The Butterfly Effect

      Что-то мигнуло. Лучи света подобно разрядам молнии пробивались через ее ресницы. Мир стал неразличимым – чуждым, белым пятном. В темноте она чувствовала себя лучше.       Она вновь моргнула, и ее веки непроизвольно распахнулись. Она ощутила в воздухе необычный аромат: смесь пыли, алкоголя и крови. Странная комбинация.       Свет снова мигнул. Мир медленно начал обретать формы, в нем появился смысл. Ее рука горела.       Сакура, – ее кто-то звал, – Сакура, ты в порядке, все хорошо, пожалуйста, перестань. Оставь свою руку в покое.       Она почувствовала чьи-то пальцы, давящие на ее запястье и неистово завертелась. Мысли были бессвязно разбросаны по всей голове, и она не могла понять, где находится. Она не узнавала человека со странными глазами, который наклонился к ней. Легкие горели как в огне, и девушка мечтала потушить этот пожар.       Совсем рядом она услышала незнакомый, отчаявшийся и возможно даже причитающий голос. Она была настолько потрясена, что начала дрожать.       – Сакура.       Кто эта Сакура? Она хотела ударить пепельноволосого мужчину, сидящего у ее кровати, но тот с легкостью перехватил оба ее запястья, удерживая их руками, облаченными в перчатки. Почему огонь не распространялся на него?       – Сакура.       Плачущий звук исходил от нее. Она осознала это по мучительно колотящему в груди сердцу и напряжению в ребрах. И когда она сглотнула, этот крик вырвался из ее горла.       К ней постепенно начал возвращаться рассудок, он медленно расчищал себе дорогу сквозь истерику, затуманившую разум. Сакура перестала сопротивляться.       – Ты знаешь, кто я? – С беспокойством в глазах спросил Какаши. Одна из его оранжевых книг обложкой вверх лежала на полу. На спинке позади стоящего стула висела оранжевая куртка.       – К-Какаши?       Хотя она чувствовала, как двигает губами, ее голос звучал непривычно. Очень отдаленно, как будто доносился из другого места. Свет резал глаза.       Рука больше не горела, но все еще неприятно жгла. В забытье она сорвала с себя толстую повязку из бинтов, и раны на плече теперь вновь открылись. Ее кровь медленно пропитывала постельное белье.       – Посмотри, что ты наделала, – мягко пожурил ее сенсей, отпуская запястья. Сакура больше не испытывала галлюцинаций, но она все еще была ошеломлена. В ее голове образовалась огромная черная дыра. Почему она плакала?       – Все хорошо, Сакура, – произнес Какаши, – ты теперь в безопасности. Мадара мертв.       Мадара.       Имя отдалось спазмом ужаса, и на секунду окружающий мир снова стал белым и зернистым. Перед глазами пронеслись тошнотворные образы, кошмары, которые он собственноручно создал и натравил на ее разум.       – … он убил меня, – Сакура поперхнулась.       Ей показалось, что сенсей нахмурил брови, и она с опозданием поняла – его протектор не скрывал активированный шаринган.       – Нет. Ты жива. Ты провела три дня в коме, но ты жива, – он замолчал, а затем потрепал ее по розовым волосам, – ты спасла меня, Сакура.       Верно. Память все еще была там – где-то между двумя бесконечностями, застрявшими в кошмарном мире. Неистовый рывок через поляну, блеск серебряного кинжала. Это было похоже на сон.       Она ничего не понимала.       – Война закончилась, – он заговорил снова, когда девушка откинулась обратно на подушки. Она не узнавала эту комнату. – Мы скоро пойдем домой. Первая волна отправляется сегодня вместе с Цунаде-сама.       – Ох.       – Шизуне и я останемся, чтобы разобраться с оставшимися войсками и ранеными вместо нее.       Даже в таком состоянии Сакура почувствовала обязанность бросить на него зловещий взгляд. Какаши тут же поспешил укрыться за любимой развратной книжонкой.       – Опять отлыниваете… – пробормотала она, пытаясь собрать чакру на кончиках пальцев, чтобы подлечить свою израненную кожу.       – Ты обижаешь меня этими необоснованными предположениями, Сакура-чан, – сказал он. – Между прочим, у меня очень строгие инструкции присматривать за тобой, пока один светловолосый болван не вернется с поисков рамена.       