The Butterfly Effect

В лучах восходящего солнца Коноха была почти прекрасна. Под сияющим небом крыши домов купались в потоках бледного солнечного света, а скалистые очертания горы с лицами Хокаге были мягко освещены удивительно знакомым образом. Его взору предстало зрелище, которое он не видел в течение трех с половиной лет. Несмотря на все, несмотря на разрушения и кровь, которой почти десять лет была пропитана эта земля, в груди Саске зародилось странное чувство, которое росло с каждым его шагом. Оно исходило из звуков сухой, грязной почвы под его ногами – сладкого цветочного запаха в воздухе. Оно звало его назад, назад, назад. Наруто, который оставался рядом на протяжении всего их быстрого и молчаливого путешествия, сейчас опять не сказал ни слова, но от Саске не ускользнуло, что шаги друга возобновились с удвоенной энергией, а голубые глаза наполнились силой. Его лицо смягчилось. Время текло очень странно. В какой-то момент ему показалось, что прошел целый год, как их небольшая группа достигла обширных стен Конохи, а в какой-то момент – всего ничего. На линии горизонта он увидел те самые ворота, через которые однажды покинул свой бывший дом – так давно это было – и Саске заметил, что рассматривает дорогу и здания прямо перед ними. Его пронзило болезненное осознание, что каждая частичка его тела, начиная с клеток и заканчивая струящейся по венам крови, отдавалась определенной эмоцией, которые, как ему казалось, он успешно отбросил. Пройдя тогда через внушительные ворота Конохи, он понял, что перед ним совсем другой мир, совершенно непохожий на тот, что он так безжалостно оставил позади. – Не мешкай, – грубо произнес капитан АНБУ, когда шаги брюнета непроизвольно замедлились. Нахмурившись, Саске последовал за ним по направлению к резиденции Хокаге, возможно, одному из немногих зданий, которые ему удалось узнать. Куда бы он ни смотрел, всюду виднелись остатки разрушений; улицы были полны строительного мусора и выглядели так, словно находились в разгаре восстановления. Он кинул косой взгляд на блондина, опущенные уголки губ и напряжение в его глазах громче всяких слов говорили о недавней трагедии. Саске медленно осознавал, что те немногие вещи из его памяти, которые сопровождали будничное утро в деревне, сейчас отсутствовали. Он помнил звук раскатанного теста по деревянной поверхности, тихое пение птиц, наступающее вместе с рассветом. Он помнил, что в этот ранний час улицы Конохи всегда были забиты первыми покупателями и детьми, спешащими в Академию. Сейчас же всюду было ужасающе тихо. – Эх, – внезапно пробормотал Наруто, – я ведь мог пойти бы в Ичираку-рамен, но уверен, что старик все еще скрывается с остальными гражданскими. Ичираку? Он смутно припоминал ту самую закусочную, куда обожал наведываться блондин, когда они еще все были генинами. Пару раз Узумаки даже удалось затащить его и Сакуру. Хоть Саске никогда и не нравилось это заведение, он в некотором смысле испытал облегчение от того, что смог найти одну и тех немногих вещей, что все еще оставалась прежней. – Ты и твоя одержимость раменом, – проворчал он, прежде чем смог остановить себя. Саске притворился, что не заметил счастливой улыбки друга, которая сияла так, словно эти пять слов могли заставить взойти солнце. – Я буду играть честно, – произнес он, но смех в голосе выдавал его, – правда. И поэтому не скажу ни слова о твоей подозрительной страсти к помидорам. Саске бросил на друга свирепый взгляд, вызванный скорее попыткой скрыть свое удивление нежели реальной злостью. Сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз пробовал их? Сколько времени прошло с тех пор, как он действительно обращал внимание на что-то столь же тривиальное как еда? Но момент ушел и прежде чем Саске что-то понял, его бесцеремонно затолкали в кабинет Цунаде. – НАРУТО! – Брюнет мог протянуть руку и остановить тяжелый учебник, прежде чем тот бы встретился со лбом Узумаки, но в последний момент он решил, что это будет даже полезно – в терапевтических целях, разумеется. И кроме того, он просто был рад, что Хокаге решила метнуть тяжелый снаряд в кого-то, кто