Знаю, последние несколько записей я только и делаю, что перепрыгиваю через большие временные отрезки, но поиски пропавшей Литиа заняли неожиданно много времени. Неудивительно, однако, ведь океан, в котором мы оказались, был действительно большим. Даже после десятилетия движения в одном направлении мы не видели его края. Очень возможно, что его просто не было. В конце концов стало очевидно, что покинув Яму, мы покинули пределы известной вселенной – в нашей вселенной водоёмов таких масштабов просто не могло существовать.
Кто-то из нас готов был сдаться. Кто-то из нас, возможно, никогда и не питал особой надежды на успех. Кто-то не смог бы сказать, что же он ищет на самом деле – недостающего товарища по команде, способ вернуться назад или вообще смысл дальнейшего существования. Скир спросил однажды, что же мы собираемся делать, как только найдём Литиа, и Клуд не смог ответить. В самом деле, всю нашу жизнь мы работали на кого-то – Братство Макуты или Орден Мата Нуи, разница, если честно, была лишь косметической, – и теперь, предоставленные самим себе, пребывали в некоторой растерянности.
По крайней мере, пропажа Литиа очень вовремя помогла нам отложить решение на когда-нибудь потом. А главное, благодаря не усидевшей на месте (отныне буквально) Рахиголовой, у нас было всё время в мире, чтобы разобраться в себе. А разбираться было в чём.
Каждый из узников Ямы (из тех, что не погибли до её затопления под завалами или от рук тюремщиков или сокамерников) претерпел мутацию под воздействием чёрной воды, происхождение которой оставалось загадкой. Некоторым, например, Дисте, Киджи и нескольким другим маторанам, повезло меньше, и они превратились в нескладных, дефективных существ. Некоторым, например, Барраки, повезло больше, и они стали существами с более совершенным строением (хотя всё ещё очень уродливыми). Мы же оказались... где-то посередине.
Не все из нас восприняли перемену одинаково хорошо. Кому-то, например, Ритусу, было по большому счёту всё равно, а Скиру даже приглянулась его новая форма. Я же... была на противоположном конце спектра.
Понимаете, пусть я и не распространялась об этом ранее, но я очень гордилась изяществом своей формы Тоа. Особенно в моменты, когда Юникс называла меня красивой... (кто бы говорил...) Увидев же впервые своё новое, сгорбленное, коренастое, лишённое всякой грациозности тело, с деформированной в огромный тяжёлый зазубренный плавник рукой и широкими ластами на месте некогда тонких ног, я не расплакалась лишь потому, что была физически лишена этой способности, будучи отныне морским существом. Как смеет эта проклятая чёрная вода уничтожать то, что моя Юникс действительно ценила!?..
Лакана претерпела изменения, схожие с моими, но в отличие от меня, совсем не обращала на них внимания – всё её беспокойство было о Литиа. Её рука превратилась в гораздо более тонкий, чем у меня, плавник, который мог функционировать как когти; в этом и состояло её единственное значимое отличие от меня.
Даже будучи неизменно сосредоточенной всеми помыслами и усилиями на поисках Литиа, Лакана не могла сдерживать восторга, оказавшись в новом, незнакомом мире. Казалось, в отсутствие нашей Тоа Молнии она решила занять вакансию энергичной и воодушевлённой в команде. Неудивительно, правда, ведь она и тогда, когда впервые получила свой аппарат для дыхания под водой, с головой погрузилась (хех) в изучение подводного мира, а теперь, оказавшись в совершенно иной вселенной, была вдвойне заинтригована.
И правда, глубины бескрайнего, величественного океана с многочисленными новыми формами жизни, не встречавшимися в пределах Вселенной Маторанов, завораживали. Если бы только Юникс могла их увидеть...
Клуд, как и я, без радости принял перемену, но лишь поначалу. Чёрная вода превратила его в нечто гибкое, почти бесформенное; из своих товарищей – морских созданий он более всего напоминал осьминога. Теперь он, а не я, занимал титул самого тонкого члена команды... Будучи прагматистом, он быстро научился извлекать пользу из своих новых особенностей. Например, строение тела позволяло ему плыть бесшумно и просачиваться в довольно узкие щели; по большому счёту, он сохранил свою специализацию стелс-оперативника и даже почти не горевал о потере своих Канохи, очень ловко имитируя их эффект силами собственного организма.