Сакура подскочила, и тут же была вознаграждена мучительной болью в грудной клетке. Наруто сейчас здесь?        – Почему если болван, то это всегда я? – Чей-то недовольный голос раздался из дверного проема.       Широко распахнув глаза, она посмотрела на взволнованное лицо Наруто и ей показалось, будто ее пнули в живот. Последний раз она видела его несколько недель назад. Светлые волосы были спутаны как после сна, а под глазами красовались синяки. Он робко улыбался ей.       – Ты ужасно выглядишь, – прохрипела она.       Наруто размеренным шагом вошел в комнату. Нерешительно, сказала бы она, если бы не знала его.       – Все потому что здесь нет рамена, Сакура-чан! Я обошел все что только можно, Сакура-чан… и ни одной порции! Я просто умираю тут…       В тот момент, когда слово «умираю» слетело с губ, он хлопнул ладонью по рту. Какаши бросил на него взгляд поверх книги, но ничего не сказал. И Сакура подумала, что понимает его чувства – слишком много раз ей самой приходилось навещать своих товарищей по команде, загремевших на больничные койки, подавляя панику и выдавая хорошо натренированную улыбку. Наруто этого же никогда не делал. И смена ролей давалась ему непросто.       – Я полагаю, что должна поблагодарить тебя за эту победу, – она поспешно перебила его, тщетно надеясь вернуть лицу блондина хоть какие-то краски. – Ты всех спас, как и всегда.       Это не сработало. Он опустился на пустой стол с другой стороны кровати и закрыл лицо руками. Его плечи дрожали.       – Сакура-чан… – она слышала, как его голос опасно подрагивал, – мне так жаль… я не успел вовремя… я не спас тебя…       Было ли жестоко с ее стороны в такой момент закатить глаза? Она хотела взглянуть на Какаши, но увидела только пустой стул и тихо фыркнула. Ну конечно. Попробуй задержать его хотя бы на минуту, когда кто-то начинает плакать.       – Наруто, – проворчала она, – заткнись.       – Ч-что? Сакура-чан…       Это было грубо, подумала она. Но теперь он по крайней мере смотрел на нее, хотя все еще избегал встречаться с глазами.       – Посмотри на меня. – Он подчинился, как только мог – его огромные голубые глаза пристально всматривались на точку выше ее правого плеча.       – Это война, Наруто. Люди получают ранения – они умирают. Это факт. Поэтому, пожалуйста, просто перестань говорить о том, что не смог спасти меня от чего бы то ни было, хорошо? Я делала то, что должна была делать, что каждый должен был, потому что… это то, кто мы есть.       Слезы катились вниз по его щекам, но глаза были совершенно сухими. А голос звучал ровно и непоколебимо.       – Это не должна быть ты, – он выдохнул, – Сакура, это не ты должна быть здесь…       Осторожно, припоминая о своих не до конца заживших ребрах, она обняла его – этого сердечного, энергичного мальчика, который был ей как брат и потянула так, чтобы он мог лечь рядом. Его волосы щекотали шею, и он сопел ей в ухо, как испуганный ребенок. Он держал ее так, словно боялся, что она вот-вот сломается.       – Заткнись, – на этот раз мягче сказала она, – я никуда не ухожу, идиот.       – Но ты могла умереть, – промямлил он. Блондин действительно выглядел уставшим. Ей стало интересно, спал ли он вообще в последние дни.       Это то, кто мы есть, – повторила она себе, смотря в потолок, – мы шиноби. Смерть, кровь, насилие всегда будут рядом.       – Сакура-чан, – пробормотал Наруто, явно борющийся с желанием поспать, и девушка нежно вытерла слезы с его щеки.       – Мне очень жаль, – тихо произнесла она, зная, что блондин не расслышит. Слишком много всего произошло, а у нее так и не было возможности попросить прощения.       Мне так жаль, что я обманула тебя. Что отказалась от нашей мечты вернуть Саске домой.       Прости, что призналась тебе в любви, когда совсем не имела это в виду. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.        Впрочем, она не стала извиняться за то, что оказалась на больничной койке.       – Сакура-чан, – снова промямлил он, на три четверти уже погрузившись в сон, – Сакура… я должен сказать тебе…       Его голос затих на середине предложения, но для Сакуры это было неважно. Теперь это не имело значения.

