Под крылом Феникса

Глава 15 (осторожно, mature terms) The full moon is glowing The red in the sky In her hands I’m like fire In this winter’s night I sing all feelings And hanging suspense Nothing in my life, except I question my head With the stars upper far As I’m driving home To the woman I love Sometimes I can’t feel The light of the moon Loving you tonight Feels good. Moon light changes From red into white And since three tops I sleep for the night I see the sun rose From its lonely bed Nothing in my life exceeds. I flashing candle light Be across of the sky My head come controllable As far seems too fright The less temptation was Misunderstood Loving you tonight Feels good. I’m a face with yours Pick my true I wait to face This downing through I’m not that cool ‘cause loving you tonight Feels good. The sun is rising The mist all around She sleeps beside me I feel so proud I’ m in heaven With her By my side This is The Love Feels tonight/ Целоваться на перекрёстках было увлекательно, но как только загорался зелёный свет, они тут же разъединялись до следующего светофора. Достигнув Волхонского шоссе, и попав на нём в пробку, оба расслабились. - Кёя, - начала Харухи, - меня всё время мучает один вопрос. -Мм, - промычал Кёя, как бы понукая Харухи говорить дальше и трогаясь вслед за Ладой в плотном потоке. -Откуда у тебя пистолет, и где ты выучился рукопашному бою? -Харухи, помнишь, что я рассказывал про нашу семейную полицию? -Конечно, помню, - подтвердила Харухи, глядя как завороженная на руки Кёи, лежащие на руле. Подумать только! Всего час назад эти руки ласкали её спину. «А хотелось бы, чтобы не только её», - пронеслась мысль. От осознания мысли и скрытого в ней подтекста, Харухи покраснела. Кёя бросил быстрый взгляд на Харухи. -Тебе жарко, - участливо спросил он и тут же продолжил отвечать, - я подумал, что глупо всё время надеяться на охрану, нужно уметь и самому постоять за себя, и я решил научиться, та же история и с пистолетом. -Понятно, - протянула Харухи, хотя было совсем не понятно, почему расчётливый, и осторожный Кёя, подвергал себя риску, изучая единоборства и огнестрельное оружие. Они добрались до своего коттеджа. Белые ночи уже полностью вступили в свои права и окрашивали окружающую действительность в сливочные, бело-розовые тона. -Пойдём к заливу? - внезапно предложил Кёя. -Пойдём, - ответила Харухи. Они так и не вошли в свой коттедж, только открыли его. Они шли по песчаной косе. Песок приятно согревал и в то же время холодил, уставшие от долгой ходьбы ноги. Волны накатывались на берег с тихим, певучим шелестом. Вдали слышались крики чаек. Воздух был приятен. Харухи и Кёя сели на песок. Они смотрели, как солнце освещает луковку Морского собора в Кронштадте, плавно заваливаясь за горизонт. Часам к 11 вечера над поверхностью воды начали летать мошки, а в толще – играть рыба. Харухи, сидевшая на пионерском расстоянии от Кёи, подвинулась ближе и произнесла лишь одно слово: «Спасибо» -За что, - обернулся к ней Кёя, оторвавшись от созерцания солнца, которое уже на три четверти опустилось за горизонт. - За поездку, за то, что был рядом, в общем, за всё. Что-то в её тоне показалось Кёе странным, что-то насторожило его. - Ты так говоришь, будто прощаешься со мной навсегда, - медленно произнёс Кёя, внимательно наблюдая за её реакцией на его слова. -Просто всё это так… - Харухи задумалась, подбирая слова, - Неправильно. - Что неправильно? -То, как мы ведём себя сейчас -А как мы ведём себя сейчас? -Кёя Отори, перестань изображать попугая. -Харухи, объясни мне внятно, что тебя не устраивает в нашем совместном поведении -То, как я реагирую на тебя, на твои поцелуи и прикосновения. -Тебе неприятно, - спросил он напрягшись. -Нет, наоборот, мне хочется, - Харухи посмотрела на коттедж, на небо, на залив, затем на Кёю, - большего, и оттого, что я хочу неизвестно чего, мне страшно. -Это не страх, ты просто отпустила на волю свои желания. - Но Кёя, основное, что я желаю это – ты, - выпалила Харухи, не думая. В глазах Кёи что-то вспыхнуло, что придало ему вид змея искусителя. - Чего же ты боишься Харухи, по - моему днём я ясно