put down your sword and crown

Все началось с вежливого предложения. ( - Я, блять, хочу развернуться.) Разумеется, с Колом вежливости можно не ждать. Если он хочет ехать быстрее, Кол тыкает палкой, ранее торчавшей из кожаных сидений, в затылок Ребекки, а когда та игнорирует все вопросы о том, скоро ли будет его очередь водить, Кол внушает порядку трех девушек забраться к ним в машину (они весьма неудачно царапают себя до крови). Кэролайн приходится как-то вытолкать девиц из машины прежде, чем вены вокруг глаз Клауса и Стефана не станут жутко-заметными. Когда Колу приходит в голову, что Клаус не обращает на него должного внимания, он зашвыривает руку на плечи Кэролайн (Кэролайн, распахнув глаза, отталкивает его, но всегда слишком поздно — Клаус прищуривает глаза) и накручивает себе на палец прядь ее волос, отмечая: — Они были правы насчет тебя, ты действительно великолепна, — при этом постоянно дергая бровью в сторону Клауса. (Кэролайн не осмеливается спросить, кто эти они, также как и Клаус не закатывает глаза, когда Кол — снова — потчует их историями о том, с какой любовью и нежностью Клаус относится к своей грядке ромашек, потому что ему нравится рисовать их.) — О, отвали, Кол, — огрызается Ребекка, когда Кол в очередной раз тыкает ее палкой. — И прекрати соваться ко мне с советами: я знаю, как работает блокиратор двери. — Это сейчас серьезно? — Кол с дьявольской ухмылкой на лице подвигается вперед, так что его дыхание отдается жаром в ухе Кэролайн. — Я кажется помню парковку рядом с баром на 23 улице, и бармена Лесли Паркера… Ребекка оказывается на заднем сидении и рычит в затылок Колу, когда он намеренно перемещает машину так, чтобы Кэролайн и Клаус врезались в нее. Слава Богу, Клаус сидит между ними (Стоп, почему она благодарна? Клаус вероятно хуже Ребекки), и Стефан не комментирует, что Кэролайн хватает Клауса за плечо снова и снова. Он просто вроде как поднимает бровь в стиле «если ты должна, ты должна», а Кэролайн пытается игнорировать это. Она хочет сымпровизировать что-нибудь, но Стефан уже поворачивается к Колу. — Здесь мы едем по правой стороне. Я уверен, что тебе это известно. — Уверен, что меня это не волнует, — живо отвечает Кол и продолжает гнать. Старушка Бетси продолжает стонать. Когда Клаус болезненно врезается Ребекке в бедро в четвертый раз, та вытягивает руку, чтобы выкрутить ухо Колу, ( - Это больно, дрянь, — огрызается он) и шипит: — Я клянусь, сделаешь это снова, и я покончу с твоей жизнью очень скоро. Стефан сжимает подбородок, рука Клауса замирает над рисунком, а Кэролайн смотрит в окно. ~~~~ Раздается стук в дверь, и Элайджа обнаруживает на пороге сюрприз в виде миниатюрной брюнетки в сиренево-голубом свитере. (- Елена? Что ты здесь делаешь?) Его рот изгибается в улыбке, и он пропускает ее внутрь. Она снимает с себя пальто, Элайджа берет его и вешает в невзрачный шкафчик. — Я думал, что мы встречаемся куда позже. — Мне нужно было сменить обстановку, — признает Елена, проходя в центр фойе. Ее глаза отражают хрустальные грани люстры, свисавшей с потолка. — Деймон только и делает, что пьет, или пытается прочитать дневники Стефана… Она затихает, все еще не отрывая взгляда от великолепия комнаты. На краткую долю секунды Елену посещает мысль, чувствует ли Клаус горечь из-за того, сколько часов он вложил в постройку их дома, не думает ли он (как она сама), что это безнадежно. Что это все напрасно. Она поворачивается к Элайджа и пытается привнести в свою улыбку немного света Кэролайн. (Выходит более похоже на зимнее утро, но Елена не думает и об этом.) — Где Клаус? Элайджа вынимает руку из кармана и неопределенно взмахивает ею. — Он ушел куда-то с Ребеккой и Колом. — Провожая ее в гостиную, Элайджа едва касается изгиба ее спины и никогда не осмеливается опустить руку ниже. — По правде говоря, я не видел его со вчерашнего утра. Но Ребекка, очевидно, веселится, — добавляет он, как будто между прочим. Елена