Ритус, обросший прочным панцирем, напоминал ныне рака-отшельника. Каким-то образом, вся его новая форма, несмотря на то, что выглядела как угодно, но не как прежняя, кричала о том, что это – Ритус, и никто иной. Может быть, именно поэтому он и отнёсся к мутации так безразлично. Если честно, я ему откровенно завидовала.
Но с другой стороны, Ритуса больше всех тревожила неясность нашего нового положения в мире. Теперь мало того, что у нас не было никаких ответов (что для него, всегда жаждавшего знать все причины всему, было особенно невыносимо), так ещё и не было чёткой цели и задач. Ну, по крайней мере, всегда можно поставить себе целью поиск ответов. Правда, это было той ещё задачей – для буквально выброшенных за пределы известной вселенной. Пока что Ритус занимал себя составлением карт областей океанского дна, посещённых нами.
Одной из наиболее удивительных черт подводного ландшафта, что мы открыли, были четыре продольных каньона, настолько колоссальных, что для их пересечения нам потребовалось больше недели. Они напоминали царапины, оставленные на лице земли чьими-то поистине исполинскими когтями. Но самым страшным было то, что мы обнаружили на их дне.
Мы так и не поняли, что это было, но это было нечто рукотворное, погребённое глубоко под поверхностью океанского дна, и лишь небольшой частью видимое в глубине каньонов. Сначала мы думали, что в каждом из каньонов был зарыт отдельный объект, но вскоре сообразили, что всё это были видимые части одного гигантского целого, покоящегося под всеми каньонами сразу.
Резьба на видимых частях была очень древней, отсылающей аж ко временам самих Великих Существ. Это был образец какой-то древней технологии. Ритус с огромным сожалением признал, что не в наших силах было извлечь его для изучения.
- Что бы это ни было, на ум только лезет поговорка, - сказал он, бросив последний взгляд назад, когда мы выбрались из последнего каньона, что был чуть шире предыдущих и не такой большой протяжённости, и сделали привал у его края, - если на стене висит дискомёт, то рано или поздно он обязательно выстрелит.
- По крайней мере, этот дискомёт не висит на стене, а зарыт глубоко под землю, - заметила Лакана оптимистично, и мы продолжили путь.
Наконец, Скир. Скир у нас приобрёл некоторые черты скорпионообразного существа: жвала там, клешни, всё такое. Интересно, однако, что при всём этом он выглядел наиболее человечным из всей нашей компании. Ещё стоит отметить, что его броня претерпела изменение оттенка; если раньше он со своей жёлтой бронёй был лишь немного светлее стандартного оранжевого Тоа Плазмы, то теперь он побледнел аж до песочного. Может быть, это случилось из-за потери былой силы, или же так мутация адаптировала его к чему-то? Не берусь сказать: не я, увы, у нас эксперт в мире животных. Как бы то ни было, но он, верный своей безмолвной клятве, неотступно следовал за нами, ограждая нас от опасностей, ждавших в чужеродных глубинах. Или это уже наш прежний мир считается теперь чужеродным нам, с тех пор как мы сами стали морскими тварями?
Скир, однако, был не последним членом нашей экспедиции по поиску Литиа и исследованию нового мира. С нами отправилась Диста. Когда-то простая Во-маторанка, жившая со мной, Лаканой и Литиа на одном острове, теперь она была странным существом, напоминающим черепаху с непропорционально большими ластами и длинными шипами, проводящими электрические разряды, на концах передних лап. Она также приобрела способность плыть с большой скоростью, словно в компенсацию за дефекты в строении тела.
Правда, облик маторанки она потеряла ещё задолго до заключения в Яме и погружения в проклятые чёрные воды...
- А ты уверена, что это хорошая идея? – спросил её Ритус, когда мы обнаружили, что она намерена увязаться с нами. – Мы наверняка будем ввязываться в серьёзные опасности с незавидной регулярностью...
- Где ж ещё в этих страшных незнакомых глубинах я буду в большей безопасности, чем в компании пятерых Тоа? – отрезала Диста в ответ (я горько прыснула, услышав слово «Тоа»). – А главное, я не меньше вашего волнуюсь за Литиа. И самое главное, хотела бы иметь всех троих моих подруг в одном месте в тот момент, когда я потребую у них ответа...
