пять Изуна явно привыкал, но и потом приятнее не стало. Сенджу досадливо матерился, почему-то отсутствие удовольствия у Учихи раздражало, даже при том, что самому ему заебись. Учиха меж тем прикидывал, как бы извернуться и приподняться чуть самому, не потеряв равновесия, Сенджу был слишком заметно выше, чтоб это было сделать просто. Но тихое, досадливое «блять» за спиной заставило уточнить:  — Что не так, м?  — Как оно правильно, Учиха? — сжав силу воли в кулак, уточнил у Изуны Тобирама. Хрен бы со вчерашним, поставил и выебал, раз ему понравилось, но лажать самому ужасно, — тебе не нравится.  — Из-за разницы в росте немного неудобно, приподними меня чуть, а? — попросил тот, показывая, как именно — и все-таки потерял равновесие, но Сенджу успел его поймать и удержать, легонько погладил по спине. То, что его за ошибку не упрекнули, успокаивает. Просунуть руку под живот Изуне, чуть приподнимая, получилось легко, и Учиха сам на него опустился, до звёздочек в глазах.  — О да-а, вот та-ак, То-орью, умни-ичка, ммм… Осмысленно говорить от небольшой смены позы стало моментально сложнее, вот так, с ладонью поддерживающей не за бедра, а за низ живота, ощущения резко обострились. Не то, чтоб Тобирама понял, что именно такого он сделал принципиально отличающегося, но момент запомнил, и кусающего губы Учиху, у которого на скулах проступил отчетливый румянец, тоже. Смотреть на это ему более чем нравилось. Как и прихватить губами за шею, надавить на живот. Почему-то определённо казалось, что под ладонью чувствуется, как член проникает в Изуну, наполняет его и мее-едленно покидает. Учиха был достаточно лёгким и ловким, чтоб удачно балансировать и самому двигаться, с каждой фрикцией глубже и чаще дыша. Главное было продолжать делать это медленно, чётко, не ускоряясь, не срываясь и не втрахивая Учиху в стол. Пусть и хотелось, но мысль заставить Изуну обкончаться гораздо соблазнительнее. Тот в какой-то момент начал тихо стонать, по спине ползли капельки пота, а румянец становился ярче. Ему нравилось растягивать это удовольствие, и Сенджу, похоже, тоже, так к чему спешить? Несуетливые любовники редкость, а хорошие ещё больше. Изуна откинул голову и тихо, почти показательно застонал для Тобирамы.  — Меня, член, Торью — короткими фразами, чтоб не ошибся. Как-то пока рано и маловероятно для анального оргазма. Тобирама понял, послушался просьбы, обхватил ладонью его член, и Изуна зажмурился, ахая, попытался прижаться к нему ближе, двинуться чуть резче.  — Ещё-ещё-ещё, — часто зашептал скорее себе, чем Тобираме, Изуна. — Да-да-да! Откинув голову на плечо Сенджу, Учиха и осторожно облизал пересохшие губы. Ускорившийся, ибо сил никаких не было терпеть, Тобирама движением плеча повернул голову Изуны и впился в губы тому влажным поцелуем. Не ласка, а звериное желание ощутить рядом кого-нибудь, поймать дыхание. Изуна ответил на поцелуй, прихватил зубами губы Сенджу, поймал рукой того за волосы, прижимая к себе ближе. Застонал в поцелуй, то ли пытаясь назвать Сенджу по имени, то ли просто выражая переполняющие ощущения. Тобирама рычал в эти губы, чувствуя собственную кровь на языке, и излился. Он позаботился о презервативе, потому Изуне не грозят​ неприятные ощущения. Это последнее, что отметил фоново Тобирама, падая на Изуну. Оргазм был оглушающим, и ещё не собирался отпускать. Учиха кончил чуть позже, от судорожно сжавшейся на члене ладони, тяжело дышал, придавленный тяжёлым телом, и не убрал руки из волос Тобирамы. Не оглушительно, но очень и очень хорошо, а с поправкой на неопытность Сенджу — и вовсе прекрасно. Изуна тихо облизывался, уже предвкушая возможность утащить Сенджу куда-нибудь в выходные, чтоб набирался практического опыта, не думая о том, что завтра надо встать. Слезать с Учихи Тобираме не хотелось категорически, стол казался удобнее перин. На попытку Изуны двинуться Тобирама профилактически прихватил его зубами за загривок.  — Лежи.  — Скотина, — беззлобно фыркнул Учиха. Он предпочел бы лежать где поудобнее, тем более под тяжёлым Сенджу, но не принципиально. Тот так откровенно наслаждался, что сбрасывать его или выворачиваться силой неохота.  — Сука, — ласково поцеловал его в место укуса Тобирама и погладил тёплый бок со шрамом, что почему-то очень ему нравится. Рельефный, грубый и на удивление подходящий мягкому Изуне. Маленькая подъебка, намек, что с Учихой не так всё просто, а что именно непросто — так и не поймёшь. Изуна же сперва думал ответить чем заковыристым, но потом плюнул и прикрыл глаза. Стол определенно не настолько неудобный, чтобы дергаться лишний раз. И руки приятные, и выйти из него Сенджу озаботился, и просто подремать бы неплохо. А потом пожрать и повторить. Последнее, в отличии от двух первых, судя по собравшемуся Тобираме, ему и грозило в ближайшее время. Впрочем, кто бы против был, подумал Изуна и напомнил:  — Ты хотел рассказать, какие позы хотел ещё попробовать… Или сразу показывать будешь, ммм?  — Как ты насчёт стекла, м? — лениво поинтересовался Сенджу. — Начнём со стекла, за которым могут быть сотрудники компании, или стекла, что на улицу? Изуна покосился на панорамное окно. За ним уже почти стемнело, и тонированное стекло отражало хорошо освещенный кабинет.  — Которое на улицу сработает как зеркало, — лукаво заметил Учиха. — Любишь смотреть на себя во время секса?  — Зеркальный эффект? — хмыкнул Тобирама. — Экий ты нарцисс, твоё же стекло. Но нет, там будешь в основном ты, — предвкушая зрелище, огладил поясницу Изуны Сенджу, даже чуть сдвигаясь для такой ласки.  — Есть, на что посмотреть, — засмеялся Изуна. В голове мелькнула мысль, что если Сенджу хочет его стоя, то стоит озаботиться подставкой под ноги, чтоб не извращаться с их разницей в росте, потом представил, как это будет выглядеть, и совсем откровенно заржал.  — Учиха блядь, — выдохнул грустно Сенджу. — Дрочить стоя в одиночку будешь, у меня аж упал, сука…  — Ты на мне лежишь, и я чувствую, что ты мне врешь, — отметил Учиха и нагло потерся об него задом. — Я тут подумал, что если ты хочешь стоя, то с разницей в росте неудобно будет. Уже прикинул, что надо бы найти, на что мне встать, а потом представил, как это будет выглядеть. Ты, и я — на табуреточке… — он снова чуть не свернулся в клубок, хихикая.  — Вот с упором в стену я тебя на весу удержу, блядь, — обиженно фыркнул Тобирама, но не выдержал и заржал. — Слушай, а у тебя есть табуреточка-то, х-ха?  — Есть, — отозвался тот сквозь хохот. — Я вообще запасливый, мало ли что пригодится… Правда удержишь? Если на весу?  — Если брыкаться не будешь, могу профилактически связать, — фыркнул Тобирама и поворошил короткие прядки на затылке Учихи. Странно у них выходит — вроде люди переходят к акробатике и бдсму, когда на другое уже не встаёт, а они начали.  — Брыкаться не буду, — фыркнул тот, — а вот вязать не надо. Так-то смотри, если уверен в своих силах — давай попробуем.  — Уверен, — отзывался Сенджу, перебирая гладкие черные пряди, на которых яркий свет даёт забавные отсветы.  — Тогда слезь с меня, и пойдем к окну? Или вообще, раз уверен, возьми и отнеси меня, — Изуна покосился на него с хитрой улыбкой.  — Наглый Учиха, — фыркнул Тобирама. — Мелкая наглая мелочь. Изуна в ответ только засмеялся, потягиваясь прямо на столе, игнорируя документы и мелочи. Ему интересно, правда что ли на руках, как девушку, понесут? Биоробот оказался подлым. Он взвалил Изуну через плечо. Изуна был не настолько мелким, чтоб на плече ему было удобно, и когда Тобирама поставил его на пол у окна, он только довольно встряхнулся.  — И как именно хочешь, м?  — А это что, такая игра в съем и команды? — усмехнулся Тобирама​. — Кажется, сейчас твоя очередь придумывать, как. Со всей ласкою, да, думал Тобирама, наблюдая, как четкий силуэт Изуны плыл на фоне окна. Изуна легко обнял его, кратко поцеловал в губы, прижался грудью, легко улыбаясь.  — Игра? Я просто хочу понять, что ты хочешь от меня сегодня, Торью. У нас множество вариантов, и мне нравятся почти все из них, м?  — А что с зеркальными вариантами, м? — хмыкнул Тобирама и всей ладонью погладил Изуну по плечу, от шеи и к ключицам.  — Лицом к лицу или снова со спины, стоя, на коленях или лежа, ну и… — Учиха провоцирующе облизнулся, — хочешь поиметь меня не только в зад? Сенджу хмыкнул и щёлкнул Изуну по носу, подцепляя, не глядя, ногой со спины кресло. Широкое, кожаное и роскошное кресло, в которое упал, широко расставляя колени.  — Ну, приступай. Тот плавно опустился на колени, прижался боком к голени Сенджу, опираясь рукой о его колено, улыбаясь с подозрительной задумчивостью. А после наклонился и без рук медленно провел кончиком высунутого языка по члену Тобирамы, от основания к головке, поймал её губами, чуть сжимая. Ни предполагаемого рывка за хвост, ни тяжёлой руки на затылке нет. На удивление Тобирама смотрел сверху вниз, тяжело, выжидающе, и Изуна ещё раз показательно облизнулся, прежде чем вернуться к члену Тобирамы. Он ласкал его больше языком, чем губами, получалось дразняще, неспешно, чтоб прочувствовал всё. Ободок головки, выступающая венка, чувствительная уздечка — столько всего можно распробовать, прежде чем взять в рот глубже. А Тобирама не смотрел на него, его взгляд был направлен на окно, на котором уже отчётливо видно голую спину Изуны, линию позвонков и розовые пятки. Заметив это, Изуна чуть шире расставил колени, опуская руку к собственному заинтересованному процессом члену. То, как он ласкал себя, тоже будет отражаться в стекле. Пусть смотрит, как будет плавно двигаться черный затылок, скользить по спине длинный хвост, и чувствовать всё, что Изуна захочет ему дать. И взять себе. Обводя языком по головке чужого члена, Изуна точно так же ласкал себя, медленно, легко и чувственно. По пояснице скользили тонкие волоски, и Изуна остро сожалел, что Тобирама не чувствует того же. Зато Сенджу видел всё это. Что ещё показать ему? Нажать чуть сильнее, сжать губы, потереться теплым языком о самые чувствительные точки. Дать проскользнуть — от губ до горла, погладить снизу языком, тщательно следя, чтоб не задевать зубами. А Сенджу смотрел, пристально и жадно, в окно за его спиной. Это странно и непривычно, что смотрят не на него, не чувствовать на себе взгляда, и скорее неприятно, чем радует, но отрываться сейчас не хотелось, наоборот, хотелось заставить отвести взгляд от окна, чтобы смотрел не на отражение, а на него самого — или никуда не смотрел, не в силах думать связно и фокусировать взгляд. А ощущения внимания — нет, Тобирама смотрел в стекло, и это всё больше бесило. Они тут вдвоём, он, специалист, Учиха и просто лапочка Изуна, и Тобирама, сука и двуличная тварь, прикидывавшаяся хорошим работником. Ткнуть пальцем в бедро, где мышцы расходятся, было легко, особенно у Тобирамы, у которого под тонкой коже видно всё, что там есть. Сенджу дёрнулся, ахнул от боли, и Изуна довольно выдохнул, чувствуя эмоционально насыщенный, пристальный, злой взгляд на собственном затылке. Он бросил на Сенджу абсолютно невинный взгляд снизу вверх, начал ласкать его чуть активнее, но ладонь лежала на белом бедре, предупреждением и намеком. Чтобы Сенджу помнил, куда смотреть. И Изуна повторил это, когда почувствовал, что взгляд Тобирамы ускользнул за спину. Ну уж нет, он тут, а не в стекле.  — Ай, блядь, — дёрнулся на это и вжался в спинку кресла Сенджу, и почти восхищенно добавил, — су-ука. Учиха довольно улыбнулся, чуть привстал с колен, чтобы удобнее было взять член в рот целиком, по самые яйца, наградой за это восхищение в тоне.  — Нарциссичная блядь, — ехидно подсказал, выпуская член на пару секунд, и снова заглотил.  — Редкостная. Лапа, — кивнул согласно Тобирама и подхватил хвост Изуны, намотал его на руку и легонько толкнулся глубже. А главное — не отвел взгляд, всё — Изуне. Так гораздо лучше, и Изуна старался подстроиться под ритм Тобирамы, активнее ласкал себя. Он хотел внимания себе, и он его получит. Много-много внимания от этого вкусного Сенджу. И не минет, а полноценный секс. У стекла, на весу, где у Тобирамы не будет шанса отвлечься, где будет Изуна — и только он. «Обещал же,» — подумал Учиха и заурчал от предвкушения, заставляя Тобираму мелко вздрагивать от этих звуков. Тобирама чуть сильнее сжал ладонь, которой держал Изуну за хвост, второй рукой сжал ручку кресла, дышал глубоко, ещё пытаясь как-то сдерживаться, хотя хотелось взять Учиху за голову двумя руками, выебать в горло, чтобы на этих наглых красивых глазах проступили слезы. Самовлюблённый Учиха, ласковый-ласковый — и тут же способный ткнуть в болевую точку, и целый ряд разнообразных хотелок самого Тобирамы. На коленях, за волосы, до кровавой корочки в уголках губ. До соплей и слёз по морде, до потёков спермы по лицу и попыток отдышаться, как отпустит. Валяющийся ничком, растрёпанный, беспомощный Изуна. Изуна, рука которого до сих пор лежала на бедре, и отчего-то от этого только жарче. А тот урчал, терся затылком об ладонь, мягкий, покладистый, а чуть что не так — не постесняется причинить боль. Вот уж точно кот, то ластится, а то когти на лапках, которыми морду кому разодрать милое дело. А непослушных котов берут за шкирку и полоскают в холодной воде. Или пиздят тапками, коли попадутся под руку. Сенджу резко выдохнул и неожиданно дёрнул Изуну за хвост, отрывая от себя. По крайней мере, кончить ему на лицо он может и не спрашивая. Тот зашипел, поморщился от этого рывка за хвост и не успел зажмуриться.  — Ай блядь! — охнул, осторожно стер пару капель с ресниц. — Осторожнее, за глаза бы я обиделся. А потом облизал губы тоже в белесых каплях, облизал запачкавшиеся пальцы.  — Вылижись, котёнок, — довольно фыркнул Тобирама, развалившись в огромном, мягком и удобном кресле. — Оно полезное, глазки б не попортило, — высокомерно фыркнул, но на самом деле не в курсе, что было бы. Но не признаваться же в этом? А можно следить — как глотал, собирая белёсые капли, стоящий на коленях Учиха. Изуна фыркнул в ответ и в самом деле вылизывался, а потом встал и сел на бедро Сенджу, приобнимая того за плечи. И посмотрел коварно, будто задумал что. Его обняли мягко за пояс, притягивая к себе, позволяя устроиться поудобнее, поцеловали в плечо.  — М? Что такое? Тот только медленно покачал головой, прижался боком к тёплому Сенджу, легко поцеловал того в висок. Не говорить же, что чувство опасности среагировало на этот перехват инициативы и высокомерный тон? Нет, Сенджу не опасен в том смысле, на который чуйка Изуны была натаскана, но минутка ласковой неги на усмирение рефлексов была сейчас нужна. Тёплый, большой Тобирама, которого можно обнять, положить голову на плечо, подтянуть к подбородку колени, полностью забираясь ему на руки и спокойно выдыхая, когда его обнимают за плечи и колени, удерживая, почти как и обещали, на весу. А потом ему просто было лень вставать, на руках хорошо, тепло, и вот так посидеть, покоситься в окно, посмотреть, как они выглядят со стороны. Дать себя гладить и ощупывать, чуть собственнически, чуть жестковато и бесцеремонно, но при этом нежно и ласково. И с каждым движением всё более намекающе. Тобирама, откровенно говоря, не понял, что именно оказалось не так Учихе, но похоже он вовремя поправился — тот снова подставлялся под руки, тихо мурлыкал и развернулся из плотного клубка. Стоило бы его расспросить, но чуть позже. Если он захочет отвечать. А пока тот вроде бы не против продолжить, вот этим они и займутся. Развернувшийся клубок продемонстрировал так и не пропавшее возбуждение Учихи, и Тобирама легко потянул губами того за мочку, зашептал, тихо согревая шею Изуны дыханием:  — Голову мне на плечо и покажи моей рукой, как тебе нравится, м? Его благодарно поцеловали в висок, а после Изуна чуть сдвинулся, устраиваясь удобнее, мягко поймал ладонь Тобирамы, положил на свой член, сжал пальцы поверх. И прижимался щекой к плечу, чуть прикрыл глаза, уже совсем расслабившись. Легко, аккуратно, привычно провел вверх и вниз, оттягивая кожицу и кончиками пальцев гладя головку. И отдельно огладил головку члена кончиками пальцев Тобирамы. Тот ловил каждое движение, старался подхватить и предугадать, совершенно довольный мягкой контролирующей всё рукой на запястье. Вернувшееся в полной мере возбуждение совсем вымыло из головы Изуны посторонние мысли. Шеи коснулись губы Тобирамы, и всё слишком ласковое для обещанного «выебать». Он чутко реагировал на настроение Изуны, и все это более чем хорошо. А Изуна, загнав рефлексы и чувство опасности подальше, совсем расслабился, и к нему вернулась игривость. То лукавое мурлыканье, движения, которыми он демонстрирует и предлагает себя. Дразнил себя чужой рукой, и Тобираму​ собой. Откинул голову и выгнулся в пояснице. И уже знал, как и что хочет дальше. На весу, у стены. Пойманный, в крепких объятиях, с правильным и нужным членом внутри. Тобираме ведь хватит сил удержать его? — Хочу тебя, — промурлыкал вкрадчиво Изуна на ухо Тобираме и, чуть помолчав, конкретизировал, как именно хочет. Посмотрел искоса на узкое, строгое лицо и добавил, что хочет всего описанного. На поцелуй-укус в шею не шипел. Замажет потом, а сейчас было хорошо, даже очень. Ласкать член Изуны Тобирама продолжил даже без его подсказок, скользил ниже, и Изуна с готовностью развел ноги. Сенджу дразнил его осторожными прикосновениями, гладил яйца, ласковый, мягкий и пушистый. Изуна чуть прогнулся в его руках, откинул голову Тобираме на плечо, поймал губами ухо. — Давай же, пожа-алуйста, — попросил тихо, полизал кончиком языка. Вздохнул