ஜ══════════ஜ۩۞۩ஜ══════════ஜ
Утро первого Мийтрения застало Великого императора спящим в одном из кресел в кругу черных тлеющих свечей, когда он бормотал себе отрывки слов из сна: "Истреби гниль, что стала источником зла" — били тихие, навязчивые мысли по его болезненному рассудку, голос внутри головы не затыкался."Не ты виновен... помни... прежде чем мстить... рой... две могилы..."
Подвесные лампы не горели, потому мужчина и не смог нормальным образом разглядеть все, что его окружало. В комнате было темно, потухали свечи, их он заметил прежде всего. Черные свечи расставленные полукругом, как знал Вирусан применялись для изгнания негатива, лечения тяжелых болезней и в защитной магии. Черный цвет притягивал негатив, а пламя свечи выжигало его. Проверив, не повторилась ли ситуация с похищением, он попытался подняться. На этот раз не путы остановили его, а промозглая сырость, слабость в ногах. Он вдруг насторожился увидев фигуру в кресле-качалке в углу комнаты. Напротив совершенно бесшумно отдыхала миннезингер, и вольготно устроившийся на ее коленях в обнимку с ней вэнерианский трехглазый кот с неоново-зелеными антеннами – в прочем, что было совершенно обычно для клавиатурской фауны. Вокруг наблюдалось энное количество милых приспособлений: банты, ленты, бумажные гирлянды, картинки в которых преобладали лишь теплые цвета. Это могло свидетельствовать только об излишне романтической натуре миннезингера. Приметил Вирусан и огромное количество фотографий девушки с разными существами - от кривитов или инсектанцев до тех же самых клавиатурианских завсегдатаев в тавернах. Он наконец решил подняться на ноги, но перед его взглядом появилось ярко освещенное лицо девушки миннезингера. Столь яркое, что он невольно зажмурился. "Кажется уже в глазах двоится." Мужчина отшатнулся и ударился макушкой о полку с растениями, сверху на него посыпались спелые оранжевые плоды. От неожиданности он подпрыгнул на месте. Когда он понял, что это лишь апельсины, которые держали как домашнее растения чтобы отпугивать злых духов. Вирусан с отвращением отбросил их с себя, плоды медленно покатились по дощатому полу, затерявшись в захламленных углах комнаты, как бильярдные шары забитые в лузу. — Неужели ты планируешь исправить меня своими свечками да фруктами? Боюсь и это не поможет. Я не одержим злыми духами. Девушка с темно-русыми волосами не ответила. — Фас фесфокоит тофько эфо? — раздался голос с полки с растениями. Вирусан повернулся на голос. Он заметил кресло, подле которого стояла девушка, на руках она держала гриффониху и блюдце с рассыпчатым лакомством и миниатюрной чашечкой. Хотя и сама она была не больше спички. Заметив то, что на нее обратили внимание, миннезингер разодетая в традиционную бардскую рубаху с тугими завязками и широким поясом, в серых брюках, отложила раненую гриффониху на маленький стульчик с жесткой, набитой фениксовым пером подушку. Пробормотав что-то себе под нос, она задорно клацнула по кончику носа Вирусана, который приблизил лицо ближе к миниатюрному миннезингеру, чтобы разглядеть ее. Девушка начала резко увеличиваться в размере. Вэнерианский кот спрыгнул со спящей. Видение пропало. Трехглазое чудо принялось тереться о ножку настоящей хозяйки и мурчать, а мужчина все еще сидел в кресле и молча пытался выстроить разумную цепочку объяснения происходящему. — Значит голограммы? Всего-то две? Зачем ограничиваться? — Хватило и двух и одного простого фокуса, чтобы попридержать тебя в узде. — парировала девушка. Хоть вся власть над ситуацией принадлежала ей, вела она себя предельно вежливо и даже кокетничала. Хозяйка фермы отправила в рот последний кусочек халвы и запила чаем, практически кружась от нового прилива настроения, будто ведьма на шабаше, она приземлилась в противоположное кресло, где ранее находилась голограмма. — Мне было интересно посмотреть за твоей реакцией, знаешь ли реакция может выдать любого с головой, это намного быстрее чем беседа по душам. Так больше тебя ничего не беспокоит? Вирусан сонно оглядел окружение и себя, сообразив, что произошло. Он поднялся с кресла и укутался в атласную алую ткань. " Где... Где мой наряд ? " Заметив смятение на лице гостя, Миранда не замедлила с ответом: — Я Миранда... и мне и моему коту Джеку, — Миранда опустила