дал тебе понять, чего хочу. -Просто понимаешь все эти вещи, - Харухи неопределенно взмахнула рукой, - должны быть сделаны по любви, по какому-то взаимному согласию душ, тел и сердец, а не потому, что мне любопытно. -Иногда, - медленно произнес Кёя, внимательно глядя в глаза Харухи, - единение тел приводит к единению душ и сердец. И он взял её за руку. Тысячи раз он проделывал это – касался её руки, но сейчас всё по-другому. Большой палец Кёи мягко и медленно описывал круги на запястье Харухи. Девушка вздохнула и закрыла глаза, растворяясь в ощущениях. Несмотря на приятные ощущения, на внешнее спокойствие, Харухи анализировала. Кёя оказался воплощением стабильности и надёжности. Впрочем, когда их друзья начинали шалить, то Харухи всегда спасалась около Кёи от обычного безумства бывших хостов. Под крылом Феникса всегда было ХО-РО-ШО! Харухи распахнула глаза, будто приняла решение. Она всегда была рассудительной, даже слишком, она заслужила право на маленькое безрассудство. Харухи повернулась к Кёе и впилась в него губами, отдавая ему всю страстность, накопленную за годы учёбы. Первые секунды, Кёя не реагировал, ошеломлённый её искренностью и доверием, тем, что она вверила ему всю себя, от макушки до кончиков пальцев. И сердце, и разум, и тело. Эти размышления заняли не больше секунды, и Кёя взял инициативу в свои руки. Он притянул к себе Харухи, его руки осторожно расстёгивали пуговки её жакет, в то время как её руки запутались в шелковистых прядях его волос. Кёя хотел уложить её на песок, но передумал. Харухи, только открывающая для себя мир чувственности заслуживала более комфортных условий. Кёя подхватил девушку на руки и быстрым шагом дошёл до дома. На ходу он шептал Харухи всякие нежные глупости. Дверь в дом он открыл ногой, закрыл её тем же манером. - Замок, - тихо попросила Харухи, которой хотелось уже ощутить под ногами твёрдую поверхность пола под ногами. - А, закрыть на замок, - понял Кёя, делая, что велели. Правда, чтобы закрыть замок, ему пришлось опустить Харухи на пол. Харухи очень хотелось уйти в свою комнату, туда её тянула рациональная часть её существа. В то время как эмоциональная часть при поддержке гормонов, которых долго сдерживали, заставили Харухи стоять на месте. Кёя обернулся от двери, боясь и зная. Боясь, что её там не будет, и, зная, что потом придётся смотреть, как она отдаёт себя в руки какому-нибудь Гриммсу, который даже понятия не имеет, какая она на самом деле. Харухи стояла там же, куда он её поставил несколько минут назад. Взгляд Харухи был направлен в никуда. -Харухи, - тихо позвал Кёя, - Харухи, - повторил он, подойдя к ней почти вплотную. Харухи проморгалась, взгляд её стал столь ясен и открыт, что Кёя, задав следующий вопрос, задержал дыхание, ожидая ответа: -Харухи, если ты не можешь, или не хочешь, скажи мне, я пойму и сделаю всё так, как тебе будет удобно. -Кёя, - голос Харухи звучал тихо, но твёрдо.- Я хочу тебя. Холодного, расчётливого, эгоистичного, но тебя. Я хочу, чтобы ты стал моим первым (и единственным, - добавил про себя Кёя) мужчиной. Кёя взял Харухи за руку и повёл в свою комнату. Центральное место в комнате занимала огромная кровать из массива дуба, отделанная под красное дерево. Кровать была застелена шёлковым постельным бельём и гобеленовым покрывалом. Кея помнил, что главное не дать Харухи выйти из состояния блаженства, из этой романтической слепоты. Кёя наклонился к Харухи и мягко подтолкнул ту в сторону ложа. Харухи, собрав все силы, остановилась. Кёя нежно коснулся губами чувствительного местечка за ухом Харухи. Девушка вздохнула. Пробежал языком вдоль изгиба ушной раковины. Легкими, словно трепещущие крылья бабочки поцелуями проложил дорожку к подбородку, задержался на губах. От столь интенсивной ласки у Харухи ослабели ноги, и она упала на кровать, увлекая за собой Кёю. Маленькие пуговки её блузки давались ему, обычно ловкому с трудом. Его галстук, воздушным змеем полетел в угол около окна, туда же отправились её жакет, блузка, его пиджак, рубашка брюки. С молнией на её юбке пришлось побороться. Оба остались в нижнем белье. Хулиганистый ветерок залетел в окно и