Любовь побеждает время

- Яков Платонович! – кинулся к Штольману Коробейников, как только тот вошёл в кабинет. – Я нашёл некоторое сходство! Мать одной из убитых вспомнила, что в тот день её дочь собиралась зайти на приём к доктору Воробьёву, вторая убитая тоже посещала его, по словам мужа, а третья мучилась мигренью и планировала обратиться за помощью к врачу, так что тоже вполне могла в этот самый день оказаться в его приёмной, - возбуждённо выговорил Коробейников. – Всё сходится на этом Воробьёве! – хлопнув в ладоши, обрадованно воскликнул молодой человек. - Отличная работа, Антон Андреевич! – похвалил Штольман. – Вот только прямых доказательств у нас нет, так что придётся работать по первому плану. В коридоре отчётливо послышался шум, крики, топот ног. Штольман и Коробейников вышли из кабинета, и перед их взором предстало такое зрелище: двое городовых пытались удержать руки одной молоденькой и хрупкой на вид девушки, но та вырывалась, дёргалась, пыталась высвободить запястья и постоянно кричала: - Я хочу говорить со следователем! Это моё право! - Что здесь происходит? – грозно спросил Штольман, и все замерли. Даже неизвестная девушка на мгновение перестала вырываться. - Вот, Яков Платонович! Смирнова Катерина Кирилловна, служанка в доме Кузнецовых, по словам хозяйки дома, украла драгоценности. Дочь Кузнецовой видела, как она ночью из кабинета выходила, а потом шкатулку нашли у неё под кроватью - отрапортовал городовой, стоящий рядом со Штольманом, вытянувшись в струнку. - И после этого я осталась в этом доме и даже не пыталась сбежать с награбленным, - с усмешкой добавила девушка. Штольман окинул девушку внимательным взглядом. Она была хороша собой: рыжие кудри рассыпались по плечам, зелёные пронзительные глаза смотрели с вызовом, сама она держалась очень прямо. «Нет, определённо эта девушка не похожа на простую служанку!» - подумал Яков. - Пройдёмте в кабинет! – предложил Штольман, указывая рукой в сторону двери. Девушка высвободила запястья и, потирая их, прошествовала в кабинет. Все вернулись к своей работе. - Так Вы утверждаете, что не брали этих драгоценностей, - начал Штольман, присаживаясь за стол и указывая гостье рукой на место по другую сторону стола. - Нет, - устало вздохнув, девушка уселась на стул и откинулась на спинку. – Батюшка меня в детстве учил не воровать, мне чужого не надо. - А куда же тогда эти драгоценности делись? – с ехидством спросил Коробейников с другого конца кабинета. Катерина резко повернулась в сторону, внимательно оглядела Антона Андреевича с ног до головы и лишь потом произнесла: - Не знаю я! Скорее всего, Авдотья, дочь госпожи Кузнецовой, взяла, иначе зачем же ей на меня наговаривать… - И мы должны вам поверить, - с издёвкой в голосе спросил Коробейников. Катерина вздёрнула подбородок и сверкнула глазами. - Не должны, но я полагала, что в нашей полиции не сажают за решётку невиновных, - спокойно сказала она, скрещивая руки на груди. Катерина и сама не понимала, откуда взялась такая дерзость по отношению к этому молодому человеку. Однако отчего-то ей было очень неприятно, что он считает её преступницей. Катерине хотелось доказать, что это не так. Когда она видела открытую неприязнь Антона Андреевича, сердце её ныло, и девушка с удивлением прислушивалась к этому непонятному чувству, стараясь понять, что же с ней происходит. - И зачем Авдотья могла взять эти драгоценности? Ведь нашли их у Вас, - прозвучал голос Штольман, вырывая девушку из её размышлений. - Она приревновала меня к своему жениху, как-то даже угрожала, что долго я здесь не задержусь, и она найдёт способ вышвырнуть меня из своего дома… - А что, был повод приревновать? – спросил Коробейников, Штольману показалось, что в его голосе послышались нотки горечи. - Конечно нет! – ответила Катерина, глубоко оскорблённая таким предположением. - Антон Андреевич, едем в дом Кузнецовых! А Вы, Катерина Кирилловна, оставайтесь пока в отделении,- прервал затянувшееся молчание Штольман. - Неужели Вы так просто ей поверили, Яков Платонович? – с плохо скрываемым удивлением в голосе спросил Коробейников Штольмана, когда они сели в экипаж и покатили к дому Кузнецовых. Яков пожал плечами. - В этой истории действительно как-то всё странно… Почему она не сбежала в тот же день в этими украшениями? Почему спрятала под кроватью? Это слишком простое место, там искали бы в первую очередь. Не сходится… А Вы, Антон Андреевич, не слишком ли с ней суровы? Коробейников ничего не ответил, потому что и сам удивился своему поведению в присутствии этой девушки. В доме Кузнецовых полицейских встретила старушка с ласковыми глазами. Она провела их к комнате хозяйки и, покачивая головой и что-то бормоча под нос, удалилась. Полицейских удивило, что в доме было непривычно тихо. Как будто и не живёт здесь никто. Штольман постучал и, услышав «Входите» из комнаты, отворил дверь. Госпожа Кузнецова оказалась женщиной лет сорока, очень бодрой и активной. Как только в комнату вошли гости, она отбросила в сторону книгу, которую держала в руках, и, посадив гостей в кресла, распорядилась подать чай. - Чем могу помочь? – спросила, наконец, Кузнецова, поплотнее закутываясь в шаль и