The Butterfly Effect

Сакура тихо закрыла за собой дверь, но онемевшие пальцы с силой вцепились в холодную ручку, и девушка застыла, простояв так какое-то время. В длинных коридорах этого здания было неуютно тепло – деревянные стены, казалось, поглощали весь воздух, и ей было нечем дышать. Она мечтала, чтобы пошел дождь – хоть какая-то польза от чрезмерной влажности, так действовавшей на нервы. Медленно, но она позволила себе отпустить дверную ручку, и теперь кисть безвольно болталась вдоль тела. Тишину, которую она внезапно ощутила, эхом разрезали слова Какаши, они повторялись снова и снова, затягивая петлю, из которой медик не могла выбраться. Коррупция… Коноха приказала Итачи… резня… заговор. – Сакура? – Я не плачу, – она услышала свой собственный голос. Тело оцепенело и ощущалось каким-то разъединенным. Казалось, ей потребовалось огромное усилие, чтобы выдернуть себя из этого жуткого состояния и вернуть в настоящее. Она интенсивно моргала, силой заставив голову немного подняться. Перед ней сидел темноволосый кареглазый мужчина, на лице которого выступали морщинки от беспокойства. Она пропустила несколько ударов сердца, прежде чем наконец поняла, что этим мужчиной был Сай. – Ты выглядишь расстроенной и, кажется, сбитой с толку, – он озвучил свое наблюдение, когда девушка потянулась, чтобы обнять его. Сакура была до абсурда счастлива, когда тот, после минуты легкой неуверенности, ответил ей тем же. – Я понятия не имела, что произошло! После того как появился Забуза… я потеряла вас из виду и… больше не знала, где вы и в порядке ли. Откидываясь назад, Сакура заметила, что его лицо не выглядело таким же мертвенно бледным, как обычно. На нем, без сомнений, было больше цвета. Волосы, всегда аккуратно уложенные, сейчас были в небольшом беспорядке, а выражение лица утратило привычную маску. Сай, наконец-то, начал походить больше на человека, чем на манекен в натуральную величину. – Я понимаю, – сказал он, и между его бровями сформировалась морщинка, – ты беспокоилась за меня? – Да, – ответила она, расслабляя руки и позволяя им безвольно свисать вдоль тела, – разумеется, я беспокоилась. Брюнет вопросительно посмотрел на нее. – Потому что мы друзья. – Друзья, – повторила она, пристально всматриваясь в парня, – что-то случилось? – Я расскажу тебе чуть позже, Сакура, но сначала мне нужно узнать, в порядке ли ты. – Да, все нормально, – девушка чуть нахмурилась. – Я навещал тебя, когда ты была без сознания, – он перебил ее, – и ты выглядела не очень хорошо. Мягко говоря. Ты казалась такой крошечной. На мгновение воцарилась тишина, и Сакура ощутила удивление. Тяжелый груз, давящий с тех пор, как голос Какаши поселился у нее в голове, немного спал. – Сай… ты волновался за меня? Он кивнул, и девушке показалось, что брюнет выглядит слишком юно и безобидно. – Мне не нравится видеть тебя на больничной койке. Внизу живота что-то неприятно колет. Ошеломленная этим внезапным заявлением Сакура могла только кивнуть. Она всю ночь была на ногах, обходила палатки медиков, делала все возможное, чтобы избавить от боли и залечить повреждения раненых, и теперь она сама была истощена. Влажность играла против нее: руки стали апатично вялыми, а кожа неприятно липкой. Она хотела лечь на кровать, принять душ или просто найти очень тихое и уединенное место, где можно было бы спрятаться и перестать думать на некоторое время. – Ты говорил, что больше не испытываешь эмоций, – сказала она, вспоминая его пустые глаза и невыразительную улыбку, – что изменилось? Он замешкался, обдумывая вопрос. – Я видел брата, – его голос звучал растерянно, – он был возрожден техникой Эдо Тенсей, и это меня разозлило. – Ох, – тихо выдавила Сакура, мгновенно ощущая, как вернувшийся ужас калачиком сворачивается внизу