Любовь побеждает время

Настал тот самый день, которого ждали и боялись многие. Для обычных Затонских граждан он ничем не отличался от всех предыдущих, или разве только тем, что день этот была суббота. А в полицейском управлении города Затонска чувствовалось напряжение. Штольман и Коробейников выбрали несколько самых проверенных городовых. Все они уже сменили свою форму на гражданскую одежду. Штольман раздал последние указания, и полицейские по одному, чтобы не привлекать внимания, вышли из управления. Потом Яков обратил своё внимание на Катерину. Пока все готовились к операции, она тихо сидела на стуле у окна, с задумчивым видом глядя на улицу и не обращая внимания на суету вокруг. Нет, она не чувствовала страха, скорее наоборот, приятное волнение, азарт. Мысли в голове плыли неспешно, девушка опустилась в их мягкие волны и отрешилась от внешнего мира. У Катерины ещё не было времени осознать всё произошедшее с ней за последние несколько дней. Просто не было для этого возможности, но сейчас она предалась воспоминаниям, и на её губах заиграла лёгкая улыбка. Звук голоса Штольмана вывел Катерину из приятного транса. — Простите, что? — переспросила девушка смущённо, понимая, что не расслышала того, что ей сказали. — Повторите, пожалуйста, ещё раз, что Вы должны будете сделать, — терпеливо сказал Штольман. Катерина вздохнула. Ей приходилось пересказывать весь план действий уже в седьмой раз. Первый — Штольману, все же остальные — Коробейникову. Рассказывая в восьмой раз, как она зайдёт к доктору, о какой болезни ему будет говорить и какой знак подавать в случае опасности, Катерина осторожно взглянула на Антона. Его лицо было донельзя серьёзно и сосредоточенно, и это никак не вязалось с костюмом торговца и рыжими усами, наклеенными над губами. Рядом на столе стоял поднос с калачами, и лежала гармонь. — Отлично, — похвалил Катерину Штольман, когда она закончила говорить. — Но только помните, как только почувствуете угрозу — бегите! Не подвергайте свою жизнь непосредственной опасности! — предостерегающе добавил он, потом кинул взгляд на часы и сказал: — Что ж, пора! Штольман взял с вешалки шляпу и трость и направился к выходу, а Коробейников подошёл к возлюбленной. — Катерина, я только прошу тебя: пожалуйста, будь осторожна! Озабоченный вид Антона взволновал сердце Катерины, ей захотелось заплакать от жалости к Коробейникову и одновременно обнять его. Но вместо всего этого девушка лукаво улыбнулась, шутливо надвинула Антону его головной убор прямо на глаза и, чмокнув его в щёку, торопливо направилась к Штольману на улицу. Приёмная доктора Воробьёва находилась на очень людной улице Затонска. Даже Штольману ещё не было до конца понятно, как же удавалось убийце вывозить девушек из-под носа у половины города и всё это время оставаться незамеченным. Скорее всего, он усыплял их и выходил через заднюю дверь во двор, где убийцу уже ждал экипаж. Но это была лишь версия, к сожалению, пока не опровергнутая и не подтверждённая. К тому полной уверенности в том, что убийцей был именно доктор Воробьёв, а не кто-то из его помощников или приближённых, не было… Всё это недопонимание, вся эта недосказанность действовали Штольману на нервы и необыкновенно злили его. Он знал, что подвергает девушку смертельной опасности, но в глубине души понимал: «Так нужно!». В таких размышлениях Яков дошёл до точки, откуда в ближайшую четверть часа он должен будет наблюдать за операцией. Катерина подошла к приёмной и вошла внутрь. Она оказалась в небольшой комнатке, с одной стороны стояли лавки, а прямо напротив входной двери — другая дверь, по всей видимости, в кабинет Воробьёва. На лавке сидел мужчина с газетой, увидев входящую, он поднял глаза и благожелательно спросил: — Вы к доктору? Катерина растерянно кивнула. — Подождите, пожалуйста, сейчас выйдет моя жена, и Вы войдёте. Девушка послушно присела возле господина с газетой, а он, в свою очередь, вновь уткнулся глазами в плотные строчки текста. Пару минут Катерина просидела, разглядывая