Любовь побеждает время

Следователь Штольман шагал по тропинке возле оврага. Над головой сыщика ещё ярко светило солнце, однако день уже катился к вечеру, а стрелка часов приближалась к шести. Яков находился в состоянии крайнего раздражения. День не задался прямо с утра. Настроение было отвратительным, давала о себе знать и усталость. Весь день Штольман расследовал убийство девушки, которое, как оказалось впоследствии, было самой обыкновенной женской местью, но все уловки, наговоры и клевета растянули составление, казалось бы, очевидной картины преступления на целый день. Кроме того, теперь Штольману ещё предстояло пройти около двух вёрст до экипажа, который остался за перелеском. Недавний дождь размыл дорогу, и коляска не смогла доехать до поселения. Единственная мысль радовала Штольмана – скоро он вернётся домой, и общество Анны, чашечка чая, нежные разговоры возле колыбели новорождённых вернут его к жизни. Внезапно ко всем этим приятным мыслям присоединилось неприятное ощущение. Якову показалось, что кто-то пристально за ним наблюдает… За долгие годы работы полицейским у Штольмана выработалась способность замечать слежку даже самых опытных шпионов. Если бы Яков не был так задумчив, он бы наверняка почувствовал на себе этот внимательный взгляд и раньше. Коря себя за безмятежность, Яков достал из-под пальто револьвер, но как только он начал оглядываться по сторонам, раздался выстрел, пуля, просвистев в воздухе, врезалась в спину Якова в области лопатки. «Как глупо… - подумал Штольман, падая. – Анна, - прошептал он, закрывая глаза и погружаясь в темноту. За окном сгущались фиолетовые сумерки, скоро должен был вернуться со службы Яков. Конечно, обычно он приходил со службы и пораньше, но бывали случаи, когда муж возвращался и в восемь, поэтому Анна старалась отбросить все сомнения подальше и просто верить в то, что Штольмана на работе задерживают какие-то очень важные, чрезвычайные обстоятельства. Молодая женщина сидела возле детской колыбели и, облокотившись на деревянные поручни колыбели, тихонько пела. Колыбель покачивалась в такт мелодии, дети мирно спали. Молодая мать не уставала разглядывать их маленькие, безмятежные личики. Тихая улыбка и ощущение счастья не покидали её. — Там к Вам Антон Андреевич с барышней пожаловали, — входя в дверь, прошептала Прасковья. — Антон Андреевич? — удивилась Анна. — Так пусть заходят, — предложила она, поднимаясь с места. — Нет, барышня, они говорят — дело у них очень срочное… Просили Вас выйти, — ответила Прасковья, её лицо показалось Анне немного странным. — Хорошо, — пожала плечами молодая женщина и, поправив сбившееся одеяльце на малышах, спустилась к неожиданным гостям. — Антон Андреевич, Катерина Кирилловна, — радостно улыбнулась Анна, завидев знакомые силуэты, но улыбка так быстро исчезла, как и появилась, стоило госпоже Штольман рассмотреть лица пришедших. В глазах Катерины дрожали еле сдерживаемые слёзы, а в лицо Коробейникова было страшно смотреть — таким пугающе-трагичным оно выглядело. Анна почувствовала, как внутри неё начинает шевелиться страх, задевая холодными щупальцами сердце. — Что случилось? — упавшим голосом спросила молодая мать. — Говорите! — потребовала Анна, не услышав ответа. Коробейников сглотнул, потом посмотрел перед собой и, наконец, выдавил: — Яков Платонович… Сердце Анны пропустило удар. — Что с ним?! Говорите, Коробейников! Ну! — тонкие пальцы с силой сжали руку Антона Андреевича. — Он…мёртв, — выдохнул Коробейников и посмотрел на Анну с бесконечной жалостью. Последняя побледнела и отшатнулась от Антона, начиная отступать назад. — Нет! Это неправда! Зачем Вы шутите так со мной?! Это жестоко! — забормотала она, глаза её уже начали наполняться слезами, а губы искривились в какой-то странной улыбке. Анна обхватила себя руками, будто ей стало внезапно холодно. — Анна Викторовна, — жалобно произнесла Катерина и протянула к ней руки, желая обнять. Но Анна не обратила на этот жест никакого внимания. — Это неправда! Этого не может быть! Это шутка! — повторяли