живота. Воспоминания о холодной улыбке Кабуто и его аморальных развлечениях вызывали отвращение. – Сай, мне очень жаль. Его лицо смягчилось, и девушке показалось, что он выглядит почти нормально. – Так из-за чего ты не плачешь? – Спросил он, резко меняю тему. Его пристальный взгляд был не менее напряженным, но другим. Раньше она бы назвала его интерес научным или типа того – вид любопытства, которое побуждало каталогизировать ее эмоции и рассуждения, как будто, делая это, он мог каким-либо образом преодолеть разрыв между миром и своим ограниченным пониманием. Сейчас, Сакура видела, беспокойство перевешивало любопытство, и это делало ее задачу труднее – он почувствовал бы, реши она уклониться от вопроса или солгать. – Причин много, – тихо сказала она, ощущая нечто наподобие безысходности. Их, действительно, было много: потерянные мальчики, разбитые сердца, мученики, притворявшиеся злодеями. Разрушенные жизни, кровавые секреты, открытая правда. Но главное, в основе всего этого лежала коррупция, скрывающаяся за фасадом чести и мудрости. Руководство, которому дети доверяли всю жизнь. Брюнет положил руку ей на плечо, но напряжение, усиливающееся в груди, было слишком яростным, чтобы она могла разрыдаться. – Теперь все будет хорошо, – сказал Сай, и его глаза были настолько… обнадеживающими, но Сакура знала, что он ошибается. Очень сильно ошибается. На протяжении, как минимум, десяти лет все было не в порядке. Когда он ушел, гнев, который был так близок к выходу наружу, вновь вспыхнул, разливаясь по венам и перемешиваясь с разочарованием, поселившимся в ее груди. Она долгое время смотрела на солнце, яркое как тлеющий уголек посреди серого невзрачного неба. Ты знаешь чего я хочу? Я хочу уничтожить Коноху! – Слова монстра с лицом Саске набросились на нее. Холодные, темные, бескомпромиссные. Она помнила его взгляд – он отказался от всего ради ненависти, которая в конечном итоге оказалась тщательно продуманным планом. И тогда она подумала о другом человеке, с которым встречалась лишь однажды, но чьи глаза смотрели прямо сквозь нее. Она думала, что безразличие на лице Итачи было связано с тем, что он хладнокровный убийца, и провела несколько бессонных ночей, презирая человека, разрушившего жизнь мальчика, которого она любила. Теперь ей было интересно, было ли это пустое выражение лица просто ширмой, за которой он прятался, играя роль злодея. Она задавалась вопросом, как он мог провести все эти годы, притворяясь монстром из верности деревне, которая ничего не сделала, кроме как предала его. Честно говоря, эта мысль внушала ей тошноту. Я не хочу быть частью этого, – подумала она, поднимая дрожащую руку и кладя ее на глаза. – Я не хочу сражаться за деревню, которая превращает своих детей в хвостатых зверей, жестоких убийц и выживших после кровавой резни. В бесчувственные инструменты. Она повернулась, чтобы уйти, но беспорядочные мысли в ее голове кружились, как вещи в стиральной машине – они настойчиво продолжали всплывать на поверхность, независимо от того, сколько раз она пыталась заставить свой мозг замолчать. Сакура хотела принять душ. Ей было необходимо два часа хорошего сна и многим больше чашек горячего кофе, чтобы снять напряжение. После этого, – подумала она, отметив, что единственным звуком в коридоре был тихий шум ее раздающихся шагов, – после этого она еще раз поговорит с Какаши. Под тяжестью свалившейся на нее информации, были вещи, о которых она не решалась спросить. Сакура знала, что учитель понимал это, ей нужно было время, чтобы принять правду, какой бы она не оказалась. Но Сакура была не глупа, и сейчас шок сменился глубоким, пробирающим до костей, гневом. Она снова подумала о темных, безжизненных глазах Итачи Учиха. Я не хочу быть частью всего этого.

