Любовь побеждает время

Они родились в августе… Тот день, которого все ждали с таким нетерпением, радостью, страхом и волнением, наступил совершенно внезапно. Подготовиться к нему не было возможности ни у кого. В ту ночь никто в доме Мироновых не сомкнул глаз. Мария Тимофеевна и Прасковья то и дело выбегали из комнаты то за полотенцем, то за водой, и каждый раз, когда дверь в спальню приоткрывалась, оттуда доносились крики, стоны, тяжёлое дыхание. Штольмана все эти звуки ужасали, заставляли бледнеть и вскакивать с места, он пытался прорваться внутрь, но его постоянно останавливали. — Полноте, Яков Платонович, всё будет хорошо! — сказал Виктор Иванович, подходя к Штольману и кладя руку ему на плечо. Из всех мужчин, находящихся здесь, он был единственным, кто переживал такое потрясение не в первый раз. Хотя и в его обычно рассудительном взгляде виднелись блики волнения и страха за единственную дочь. За четыре часа мучительного ожидания даже Виктор Иванович начал сомневаться и переживать. Яков рассеянно кивнул, но мысли его были далеко. Ради Ани он готов был бы вызвать на дуэль любого, пожертвовать жизнью, если понадобится, даже покинуть её навсегда, только бы Анна была жива, здорова и счастлива! Но здесь Штольман был бессилен, ему больше ничего и не оставалось, как сидеть на стуле возле двери и ждать, ждать, ждать! Яков вскочил, быстро подошёл к Петру Ивановичу и, забрав из его рук графин с коньяком, налил рубиновой жидкости в рюмку и опрокинул себе в рот. Миронов-младший сначала немного опешил, но затем посмотрел на Штольмана понимающим взглядом. Вдруг все трое замерли, из комнаты не доносилось больше ни одного звука. Внутри Якова всё похолодело. Но тут раздался крик младенца, потом ему вторил другой. Мироновы облегчённо выдохнули и бросились поздравлять новоиспечённого отца, но Штольман продолжал стоять на месте, как каменное изваяние. Пока он не мог окончательно поверить в происходящее, да и страх за жизнь и здоровье жены не отпускал. Через несколько минут из-за двери показалась Мария Тимофеевна. Вид её был измученный, но, в то же время, взволнованно-радостный. — Мальчик и девочка! Двойняшки! — радостно воскликнула она, сцепляя ладони. Мальчик и девочка… Сын и дочь… Двойняшки… Штольман быстро вошёл в спальню и увидел Анну. Она полулежала на кровати, держа в руках два белых свёртка. Молодая мать смотрела на них с такой любовью и обожанием, что у вошедшего Якова приятно ёкнуло сердце. — Яков! — воскликнула Анна, заметив стоящего на пороге мужа. — Посмотри на них! Как во сне Штольман медленно подошёл к кровати и осторожно, словно хрупкий сосуд, принял из рук жены один из свёртков. Маленькое красное личико выделялось на фоне белой простыни. Ребёнок мирно спал. Разглядывая его лицо, Яков не мог поверить в то, что видит. Разрез глаз, тонкий, аккуратненький носик, пухленькие губки… Уже сейчас младенец был очень похож на свою мать — Анну. Счастливый Штольман перевёл взгляд на жену, она нежно улыбалась ему. — Это мальчик! Твой наследник! — произнесла Анна. Яков осторожно положил спящего ребёнка в просторную колыбель, висящую возле кровати. Вскоре к брату присоединилась и сестра. Штольман вновь присел на колени возле кровати Анны и взял её за руку. — Аня, Анечка, дорогая моя! Спасибо тебе, любимая! — шептал Яков, целуя руки, лицо, волосы Анны. Он словно очнулся ото сна, скинув с себя узы оцепенения, осознал, насколько теперь счастлив. Никогда раньше он и представить не мог, что бывает такое счастье! Никогда раньше бы не поверил, что можно так любить! Никогда раньше не приходила ему в голову мысль, что у него могут родиться дети! Сын, дочь… Жизнь покрыла ледяной коркой одиночества сердце Якова, но Анна растопила лёд, обогрела его своей любовью, и теперь сердце Штольмана светилось и пылало от любви к трём самым дорогим людям на свете. — Как мы их назовём? — спросила Анна, глядя на детей с умилением и покачивая одной рукой колыбель. Этот вопрос был действительно сложным. Каждый в семействе Мироновых имел на этот счёт своё мнение. После долгих споров, совещаний остановились на Александре и Анастасии. А через несколько дней, как только Анна оправилась после родов, Мироновы собрали званый ужин. Здесь были все те же гости, что и в прошлый раз: Милц, Трегубов с женой, Тополева. Последняя пришла одна, сын её как раз накануне уехал в Петербург по каким-то срочным делам. Этому обстоятельству Штольман был несказанно рад, хотя виду не подал. Коробейникова тоже пригласили на ужин, но отчего-то Анна сомневалась, что он придёт. Когда она видела его в последний раз, Антон Андреевич был подавлен и печален. Какого же было удивление Анны, когда она увидела стоящего на пороге улыбающегося Коробейникова с букетом цветов, а рядом с ним стояла… Катерина. Анна невольно залюбовалась на вошедшую пару. На их лицах читалась безграничная любовь друг к другу, то, как они смотрели, говорили и обращались друг с другом дышало лаской, заботой и пониманием. — Гроза миновала? — с улыбкой спросила Анна, принимая цветы из рук Антона Андреевича и указывая взглядом на Катерину, которая с неподдельным восхищением вглядывалась в лицо маленького Сашеньки. Коробейников довольно кивнул. — Спасибо, Анна Викторовна! Вы, как всегда, оказались правы! После Ваших слов я очень долго думал, размышлял и, наконец, решился поехать в больницу, — начал рассказ Коробейников. — Но доктор Милц сказал мне, что Катерина несколько дней назад выписалась из больницы. А потом Александр Францевич поведал мне, что, скорее всего, она решила уехать из Затонска. Я поднял все свои связи и узнал, что Катерина действительно уехала в тот же день поездом до Твери. Недолго думая, я отправился в Тверь. Чтобы найти Катерину, мне понадобилось время, но я всё-таки отыскал её! Это было поистине чудо! Представляете, Анна Викторовна, она согласилась стать моей женой! — радостно поделился Коробейников, окидывая невесту восхищённым взглядом. — Я счастлива за Вас, Антон Андреевич! — искренне воскликнула Анна и порывисто обняла светящегося от радости Коробейникова. В этот вечер в гостиной дома Мироновых царило счастье и умиротворение. Все беды, грозы и ссоры, казалось, обходили его стороной. Но постоянная спутница счастья, беда, уже подбиралась к семейству Штольман…