устраиваясь в кресле напротив. - Мы приехали по поводу кражи драгоценностей, - начал Коробейников. - Так там же всё понятно! Катерина украла, хотя от неё, признаться, я не ожидала такой подлости. Она казалась такой порядочной девушкой… - А кто ещё живёт в Вашем доме? – спросил Штольман. Кузнецова растерялась. - Ну… я, дочь моя Авдотья, её жених и Елизавета Алексеевна. Она по хозяйству хлопочет. - Скажите, а могли бы мы поговорить с Вашей дочерью? Хозяйка дома испуганно побледнела. - Неужели Вы её в чём-то подозреваете? Она ни в чём не виновата! - Ну так тем более! Мы просто зададим ей несколько вопросов, - спокойно ответил Штольман. - Елизавета Алексеевна! – позвала Кузнецова ту самую старушку. Когда последняя появилась на пороге, хозяйка приказала: - Позови Авдотью! Через несколько минут в комнату забежала полненькая девушка с растрёпанными косами, румяным лицом и крикнула с порога: - Вы звали меня, мама? Увидев посторонних людей в комнате, девушка резко остановилась. - Здравствуйте! – тихо поздоровалась она с гостями. Мужчины кивнули ей в ответ на приветствие. - Дуня, эти господа из полиции. Они пришли поговорить с тобой по поводу Катерины, - обратилась к дочери Кузнецова. Авдотья несмело кивнула. - Так значит, Вы видели, как Катерина выходит из кабинета Вашей матери? – спросил Штольман. - Да. - А в котором часу это было? - Около полуночи. Коробейников что-то торопливо записал в блокноте и продолжил внимательно слушать. - А что Вы делали в столь позднее время возле кабинета своей матери? Авдотья заметно напряглась. - А какое это имеет значение? Штольман пожал плечами. - Никакого, просто странно, что вы обе столкнулись посреди ночи в коридоре… Яков поднялся со своего места. - А теперь покажите, пожалуйста, где находится кабинет, Ваша комната и комната Катерины. Авдотья послушно проследовала в глубину дома, за ней потянулись и все остальные. Пока Штольман и Коробейников осматривали кабинет и комнаты, обе Кузнецовы стояли на пороге и о чём-то перешёптывались. Яков Платонович ещё раз обошёл кабинет по кругу и приблизился к дамам. - Что ж, позвольте задать Вам, Авдотья, последний вопрос, - попросил Штольман. - Конечно, - улыбнулась Авдотья. - Когда Вы видели Катерину, у Вас или у неё в руках была свеча? - Нет, - быстро ответила Авдотья. -Вот Вы и выдали себе, Авдотья! Зачем Вы подставили Катерину Кирилловну? – неожиданно спросил Штольман. Авдотья побледнела как полотно, глаза её расширились. - С чего Вы взяли что… - Да с того, что Ваша комната и кабинет находятся в разных частях дома. Как Вы попали сюда посреди ночи, Вы отказываетесь говорить – хорошо. Я спросил Вас про свечу. Смотрите! – Штольман указал на стены в коридоре. – Здесь нет окон, а значит, Вы без свечи просто не дошли бы сюда в кромешной тьме, и никакую Катерину Вы видеть не могли! Скорее всего, Вы придумали всю эту историю днём, когда весь дом был наполнен светом. Вам даже не пришло в голову сочинить историю до конца! Вы просто подбросили драгоценности Катерине, чтобы Ваша мать выгнала её из дома… После его речи воцарилась тишина. - Дуня, это правда? – дрожащим голосом спросила Кузнецова дочь. - Мама, она хотела его забрать у меня! Хотела забрать моего Петю! – неожиданно разрыдалась Авдотья и прижалась к материнской груди. - Простите, Яков Платонович, - подавленно обратилась Кузнецова к Штольману. Яков покачал головой. - Вы должны просить прощения не у меня! Антон Андреевич, идёмте! - Подождите, а как же моя дочь? Что будет с ней? - Это Ваши семейные дела. Полиция к ним касательства не имеет! – отрезал Штольман, и они с Коробейниковым вышли из дома. - Яков Платонович, здесь Вас Анна Викторовна дожидается! – обратился к Штольману дежурный, как только он вошёл в управление. Действительно, рядом с кабинетом на стуле сидела Анна. - Яков, - улыбнулась она, увидев мужа. - Анна, неужели ты пришла сюда одна? – обеспокоенно спросил Яков. - Почему одна? – удивилась Анна. – Сюда меня проводил дядя, а назад, надеюсь, что ты доведёшь. - Да, конечно, - ответил Яков, любуясь женой. – Только нужно Катерину Кирилловну выпустить, – опомнился он и поспешил к кабинету. Открыв его, Штольман сказал куда-то внутрь: - Катерина Кирилловна, выходите! Из-за двери показалась знакомая девушка с огненными волосами. - Вы свободны, всё подтвердилось, драгоценности украла Авдотья. Девушка радостно рассмеялась и кинулась Якову на шею. - Ой, простите, - опомнилась она. – Спасибо Вам, Яков Платонович, и Вам, Антон Андреевич! Я так благодарна! - Не за что! Всего доброго! – попрощался Штольман и вернулся к жене. - Яков, а кто эта девушка? – спросила Анна, внимательно оглядывая Катерину. - Надеюсь, что будущая жена Коробейникова, - улыбнулся Яков, глядя, как девушка подошла к Коробейникову и что-то начала ему говорить, вызвав улыбку на губах помощника Штольмана. - А на шею она бросилась тебе… - тихо проговорила Анна. - Ревнивица ты моя! – рассмеялся Яков, обнимая жену. – Пойдём домой! - Катерина Кирилловна, Вы сейчас идёте к Кузнецовым… Разрешите мне Вас проводить? – тихо спросил Коробейников, держа за руку девушку. - Я была бы счастлива, Антон Андреевич, - ответила девушка, и щёки её покрылись лёгким румянцем.