Куда нам дальше идти

Полёт обратно к Импале примерно так же приятен, как и предыдущий — то есть просто ужасен. По ощущениям похоже, что тебя вытряхивают как мокрый коврик, только в ускоренном режиме. Как и раньше, первым делом Сэм удивляется, что приземлился на ноги, вторым — что каким-то образом на них держится. Он бросает обеспокоенный взгляд в сторону брата, но Дин выглядит скорее раздражённым, нежели рискующим расстаться со своим обедом. — Всё та же машина? Навевает воспоминания, м? Не скучаешь по четырём колёсам, Сэмми? — ни капли не раскаиваясь, ухмыляется ему Габриэль. Сэм недовольно морщится. — Не зови меня так. Габриэль закатывает глаза. — Конечно, ведь это же самое главное. Так или иначе, мне необходимо взглянуть на останки, что бы там они из себя ни представляли. Дух привязан к месту или чему-то переносному? — Переносному. — О-окей, это даёт нам чуть больше пространства для манёвра. Понадобится безопасное место для Скрижали и ритуала. Я бы предложил какое-нибудь из своих убежищ, но Пророка будет легче вернуть туда, где он уже бывал. Чем больше связи между местом и духом, тем лучше. Есть идеи? Сэм смотрит на Дина. Тот выглядит упрямым как бык. Сэм пытается послать более «говорящий» взгляд, но в ответ на все свои старания получает лишь Габриэля, приподнявшего бровь в весёлом изумлении. — Дин, можно тебя на минуту? Просьбу, по крайней мере, он уже не игнорирует, однако как только они отходят (хочется верить) достаточно далеко, чтобы ангелы не могли их слышать, Дин предсказуемо выпаливает: — Мы не отправимся с ними в Бункер. — У нас может не быть выбора, — вступительные реплики позади, и Сэм пользуется тем, что Дин затих, ожидая его аргументов, чтобы быстро продолжить. — Пойми, мне тоже это не по душе, но ты слышал, что сказал Габриэль. Можешь вспомнить ещё какое-то место, где нам, возможно, удастся воскресить Кевина? Миссис Трен пришлось избавиться от их старого дома из-за Кроули, так? Не говоря уже вообще о том, что я совсем не хочу проводить ритуал где-то поблизости от посторонних. Или в плавучем доме Гарта, — кривляется он. — А тебе не приходило в голову, что, возможно, Габриэль лжёт насчёт связи? Сэм делает недовольное лицо, потому как, конечно, Габриэль, скорее всего, — наиболее вероятно — на их стороне, но он ещё не настолько выжил из ума, чтобы недооценивать любопытство Трикстера. — Даже если так. Думаю, в наших же интересах, чтобы они, так или иначе, были там. Метатрон знает о Бункере. Мы не можем оградиться при помощи знаков, неизвестно, есть ли вообще такие, что сработают против него. Вероятно, что их нет. Поэтому мы либо оставляем Бункер до тех пор, пока всё не утихнет, либо там понадобятся союзники. — И ты только сейчас до этого додумался? Сэм изо всех сил старается не ёрзать под пронзительным взглядом Дина. Скорее всего, безуспешно. — По правде говоря… Я не хотел покидать Бункер. Не было ведь особых причин: Метатрон вполне ясно дал понять, что собирался оставить нас в покое, потому что считал, что, как бы мы ни пытались, ничего не смогли бы ему сделать. Но к этому времени он должен быть в курсе, что вместе с нами Люцифер и Михаил. Он почувствует угрозу. Ты же видел тех ангелов. Михаил, может, и не заинтересован в создании новой фракции, но они об этом не знают, как и Метатрон. — Хочешь сказать, что Метатрон атакует Бункер, и ты не хочешь сдаваться без боя? Сэм пожимает плечами. — А ты хочешь? — Нет. Только если придётся. Но это значит, что, из всех мест, там будет наиболее опасно. Он будет поджидать нас. Что до неприятного похоже на правду. — Послушай, Дин, всё, о чём я прошу — хотя бы просто поговори с ними? Посмотрим, есть ли у них идеи, как обезопасить Бункер, или же будет лучше воскресить Кевина в другом месте. И всё ещё есть шанс найти что-нибудь