узоры на рукавах своего платья. От мысли о том, что сейчас несколько человек на улице ужасно волнуются, и каждая лишняя минута побуждают их к действию, ей стало дурно. Но вот, наконец, дверь кабинета распахнулась и оттуда вышли дама и немолодой мужчина с седой бородкой. — Возвращаю Вам Вашу жену в целости и сохранности, — с улыбкой произнёс доктор и вручил руку дамы господину с газетой, поднявшемуся на встречу выходящим. — Спасибо Вам, доктор! Всего доброго! — распрощались гости и вышли из приёмной. — Вы ко мне? — осведомился доктор с всё той же благожелательной улыбкой. — Да, — выдавила Катерина. Она почувствовала, как волнение накрывает её с головой. Девушка резко выдохнула, призывая себя сохранять спокойствие, и последовала за доктором. Пока Воробьёв осматривал её, Катерина рассматривала его. Доктор оказался не таким, каким девушка его себе представляла. У него были добрые глаза, он постоянно улыбался и шутил, иногда даже разговаривал сам с собой. Видимо, поняв, что Катерина не расположена сейчас разговаривать. «Неужели Штольман ошибся?!» — с ужасом подумала девушка. — На что жалуетесь? — спросил доктор, что-то записывая на листке бумаги. — На постоянные головные боли, — проговорила Катерина. Доктор встал из-за стола и ещё раз оглядел Катерину с ног до головы. — Знаете, я могу Вам предложить одно замечательное лекарство! Идёмте со мной! — потирая руки, проговорил Воробьёв. — Зачем? — осторожно спросила Катерина, стараясь не показывать волнение. Доктор оглядел ещё раз девушку с головы до ног и улыбнулся. — Не волнуйтесь! Если Вы боитесь идти со мной, то я принесу лекарство сюда! Он скрылся за какой-то дверью и уже через несколько секунд вернулся, держа в руках склянку с какой-то тёмной жидкостью. Катерина внимательно наблюдала за тем, как он отмеряет нужное количество капель в стакан с водой. — Выпейте! И боли утихнут! — с этими словами доктор протянул ей стакан. Катерина взяла в руку прохладное стекло. Сердце в груди колотилось как заведённое. «Не пей! Беги!» — шептал страх, «Пей! Иначе убийца останется ненаказанным!» — шептал разум. Вдох! Выдох! Катерина резко поднесла стакан ко рту и опрокинула его внутрь. На язык попал сладковато-горьковатый привкус, девушка поморщилась. — Ну, вот и хорошо! — одобрительно произнёс доктор. — А теперь прочитайте эту бумагу! Катерина посмотрела на лист, вручённый ей Воробьёвым. Она провела взглядом по первой строчке, не пытаясь понять смысла, все её мысли сейчас были заняты другим. Девушка внимательно следила за своим состоянием, чтобы не пропустить тот момент, когда она начнёт терять сознание, и подать знак полицейским, дежурившим на улице. Катерина отвлеклась и даже не заметила, как со спины подошёл Воробьёв. Его рука легла на её губы, не давая закричать, Катерина почувствовала, как в шею вонзается холодный металл иглы. Девушка обмякла и почувствовала, что не может ни пошевелиться, ни закричать, как будто её парализовало. — Попалась! — с ужасом подумала Катерина. Прошло четверть часа с того момента, как Катерина вошла в приёмную, но ничего не происходило. У всех полицейских терпение стремительно иссякало, а Коробейников вообще уже был весь на нервах… Но вот положенные двадцать минут истекли, а Катерина так и не появилась. Прозвучал свисток — сигнал к действию, и полицейские вбежали в приёмную. Коробейников, сжимая в руке револьвер, выломал запертую дверь в кабинет, но там было пусто. Сердце молодого человека ухнуло и понеслось куда-то вниз. — Катерина! — отчаянно выкрикнул он и вбежал в следующую комнату, смежную с кабинетом. Там стояли склянки с лекарствами, лежали какие-то трубочки и шприцы. Осмотрев комнату, Коробейников побледнел и обернулся к позади стоявшему Штольману. — Яков Платонович! — позвал он, указывая револьвером внутрь комнаты. Штольман подошёл и увидел зияющую дыру в полу, ранее прикрытую деревянным настилом. — Подземный ход, — обречённо произнёс Коробейников, и за спиной Штольмана послышался шум падающей этажерки и разбиваемых склянок.