удерживает улыбку на лице. Она знает, Элайджа не хотел задеть тему: «Рад, что она веселится на славу, пока может». Он нежно улыбается, а она сидит сложа руки. — Чем ты… занимался последнее время? — интересуется Елена, осмотрев всю позолоченную французскую мебель в комнате. — Тебе не нужно ходить на цыпочках вокруг меня, Елена. — Он легко подталкивает к ней хрустальную чашу в стиле Бакарра. Внутри ее любимые макаруны. — Мы оба знаем, моя судьба неизбежна. И я хотел бы, чтобы ты не относилась ко мне, будто я сделан из фарфора. ( - Мы оба знаем, что хрупкая здесь только ты, — он не говорит.) Заикаясь, Елена отвечает: — Нет… это не то, что… я просто… — Она закрывает глаза и соединяет ладони у себя на коленях. — Прости. На самом деле я пришла сегодня, чтобы узнать, не хотел бы ты что-нибудь сделать. Элайджа изгибает бровь. — Что-нибудь сделать? Кусая фисташковый макарун, Елена энергично кивает. — Что угодно. ~~~~ Кол решает, что он уже достаточно пытал Ребекку изнутри машины. (- Ты можешь оставить себе этот старый фарс; тебе он куда лучше подходит.) Стефан усмехается, когда Ребекка бросает теперь бесполезное боковое зеркало в голову Кола (в этот миг Клаус вылетает из машины, а Кэролайн тащится за ним, чтобы убедиться, что он не станет ломать шеи невинным прохожим). — Кто этот Лэсли Паркер, о котором он постоянно говорит? — спрашивает Стефан, тряхнув головой. Прежде чем Ребекка успевает придумать ответ, Кол кричит: — Ее… как вы их теперь называете? О да, ее мальчик по вызову в прежние времена! — Я могу объяснить, — начинает Ребекка, но отвлекается из-за того, что Стефан приподнимает угол рта. Ухмыляясь, она говорит: — Я так долго не слышала твоего смеха. Звук отмирает в горле Стефана, и на секунду кажется, будто его поймали в ловушку. Он бросает взгляд на дорогу впереди, где Кол движется куда быстрее, чем 50 миль в час, которыми Клаус ограничил их. Стефан прочищает горло и говорит: — Смотри на дорогу, Ребекка. Ребекка прикусывает щеку и возвращается к попыткам обогнать Кола. Стефан обнаруживает, что когда у Ребекки есть цель, она задевает куда меньше бордюров и действительно остается на середине дороги (если только Кол бежит по прямой, разумеется). — Конечно, Стефан, — бормочет она, закатывая глаза. Ее пальцы — в стильных кожаных перчатках — надежно держат руль. Она вспоминает, что надо нажать на сцепление перед тем, как повернуть, и Стефан одобрительно кивает. (Ребекка пытается выглядеть не слишком довольной и вместо этого вертит в руках свой шарф.) С громким лязгом бампер царапает дорогу (Ребекка благодарит судьбу, что Клаус больше не в машине), и Кол, ухмыляясь, запрыгивает на заднее сиденье. — Знаешь, сестра, — как бы между прочим начинает Кол и запускает руку в свои развевающиеся волосы, — учитывая, сколько раз ты тут строила Стефану глазки, я не удивлен тому факту, что ты сбила каждую белку в этом городишке. Ребекка в ответ резко поворачивает, и Кол спешит опереться о что-то. — Отвали, Кол, — автоматически говорит она, замечая, что Стефан пялится на линию деревьев. — Почему бы тебе не пойти и не поделать венки с Клаусом или типа того, Бог знает, чем они занимаются у этого глупого ручья. — Избегают сломанной шеи, без сомнения, — говорит Кол и вылетает из машины прежде, чем Ребекка придумывает достойный по язвительности ответ. Стефан усмехается, увидев ее надутые губы. — Ты не настолько плоха. — Ребекка недоверчиво фыркает, и он настаивает: — Ты становишься лучше. — Ты тоже, — тихо говорит она прежде, чем может остановить себя. Наступает тишина, но ей кажется, что он шепчет «спасибо» и только потом говорит привычным ровным голосом: — Не задень ту белку, Ребекка. ~~~~ Кэролайн погружает ноги в ледяной поток, ее пальцы окрашиваются в цвета края света. ( - Что ты там постоянно рисуешь? — наконец спрашивает она, устав от скрипа карандаша о бумагу.) Клаус поднимает бровь. — Если я скажу, мне придется тебя убить. В его голосе ни намека на