полезное в архивах, но для этого нам нужен доступ к ним. Дин рассматривает его в течении нескольких напряжённых секунд. Сэм стойко сдерживает его взгляд со своим особым выражением лица, смесью «ты же знаешь, что это разумно» и щенячьих глаз, до тех пор пока Дин не вздыхает, опуская плечи. — Мне это совсем не нравится. Бункер был тайным укрытием. А теперь, даже если удастся разобраться с Метатроном, мы останемся с двумя величайшими придурками Рая и Ада и Трикстером, которые будут знать, где он находится, и как в него попасть. И мы не можем наложить противоангельские чары из-за Каса. — Я знаю. Полный отстой. Но давай разбираться с проблемами по мере их поступления, а? — Ладно, — Дин всё ещё выглядит так, словно ему пришлось съесть что-то безумно мерзкое, — Покончим с этим. Когда они возвращаются к ангелам, Габриэль ухмыляется. Сэм надеется, что это из-за того, что он понял по языку жестов, в чём дело, и кто победил, а не потому что реально всё слышал, несмотря на расстояние. — Есть одно место, где бывал Кевин, — начинает Дин, — Но там не совсем безопасно.

o.O.o

Они разделяются спустя несколько минут, не придя к какому-то единому заключению, но хотя бы умудрившись удержать беседу в рамках приличия. Это, вероятно, лучший исход из всех возможных, учитывая намерение охотников раскрыть как можно меньше информации до тех пор, пока они не будут уверены, что оно того стоит, и, с противоположной стороны, Габриэля, настаивавшего, что ему необходимо сначала увидеть место, прежде чем сказать, можно ли что-то сделать для его защиты. Сэму думается, что всё это, по меньшей мере, на две трети — брехня собачья, если судить по тому, как Люцифер с искоркой любопытства в глазах поддерживал его приглушенным согласным хмыканьем, в то время как Михаил стоял в стороне, отказавшись принимать участие в братских шалостях. Кстати говоря, о Трикстере. Когда они выезжают с парковки, раздается хлопок крыльев, и Импала слегка проседает из-за добавившейся нагрузки. То, что руки Дина на руле едва ли вздрагивают, весьма многое говорит о том, какой большой опыт с неожиданно появляющимися из ниоткуда ангелами он имеет. Однако это вовсе не означает, что он этому рад. — Какого чёрта ты здесь делаешь?! С лёгкой усмешкой Габриэль пожимает плечами. — Попутку ловлю, естественно. — Разве ты не собирался упорхнуть в Мэрисвилл вместе с братьями? — Не-е. Вас двоих выводить из себя куда веселей. Кроме того, — тут из его голоса исчезает какое бы то ни было веселье, и вместо него в выражении лица и тоне проглядывает кое-что иное, — они не застали всякое, что произошло с тех пор, как я умер. Не хотите просветить? Сэм на мгновение задумывается о том, что может означать это «всякое», устремив на Габриэля всё своё внимание. Тот, конечно же, ловит его за разглядыванием. Он снова пожимает плечами — плечом, на этот раз одним, кратко — но всё равно поддерживает серьёзный настрой разговора. Пожалуй, нет в этом ничего удивительного. Парень был мёртв несколько лет. Даже архангела это наверняка приводит в замешательство, особенно того самого, который стремится всегда и во всем быть на шаг впереди других, чтобы выжить. По меньшей мере, именно так дело обстоит в случае с Локи, и то, что им удалось узнать к этому времени, только подтверждает это. В конце концов, Сэм поворачивается лицом обратно к дороге. — Что тебе известно? — Считай что ничего. Я, значит, возвращаюсь, не имея ни малейшего понятия о том, сколько времени прошло, только чтобы услышать по особой ангельской частоте, как младшие устраивают облаву на Кастиэля за то, что он изгнал их с Небес, обвиняя его в заговоре с Метатроном. Ни к кому из них я пойти за объяснением не мог, как и отправиться с этим к язычникам. Даже если Кали сохранила в тайне мою личность, объявляться