самим собой её губы. Анна выбежала из дома. Прохожие оборачивались на странную женщину, бегущую по улице в домашнем платье с распущенными волосами и постоянно что-то бормотавшую. Кто-то из людей смотрел с сожалением, кто-то с неодобрением, а кто-то вовсе бубнил под нос: "сумасшедшая" и неторопливо продолжал свой путь... Анна вбежала в полицейское управление. - Где Штольман? - бросила она дежурному. - Вы не знаете, Анна Викторовна? - опустил глаза полицейский. Молодая женщина не слышала, что ещё говорил её полицейский, потому что уже была в кабинете Штольмана. Но он был пуст… Знакомая комната встретила госпожу Штольман звенящей тишиной, лишь изредка нарушаемой писком комаров. Анна с силой вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Глаза щипало от слёз, комната перед глазами расплывалась и вновь становилась чёткой, когда слёзы падали с ресниц. - Нет, не может быть! Они все врут! Он жив – я знаю! – стучало у Анны в голове. - Милц! Наверное, Штольман у доктора с каким-нибудь очередным вопросом, - вдруг всплыла в голове мысль. Утирая по дороге слёзы, Анна поспешила в приёмную к доктору, а все полицейские проводили её жалеющим взглядом. Молодая женщина застала доктора сидящим за столом и опрокидывающим в рот стопку спирта. - Александр Францевич! – позвала Анна. – Где Яков? Доктор Милц посмотрел на Анну, потом уронил голову на руки, проводя руками по лысине. - Анна Викторовна, я прошу Вас, не заставляйте меня это говорить! – глухо произнёс он, не поднимая головы. - Я прошу Вас, доктор! – умоляюще произнесла Анна, вытирая ладонью мокрую дорожку от слезы. Александр Францевич поднял глаза, они были мутные, ничего не видящие. - Он мёртв, - глухо произнёс доктор. Глаза Анны расширились, она закусила губу и зажала ладонью рот. Вдруг взгляд её упал на лежащее на столе тело, накрытое простынёй. Пара бело-синих пяток торчала из-под ткани. - Это он! – подумала Анна и упала прямо на руки подоспевшего Милца. Поле лаванды… До горизонта, насколько хватает глаз расстилается ковёр из нежно-фиолетовых цветов. Ветер тихонько шевелит тонкие стебельки растений и кажется, будто поле – это бескрайнее море, и волны чуть колышут его гладь. Небо покрыто тоже сиреневыми облаками с белыми рваными краями. Они тихо и неспешно плывут мимо, отбрасывая на землю лёгкие тени. Анна задумчиво провела рукой по верхушкам цветов. - Отчего я здесь? – удивлённо подумала она, но ломать голову над этим вопросом совсем не хотелось. - Анна, - вдруг послышался знакомый, любимый голос. Молодая женщина обернулась. - Яков, - с улыбкой произнесла Анна и устремилась к любимому, который стоял всего в паре метров и протягивал к ней руки. Шаг, другой, третий… Анна ускорила шаги и практически перешла на бег, но расстояние между ней и Яковом не уменьшалось и даже, кажется, наоборот увеличивалось. - Яков! – жалобно позвала Анна, запыхавшись от быстрого бега и с мольбой глядя в улыбающееся лицо мужа. Вдруг молодая женщина споткнулась и упала на колени. В этот момент над головой сгустились чёрные тучи. Свет погас. Ветер усилился и теперь свистел в ушах, трепал волосы, веял холодом. - Анна! Анна! – всё ещё звучал где-то совсем рядом голос Якова. Небо разорвала молния и на мгновение осветила всё своим неестественным белым светом. Над головой загрохотал гром. Анна вскочила на ноги, ещё одна молния разрезала небо, и молодая женщина увидела, что земля раскололась пополам и теперь она стоит на краю глубокой расщелины. Настолько глубокой, что дна не видно. По другую сторону её стоял Яков, его лицо было грустно. - Не ходи за мной, Аня! Береги детей! – с этими словами он развернулся и побрёл в противоположную сторону. Анна закричала, слезы побежали по её щекам. Цветы превратились в пепел, ветер подхватил его клубы и закружил в вихре. Серый дым забивался в глаза, уши, прилипал к щекам. Анна брела сквозь кучи пепла, но его становилось всё больше и больше. Молодая женщина споткнулась и вновь упала. Горячая пыль всё продолжала сыпаться с неба, укрывая Анну серым одеялом…