***

      Когда она проснулась в следующий раз, в комнате было черным-черно. Небо снаружи выглядело как покрывало непроглядной тьмы, освещавшееся слабыми лучиками лунного света, изредка проскальзывающими сквозь облака.       На секунду Сакура не поняла, где находится, но затем Наруто слегка передвинулся, ее уши уловили посапывающий звук, и она почувствовала себя в безопасности.       Это всего лишь сны, – она обратилась к своему громко стучащему сердцу, когда глаза немного привыкли к темноте, – сны не могут причинить мне вред.       Ее мучила жажда. Она осторожно выпуталась из захвата блондина и встала на ноги. Они слегка подкашивались, но девушка, попутно ощущая тошноту, все же добралась до двери.       Где-то поблизости должна быть ванная комната, – пробормотала она, идя вниз по коридору. Вокруг было очень тихо; половина армии шиноби уже ушла, а остальные, вероятно, спали. Лишь приглушенные шаги подтверждали, что она, на самом деле, до сих пор не пребывала в Цукиеме.       Одна мысль о подобном отдавалась болью во всем теле – мысль, что Мадара изначально старался уничтожить ее разум, прежде чем расправиться окончательно. Именно это больше всего на свете заставляло ее содрогаться от страха.       В конце концов она наткнулась на крошечный санузел. Резкий свет от электрической лампочки ударил в глаза, и у нее разболелась голова. Тем не менее ей удалось набрать стакан воды из-под крана.       Она жутко хотела пить, но, когда прохлада начала распространяться по телу, Сакура затряслась. Ее рука дрожала, и теперь вода выплескивалась через края стакана.       – Черт, – прошептала она, подняв глаза и уставившись на свое отражение в зеркале. Кто-то явно привел ее в божеский вид, сменив старую одежду на мешковатую синюю футболку и темные шорты. Ее волосы были вымыты, а порезы и ссадины на лице залечены. Рука, обмотанная тяжелой повязкой, заставляла ее чувствовать себя неуклюже и неповоротливо.       Она выглядела маленькой, изрядно потрепанной и затравленной – зрелище, которое не доставляло никакого удовольствия. Она должна быть сильнее этого, не так ли? Тогда почему она ощущает себя шестилетней девчушкой, которая боится темноты и того, что в ней скрывается?       Развернувшись, чтобы поставить стакан, Сакура краем глаза увидела красный отблеск. Она закричала, онемевшие пальцы разжались и выронили стакан, тут же осколками разлетевшийся по полу.       Но там никого не было.       Сакуру стошнило над раковиной – она была напугана и раздражена в одинаковой мере.       У тебя галлюцинации, – с трудом дыша, сказала она. Девушка дрожала от холодного ночного воздуха и на несколько секунду зарылась лицом в ладони.       Сейчас ты откроешь глаза и вернешься в свою комнату, где ляжешь в кровать и заснешь под звуки сопения Наруто. Ты не увидишь никаких плодов своей фантазии. Тебе приснится хороший сон.       Неуклюже она собрала осколки стекла и бросила их в мусорную корзину, прежде чем окончательно подняться. Сакура медленно и робко шла назад по коридору, проходя дверь за дверью. Перламутровый лунный свет отражался на окнах.       Тук. Тук. Тук.       Сакура замерла, и каждая клеточка ее тела вопила, что поблизости кто-то был. Звук шагов раздавался откуда-то спереди, но из-за сумерек она ничего не видела.       Ее сердце предательски колотилось в груди, грохоча среди ребер, как барабан.       Хватит, – подумала она, стараясь вернуть ощущение спокойствия, – ты психуешь из-за ничего, Сакура. Скорее всего это просто Наруто. Он проснулся и теперь ищет тебя.       Медленно и чопорно она сделала шаг вперед одной ногой, затем другой и резко остановилась, мельком увидев силуэт человека.       Взлохмаченные волосы, расслабленная походка, покатые плечи…       В горле застрял крик, но она не смогла открыть рот, чтобы выпустить его наружу. Человек шагнул в лунный свет, и Сакура решила, что окончательно сошла с ума. Мадара, вероятно, помутил ее рассудок, потому что мальчик, который остановился перед ней, был не кто иной, как Учиха Саске.