***
— Так значит это ты, — отметил человек, и Сакура, сидевшая на коленях, задрожала. — Должен признаться, я удивлен, что такой слабачке удалось победить Кабуто. Мадара остановился, рассматривая окровавленную колючую проволоку, лежавшую на земле, а затем и отрубленную голову мужчины. Каждая клеточка тела вопила ей бежать, бежать так быстро и далеко, как только можно, чтобы скрыться от этого психопата Учихи, стоящего перед ней и наверняка готового разорвать ее на мелкие кусочки. Он мог, в этом девушка даже не сомневалась. Это была не та битва, где ее таланты сумели бы принести победу. Если бы он только захотел ее убить, битвы бы даже и не было. Она не ровня такому, как он. — Колючая проволока, — его голос звучал удивлённо, — как старомодно. Лист продолжает использовать маленькие детские хитрости во взрослой войне? Он, казалось, не замечал, что девушка не могла отлепить свой язык от неба, чтобы дать на это ответ. На самом деле, она сильно подозревала, что Мадара говорил что-то лишь из-за того, что любил слушать только самого себя. Он повернулся к ней, его глаза едва виднелись в тени новой маски, и Сакура поняла, что не сделала ни одного вдоха с тех самых пор, как обнаружила его на этой поляне. Дыши, Сакура, — сказала она, — ты не сможешь ничего предпринять, если задохнешься. Я имею в виду, ты и так не сможешь ничего сделать, потому что он убийца, который в любой момент может стать неуязвимым для любых атак, но кого это волнует? Она почувствовала, как учитель слегка шевельнулся, и у нее получилось сделать дрожащий выдох. Я должна увести Какаши отсюда. Но каким образом? Она не была волшебницей. Умрет либо кто-то один, либо оба. — … не ценю поражения. Харуно, не так ли? И Хатаке, сын белого клыка. Вы оба бывшие товарищи моего драгоценного Саске-куна, — хоть она не видела лица, но могла чувствовать исходящий от него холод, поджатые губы и хорошо контролируемую ярость, которая ждала своего часа. — Боюсь, у тебя не будет шанса увидеть его еще раз, маленькая куноичи. К тому моменту, как он сравняет Узумаки с землей, ты уже будешь не более чем крошечным кровавым пятнышком. Беги, — приказала она, как только мужчина начал подходить ближе. В одном глазу закружился шаринган. Свали на него дерево! Швырни в него голову Кабуто! Делай хоть что-нибудь. Тело не слушалось, и Сакура застыла на коленях, когда мангекью старейшего представителя из клана Учих погрузило ее в черно-бело-красный мир.***
— Не будь идиотом, — пропыхтел Наруто, резко тормозя и поднимая облако пыли позади себя. — Просто остановись на минуту, хорошо? Рука кровоточила от чидори, которым его задел Саске, но он испытывал некое удовлетворение от того, что на миг охладил ярость брюнета. Тот остановился, не убирая технику, но позволяя Наруто выпрямиться. В тот момент его голубые глаза выглядели очень серьезными, широко раскрытыми и бездонными. Блондин, казалось, приободрился тем, что не был тотчас вновь атакован потоком молнии. — Ты прав насчет того, что старейшины превратили Итачи в преступника. Они не должны были этого делать, не должны были отдавать приказ на уничтожение твоей семьи. Но Саске, это их вина, только их, а не Конохи! Если бы главы остальных кланов узнали, ты думаешь, они стали бы сидеть сложа руки? Иначе почему это все держалось в таком секрете! Саске пытался совладать с собой. — Нынешняя Коноха живет за счет жертвы моего клана! Они заслуживают смерти за все мои страдания, за все те жизни, которые были отданы за них. А моя семья, мать, отец и Итачи, — он вздрогнул при упоминании имени брата, — они будут отомщены! — Ты выворачиваешь все наизнанку! — Наруто сорвался на крик, и это выглядело как пощечина. — Твоим родителям и брату не нужна месть, им нужна справедливость! Но если это то, что нужно тебе — хорошо. Мадара — вот кто виновник всех бед, а не жители Конохи. И я, — он на секунду замолчал, и печаль отразилась на лице юноши, — он разрушил и мою семью тоже. — У тебя никогда не было… — начал было Саске с презрительной ухмылкой, появившейся на лице, желая сообщить тому про еще одну вещь, в которой он испытывал дефицит. Однако умолк на полуслове, заметив