шутку. — Ооо, зловеще. — Она наклоняет голову в сторону. — Я там есть? — Я думал, ты хотела, чтобы мои романтичные рисунки… — Клаус легко усмехается, - …оставили тебя в покое? — Так ты признаешь, что они были романтичными? — парирует она под брызги воды. — Если ты признаешь, что тебе они нравились, — острит в ответ Клаус. Кэролайн к тому времени совершенствует свой сарказм и смотрит в сторону. Она не знает, зачем поднимает сейчас эту тему, не знает, почему ее вообще это должно волновать. (Не знает, почему позже она пробежит пальцами по смягчившимся краем рисунка перед тем, как заснуть.) Так они сидят какое-то время: Кэролайн считает серебряных рыб, которые мельтешат между камнями, и иногда поглядывает на скетчбук Клауса, а Клаус стабильно горбится над вышеупомянутым блокнотом, не произнося ни слова. Позже Кэролайн надоедает, что ее игнорируют, и она начинает продираться сквозь деревья к открытой дороге. (Их не было довольно долгое время, и она не хочет, чтобы Стефан думал, будто в лесу ее зарезал социопат-убийца, как они все окрестили Клауса.) — Они не были романтичными, кстати говоря, — наконец выкрикивает Клаус. Кэролайн разворачивается и чуть поскальзывается на корню дерева. Успокоив себя, она хмурится и кричит в ответ: — Что? — Это просто картины. — Смотря прямо на нее, Клаус отряхивается и захлопывает скетчбук. — Просто картины, изображающие тебя. ~~~ В конце-концов они ужинают в Maison de Mort*, как Деймон стал называть особняк Майклсонов. (Вот, допустим: — Я видел, как ты заехал за Ребеккой в Дом Погибели и Тьмы этим утром. — Преследовал меня, значит, — замечает Стефан. Он облизывает большой палец, перелистывает дневник на чистую страницу и хмурится, увидев загнутый уголок. Он не помнит, чтобы доходил до этого места. — Ты снова читал это? Деймон игнорирует вопрос Стефана и настаивает: — Нет, правда. Ты, должно быть, опять перехватил нашу почту, потому что я не помню записки, говорившей, что если мы наступим на лужайки Maison de Mort, нас не заколют. В лицо. — С каких пор ты говоришь на французском? — отстраненно спрашивает Стефан, отмечая сегодняшнюю дату авторучкой. Деймон пожимает плечами. — Никого из вас, ребят, здесь больше нет; я путешествовал по Франции с картами Гугл сегодня.) Следовательно, когда они все вылезают, выпрыгивают или протискиваются через окна Старушки Бетси — двери больше не открываются после того, как Кол «продуманно» заделывает их клейкой лентой, чтобы они прекратили со скрипом отворяться — и видят Деймона, отдыхающим на переднем крыльце Первородных, единственный человек, который не удивлен (Кэролайн), заинтригован (Ребекка), безразличен (Кол) или подозрителен (Клаус), это Стефан. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Кэролайн и подсознательно осознает, что стоит между двумя братьями. Старший Сальваторе, кажется, не замечает ее. — Невозможно, — категорически заявляет Деймон. — Ты не так проводил последние три дня, брат. — Он встает и скептически оглядывает их пятерых. — Я имею ввиду, Кэролайн это понятно, учитывая ее склонности аля я-девочка-скаут-спасу-всех-раненых-щенков, но… ты? (Кэролайн приподнимает верхнюю губу и обнажает клыки; Клаус выглядит слегка впечатленным.) — Деймон, — спокойно говорит Стефан, хотя он сдвигает ноги вместе и чуть горбится. — Я могу объяснить. Клаус убирает воображаемую пушинку со свитера и облокачивается на Старушку Бетси. — Прежде чем вырывать бегонии Эстер, ты возможно захочешь выслушать брата, Деймон. — Он улыбается, приоткрывая зубы. — Это интересная история. — Что, он играл в Шофера Мисс Дейзи без внушения? — глумится Деймон. — Крутая история, бро. А Елена знает? — Конечно, ведь для нее это бы столько значило, — выплевывает Ребекка, ударяя кулаком по машине Клауса. (Остается вмятина.) — Лучше предупредить все СМИ, нам необходим полный репортаж о том, как Елена услышит об этом! — Услышит о чем? Внезапно оказывается, что Елена стоит на пороге. Ее рот