не был им. – Аааай, бааа-чан! За что? – За срыв засекреченной операции АНБУ, вот за что! И прекрати называть меня бааа-чан. Блондин насупился, но все же отступил в дальний угол в комнаты, бормоча себе под нос что-то о деспотичных и склонных к насилию женщинах. – Вижу, ты в целости и сохранности, – угрюмо продолжила она, и Саске догадался, что на этом с приветствиями покончено. Цунаде ногой швырнула в его сторону стул, по-прежнему выглядя раздраженной. – Сядь. – А как же я? – Узумаки явно не боялся скверного характера Хокаге, которая внимательно осмотрев его сверху вниз, наконец, выдохнула. – Ладно, можешь остаться и послушать. Чувствую, у меня не будет ни минуты покоя, если я попытаюсь вышвырнуть тебя из этого кабинета. Она откинулась назад и пыталась нащупать бутылку саке в горшке с каким-то комнатным растением, пока Наруто, явно приободрившись, пронесся по кабинету к единственному оставшемуся незанятым стулу, случайно отправив тот в незавидный полет по полу. – Вот же идиот, – она покачала головой, но больше ничего не сказала. Сейчас, глядя на многострадальное лицо Цунаде, Саске почти сочувствовал ей. – Итак, – без предисловий начала она, после того как сделала первый глоток – давайте уже разберемся с этим раз и навсегда. Так как ты ниндзя-отступник, Учиха, я оставляю за собой право казнить тебя… – Эй! Эй, – Наруто зацепился за слово «казнь», изо всех сил размахивая руками. – Ты ведь не собираешься взаправду убить его, баа-чан? Я имею в виду, что как Хокаге… – А ну тихо! – Рявкнула женщина, сужая янтарные глаза. – Если бы я была заинтересована в казни твоего дружка, то сразу бы оставила его на базе. Как бы то ни было, сейчас у нас очень мало времени. Нам необходимо решить вопрос с приговором до того, как другие деревни и старейшины решат вмешаться. Одно лишь упоминание о старейшинах заставило кровь Саске бурлить. Да, на данный момент его чувства к Конохе могли быть запутанными и несколько смешанными, но ненависть к старейшинам деревни оставалась настолько же сильной, что и до расправы с Данзо. И даже если Наруто удалось ощутить эту жажду убийства, исходящую от друга, то он просто не подал виду – молчание блондина было единственным признаком того, что тот понимал, что-то идет не так. Цунаде бросила на него сердитый взгляд. – Прекрати, – сказала она, – нравится это тебе или нет, но старейшины всегда были одними из первых лиц в деревне. Ты не можешь просто подойти к ним посреди дня и перерезать им глотки. – Вы обещали мне правосудие, – напомнил Учиха, даже не стараясь сдержать гнев. – Вот именно. Правосудие, – повторила она, акцентируя последнее слово. – А не возмездие. Конечно, ты можешь убить их и потом провести остаток своей жалкой жизни, скрываясь от наших АНБУ. Отличный способ восстановить честь твоего клана. На мгновение их взгляды яростно столкнулись, но Саске так ничего и не ответил. К его удивлению, тишину нарушил именно Наруто, который неожиданно стал серьезнее. – Какие действия вы собираетесь предпринять, Хокаге-сама? – Спросил он, глядя на блондинку широко открытыми глазами. Цунаде фыркнула и сделала очередной глоток горячо любимого ею напитка. – Я только что добавила новый параграф к закону о ниндзя-отступниках. Чтобы добиться желаемого, каждое наше действие с этого момента должно быть законным, вы это осознаете? Это называется справедливостью. Все еще будучи раздраженным, Саске по-прежнему молчал. – Начиная с сегодняшнего утра, Хокаге имеет право вынести наказание нукенину своей деревни без совещания со старейшинами. Есть определенные условия, но я не буду вдаваться в подробности – суть в том, что я могу решить, что с тобой делать без всякого вмешательства со стороны. Наказание, – услышал он. Наказание подразумевает вину, и Саске не был до конца уверен, о каких своих действиях он сожалеет, а какие бы совершил вновь, если бы пришлось. Если бы Итачи действительно оказался сумасшедшим убийцей, у него было бы полное право покинуть Коноху, чтобы найти его. Если бы все оказалось так, как он полагал с самого начала, ему было бы не о чем сожалеть. – Ты меня вообще слушаешь? – Крикнула