довольно, когда Тобирама осторожно проникнул в него всего-то пальцем. У него достаточно давно никого не было, чтоб начать с лаской, чтоб потом было так, как хочется. Тобирама чуть прищурился, в такой позе гладить и ласкать Учиху не менее интересно, чем распластанного на столе, а тот реагировал ярко, живо, и это само по себе возбуждает. Он не стремился выполнять прихоти блядского Учихи вот прямо сейчас, только если тот попросит правильно. Как дразнить​ того, он понял, и осталось только посадить собственное возбуждение на поводок и медленно размять и подготовить. Чтобы не просто хотел, а извивался в руках от желания, чтобы смотрел умоляющим взглядом и просил большего. Или злобно шипел, требуя своего — и даже любопытно, как именно тот будет реагировать. Что может и так, и так — Тобирама уже понял. А от чего зависит выбор — у него все шансы выяснить. — Хорошая лапа, — выдохнул Сенджу, проталкивая в Изуну сразу два пальца по самые костяшки. Тот охнул, судорожно подался ближе на пальцы, чуть кусая губы. И дыхание неровное, а вот взгляд жадный, нетерпеливый. Нежно, медленно, Тобирама убрал пальцы, поглаживая большим под яичками, не царапая нежную кожицу. Целовал плечи, дышал тихо, довольно вздрогнул на косой взгляд Учихи. Темный, жадный, требовательный. Тот только развел бедра шире, чуть поерзал и сжался, но Сенджу совершенно бессовестно дразнил его дальше. А от возбуждения стало совсем тяжело в паху, почти больно, и Изуна едва сдерживался. Но подумал, что ещё немного — и он сам Тобираму к стене прижмет. Осторожно и постепенно проникал уже тремя пальцами внутрь Изуны, чуть надавливал и вынул. И пусть он другой рукой начал ласкать и член Изуны, этого преступно мало и осторожно! Изуна поймал рукой ладонь Тобирамы, но тот тут же мягко стряхнул его руку, убирая из него пальцы совсем. — Расслабься, сиди смирно, — довольно фыркнул на него Тобирама, — и без рук. Изуна медленно выдохнул, убирая руку на подлокотник кресла. Ладно, пусть дразнит, если хочет, Изуна ему потом ещё всё припомнит. — Сижу, — выдохнул резко Изуна, чуть ерзая. Стояло у Тобирамы будь здоров, и чего тот медлит, было непонятно. Изуна очень хотел это в себя. Сейчас, резко, глубоко, но только стонал на очередное нежное движение, массирующее и бережное. Тобирама снова поцеловал шею Изуны, сдерживаясь. Пока сдерживаясь. Сенджу же зажмурился довольно, Учиха в руках был послушен, и это радует, греет самолюбие. И он начал чередовать несколько глубоких движений с нежным массажем, не давая привыкнуть и заскучать. Ему уже хотелось нагнуть Учиху, засадить и выдрать, удерживая за хвост. Хотелось вцепиться в шею, заломать руки и долго двигаться, пока мутить не начнёт. Но Изуна ещё просто тихо вздыхал, и Сенджу чуть прикусил его ухо, стараясь найти то положение, в котором Учихе было так приятно. А потом поймал чуть изменившийся вздох, повторил движение, надавив чуть сильнее, и по вздрогнувшему в руках телу понял — нашел. И запомнил, как именно это было сделано, снова дразнился, чтобы повторить то самое, запомнившееся правильным. Учиха дернулся, сам попытался выгнуться соответствующе, но не получилось, Тобирама всё время убирал пальцы. Ему уже всё равно, тут ли, у стены ли — лишь бы случилось. — То-орью, — зашипел то ли зло, то ли просто несдержанно. — С-сука, пожалуйста! — попросил, вызывая у Сенджу совсем самодовольный хмык. Сознание отчетливо плыло от желания. В ответ Тобирама обнял его за плечи, сжал в объятиях и низким голосом поинтересовался: — Что пожалуйста, м-мм? — и продолжил, блядь этакая, дразнить лёгкими прикосновениями, оттягивать тонкую кожицу с головки, гладить её. — Трахни меня уже, — зашипел Учиха, мышцы предупреждающе напряглись, словно он готовился вывернуться и перехватить инициативу, если эта просьба останется без ответа. Тобирама снова фыркнул, легко столкнул его с колен, но не отпустил, прижал к стеклу окна, заставляя прогнуться и отставить зад. Чуть присел, компенсируя разницу в росте, чтоб войти удобнее, поймал довольный стон и движение навстречу, зашипел тихо — самому хотелось безумно. Одной рукой подхватил бедро Изуны, заставляя поднять ногу, второй вжал того в стекло, удерживая за основание хвоста, и трахал так, глубоко, жёстко, чувствуя, как дрожало тело в руках и как самого прошибло той же дрожью от желания. Изуна оперся на стекло локтями, пальцы сами сжались в судороге, попытался грызть костяшки пальцев, но все равно громко, почти в крик, стонал, даже близко не контролируя ситуацию и своё желание, что настолько перебило все остальное, что даже паранойя заткнулась. С тихим, невнятным шипением Тобирама вгрызался в основание шеи Изуны, толкнул его ближе к стеклу, прижимая к тому грудью, поудобнее перехватил бедро и снова начал вбиваться, не разжимая зубов. Жаркий, податливый Учиха, и не сдержать довольное рычание. Изуне казалось, что он так сорвет горло, честно пытался орать потише, но белобрысая скотина, кажется, не просто так дразнился, вычислил, как ему нравится больше всего, и теперь трахал ровно так, как надо. И блядские зубы у основания шеи, и все вместе было просто слишком хорошо. А тот не собирался останавливаться, слишком хорошо. Но недостаточно, понял Тобирама и подхватил Изуну под второе бедро, развел их и рывком, поднял на руки, ещё сильнее вжимая в стекло, выпрямляясь и собой вдавливая Учиху еще сильнее. — И-ззу-уна, ха-а, ла-апа…- и снова сжал зубы на шее Учихи, там же, где уже наливалась гематома. — Торью, сука-а-ах! — почти всхлипнул Учиха, кожа липла к холодному стеклу, но это хорошо, иначе он свалился бы на пол безвольной тушкой. И на весу, как и обещал, на руках, почти не отстраняясь, чтобы не упасть. Горло перехватывало от эмоций. Сенджу удерживал Изуну за бёдра, ещё сильнее навалился, тихо рычал, будучи не в силах оторвать руку от ног Учихи, но понимая, что сейчас кончит, слишком жарко, слишком много всего. — Давай блядь! — зашипел Тобирама, подкинул Изуну, прижимая колени к его плечам, удерживая каким-то чудом, и им же не травмируя Учиху, сжимая ладонь на его члене. Учиха застонал что-то бессвязно-матерное, кончая, обмяк в руках Тобирамы, что изливался сам с тихим рыком, и они медленно сползают по стеклу на пол, хрипло дыша и пытаясь прийти в себя. — Не дергайся, — предупредил Тобирама, сгребая в объятия Изуну, и с плохо скрываемым восхищением выдохнул, — Учиха, блядь… Так и застыл, опуская лицо в мягкие и приятно пахнущие волосы Изуны. Тот и не дергался, медленно приходил в себя. Грудь тяжело вздымалась от дыхания, плечи мелко подрагивали. — То-орью, — позвал тихо, довольно, — ты там нормально? — Я тут охуенно, — абсолютно откровенно признал Сенджу, погладил лениво Учиху по спине. Изуна умилённо фыркнул, перевернулся в руках поудобнее, чтобы самому обнять Тобираму, урчал довольно. — Наглая белобрысая скотина, — ласково фыркнул на него Учиха. — Нарциссичная, самоуверенная блядь, — нежно уркнул в ответ Тобирама, довольно обнимая Изуну. В окне отражались два абсолютно довольных мужика.