там после того, как все остальные были зверски убиты? Гладко бы прошло, ага-да. Посему я с неделю собирал свои вещички и мимоходом отмечал по всему миру следы, что остались после Левиафанов. Как раз пытался понять, ошиваются ли они ещё поблизости, когда больной ублюдок застал меня врасплох. Засим же следует мировая история, издание авторства Метахрена. Мне нужно знать, что из всей той кучи вранья было полуправдой, — когда никто из братьев ему сразу не отвечает, Габриэль переводит взгляд с одного на другого, — Работать с Метатроном? О чём Кастиэль вообще думал? Предположу, что это было наполовину истино? Дин крепче сжимает руль. — Он хотел закрыть Рай. Вместе со всеми ангелами внутри. Дать им время самим уладить разногласия. Габриэль от удивления разевает рот. — Чегось?! Он спятил? Это самая наитупейшая идея, какую я только слышал! Единственная ещё более тупая, что приходит в голову — запечатать Ад! В машине опускается очень неуютная тишина. — И почему это было бы так уж плохо? — осторожно спрашивает Сэм, прежде чем всё станет слишком очевидно. Судя по взгляду, которым его награждает Габриэль, слишком поздно. — Пожалуйста, скажите мне, что вы не собирались сделать это. Сэм колеблется, рассматривая пейзаж впереди как приклеенный, однако скрывать не имеет смысла. — Мы пытались. Я почти завершил Испытания, но в последний момент Дин меня отговорил. Краем глаза он видит, как Габриэль раздражённо взмахивает руками в воздухе. — Аллилуйя, Винчестеры хоть раз сделали что-то правильно! Вы вообще представляете, каковы были бы последствия? — Кроме того, что все демоны были бы заперты в Аду? — Дин даже не пытается спрятать из голоса сарказм, хотя неожиданная (и глубоко запрятанная) похвала очевидно смягчила его. — А души не могли бы туда попасть, — ядовитым тоном вставляет Габриэль, — Дайте-ка я проясню для вас. Вы думали, что души, которых не пускают в Рай — это проблема? Теперь попытайтесь представить, что было бы с теми, кто не может попасть в Преисподнюю. Ну знаете, с убийцами, наркоманами — всеми этими говнюками, которые плевать хотели на других людей ещё при жизни. Считаете, из невинных жертв получаются отличные мстительные духи? Это вы плохих парней не пробовали. Сэм нахмуривается. — Но речи о том, чтобы запереть их души не б… — Конечно, вы же у нас эксперты по нахождению полной и достоверной информации о чём угодно, а нарушать метафизический порядок вещей — что был в норме со времён изгнания человечества из Эдема — всегда отличная идея. Я понял, — Габриэль издевательски усмехается. Дин бросает на него взгляд в зеркало заднего вида. — Эй. Остынь, ладно? Всё хорошо, что хорошо кончается, ещё раз мы пробовать не станем. Доволен? Габриэль бормочет что-то неразборчивое и качает головой, но унимается. В тишине, что за тем следует, Сэм ощущает, как постепенно расслабляется, почти растекаясь по сидению. Напряжение, о котором он не отдавал себе отчёта, уходит из плеч, пока он обдумывает ранее сказанные вещи. Тогда казалось, что это его эгоизм погубил всё. И если бы он не выбрал свою жизнь вместо всех тех, кого можно было спасти, заперев демонов в Аду, то Кевин был бы жив, как и многие, многие другие. Но в словах Габриэля он не сомневается, не в этом случае. Если бы он решил пожертвовать собой, всё стало бы во много раз хуже. Охотники бы не справились с последовавшим наплывом мстительных призраков. Даже если бы в конечном итоге это привело бы к свежим силам в лице новых людей в их рядах, речь уже шла бы о том, достигнут ли они когда-нибудь равновесия и какой ценой. Одно только мысленное изображение должно было заставить кровь стынуть в его жилах. Но вместо этого Сэм испытывает лишь облегчение. Может быть, он принял правильное решение, руководствуясь неверными причинами, но он поступил