***

Прошло два дня после разговора с Какаши, и у Сакуры довольно успешно получалось закопать себя в работе, непрерывно ухаживая за пациентами на базе Альянса шиноби. Все понемногу начинало возвращаться в привычное русло – Каге вернулись в свои деревни, а войска небольшими группами отправлялись каждый день по своим домам. – Сакура, – тихий голос Шизуне прорвался сквозь туман в ее голове. Моргая, девушка выпрямилась, и перекинула ноги через кровать, на которую упала буквально за десять минут до этого. Ее голова просто раскалывалась. – Манари нужно сделать новую перевязку? – Нет, нет, он в порядке, – женщина на миг заколебалась, прежде чем передать свиток, – это для тебя. По мере того как Сакура разглядывала знакомый почерк, между ее бровями формировалась складка. – Это от Цунаде-сама. Она прочитала письмо дважды, чтобы уж наверняка, и поднялась на ноги. Ее забинтованная рука снова зудела, а мигрень с треском отдавалась в висках. Не самое лучшее время для долгого путешествия, но ничего не поделаешь. Небольшой дискомфорт не самая большая из ее проблем. – Прости, Шизуне, – извинилась она, направляясь к выходу из палатки, – но мне нужно идти. Ее семпай понимающе помахала рукой, но Сакура все равно чувствовала себя плохо – уходить сейчас, когда в лагере еще так много раненых, казалось несправедливым. Рассекая плотный ночной воздух, она добралась до маленькой комнаты, которую ей выделили для восстановления, и сразу же приступила к сбору вещей. Противоядия, бинты, шины для перевязок – она запихнула в аптечку все, что осталось от ее припасов, и искала запасной комплект одежды, изо всех сил стараясь игнорировать тени в углу комнаты. Она выбросила многое из своих нарядов, но это не было проблемой – она заменит их, когда вернется в деревню. Катану что поменьше Сакура привязала спине, по-видимому, Неджи вернул ее, когда она была еще без сознания; вторую же девушка убрала в запечатывающий свиток. – Йо, – голос Какаши раздался из окна, практически напугав ее до полусмерти. Мужчина легко увернулся от куная, брошенного в его сторону, и сейчас несколько обиженно смотрел на медика. – Твой прицел стал немного лучше. Она скорчила ему рожицу, педантично поправляя футляр с оружием. – Но вам все еще удается незаметно подкрасться ко мне, сенсей. – И в этом нет ничего постыдного, Сакура-чан. Снаружи есть Каге, которые до сих пор не чувствуют моего приближения. Рассматривая профиль учителя в бледном лунном свете – непослушные волосы, непринужденная линия плеч – Сакура ощутила комфорт от их близости. Впервые за все годы их знакомства, она почувствовала, что он принадлежит ей также как Наруто или Саске. – Я должна была догадаться, что вы при первой же возможности увильнете от своих обязанностей, – пробормотала она, отмечая походный рюкзак, небрежно перекинутый через плечо. В своей привычной манере, в руках он держал излюбленную оранжевую книгу. – Звучит будто ты совсем не рада моей компании. На самом деле, Какаши не выглядел задетым ее словами. Выбирая между Наруто, Ино или Цунаде совсем неплохо было бы побыть в обществе кого-то, кто не вопит каждые пять минут. И если эту троицу отличали эмоции, бьющие через край, излишняя мелодраматичность и перепады настроения, то Какаши на их фоне выступал просто голосом непоколебимого спокойствия. Совсем не такой, каким был ее отец. – Вы готовы? – Вместо ответа спросила она. Сакура чувствовала себя так, словно ее из раза в раз бьют кувалдой по голове, а в сочетании с незажившей до конца рукой, она испытывала крайнее раздражение. Как хорошо бы очутиться сейчас в своей постели. – А ты? – Все вещи уже давно собраны, – мрачно сказала она, двигаясь к окну. Девушка не видела, но явно ощущала его недовольный взгляд. – Я не это имел в виду, – пробормотал сенсей, убрав книгу и положив руку поверх ее зудящей головы. – Саске уже в Конохе. Ты не сможешь избегать его вечно. Сакура резко выдохнула, но не сбросила ладонь учителя. – Избегание кого-то предполагает, что этот кто-то пытается тебя найти, – она невесело улыбнулась, – и мы оба прекрасно знаем, что на этот счет у меня не будет никаких проблем. – Саске беспокоился за тебя, – голос пепельноволосого шиноби был слишком грустным, чтобы она поверила, – Сакура… – Идем уже, – девушка прыгнула в открытое окно, оставляя Какаши и его бессмысленные слова в порыве теплого застоявшегося воздуха. Небо было практически черным. И звезды по какой-то непонятной причине казались дальше, чем когда-либо прежде.

