Гнилые лилии

— Пора сделать этот разговор предметным, — сказала мама. — Можем ли мы реально что-то поменять или добавить? — Заход, — отозвался отец. — А кроме этого? — Выход, — пошутил Жан-Жак. — А что выход? — заинтересованно спросила мама. — Да нет, ничего. Шутка. — Можно было бы и посерьезней, — заметил отец. — Хоть иногда, Джей-Джей. — Иногда я серьезен, — возразил Жан-Жак. — На льду. — Не приставай к нему, Алан, — вмешалась мама. — Джей-Джей знает, что делает. У себя в голове Жан-Жак зашелся хохотом. Джей-Джей уже едва ли не год знает, что он делает, с каждым днем все меньше и меньше. Джей-Джей даже не может выстроить нормального диалога с шестнадцатилетним пацаном, хотя всегда считал, что язык у него неплохо подвешен. Одно Жан-Жак уяснил совершенно точно: Юра может молчать, как партизан, о том, нравятся ли ему синие глаза, белые зубы или, боже упаси, какие-то другие части тела, но то, какие элементы программ ему нравятся, он обсуждает охотно. Ну, относительно охотно — хотя бы без ругани и необоснованных претензий. Жан-Жак узнал, что лучшая дорожка — с Викторова барского плеча — у Кацуки, хоть тот и не может нормально ее показать, лучший тройной каскад у Эмиля, а лучшие квады, конечно, у Никифорова. “А у меня квады?” — спросил на это Жан-Жак и получил в ответ: “Ты тупой?” “Я же теоретически”. “То, что он засыпался один раз, вообще ничего не значит, все равно у него лучшие квады”. “А что-нибудь другое?” “Есть у меня что-нибудь лучше, чем у других?” “Не знаю”, — ответил Юра. — “Может быть, расстановка элементов в КП?” “Выглядит динамично”. Жан-Жак скрипел зубами. Юра на корню пресекал все его жирные попытки пофлиртовать. Наверное, в спорте флирт неуместен. Наверное, он все не так понимает. Наверное, он изначально пошел не в ту сторону — следовало четко обозначить свои намерения, чтобы не оказаться во френдзоне. Я же совсем ничего не знаю, напомнил себе Жан-Жак. Может, ему категорически не нравятся парни? Может, он асексуал. Или транссексуал. Которому все равно не нравятся парни. Надо было как-то это выяснить, но Жан-Жак понятия не имел как. — Джей-Джей! — окликнула мама. — Ты вообще слушаешь? — Я да, — отозвался Жан-Жак. — Конечно. А что? — Папа предлагает поменять местами прыжки, что ты об этом думаешь? — В какой программе? — В короткой. — Нет, — возразил Жан-Жак так резко, что мама вздрогнула. — В короткой менять ничего не будем. *** — Саппоро находится в префектуре Хоккайдо! — сообщила Мэдди. — Верно, — согласилась мама. — Столица Зимней Олимпиады 1972 года! — Умница! Довольная Мэдди уткнулась в планшет, брат из своего телефона даже не пытался вылезать. Жан-Жак выудил из кармана обертку от жвачки, скатал в шарик и бросил, метко угодив ему в лоб. Арт поднял на него гневный взгляд. — Эй! — Ну-ка, — сказал Жан-Жак. — Сколько человек проживает в Саппоро? — Отвали, — бросил Артур. — Два миллиона, — встряла Мэдди. — Смотри, Мэдс в школу ходит меньше тебя, а все знает. — Да что она знает? Я тоже могу статью в Википедии прочесть. Зачем мне знать про какой-то Саппоро? — Для общего развития, — пояснил Жан-Жак. — Чтобы поддерживать светские разговоры. — Мам! — Арт все-таки оторвался от телефона. — Чего он ко мне пристал? — Да все, все, — успокаивающе произнес Жан-Жак. — Уже и поговорить нельзя. С родным братом. — Мам, смотри. — Мэдс подскочила с кресла, забралась с ногами на диван и сунула маме под нос свой планшет. — Что там? — спросил Жан-Жак, который за последние полчаса уяснил, что чем активнее он участвует в семейных разговорах, тем меньше давят на него тревожные мысли. — Тренировка Рене, — отозвалась Мэдди. — Хочешь посмотреть? Жан-Жак