взгляд на трехглазого питомца. — пришлось стянуть твои лохмотья, — Миранда игриво улыбнулась и опустила взгляд на опустевшую расписную чашку. — потому что вы могли.. — Я мог намочить ваши прелестные кресла? — саркастично перебил Вирусан, которого уже совершенно не волновало, что он стоит без одежды. — Брось. Это меня беспокоило менее всего. Я хотела сказать - простудиться. Вирусан сощурился и отвернулся, но хозяйка очевидно заметила его смущение. — Пройдем на кухню? У меня чаек кончился. — не дождавшись ответа она щелкнув пальцами, в одно мгновение запросто перенесла себя и Вирусана на кухню. — И тебе, наверно, тоже хочется смочить чем-то горло. — Что это за чертовщина? Вирусан от новой неожиданности зацепился за край простыни и чуть не уткнулся носом в корзину с припасами, к счастью, умудрился не сшибить фарфоровые чашки и блюдца, которые уже успела накрыть внимательная миннезингер. Которая, кстати, еще не узнав всю подноготную своего гостя, звала императора на чай. Что за безрассудство? Вирусан бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится, когда все мирные жители планеты обвиняли императора во всех бедах на Компьюртании, ненавидели и точили при виде него ножи. А поведение данной особы ... слегка отличалось от сложившейся адекватной реакции на его появление где-либо. Хотя если бы знала, не садилась бы с ним за один стол, и обязательно воспользовалась случаем сдать патрулю. — Всего-то домашняя система перемещения, так намного удобнее и быстрее, не так ли? Похоже она забавлялась, играя с ним с помощью магии, мысленно умозаключил Вирусан. Решительно покачивая из стороны в сторону головой, он ответил на тон ниже чем раньше: Мне комфортней, когда я сам могу дойти до кухни своими собственными ногами. Можно подумать вы не подпускаете меня к чему-то. И я откажусь от ваших сладостей и напитков, без обид, э-э-э.. Миранда. — после минутной задержки, он все-таки присел за стол. — Боитесь за фигурку? — Меня не раз пытались отравить. — Я таким вас и представляла, император ... Эти слова прозвучали неожиданно... Девушка расплылась в многозначительной улыбке. Она наконец-то опустилась за кухонный стол и смотрела прямо в глаза Вирусану, явно ожидая встречного вопроса, чтобы продолжить увлекательную беседу. Стол совсем немного покачнулся из стороны в сторону. Вирусан бросил колючий взгляд на улыбающуюся Миранду. Он наконец-то понял чей голос прозвучал на площади. — Мне плевать, как вы меня представляли. Меня вообще-то интересует другое. Серые глаза императора замерцали в полутьме. Он говорил властным тоном, но в глазах было видно отчаяние. — На площади вы позвали меня. Теперь, снова слушая ваш голос, я отчетливо помню, что это были именно вы. Встречались ли мы раньше? До "Белой Розы", до площади. Если честно, я предполагал, что мне уже от чая видятся не только гриффонихи, но и голоса из прошлого. Миранда немного смутилась, но улыбка ничуть не померкла. — Вам видятся гриффонихи? Помимо той зеленой? В теплой кухоньке послышалось: БАЦ! БАЦ! БАЦ! В окно постучался фермер в специфичной синей форме с эмблемой силлура на груди, характерной для устаревших посыльных (ведь у всех были личные силлуры!). Следы оставленные на мягкой траве вели прямиком с соседней фермы. Заметив, что каждое движение дается посыльному с трудом, Вирусан задумался над тем, что же недавно с ним приключилось. Неужели гонец набрался с местными настолько, что повторил недавнее приключение императора? Сосед натянуто улыбаясь, (преодолевая боль и стеснительность) протянул через открытую форточку хозяйке почту: Извините, похоже, силлуры перепутали наши адреса. Вирусана позабавило то, что и среди порядочных клавиатурцев на Фермах затерялся блокандец. Это был определенно блокандец: бледнолиц, с голубоватым оттенком кожи, высок, и конечно же имел длинные и худые пальцы. Более детального знакомства однако не состоялось. Гонец уже спешил удалиться, нервничая в общении с новыми соседями. Когда-то и Вирусан жил в этом тошнотворно-приторном месте, где все поголовно фермеры помешаны на доброте и милосердии. Благо, его приоритеты поменялись, как и мировоззрение. С низким поклоном, также натянуто улыбаясь, сосед удалился. Вирусан не смог хорошо разглядеть лицо блокандца, лишь приметил лазурные выбивающиеся