***

Рыжеволосая куноичи нервно переступала с ноги на ногу, оборонительно скрестив руки перед грудью. Ее потупленные глаза гипнотизировали пол. – Не думаю, что мне нужно информировать тебя о том, что Учиха Саске вернулся в Коноху, – произнесла Цунаде, с интересом наблюдая за вспышкой страха, скользнувшего по лицу девушки. – Нет, – ответила она после секундного колебания, – я чувствую его чакру в границах Конохагакуре. Несмотря на все, Цунаде была впечатлена. Рыжеволосая явно не преуспевала в прямых боях, но ее талант сенсора был просто беспрецедентен. До сих пор никто не встречал ничего подобного. Кинув еще один взгляд на лежащую перед ней папку, блондинка ясно осознала, почему Карин в свое время привлекла внимание Орочимару. Она была молода, одинока и крайне талантлива – но главное, ей было легко манипулировать. Его любимый вид. – Я не хочу видеть его, – эти слова выскочили изо рта, прежде чем девушка успела бы затолкать их обратно. – Но хочешь поклясться верности этой деревне, я полагаю? Карин заерзала. – Да. Мне все равно больше некуда идти, а Коноха всегда была очень добра ко мне. Цунаде пренебрежительно махнула рукой, ее глотку неприятно саднило. Возможно, она стала слишком... сентиментальной, но каким-то образом Карин напомнила ей другую молодую девушку, которую она знала; обе были талантливы в определенной области, обе отброшены их товарищами по команде. Обе уязвимы. – Но ты боишься его. Саске, – она нетерпеливо постучала пальцами по поверхности стола. Отсутствие ответа было прямым тому доказательством. И, разумеется, Цунаде знала причину: она читала отчеты – Саске пожертвовал ей ради вендетты, и сейчас своей жизнью она обязана только своевременному вмешательству Сакуры. – Тогда скажи мне, – начала Цунаде, пристально наблюдая за любыми признаками обмана, – знаешь ли ты, что именно использовал Мадара, чтобы настроить Саске против Конохи? – Да, – Карин покраснела, выглядя немного виноватой, – он никогда не рассказывал нам, но я подслушала пару разговоров… достаточно, чтобы сложить кусочки пазла. Впервые, как Карин привели в ее кабинет, Цунаде улыбнулась. Рыжеволосая девушка вздрогнула, явно опешив от столь дружелюбного жеста; ей стало интересно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то дарил ей что-то столь приятное и ободряющее, как простая улыбка. – Спасибо, Карин, – мягко поблагодарила Хокаге. – Я подготовлю необходимые бумаги, чтобы официально признать тебя в качестве шиноби Конохи. Смущенная девушка неуклюже поклонилась, позволяя АНБУ, ожидавшего по другую сторону кабинета, сопроводить ее в сторону выхода. Цунаде тихо выдохнула, и еще мгновение сопротивлялась искушению налить себе стакан саке. Вместо этого она посмотрела в окно на крыши Конохи, чувствуя, что впервые за долгое время в ее груди появилась надежда. Война была окончена. Наруто совершил то, чего так и не добился Джирайя – он вернул своего своенравного товарища по команде домой. Ей казалось, что вся ее жизнь – это замкнутый круг, она стоит в самом центре и молчаливо наблюдает, как история повторяется снова и снова, и вот, наконец, кто-то разорвал эту цепь. Впервые облачение Хокаге не казалось ей бременем, которое приходится нести до конца своих дней. Оно стало символом перемен.

***

– Вот оно что, – протянул Наруто, застыв в дверном проеме, – та самая дыра, в которую бабулька запихнула тебя, а? Саске, сидевший на подоконнике своей крохотной квартирки, бросил в его направлении колкий взгляд, но никак иначе не удостоил ответом. – Ты зайдешь или так и будешь там стоять? В какой-то миг показалось, что Наруто действительно раздумывает над предложением, его голубые глаза быстро метались по скудно обставленным апартаментам, словно ожидая момент, когда из стен полезут тараканы. Саске не мог понять, почему. Не считая того, что квартира была практически пустой, и в ней все еще сохранился свежий древесный запах, она представляла собой вполне адекватную жилую площадь. Возможно, маленькую, да, но даже так она не шла ни в какое сравнение с местом, где жил сам Узумаки. Точнее, Саске сильно сомневался, что за последние три года IQ блондина возрос настолько, что он научился поддерживать необходимый уровень гигиены и санитарии. Так что, где бы не поселили Наруто, его дом точно был усыпан невымытыми тарелками из-под рамена, грязной одеждой, жуками и пакетами просроченного молока. Удивительно, что он все еще был жив, находясь в таких условиях. – Думаю, я зайду, раз ты так жаждешь моей компании, – Наруто просочился через дверь, прямиком идя на кухню. Брюнету не составило особого труда догадаться, что именно тот собирается там искать. – САСКЕ! У ТЕБЯ НЕТ РАМЕНА! КОНЕЦ СВЕТА ПРИБЛИЖАЕТСЯ! – Замолкни, добе, – пробормотал он перед начинающим раздражать другом. – И сними обувь, если решил остаться. Наруто покорно стянул сандалии с ног, продолжая жаловаться на отсутствие своих любимых продуктов в квартире Саске. Полностью игнорируя его вопли, брюнет вернулся к изучению свитка, лежавшего на коленях. Он сосредоточенно читал его на протяжении пяти минут, прежде чем заметил, как блондин, склонившись над его плечом, озадаченно смотрит в окно. – Отодвинься от меня, – отчеканил он, сужая глаза, но Наруто даже не шелохнулся. – Почему у меня такое ощущение, что я бывал здесь раньше? Это был совершенно обычный жилой дом, и сейчас за исключением Саске и женщины средних лет с четвертого этажа, здесь больше никто не проживал. Он предполагал, что остальные жители все еще прячутся. – Потому что ты идиот, – ответил Учиха, возвращаясь к свитку. – Не правда, – брюнет его почти не слушал, – я точно был здесь. Я помню этот вид из окна. – Мне все равно. Наруто мог трепать языком часами, если хотел. Саске не слушал. Деревня была практически целиком уничтожена, затем восстановлена и в том, что он узнал вид из окна (в деревне, где прожил всю свою жизнь) не было ничего примечательного. Для такого сообразительного шиноби, Саске слишком легко упускал знаки, подброшенные ему – сначала Итачи, затем Мадарой. Позже он поймет, что должен был посмотреть на имена в списках квартир.