правильно. Осознавать это, определенно, приятнее, чем возможность альтернативного исхода. — Итак, — немного спустя прерывает его раздумья Габриэль, — Мы поговорили о том, чего не случилось. А что же произошло? Братья обмениваются взглядами, но никто в особенности не жаждет заговаривать первым. Габриэль вздыхает. — Это насчёт Кастиэля? — когда он не получает ответа, то закатывает глаза, — Слушайте, я не собираюсь никого уничтожать. Что бы Кастиэль ни сделал, он мой младший братец. И что ещё важнее, он на моей стороне. Враг моего врага и всё такое. К тому же, чувак обнял меня в последний раз, когда мы виделись. Ну, мою проекцию. Да ладно вам, я, может, и веду себя как засранец иногда, но я не пинаю щеночков. — Иногда? — бормочет Дин в сторону Сэма. Габриэль притворяется, что не слышал. — Вы буквально не сможете сказать ничего хуже того, что наболтал Метатрон. Надеюсь. Хотите услышать его версию для начала? — Давай, — довольно резво соглашается Дин. — После Апокалипсиса Кастиэль решил, что он лучше и круче всех, и возглавил восстание против Рафаэля. Так как он не мог победить, он заключил сделку с королём Ада, и поглотил все души из Чистилища. После чего прикончил пару сотен ангелов, включая Рафа, нарёк себя новым Богом, начал убивать людей без разбору, позволил Левиафанам проникнуть во внешний мир и пропал. Дин скрипит зубами. — Полагаю, Метатрон забыл упомянуть, что Рафаэль хотел перезапустить Апокалипсис? Лицо Габриэля искажает боль, но через мгновение всё пропадает. Сэм может представить его состояние — не каждый день ты узнаёшь о том, что один из твоих самых близких братьев пытался разрушить то, за что ты умер. Но Габриэль наклоняется вперёд как ни в чём ни бывало. — Поняли? Вот зачем вы мне нужны. Ну же. Побудь его защитником, коль от этого станет легче. Представь, что я превращу его в настоящего щенка, если ты этого не сделаешь. Просто поговори со мной. Просверлив его взглядом, Дин начинает говорить. Его рассказ, к счастью, не очень вдаётся в личные детали. Дин не раскрывает больше действительно значимого, и Габриэль не настаивает, вместо этого фокусируясь на Касе и общей картине, выспрашивая у них какие-то подробности, которых зачастую они предоставить не могут. Затем следует долгая, задумчивая и чуть угрюмая тишина. Ничего из того, через что пришлось пройти охотникам, не отличается особой приятностью, и ситуация, в которой они оказались, только продолжает эту традицию. — А эти двое? — Сэм поглядывает на Габриэля в зеркало заднего вида, услышав ни к чему не привязанный вопрос. Трикстер смотрит в окно, прямо на солнце, что висит над самим горизонтом, не утруждая себя и не моргая. Солнечный свет придаёт его глазам нечеловеческий оттенок прозрачного янтаря, яснее, чем глаза льва. Габриэль украдкой бросает взгляд на Сэма, и искорка веселья в выражении его лица выдаёт, что он в курсе произведённого эффекта. Позёр. — Майк и Люси, — поясняет он, — Они реально такие уси-пуси друг с дружкой с тех пор, как вернулись? Сэм пожимает плечами и ещё чуть ниже сползает по сидению, пытаясь устроиться поудобнее. — Вроде того. — Хм. Но это заставляет Сэма задуматься, так что спустя примерно милю он отваживается спросить: — Они были такими… раньше? Габриэль разражается таким внезапным и оглушительным гоготом, что от неожиданности Сэм дёргается и ударяется коленом о приборную панель. Дин едва не вылетает на другую полосу, затем выруливает и просверливает архангела уничижительным взглядом, без какого-либо воздействия. Вероятно, потому что тот согнулся пополам на заднем сидении и, кажется, с трудом умудряется дышать. — Чегось?! Как… — он вынужденно замолкает и издаёт ещё одну порцию смешков, — Как именно ты их себе представил? Сидящими на облаке, тренькая на арфе и улыбаясь друг другу дни