был уверен в охуенности Рене чуть более, чем полностью — та находилась на пике формы и славы — но послушно пересел по другую сторону от сестры и посмотрел, а потом осведомился: — А из мужчин кто-то есть? — Никифорова видела, — отозвалась сестра. — Найти? Жан-Жак кивнул, и они посмотрели тренировку Никифорова. Ему показалось, что тот двигается как-то тяжело и неловко, но он не мог исключить, что просто принимает желаемое за действительное. — Мам! — позвал Артур. — Можно я пойду, а? — Арт, ну, хватит. В кои-то веки собрались все вместе, даже Джей-Джей пришел, останься хоть на пару часов. Джей-Джей, ха. Джей-Джей пришел, чтобы не выкинуть какую-нибудь очередную глупость на нервной почве. Жан-Жак усмехнулся. Ну, не только за этим. Он перебрался в отдельную квартиру, когда ему исполнилось восемнадцать, и, оказывается, с тех пор начал немного скучать по таким вот семейным посиделкам. Если бы еще Юра был тут. Интересно, каково это? Сидели бы на диване в обнимку, рядом с Мэдди? Вряд ли Юра счел бы возможным обниматься на людях — или? Жан-Жак вновь подумал, что не знает о Юре, в сущности, ничего — кроме выставленного на всеобщее обозрение в соцсетях. И ни одна его попытка узнать что-то личное, что-то сокровенное не увенчалась успехом. — А завтра он тоже придет? — спросил Арт. — Приду, — с мстительной радостью сообщил Жан-Жак. — И вообще, я переселяюсь к вам. До финала. — Серьезно? — Отец удивленно посмотрел на него, а Артур преувеличенно тяжко застонал. — Ты вроде бы раньше отказывался. — Ну, это действительно будет эффективней. Плисецкий же живет у Барановской, почему я не могу. — Плисецкий? — переспросила мама. — Все еще? — Не все еще, а опять. — Кажется, Юра в межсезонье перебирался в общежитие, но теперь вернулся к своему бессменному хореографу. — А ты откуда знаешь? — Ну. — Жан-Жак помялся. — Он в Твиттере писал что-то об этом. — Какие, кстати, шансы у Плисецкого? — задумчиво произнесла мама. — Алан? — Кстати, неплохие, — отозвался отец. — При удачном стечении обстоятельств он еще вполне может выйти в финал. — Это было бы хорошо, — заметила мама. — Да? — тупо спросил Жан-Жак. Его желудок болезненно сжался. Конечно, мама ничего не могла знать, не могла, наверное, даже догадываться, и все-таки… — Ну, да. Он в этом сезоне будет слаб, у него сложный период. В финале он тебе не соперник, меньше конкуренции. — А, да, — согласился Жан-Жак. — Но он же занял второе место в России. — Откатался неплохо, судьи подтянули. — Отец пожал плечами. — Это не значит, что все его неприятности разом закончились. Жан-Жак криво улыбнулся, понимая, что должен — ну, допустим, не радоваться Юриным неприятностям, но хотя бы зачитывать их в собственный плюс. Он сколько угодно мог говорить себе, что просто не желает надеяться на слабые места соперников, но ведь надеялся же на то, что Виктор не в такой уж прекрасной форме, на то, что успехи Эмиля скорее случайны, нежели закономерны. Он рассчитывал на все это — однако Юру хотел видеть исключительно в добром здравии. Возможно, лучше, если он не пройдет. Жан-Жак сглотнул тут же образовавшийся в горле горький ком. Сколько еще он будет думать лишь о себе? Правда, Юра говорил, что хочет попасть в финал — но это просто максимализм, стремление выиграть как можно больше как можно быстрее. Если он соскочит с крючка, то будет готовиться к Чемпионату России, а там попроще, все-таки дома. В таком случае надо, чтобы выиграли Сынгыль или Минами, но это маловероятно при участии Криса и Виктора. Хотя Сынгыль зачем-то взял два этапа подряд, может, он что-то знает, на что-то рассчитывает. Или у него там тоже какая-нибудь несчастная