из-под козырька пряди волос. Миранда принялась читать вслух. Это было объявление о немалой награде за голову ее гостя. Миннезингер зажгла свечу, плотно задернула окно, в которое падали этаминовы лучики света и сожгла бумагу с объявлением в красноватом пламени странно изогнутой свечи. Вирусану показались непривычным - радующиеся по утрам жители. Выспавшиеся и бодрые. Ему же - Вирусану, как клавиатурианину, видимо, не передалась возможность высыпаться за два часа, а с этим и клавиатурское дружелюбие почему-то обошло его стороной или вернее сказать климат Вирусляндии изменил его отношение ко многому. Но и вправду, утверждать что радость и почтение друг к другу жителей была наигранной, значило глубоко заблуждаться... Эти самоотверженные борцы за мир правда верили в эту ересь. Что ж, это сыграет ему на руку. — Нет.. я действительно была там в тот день, на площади. — вдруг вернулась к прежней теме Миранда. — Но окликнула тогда не вас. Мне показалось что по плащу я узнала Ника.. близкого мне существа. Не вас. Он сбежал много лет назад. А сейчас вижу, что даже в общении и повадках вы очень похожи... но вы все же не он. Но немного помолчав она воскликнула: — Так вот каково настоящее имя "великого и ужасного" императора! Так коротко... — разочаровано хмыкнула Мира. — А я думала будет нечто длинное и пафосное, на подобии... Роальд, Алрекр, Инджимарр, Сигрун, Кэлдон или даже Хейдрун.. Она еще помедлила и поспешно добавила: — Так как я клялась в мире, я не выдам вас.. Вирусан попытался улыбнуться в ответ. Поблагодарить. Но слова так и остались вертеться на языке, оставшись не сказанными.ஜ══════════ஜ۩۞۩ஜ══════════ஜ
— Миранда Грид, значит? Как хорошо все совпало. — недоверчиво уставился на нее Вирусан. — "Грид" со староклавиатурского переводится как "мир". — Не веришь в совпадения? — насмешливо улыбнулась Мира. — Можно сказать и так. Он сценический. — Та самая? Шутишь? — После парочки перевоплощений меня сложна узнать? Слава покинула меня... Теперь я забыта и я тут - на Фермах. Как и ты. Она общалась с ним так, будто они старые знакомые, хоть и знала о нем куда больше. За окном бушевала колючая снежная буря, они были редкостью для Клавиатурии в такое время года. Ветер напевал свою холодную, но динамичную песнь, что завывала в водостоках и дворах ферм поселка. Снег резво заметал следы всех существ, тяжело ступающих по нему. Он бережливо укрывал землю в пушистым и высоким слоем снежной перины. На коленях Миры мирно посапывала гриффониха. Лапы и ребра ее были перебинтованы. Зеленое пальто, которое она носила, висело в прихожей. Зверь издавал утробное урчание и сладко посапывал. Редко она просыпалась и бормотала о том что сожалеет, но никто не разбирал слов. Так шли часы, в крохотной кухне... Мира и Ник сидели в полумраке, обсуждая планы императора на Клавиатурию, о которых он говорил с опаской, не спеша доверить простой поэтессе все секретные сведения. Они разговорились о детстве, о его послужном списке, о ее магических фокусах и путешествиях, о всякой ерунде. Однако, глядя в окно, на метель, в памяти вновь и вновь воскресал хриплый голос и булькание в горле: "Истреби гниль, что стала источником зла..." Ник помнил все до мелочей. Все детали того давнего разговора. Даже если бы и хотел, не смог бы забыть. В тот день, тоже была буря. Резкая перемена погоды вводила в воспоминания. Прискорбно, но даже всякие побрякушки, что находились у Миранды в доме, изменяющие память не помогли бы. Вновь слыша мерзкое булькание в горле, он поежился. Тогда, будучи куда младше, он спросил, голос его дрожал: "Ты имеешь виду отомстить? Но кому? Себе? Ведь только я виновен.. я убил того, кого искал полжизни... убил собственным мечом!" Булькание усиливалось, кровь запузырилась на мертвенно-синих губах и слова было почти невозможно разобрать, все что смог понять Ник, это: "Не ты виновен...Несчастный случай...Перед тем как мстить...Вырой две могилы..." Это все. Все что он успел сказать. И Вирусан принял эти слова, как завет. И искупить вину он мог лишь найдя тех, кто подставил все так, как оно случилось."Истреби гниль, что стала источником зла" "Прежде чем мстить...Вырой две могилы..." "Вырой две могилы"