Цунаде, ударяя кулаком по столу. Трещины расползлись по деревянной поверхности, но в отличие от прошлого раза стол остался целым. – Аа. Она снова свирепо на него посмотрела, и Саске задался вопросом, насколько разумно противостоять женщине, которая сейчас собиралась вершить его судьбу. Тем не менее брюнет все равно не мог заставить себя надеть маску вежливости. Даже если бы и смог, Цунаде видела его насквозь. – Учиха Саске, – начала она, выбирая официальный тон, который полагается Хокаге, а не разъяренной алкоголичке, застигнутой посреди бурной менопаузы, – ты принял решение вернуться в Конохагакуре, чтобы предстать перед судом и ответить по обвинению тебя в качестве ниндзя-отступника. Тебя обвиняют в дезертирстве из селения, сговоре с врагами Конохагакуре, попытках убийства и причинения вреда своим бывшим товарищам. Ты отрицаешь это? Лицо Наруто было очень бледным, он расположился наполовину в тени, но даже так его голубые глаза удивительно сверкали. Саске подметил, что его руки сомкнулись в кулаки, а костяшки пальцев выступали из-под кожи. – Нет, – пробормотал он, почти желая этого. Сейчас его поступки звучали намного хуже, чем казалось раньше. Возможно, это было странно, но, несмотря на то, что он много раз говорил Наруто, что разорвал все свои связи с домом, он никогда не думал о себе как о предателе. – Но также… ты нейтрализовал несколько серьезных угроз безопасности Конохагакуре, включая Орочимару и члена Акацуки – Учиха Мадару, что сыграло далеко не последнюю роль в окончании четвертой мировой войны шиноби. Это несколько оправдывает тебя и способствует вынесению более мягкого приговора, ты понимаешь? – Да. – Хоть он и скрыл это за маской безразличия, Саске был благодарен блондинке за то что она не включила Итачи в список угроз Конохе. И именно это, больше чем любые другие ее слова, убедило Саске в том, что Цунаде действительно намерена добиться справедливости для его клана. Он ощутил, как его плечи слегка расслабились. – Эй, – неожиданно встрял Наруто, – а что случилось с Кабуто? Разве он не где-то там в лесах? – Не смей перебивать, когда говорит Хокаге! – Прикрикнула Цунаде, моментально теряя напускное самообладание. Но заметив их удивленные лица, она раздраженно фыркнула и все же ответила: – но раз уж об этом зашел разговор, то думаю, вам будет интересно узнать, что Кабуто устранен. Она еще пару секунд смотрела на них, а затем продолжила с того момента, где ее резко оборвали. – Учитывая данные искупающие вину действия, Учиха Саске, я приговариваю тебя к годичному испытательному сроку и месячному домашнему аресту под постоянным контролем АНБУ, после чего я пересмотрю твой приговор. Это понятно? Блондинка сверлила его взглядом, пока тот не кивнул. Похоже, его ждет веселый год. – Отлично, на этом все, – вздохнула она, откидываясь на спинку стула. – Я собираюсь вызвать тебя в качестве свидетеля на предстоящем суде. Это должно помочь защитить тебя от любых недоброжелателей и безусловно, даст тебе дипломатический иммунитет от других стран. – Суде…? – Боже правый, мальчишка. Мне казалось, ты более сообразительный, – пробормотала Цунаде, сделав очередной глоток из бутылки. – А сейчас я дам тебе хороший совет, так что слушай. Никто еще не знает, что ты здесь. До тех пор, пока гражданские и остальные шиноби не вернутся, ты можешь бродить по округе сколько угодно, но как только все жители будут здесь, ты останешься в своей проклятой квартире, слышишь меня? Не суй свой нос куда не следует и не путайся под ногами. У меня и без тебя достаточно забот. Слова блондинки его разозлили. – Я что теперь ваш пленник? – Спросил он, впервые начиная размышлять о разумности своего решения вернуться. – Не смеши меня. Она сделала жест рукой, словно отмахиваясь от назойливых мух. – А теперь убирайся из моего чертого кабинета. Нет, не ты, Наруто. Я хочу поговорить с тобой о моей ученице. Выглядя несколько озадаченным, Саске медленно встал. И только не мигающая пара свирепых ониксовых глаз, следящая за тем, как оно проходит через двери, удерживала его от желания обернуться. Призраки квартала Учиха звали его назад.