очаровательно округлен. Деймон и Стефан концентрируют взгляды на руке Элайджи, которая легко лежит на ее поясе. Может, из-за того, как Елена дергает губой, пытаясь улыбнуться, или из-за того, что Клаус встал в ту же позу, что и Стефан, — как если бы они оба приготовились ринуться на Деймона, если он скажет что-то неправильное, — или из-за того, что Кол выглядит, будто его день рождения наступил раньше, но так или иначе Деймон решает не обращать внимания на это временное безумие — пока. — Ты тоже здесь? — вместо этого пищит он. — Мы делаем брауни, — говорит Елена, выглядя довольной. Они замечают пятно муки на кончике ее носа и на свитере. — Мы? — спрашивает Кол, у которого брови сошлись на лбу. — Да, Елена и я, — говорит Элайджа и выступает вперед, чтобы присоединиться к ним на пороге. — Они помадочно-вкусные. Он умудряется сказать это с невозмутимым лицом. Они все пялятся. — Этот очаровательный принт напечатан на упаковке быстро приготовляемых брауни, которые, очевидно, нравятся Елене, — говорит Элайджа с улыбкой, чтобы заполнить неловкую тишину. — Мы испробовала четыре из них, последняя партия все еще в духовке. — Ради всего святого, — выдыхает Деймон. ~~~~ Они смотрят в окно, два величественных Первородных против заходящего солнца. (Клаус объясняет маленькое затруднительное положение, в котором они находятся, а Элайджа смеется и спрашивает, не начала ли Ребекка сбивать людей?) Они потягивают кровь из хрустальных стаканов, когда Клаус говорит: — Я не видел ее такой довольный с тех пор, как… — С тех пор, как Хенрик умер, — поддерживает Элайджа. Клаус странно на него смотрит, он думал о том же. — Ты помнишь. — Конечно, — просто говорит Элайджа. Ребекка вытирает Старушку Бэтси — по приказу Клауса, несмотря на комментарий Кола, что вытирать-то уже особо нечего, — и она, окутанная в оранжевую дымку, больше не хмурится. Светлячки порхают вокруг, а прохладный воздух добавляет очаровательный оттенок розового на ее щеки. Клаус жаждет запечатлеть сестру в этом момент своими красками. Элайджа выдыхает, его лицо мрачнеет. — Ты сказал ей? «Что мы умрем?» — Нет. Элайджа ждет, что он добавит «пока нет», но напрасно. На другом конце дома они слышат благодаря своему острому слуху, как Деймон просит Кэролайн передать ему соли… (- Твоя тарелка и так выглядит, как Сибирь, — ворчит Кэролайн. — Ты себе язык сожжешь. — И пропущу весь этот захватывающий разговор? — удивленно спрашивает Деймон. — Полагаю, я рискну.) … а Елена смеется, накладывая еще брауни всем на тарелки. Внезапно Элайджа выглядит усталым. — А Кол? Скосив глаза на брата, Клаус делает большой глоток. — Я думал, мы сделаем это вместе. Элайджа осушает свое виски. — Начнем? В саду они видят, как Кол присоединяется к Ребекке. Она кидает ему тряпку в лицо, Кол уклоняется и пытается облить ее мыльной водой в то время, как Ребекка бегает кругами вокруг и щипает его время от времени. Наконец, они оказываются на траве, где продолжают кататься, пинаться и бить друг друга кулаками, звук их смеха смешивается с тихими возгласами вечерних птиц. Клаус кладет руку на плечо Элайджи, когда Кол и Ребекка замечают слежку старших братьев и ухмыляются. Не обычными усмешками, раскрашенными злобой, а теми, которые они дарили друг другу, когда Хенрик был жив, а худшее, что Эстер могла им сделать, это не собрать их любимые семена граната. — Не сегодня. Элайджа не уверен, но ему кажется, что в голосе Клауса была тень мольбы. — Нет, не сегодня, — соглашается Элайджа. Он сомневается прежде, чем продолжить: — Ты хороший человек, Клаус. — Ты хороший брат, — хрипит Клаус. Клаус вцепляется в плечо Элайджи крепче, вонзая ногти в ткань костюма. Элайджа смотрит на него и чуть поднимает стакан. «Я никуда не уйду». Со временем Клаус опускает руку. Вдвоем они стоят в приятной тишине и смотрят, как Кол с Ребеккой собирают вещи и заканчивают мыть машину, пока не темнеет, и остается видно только случайное мерцание светлячков.