любовь. Жан-Жак усмехнулся. Ну, это вряд ли. Таких ебанутых, как я, в фигурном катании больше нет. Мэттью с Кариной выступили блестяще, и Мэттью поцеловал Карину в губы прямо на льду. Быстро у них завертелось. Возможно, та ночь в Миссиссауге сыграла свою роль. Соединяю любящие сердца через постель. Дешево. Да бесплатно, можно сказать. Даже себе в моральный убыток. Но Жан-Жак был за них искренне рад. Хоть кто-то должен находить счастье в этом мире, а главное — знать, в чем оно заключается. После танцев мама отправила Мэдди спать под громкие протесты и вопли последней. Жан-Жак, выждав десять минут, незаметно сбегал на второй этаж и отнес ей планшет. А то как же не посмотреть на любимую Рене в прямом эфире. Счастливая Мэдс с готовностью пообещала его не выдать, хотя завтра наверняка об этом забудет и примется болтать. Ну, и пускай, родительского гнева Жан-Жак не боялся. Ему и без этого было о чем беспокоиться. Никифоров, похоже, взяв себя в руки, с легкостью прыгнул оба квада и казался совершенно умиротворенным даже к концу программы, несмотря на ее интенсивность. Неожиданно хорошо смотрелся Минами Кенджиро. Жан-Жак теперь уже не знал, чего хочет от этого этапа, и почему-то чувствовал себя беспомощным, хотя от него и раньше ничего не зависело. Впечатляющих прокатов он не дождался ни от Сынгыля, ни от Пхичита; Кацуки был довольно плох, как будто даже хуже, чем в России; Крис недокрутил прыжок, но вторую строчку — вслед за Виктором — все-таки занял. В присутствии Никифорова Крис вообще редко выступал на полную мощь. Жан-Жак это понимал — они считались соперниками с того самого дня, как Крис пришел во взрослое катание, могли бы ненавидеть друг друга, но вместо этого стали близкими друзьями, кто-то даже поговаривал, что любовниками. В это, последнее, Жан-Жак не очень верил, хотя вполне мог поверить в то, что некогда Крис-таки питал к Виктору определенные чувства. Теперь те чувства поросли травой, но осадок, должно быть, остался. Или он все слишком романтизирует — и Крис просто объективно слабее. К тому же, Никифоров нагонял страху на всех, кто не забыл его былые прокаты. А за год не забыл, пожалуй, никто. На следующий день после тренировки, он поехал к себе, чтобы собрать вещи, и на полпути решил все-таки не смотреть произвольную вместе с родителями. Завтра, он переберется домой завтра. Сегодня он хотел быть с кем-то, кто, может быть, поймет его, пусть на самом интуитивном уровне. Эми работала промоутером в одном из монреальских клубов — именно там Жан-Жак ее и встретил в начале осени, когда пришел на концерт своих друзей — она проводила его в VIP зону. Тогда он хотел от девушек только прямоты и откровенности, а она сказала, мне тут говорят, что ты вроде как звезда фигурного катания, чемпион Канады, но я никогда о тебе не слышала; все же сфотографируйся со мной, потому что ты здесь сегодня самый красивый мужик. Жан-Жак засмеялся и, разумеется, сфотографировался с ней. В конечном итоге, Эми оказалась не так уж прямолинейна и откровенна, но к тому моменту Жан-Жак вообще перестал применять к людям хоть какие-либо стандарты, потому что довольно сильно в них запутался. Охранник помнил его с прошлого раза, когда он заходил за Эми, и Жан-Жак беспрепятственно прошел внутрь, поднялся на второй этаж. Концерта сегодня нет, значит за Эми будет отдуваться помощница, хотя у Эми все равно могут иметься планы на вечер пятницы. Ну, попытка не пытка. — Эми, — произнес Джей-Джей, распахивая дверь. Эми вскинула голову, отрываясь от каких-то документов — Жан-Жак машинально отметил непривычный макияж и завитые волосы. — Джей-Джей, — пробормотала Эми несколько