- Ответа? – переспросил Ритус. Это заставило Дисту сорваться на крик:
- Они просто взяли и исчезли, и больше не появлялись! Ни разу за все чёртовы шестьдесят тысяч лет! Мы думали, вас забрали в Карзахни, - повернулась она к нам с усталой тоской в глазах, - мы думали, вы
умерли!
- С тех пор, как мы стали Тоа... – промямлила Лакана, - жизнь как-то завертелась... Мы... Не могли уделить время, чтобы навестить родину... – это была жалкая ложь, и мы все это понимали.
- Здорово, наверное, стать Тоа, - ответила Диста сухо. – Словно новый уровень бытия, не иначе. О прошлой жизни, прежних друзьях, можно не вспоминать: зачем?
- Не пытайся заставить меня почувствовать себя виноватой, - огрызнулась я. – Ты и понятия не имеешь, через что мы прошли!
- Конечно нет, как и ты не знаешь, что пережила я! – вскричала Диста. – Мы же не спрашивали друг друга! Нам же насрать!
- Девочки! – взмолилась Лакана. – Давайте сейчас не будем; надо найти Литиа!
Тогда мы ещё не ведали, что поиски отнимут у нас многие десятилетия, и бросились осматривать окрестности без промедлений. Довольно скоро Диста остыла, и я обнаружила, что хотя характер у неё был очень нестабильным, отходила она обычно очень быстро. Тем не менее, мои с ней отношения оставались натянутыми (в основном, то была моя вина, ибо я не особо горела желанием сближаться с кем бы то ни было вообще). Так что в основном маторанка-мутант общалась с Лаканой и, неожиданно, со Скиром, который относился к ней очень тепло.
Именно Скиру Диста и рассказала первому о том, что с ней произошло. Причина её нынешней нестабильности была тривиальной и пугающей одновременно.
Учёный Ко-маторан по имени Киджи в поисках формулы идеального мутагена, который мог бы значительно развить и улучшать строение и способности маторана, похищал маторанов с разных островов для экспериментов. Его последней жертвой стала Диста; но прежде чем Киджи успел бы избавиться от очередного неудачного образца, Орден Мата Нуи настиг его и приговорил к Яме.
Ягодки кроются в том, что Орден, застав Киджи в схватке с Дистой, которая в состоянии бешенства угрожала жизни не только Ко-маторана, но и вообще всех, кто к ней приближался, не стал особо разбираться в ситуации и отправил в Яму обоих.
Скир пообещал, что как только мы отыщем Литиа, он найдёт Киджи и привлечёт его к ответу. А затем мы найдём способ вернуться домой и он сделает то же с Хелрикс. Лакана и Ритус присоединились к клятве. Клуд, у которого они как у лидера, искали одобрения по привычке, не возражал.
Так, мы отправились в свой затянувшийся путь, постепенно переваривая проблемы наших новых обликов в путешествии. Они не ограничивались внешним видом, к слову.
Меньшей из них было перевооружение. Хоть мы и привыкли к своим обычным инструментам Тоа, оставшимся в лапах Ордена, нам не впервой было менять оружие, и, благо, в закромах Гидраксона его было навалом на любой вкус. Так, я взяла в свободную руку двойной арбалет. Клуд подобрал себе тонкие ножи и компактную установку, генерирующую вибрации – в креативных руках она могла быть грозным оружием, и под водой особенно. Скиру с его мощными клешнями оружие было, по большому счёту, и не нужно, но всё же он запасся коротким мечом и крюком на цепи. Ритус же, верный своей хозяйственной натуре, присвоил себе целую охапку разнообразных устройств, среди которых были и свёрла, и пилы, и клещи разных типов и размеров, и отбойный молоток, и кирка, и паяльник, и... В общем, наш штатный инженер предусмотрительно запасся инструментом на любой случай жизни. А вот Лакана, напротив, не взяла себе совсем ничего, заявив, что обойдётся когтями, что подарила ей мутация. Диста также предпочла ограничиться своим природным арсеналом.
Ну и наконец, мы захватили с собой запас разнообразного оружия, чтобы Литиа не чувствовала себя обделённой игрушками, когда мы её найдём, и чтобы ей тоже было из чего выбирать.