Значило ли это, что он должен найти нескольких убийц? Или генерал беспокоился о душе друга? Или все же жаждал за себя отмщения? Вирасану никогда не было более суждено узнать это. Сидя у закрытого окна, Миранда тоскливо наблюдала за тем, как большой оранжевый шар Этамина скрылся за плотной снежной пеленой и небо затянулось синей звездной дымкой. На небе еще ярко светили три спутника, они были видны сквозь пелену и окрасили в свои тона заснеженные тропки и фермы. Но вьюга усиливалась. Миранда увлеченно разглядывала пейзаж за окном, как между, поначалу, хрупких снежинок, затем крупными хлопьями снега вальсируют фигуры фермеров. Она покусывала нижнюю губу. Губы у нее были подвижные и аккуратные, четко очерченные. Он поймал себя на неясных мыслях, будто бы он гадает каковы они на вкус. — Иногда хочется уехать далеко-далеко... Слышали ли Песнь о путнике из Ниирак-эпон-Винчиг, что находился в Планетах Вебкамптании, до запустения? — с этими словами она сняла с настенного крепежа свою лютню и сдула с нее воображаемую пыль. Было видно, что ею пользовались регулярно. Конечно Вирусан знал ту песнь, но не хотел лишать удовольствия хозяйки дома рассказать ее. Давно он знавал и был наслышан о ее чарующих песнях... И услышав их в таверне лишь лишний убедился в этом.„ Мой храм - словно лес, и свод его небес, Всегда со мной он, и куда бы ни забрел, Могу очнуться я в своем И в чаще лесной таинственном пристанище, могу поклониться своим Богам." Потерявшийся в лесу во мрачном и густом Плутал странник, измучен вдоволь, идеи черпал в тишине, Скитавшийся из уст в уста на берегу планет Вебкамптании пустом. И звучали в его руках прекрасные серенады, исполнил на его лютне. "Лес мой душу мою бескорыстно и быстро излечит, Не нужно платить при входе за свечи, Не нужно, на улицах поздно иль рано ... Открыты всегда для меня брамы моего храма." Ненависть небрежно сквозь него те люди-бесы пускали, И за его спиной теми речами искусно языками-клинками отравляли, Осквернив его и себя, в душах их, верил, одна чернота, Пронзали лишь тень, так беспомощно, слепо и немо, Услада для извращенных умов. "Серебра нет здесь, иль драгоценных обвесов, Дешевых цяць, прочих балбесов, Но каждый листок на каждой ветке, Хранят в себе память о мудрости Предков." Время шло, злоба в душе все разрасталась Толпа взбунтовалась. Странник наш шагал безвольно, вглядываясь в даль зорко, В радость ему был покой, но на душе ему так тягостно и горько, Дыша усладою лесных цветов. Суждено ли огородиться ото всех за множеством горных хребтов, Поодаль от стен дворцов? Прочь от хитрецов! "Твари в недрах Превратят нас всех в прах. Преисподней нет так уж вовсе Выбрались они в ряды, Ищи их среди толпы!" "Правда ль в это веришь, путник?"— в ответ ему мальчишка "Не стыдно ли тебе вину свою на чужих перекладывать, трусишка?" В сторону от него, косясь: "Во всех бедах лишь сам ты повинен, заметь. Поспорить тот не мог. Ведь то был он сам, Только сердцем младше и чище. "Что ж ты так не многословен стал?" "Ответь!" "Сожжет тебя на сооруженном тобою же костре толпа Орать ты станешь: бесчувственные звери! Хотя сам ты виновник торжества. Извлекут из тебя язык твой лживый. И сквозь муки и немоту станешь ты молить о прощении живо." "Неужели все это рук моих дело?" Как же прочно обида и злоба засела. Душой святой, черной. Жители своих селений - вымаливали прощенья, становясь все багровей. Испугано воскликнул тогда "мудрец" - путник несчастный и торговец. "И что же? На деле, выходит, я лишь обычный глупец?" К чему злобу держать, если другим и тебе самому от нее лишь худо? Прозвали на весь мир меня губителем сердец.." "Нет! Слышать не хочу. Вздор! Не твое это дело!" - в конец потерял весь рассудок, Крича на мальчонку купец. Храм тот в лесу навсегда затерялся. Загубленными благодаря мудрецу, что до слепой злобы опускался. А вокруг на сто верст давным никого. Где-то город далеко-далеко остался, со всеми жителями его. ”
— Не лучший герой из примеров, но хотя бы останется страшным предупреждением для всех, кто может податься злобе. — стеснительно заметила Миранда, проводя напоследок рукой по своему музыкальному инструменту. Но ответа не последовало. Вирусан и гриффониха канули в неизвестность. Свечу, которую она разожгла для того, чтоб показательно сжечь письмо, задул сильный порыв ветра, что попутно выбил стекло форточки и разбушевался на кухне.