свирепый взгляд блондина. Это было то самое выражение лица, которое Саске замечал у себя, когда был младше. — Если ты все еще хочешь сразиться со мной, — Наруто внезапно отклонился от темы разговора, — я понимаю. Я сказал то, что имел в виду. Но я не могу драться с тобой прямо сейчас. Я должен остановить Мадару до того, как он кого-нибудь убьет! Саске ощутил странное желание расхохотаться. Разве не этот идиот потратил все эти годы, пытаясь найти его? Разве не он посвятил себя погоне за его тенью с того момента, как Саске проделал отверстие в его плече? И сейчас, когда он сам пришел по доброй воле, когда Наруто, наконец, заполучил все внимание Учихи, он отказывается от этого. — Ты просто боишься, что я побью тебя, — он насмехался. Подобные провокационные слова всегда были его второй натурой, словно, единственными эмоциями, что он мог вызвать, были ярость и оцепенение. Наруто покачал головой, и его глаза сверкнули той же решительностью, что и всегда. Решительностью, которую признавал даже Саске, когда ему казалось, что он был в глубокой и темной яме, из которой невозможно выбраться. — Ирония в том, что… — пробормотал он, — я боюсь не этого. Я боюсь побить тебя… и тогда тебя не станет. Навсегда. Все эти годы, что я и Сакура-чан гнались за тобой… наша надежда и вера в тебя… это будет конец, Саске. Я пытаюсь сказать, ты действительно хочешь, чтобы наша история закончилась именно так? Его глаза были наполнены такой серьезностью, что несмотря на себя, несмотря на всю ложь и безумие, которые тянули его к жажде мести, Саске заколебался. Он думал о старых, наполненных сожалением снах, о голосах седьмой команды, которые звали его домой. Ты действительно хочешь, чтобы наша история закончилась именно так? — Слова Наруто зависли в воздухе между ними, и теперь Саске задавался вопросом: а хотел ли он? Хотел ли он такого конца для седьмой команды? Секунды тикали, и молчание затягивалось. Он действительно раздумывал над вопросом Наруто, а последний терпеливо ожидал ответа. Я мог разрубить его на две половинки с помощью Кусанаги, прежде чем он бы успел моргнуть хоть одним глазом. Я мог использовать Цукиеми, пытая его кровавыми картинами, сводящими его с ума. Я мог уйти прямо сейчас и обрушить всю мощь на Коноху. Но Саске не сделал ничего из этого. — Они убили мою семью. — Наконец, выдавил он, и это звучало как мольба. Почему из всех людей он отчаянно нуждался именно в понимании Наруто? Потому что мы друзья. — Я знаю. Я знаю, Саске. Мадара мне все рассказал. — Тогда почему ты стоишь здесь, ожидая, что я развернусь и брошусь помогать вам? Я ненавижу их всех! Я ненавижу Коноху! — Он снова терял самообладание, ощущая, как катится в самую глубину своего горя, темное место, где отсутствовал всякий контроль над собой. Наруто был неподвижен, вопреки всему гневу брюнета, он спокойно смотрел на него. — Ненавидеть легко, — в конце концов, произнес он. Саске никогда не видел блондина таким грустным, словно вся его решительность и теплота угасла в опущенных веках, которыми он буравил предательскую землю. — Наверное, я просто хотел надеяться, что ты сильнее этого, — он вздохнул, почесывая затылок характерным жестом, показавшимся Учихе до абсурда знакомым. — Я вернусь, когда все закончится, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. Плечи были расправлены, небесно-голубые глаза — готовы к бою. — Думаю, конец придется ненадолго отложить. Он взлетел на деревья — и когда он стал настолько быстр? — последний раз оборачиваясь на прощание. Саске смотрел ему вслед, в голове дуэтом, сводящим с ума, отдавались слова Наруто и ласковая насмешка Итачи. Ты действительно позволишь всему закончиться именно так, маленький брат? В конце концов, ты же Учиха. Ты сын нашего отца.***