Проблемой посерьёзнее был наш арсенал масок Канохи. Некогда у каждого из нас в распоряжении было по три силы масок; теперь в нашем распоряжении было всего лишь две Канохи на всю компанию. Мало того, как быстро выяснилось, из-за мутации мы не могли их снять, чтобы в случае чего обменяться. Это касалось, к слову, и других головных уборов в нашем распоряжении. Ни Клуд, ни Ритус не могли снять шлемы, которые они себе присвоили во время крушения Ямы (первый снял его с трупа Гидраксона, а второй изготовил свой из деталей одного из повреждённых при биотрясении Максилосов).
Я быстро свыклась с Маской Бестелесности, доставшейся мне от Тайет. С силой маски, я имею в виду. Изначально я хотела обменяться с Клудом, более привычным к этой силе Канохи, но когда выяснилось, что это невозможно, ни он, ни я особо не расстроились. Как я уже упоминала, со своей новой анатомией Клуд мог оставить в прошлом свою привычку полагаться на свои Канохи.
Совсем другое дело была Лакана. Сложная, требующая тактического мышления сила Маски Вероятностей не подходила ей совершенно. Даже несомненно приятный факт того, что после мутации мы сохранили способность обращаться к силе масок в принципе, не особо радовал Лакану.
- Вечно мне маски с самыми странными силами попадаются, - вздохнула она, убедившись в невозможности снять с себя подавляющую её дух своей непонятностью маску. – Иден и Каликс-то ещё куда ни шло, но вот это... Каким образом она была не на Ритусе, а на мне!?
- Тогда ведь не было времени разбираться, что это вообще за маска, - заметил Ритус. Странным образом он одновременно сочувствовал Лакане и завидовал ей – ему-то Маска Вероятностей пришлась бы как раз к лицу. – Не волнуйся слишком сильно, я помогу тебе освоиться... Эм, сделаю всё, что в моих силах. На крайний случай, постараюсь быть рядом, чтобы подсказать удачный момент использовать её. Правда, без маски Телепатии это может поставить нас в невыгодное положение...
Самой серьёзной проблемой были, однако, наши элементарные силы. Словно бы в компенсацию за то, что мы могли теперь обходится без Канохи для функционирования в полную силу, наш доступ к нашим стихиям оказался сильно ограничен. По большому счёту, мы были теперь ненамного сильнее Дисты, получившей весьма лимитированную способность пропускать электричество через свои когти. Это было практически уничтожающим шагом назад, учитывая то, что мы оттачивали мастерство владения нашими силами на протяжении десятков тысяч лет.
Клуд сумел найти обходной путь, направляя и усиливая свои звуковые волны с помощью вибрационной установки. Лакана, хотя и потеряла способность создавать растительную жизнь, всё ещё могла влиять на существующую зелень – а её в океане было в достатке. Ритус, аналогично, сохранил власть над уже существующим металлом.
Скиру приходилось хуже; он по-прежнему контролировал температуру веществ через движение молекул, но диапазон ускорения, который он мог им придать, очень сильно снизился. По большому счёту, его энергии не хватало теперь даже на то, чтобы просто вскипятить воду (не то чтобы нам очень хотелось кипятить воду, в которой мы обитали).
Я же... Я сохранила способность влиять на сознания, но теперь моя сила совершенно сходила на нет, если между мной и моей целью было какое-либо, даже самое мизерное, расстояние.
Но в кои-то веки судьба оказалась на моей стороне, и кстати пришлась приросшая к моему лицу Маска Бестелесности. Активировав её и вступив в виде призрака в границы чьего-то тела, я могла беспрепятственно взаимодействовать с его разумом.
- Жутко, - призналась Лакана, когда мы это выяснили.
- Рискованно, - отметил Ритус.
- Лучше, чем ничего, - сказал Клуд.
- Да хоть как, - подытожила я безразлично.
Не всё было гладко, однако. Передвигаться в воде, будучи бесплотной, не так просто, как вы могли бы подумать. Грести, когда твоё тело проходит сквозь волны, не тревожа их, было практически неосуществимой задачей. По большей части, активируя маску, я оказывалась на милости течения. Я не знаю, почему между понижением плотности тела в воздухе и в воде оказалась такая большая разница, но Скир предположил, что дело не только в разнице плотностей, но и во многих других свойствах среды, в которой оказался пользователь Маски. Так или иначе, будучи экспертом по плотностям и свойствам веществ, он вызвался сделать всё, что сможет, чтобы помочь мне приспособиться к новым условиям.