настороженно, но улыбнулась. — Я тут подумал, — сказал Жан-Жак. — Сегодня произвольная программа последнего этапа, в Саппоро. Можно где-нибудь поужинать, а потом посмотреть. В смысле не как свидание, а просто по-др… — Он запнулся, вспоминая, чем закончилась его последняя дружеская встреча с Эми. — Ну, ты понимаешь. — Джей-Джей, — начала было Эми, но тут зазвонил ее телефон. Жан-Жак развел руками, она повела плечом и нажала на экран. — Да. Да, привет, Клодиль. Ах, вот что. Жан-Жак усмехнулся. В кои-то веки он мог совершенно точно назвать чувство, которое испытывал. Зависть. — Да, почти, — говорила Эми. — Да, можешь выезжать. Я жду. Хорошо. И я тебя. Жан-Жак попятился назад, нащупал ручку двери, приоткрыл ее и отступил в коридор. — Джей-Джей! — позвала Эми, и в этот момент он зачем-то захлопнул дверь за собой, развернулся и на полной скорости прогромыхал ступеньками вниз, на улицу, мимо охранника, слишком поздно поняв, что Эми за ним не побежит. Может быть, напишет ему сообщение. Но вкладывать эмоциональные силы в объяснения, конечно, не станет. С другой стороны, чего тут объяснять. Жан-Жак этого не ожидал и далеко не был уверен, что Эми, в конечном итоге, будет счастлива, но в ее жизни хотя бы что-то происходило. Впрочем, у него тоже сегодня что-нибудь произойдет. Жан-Жак вернулся за руль, поехал к себе и все-таки собрал вещи, закинул сумку в багажник, прочитал, наконец, сообщение, которое Эми действительно написала и суть которого сводилась к тому, что Клодиль осознала свои чувства и свои ошибки, что они решили попробовать еще раз и что она не питает никаких иллюзий, но, тем не менее, надеется на светлое будущее. Чего желает и ему. Мэдди переживала — Рене заняла второе место в короткой программе. Мила Бабичева, кстати, заняла третье, и Жан-Жак полез выяснять, выйдет ли она в финал — по всему выходило, что с большой вероятностью выйдет. А Рене, конечно, выйдет наверняка, в чем он и заверил сестру. Мама приготовила бенье*, которое Жан-Жак себе позволить не мог, над чем усердно злорадствовал Артур — ради возможности позлорадствовать Артур даже без каких-либо уговоров провел несколько часов в кругу семьи. Жан-Жак проверил букмекеров — ничего неожиданного, Виктор, Крис, потом Сынгыль. При таком раскладе Юра не выйдет в финал — но Жан-Жак уже решил, что подобный исход будет для него более выгоден. Он перестанет нервничать и сможет готовиться к национальному чемпионату, сосредоточится на тренировках. А Жан-Жак подождет. Будет трудно, но он подождет. До марта, до Чемпионата мира. Это всего три месяца. Лилии у него в груди перестали гнить и начали тихо осыпаться. Целых три месяца. Господи, да он еле прожил три недели, какие три месяца. Но нельзя, нельзя думать только о себе. — Джей-Джей, — сказала мама. — Может, все-таки съешь одну? Уж если даже твой тренер тебе говорит. Жан-Жак криво улыбнулся. — Да нет, спасибо. Две недели до финала, хватит. Режим есть режим. — Задрот, — сказал Арт. — Артур! — прикрикнул отец. — Ага, — согласился Жан-Жак. — Это точно. Если на финале у него не будет Юры, у него должна быть хотя бы золотая медаль. Юра будет вынужден считаться с победителем Гран-при. Победителя Гран-при он не сможет игнорировать. Так что обойдемся без бенье — кто знает, какую бабочку достаточно раздавить, чтобы выбрали не того президента*. Мэттью и Карина выиграли японский этап триумфально, с большим отрывом и опять целовались, на этот раз в кисс-энд-край. Как будто у всех наступила весна — у Эми с Клодиль, у Мэттью с Кариной. Алиса, судя по ее Инстаграму, начала встречаться с кем-то из однокурсников. Ничего, ничего, Жан-Жак надеялся на лучшее — не сегодня, не завтра, не в этом сезоне, но рано или поздно. Танцы выиграла американская пара, мама попыталась снова отправить Мэдди в кровать, но та безапелляционно сообщила, что Джей-Джей все равно принесет ей планшет, как вчера. Мама принялась отчитывать Жан-Жака, но сорвалась на смех, и Мэдс позволили остаться в гостиной. Только на этот раз. Юри Кацуки не превзошел ничьих ожиданий. В целом, он был неплох, по итогам, наверное, останется где-нибудь посередине, но в финал уже не попадет, что выглядело печально, учитывая его очень хорошие результаты в прошлом году. Интересно, почему Никифоров так с ним поступил? Формально никто не знал, есть ли что-то между Виктором и Юри, но, ради бога, парные кольца? Талисман? Жан-Жак начал даже по-человечески уважать Виктора за смелость — все же для российского фигуриста такая открытость редка — но тот вдруг все бросил и решил вернуться в соревновательный спорт. Или не бросил. Говорили, что он собирается совмещать выступления и тренерство, но это, разумеется, оказалось нереальным, хотя хореографию бывшему подопечному он все же поставил. На хореографии Кацуки и выезжал к шестым местам. Пхичит откатался на своем уровне, без каких-либо впечатляющих элементов. Для него финал вряд ли был еще возможен. “Слушай”, — написал Жан-Жак Юре. — “Что за дела у Никифорова и Кацуки?” “Я думал, у них любовь?” “У них любовь”, — ответил Юра спустя пару минут. — “Ты в каком танке сидишь? Об этом все знают”. “Почему Виктор тогда бросил его тренировать?” “Потому что шашни крутить и соревноваться при этом веселей, наверное, я хз”. “И Никифоров хуевый тренер”. “Он только хореограф хороший”. “Ну, все равно”, — написал Жан-Жак. — “Как-то некрасиво бросать ученика всего через год”. “Юри, наверное, рассчитывал на более долгий срок”. “Ты ему это скажи”. “Бля, Джакометти наебнулся”. Жан-Жак поднял глаза к экрану, за которым перестал было следить. Крис уже успел подняться и, как ни в чем ни бывало, вывернул на дорожку. Дорожку он, естественно, не провалил, но падение, похоже, его подкосило — появились ошибки, не то ребро, степаут ближе к концу. Судьи поставили его после Пхичита, и у Жан-Жака больно заколотилось в груди. Нет, Крис все равно пройдет, ему теперь достаточно занять пятое, а ниже он не опустится, участников осталось не так много. Зато на пьедестал, который он освободит, будут претендовать Минами и Сынгыль, и если Виктор не займет первого места… Виктор занял первое место очень уверенно, потеснив и Криса, и Пхичита. Жан-Жак скрестил пальцы, не зная толком, чего он все-таки хочет. — Ты что такой напряженный? — спросил отец. — Для тебя это все уже не имеет значения. — Я знаю, — отозвался Жан-Жак и замолчал, не в силах продолжать объяснения. Он посмотрел на свою ладонь, когда Минами занял второе место, согнул и разогнул пальцы, когда Сынгыль занял четвертое. Меньше, чем Юра, оба — меньше. Резкая скула. Угловатое плечо. Шея гибкая, сильная, но хрупкая, как стебелек. У него будет время всего на одно прикосновение. Может быть. Может быть, он сойдет с ума. Жан-Жак понял, что жестоко ошибался, думая, будто его мучения сходят на него. Его мучения только начинались, но он был бесконечно счастлив. “Да, блять!” — написал ему Юра. — “Господи, слава яйцам!” Как он мог думать, что Юре лучше не ехать в Марсель? Юра не такой, Юра боец, Юра готов сражаться за золото. Жан-Жак радостно рассмеялся. Шашни веселей крутить, соревнуясь? Наверное, в этом есть доля правды. — Мэдс, — прошептал Артур. — Мне кажется, наш братец сумасшедший. _________________ * бенье — французский десерт типа пончиков * референс к рассказу Рэя Брэдбери "И грянул гром"