напролёт? Сэм изо всех сил старается не выглядеть смертельно оскорбленным. Судя по тому, как хмурое выражение лица Дина заменяет широкая ухмылка — без особого успеха. — Чёрта с два. В те времена Майки был весь одна огромная зудящая заноза в заднице, двадцать четыре на семь, а Люси не знал меры ни в чём — шарахни Тор его Мьёльниром, не узнал бы. Думаете, во время Апокалипсиса дела были плохи? Наивные смертные. Конечно, тогда редко можно было увидеть одного без другого, но они цапались между собой почти постоянно. И это ещё было задолго до того, как случились вы, и у них хотя бы появился повод. Пффф. Это объясняет, почему братья так осторожны в общении сейчас. На попытку просто изобразить, что они команда, не тянет от слова совсем. Может, Габриэль — не единственный, кто не мог вынести того, как всё обстояло тогда, но был не в силах отыскать способ что-либо изменить. Думать об этом странно, потому что это заставляет архангелов казаться чуть более… человечными, хотя оба бы наверняка стали это отрицать. Сэм хмурится, не совсем довольный тем, куда его завели размышления. Всё было так просто во времена Апокалипсиса: считать их лишь безликими воплощениями разрушения, очередным классом чудовищ; отсекать всё, что им было сказать, как попытку сымитировать чувства, повлиять на личность, чтобы забраться сосуду под кожу. Так определённо было легче — безопаснее — чем позволить себе подумать о истории, что лежит за этой борьбой, о её трагедии. Последнее, что они могли позволить себе тогда — сострадание. Так было до тех пор, пока Люцифер не разрушил сценарий, стоя лицом к лицу с Михаилом, и Сэм не был вынужден взглянуть на него как на человека, пусть даже только для того, чтобы использовать его открывшуюся слабость. — И как вам вообще удалось запихнуть в Клетку обоих? — вопрос Габриэля странно созвучен роящимся в голове Сэма мыслям, но голос его звучит легко, а глаза умные и любопытные. Дин бросает взгляд на брата, вероятно, предоставляя ему возможность ответить. У Сэма уходит всего несколько мгновений, чтобы воскресить в памяти воспоминания, но и они заставляют его поёжиться. — Я согласился стать сосудом Люцифера. В конце концов, сумел вернуть достаточно контроля над телом, чтобы прыгнуть. Михаил пытался остановить нас, но вместо этого упал следом. Утаскивая за собой в Клетку и Адама. Но сейчас он не мог думать об этом. Или о том ощущении падения, Вселенной, распыляющейся вокруг него, Люцифера, вырывающегося из его кожи во всём своём извращённом величии, боли… — Ты одолел архангела изнутри. Сэм вздрагивает, совсем немного, и концентрируется на голосе Габриэля, чтобы вернуться в реальность, прежде чем вообще осознает скрытый вопрос, сквозящий в чуть недоверчивом тоне. Затем до него доходит смысл слов, и он колеблется. Это не совсем правда, однако это довольно близко к ней, и сам Люцифер, кажется, также видит в случившемся чистую победу Сэма. Но что ещё важнее, Сэм не готов делиться всей историей. Он не чувствует себя в праве это делать. Ему интересно, рассказал ли Люцифер вообще Михаилу. Он точно не хотел бы, чтобы знал Габриэль — брат, ради которого он не остановился. Сэм кивает и отказывается размышлять над тем, почему его вообще заботит чего хочет Люцифер. Габриэль низко присвистывает. — Вау. Напомни мне никогда тебя не злить. — Поздновато спохватился, — замечает Дин. Он как будто выглядит лучше — расслабленнее, чем за всё то время, что Сэм его видел с того момента, как он избавился от Метки. Может, не только Сэму нужно было услышать, что хоть раз им удалось сделать всё как надо. — Эй! — с большим достоинством возражает Габриэль, — Это было в прошлой жизни и не считается. Дин ухмыляется, потому что, чёрт побери, если им нельзя шутить о смерти, то кому вообще можно? — Карма — та ещё сучка.