Смехотворно, но это стало ещё одним фактором, натягивавшим мои отношения с Дистой. Маторанка, привязавшаяся к Скиру, не была довольна тем, что я отнимаю его время на себя. Меня не волновали, однако, её детская ревность и чувства брошенности и одиночества. У меня был важный вопрос, ответ на который я должна была получить от Скира.
Беда была в том, что, замкнутый и ненавидящий рассказывать истории, он не желал делиться информацией о том, что так меня волновало. Убеждённый в том, что прошлое должно остаться в прошлом, и правда не принесёт мне удовлетворения, он избегал темы. Но он знал, что рано или поздно я освоюсь с передвижением в воде в призрачной форме, и решил не сопротивляться и поделиться воспоминаниями, когда я шагнула сквозь него.
***
200 лет до Великого Катаклизма
- Я не боюсь тебя, - бросила Десола Ритусу, не поворачивая головы в его со Скиром сторону. – Ты не первый Тоа Железа, напавший на меня. Впрочем, можешь оказаться первым выжившим. Этого я тоже не боюсь.
Ритус и Скир замерли в нерешительности. Что-то было не так. Гордая и самоуверенная Макута исчезла бесследно. То, что сейчас сидело на берегу Артидакса и смотрело в океан безучастно, больше походило на вечно депрессивную Дакруа.
- Что случилось? – растерянно спросил Скир. Видеть Макуту Десолу подавленной было сродни тому, чтобы увидеть Икаракса раздающим подарки на День Наречения.
- Вы ведь пришли убить меня? Не стесняйтесь, - произнесла мощная фигура себе в коленки.
Скир с Ритусом переглянулись, не уверенные, как поступить. То, что они представляли карой за преступление, на самом деле, оказывается, должно было стать избавлением от страданий? Правильно ли будет так поступить? Правильно ли по отношению к Десоле? По отношению к Дакруа? К Юникс?
- Задание есть задание, - решил Скир наконец, призывая свою силу. Ритус не стал возражать и присоединился к нему, атакуя Десолу. Макута не сопротивлялась. Сбросив ментальные щиты, она позволила Тоа Железа проникнуть в его разум, пока он разрушал её тело, а Скир медленно сжигал её эссенцию.
***
Десола вернула вирус, похищенный у Братства. Но вместо похвалы за успех получила от Мьютрана жестокую головомойку за то, что перегнула палку, выпустив Зивона и чуть не убила тем самым нашу команду – что было против планов Мьютрана, – и заодно ещё и спутала карты Орде Висораков. Не в силах вынести тот факт, что на этот раз она действительно разочаровала своего старшего товарища, Макута вернулась на Артидакс, зная, что там её будут искать, чтобы убить.
- Если ещё встретите Мьютрана, не вините его, - попросила Десола удивительно спокойным тоном, словно бы душевная и физическая боль, раздиравшие её, уравновешивали друг друга. – Виновата лишь я, и я принимаю это, и лишь надеюсь, что больше ему не придётся терпеть убытки из-за меня. Скажите ему, что я желаю ему только хорошего... Если встретите...
Эхо последних слов Макуты, окончательно сгинувшей в пламени, гудело в разорванных доспехах.
***
Скир отвернулся от останков Десолы, чтобы встретиться лицом к лицу со мной, прибывшей лишь на миг слишком поздно, и оставшейся без ответов на более чем две сотни лет.
***
Узнав наконец о последних минутах той, что отняла у меня Юникс, я, как и предсказывал Скир, не почувствовала удовлетворения. Но и разочарована не была. По крайней мере, Десола действительно страдала в свои последние мгновения.
Я не могла не задуматься, однако, когда узнала о реакции Мьютрана на её возвращение. Я представила себе, как Юникс при встрече со мной, признаётся, что совершила какую-то большую ошибку, нечто непростительное. Как бы я повела себя?..
Ответ, на самом деле, прост: мне было бы плевать. Будь она жива, мне было плевать, сколько ошибок она совершила и насколько ужасные. Но фантазировать можно было сколько угодно. В реальности, в которой я жила, совершившей непростительные ошибки была не она. Узнала ли об этом Юникс в свои последние минуты? Как она отнеслась к этому? Я не могла действительно примириться с реальностью, в которой жила, не зная этого. А узнать это у меня не было никакой возможности.