Кровь. Она чувствовала запах крови. Каким-то образом, каким именно она уже никогда не узнает, девушка нашла в себе силы сделать это после всех сражений, в гуще которых успела побывать. Сакура смогла взять себя в руки и вынырнуть из серого беспамятства, что являлось следствием плена в технике Мадары. Ей казалось, будто она провела целые годы в этом кошмарном иллюзорном мире. Руки и ноги дрожали. Слезы наворачивались на глазах, и теперь стекали вниз по лицу, падая на землю так, что она едва ли могла их открыть, чтобы разглядеть источник крови. Она думала, что могла бы умереть. В какой-то момент мучительных пыток Сакура перестала сопротивляться, безвольно лежа словно рыба, выброшенная на берег. Не фокусирующимися глазами она пыталась разглядеть хоть что-то. Все ее мысли стали замедленными. Она не слышала больше ничего кроме белого шума в ушах. Это конец? — Ей стало интересно. — Или еще одна иллюзия? Она не могла сказать наверняка. Она пыталась шире распахнуть глаза. Впереди виднелся темный силуэт. Высокая, размытая фигура стояла над чем-то…чем-то явно большим, напоминающим груду лохмотьев. Но откуда бы им здесь взяться? Этот человек вытащил что-то из рукава, вещь явно была металлической и отливала бликами полуденного солнца, просочившегося на поляну. Нож? Мадара наклонился, оружие сверкнуло в его руке, и в тот момент мозг Сакуры вновь заработал. Нет, — что-то внутри нее громко вопило, — нет! Нет! Дрожащие руки оторвали ее от земли, а подгибающиеся ноги сами несли девушку поперек поляны, сейчас Сакура двигалась быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Быстрее, чем Наруто и Саске, которые используя чидори и расенган, летели навстречу друг другу в тот день на крыше госпиталя. Когда Мадара занес нож у края пересаженного учителю шарингана, Сакура буквально пролетела мимо, хлопая рукой по его плечу — под ладонью на секунду вспыхнула черная печать, и Какаши мгновенно исчез в облаке дыма. А острие заточенного лезвия не пронзило ничего кроме земли. Выдох облегчения сорвался с губ, прежде чем девушка столкнулась с землей, где несколько секунд назад лежал ее учитель. Она думала, что Мадара, вероятно, проклинает ее, подбирая наиболее мучительную смерть из всех возможных, но Сакура не слышала его. Она не слышала абсолютно ничего, и ей было уже все равно, поскольку Какаши был спасен. Нож вновь вонзился в руку, рассекая кожу между запястьем и локтем, и Сакура закричала. Это оказалось ужасно странно — не слышать собственного голоса. На тот момент она осознавала только одно — острое ребро куная доходило до ее кости. И тогда причудливый мир Цукиеми затянул девушку снова, Мадаре было мало использовать ее как собственный инструмент для заточки ножей — он был садистом, он собирался продлить ее пытки настолько, насколько это было возможно. Мерзавец, — подумала она, внезапно обретя свирепую ясность ума. Она вновь столкнулась с черно-бело-красным натиском. Даже если мне суждено умереть, я отказываюсь делать это, застряв в твоем больном иллюзорном мире! Казалось, ему не доставляло удовольствие мучать девушку созданными им же монстрами, нет, Мадара копал глубже, просматривал каждое воспоминание, ища что-то, что могло причинить ей боль: моменты смущения, неловкости, моменты, когда она ощущала себя неполноценной, все ее неудачи и сожаления. Мадара пробирался все дальше и дальше в самые мрачные глубины ее подсознания. И Сакура позволяла ему.***
— Цунаде-сама! — Кто-то закричал, и один из неудавшихся охранников Наруто в панике ввалился в комнату, размахивая руками. — Цунаде-сама, вы должны поспешить! Э-это… — Выкладывай, — нетерпеливо произнесла она, хватая шиноби за шкирку и несильно встряхивая. — Что случилось? — Копирующий ниндзя Хатаке Какаши! Он просто появился из ниоткуда… — Что? — На секунду разделив с Райкаге вспышку тревоги, они вылетели из комнаты для переговоров. Ирука тут же бросился за ними. Ужасное ощущение надвигающейся беды увеличивалось, терзая грудь женщины. Какаши лежал, распластавшись на земле, его маска искривилась, а небольшой разрез в углу пересаженного глаза кровоточил. Там же, опираясь на плечо, сидел маленький слизняк. — Какаши! — Цунаде звала полубессознательного мужчину. — Какаши, что произошло? — Мадара, — одно имя, он произнес всего одно имя, и Цунаде почувствовала, как в животе сжимается узел. Она думала о своей розоволосой ученице, которой посчастливилось оказаться в одном месте с безумцем Учихой, и ее колени подкосились. А в это время Какаши перестал дышать.