слегка остудил разгорячённые тела. Харухи смотрела на Кёю и удивилась. Теперь покажи такого Кёю клиенткам, они бы его на сувениры разорвали. Откуда-то вылезшее чувство собственницы заявило, что такой Кёя, принадлежит только ей. Кёя едва касаясь кончиками пальцев её спины, расстегнул застёжку лифчика и снял его. Тихий щелчок застёжки для Харухи показался сигналом тревоги, она инстинктивно прикрылась обеими руками. Кёя мягко взял руки Харухи в свои, и отвёл их: - Не надо стесняться, ты красивая, - благоговейно прошептал он. Харухи издала нервный смешок. -Можно? – спросил Кёя, кивком головы указывая на грудь девушки. Харухи кивнула. Кёя, осторожно, боясь, будто всё происходит не наяву, а во сне и стоит совершить только одно неверное движение и видение рассеяться, накрыл ладонью грудь Харухи. Девушка судорожно выдохнула, когда другая рука легла на вторую грудь. Большие пальцы обеих рук мужчины, описывали круги на груди девушки, с каждым кругом всё ближе подбираясь к её соскам. Харухи, переполненная необычными, но, безусловно, приятными ощущениями, в изнеможении откинулась на кровать. Кёя был заворожен этой истинной женственностью. Он уже полностью разделся и забрался на кровать к Харухи. Он склонился над ней, и мягко вобрав левый сосок в рот начал его посасывать, одновременно поигрывая с правым. Харухи извивалась и издавала тихие звуки больше похожие на мяуканье котёнка. Её руки, то ласкали его тело, то вдруг сжимали и комкали простынь. Когда они успели расстелить кровать, до сих пор осталось тайной для обоих. Кёя продолжал исследовать тело девушки, от соска он переместился к ложбинке меж грудей, оттуда провёл мокрую дорожку вниз живота. Его язык проник в её пупок, и девушка ахнула, от необычной ласки. От средоточия её женского естества Кёю отделяла лишь тонкая полоска её трусиков. Эту последнюю деталь её одежды он снимал медленно, поглаживая её ноги подушечками пальцев по всей длине. -Кёя, - позвала Харухи, когда он занял свою позицию над ней. -Что, любимая, - отозвался он, - его глубокому бархатистому голосу прибавилась хрипотца от возбуждения -Я ещё девушка, физиологически. -Знаю, - ответил Кёя, - я буду осторожен. Его рука направилась к её входу, дарующему жизнь. Она была влажной, она была готова принять его в себя. Станцевать с ним самый древний танец. Кёя ввёл один палец в неё, и Харухи вздрогнула, она забилась мелкой дрожью. -Не…ах…- палец Кёи входил и выходил, набирая скорость, - дразни. Кёя повиновался. Он осторожно вошёл в неё и остановился, чувствуя натяжение хрупкой преграды, отделяющей девушку от женщины. - Будет больно, - предупредил он, склоняясь к ней и едва касаясь её губ своими. -Знаю, - еле слышно прошептала она, но потом… -Потом будет хорошо, - сказал он и резко вошёл в неё почти до конца. Из глаз Харухи брызнули слёзы -Тебе больно, - обеспокоено спросил он, вытирая её слёзы. -Нет, мне хорошо, - ответила Харухи, - мне настолько хорошо, что я не могу это выразить словами. Кёя начал двигаться внутри неё, постепенно набирая темп. Харухи быстро уловила суть и стала двигаться с ним в одном ритме. Кёе потребовался весь его самоконтроль, чтобы сначала довести до оргазма Харухи, а уже затем кончить самому. Находясь почти на краю между наслаждением и острым наслаждением, Харухи попросила Кёю: -Дай руку. Казалось бы, простое движение – переплетение пальцев рук, но это оказалось последней каплей, как только их ладони соприкоснулись, Харухи задрожала и забилась в конвульсиях. В ответ на это, Кёя мощным последним толчком вошёл и излился в неё Когда дыхание восстановилось, Кёя встал, пошатываясь, дошёл до ванны, где взял смоченное полотенце, вернулся в комнату, обтёр Харухи, отнёс полотенце обратно, вернулся в кровать. -Я люблю тебя, и отдам всё, что у меня есть только, чтобы ты улыбалась, - прошептал он. -Я люблю тебя, - тихо ответила Харухи, но не услышала реакции. Грудь Кёи вздымалась мерно и ровно. Он спал. Харухи сама закрыла глаза и, свернувшись клубочком уснула. А если бы кто-нибудь из них догадался взглянуть на календарь, то они с изумлением увидели бы, что ровно десять лет назад, на Окинаве, Кёя изображал злодея.