put down your sword and crown

Понедельник приходит. Кэролайн просыпается навстречу бьющему в окно дождю и морозному воздуху. Она вяло принимает душ, отстраненно выпивает завтрак, переминается с ноги на ногу в прихожей, не отрывая глаз от часов и неуверенно держась за ручку школьной сумки. Секунды проходят, и внезапно уже 7:31. Она знает, что ей пора двигаться, но все равно смотрит на свой Блэкберри еще раз — ни сообщения, ни пропущенных. Она просматривает папку входящих (может, она случайно кликнула на сообщение, не заметив…?) и ничего не находит кроме рассеивающейся надежды и тяжелого чувства в животе. Единственное «мы будем в 10, принеси кофе» сообщение от Стефана отправлено вчера, и позавчера. Кэролайн прикусывает губу, снова смотрит на часы (7:42) и вздыхает, закидывая на плечо сумку и запирая за собой дверь. Она задерживается на крыльце, ждет, что ее телефон подаст сигнал, но этого не происходит. ~~~~ Понедельник проходит. Кэролайн закрывает глаза, задумываясь, вычислила ли уже Ребекка, как повернуть Старушку Бетси; рисует ли Стефан другую карту Мистик-Фоллз с объектами, в которые можно врезаться, людьми, рядом с которыми даже близко нельзя проезжать, и людьми, которых он не возражает, если она собьет (Деймон); задается ли Бонни вопрос, почему они все пропали без вести последнее время; сердится ли Кол из-за того, что Ребекка переехала его; полил ли Клаус уже свои ромашки. Может ли он спать так, как она не может. Склонился ли он все еще над своим альбомом, рисуя. Она впадает в прерывистый сон и всю ночь держит руку на картине Клауса у себя под подушкой. ~~~ Вторник приходит. Кэролайн находит Стефана на поле во время ланча. Он просто сидит на трибунах и глазеет на то, что осталось после футбольного матча на прошлой недели. И глазеет не серьезным вампирским взглядом, чего она ждала, и даже не обеспокоенным вампирским взглядом (которого Кэролайн не видела с тех пор, как появился Клаус… но неважно). Он просто глазеет. Кэролайн зовет его по имени, но Стефан не слышит. Через какое-то время она сильнее кутается в плащ и взбирается туда, где он сидит, ссутулившись. Подол ее солнечно-желтого платья чуть трепещет под серой материей плаща. Стефан не поднимает голову, когда Кэролайн подходит прямо к нему, только сильнее ссутуливает плечи. Она обдумывает, обидеться ли ей. Вместе этого Кэролайн кидает сумку на трибуны и ложится рядом, причем ее локти чуть касаются носков его ботинок. Ветер поднимается, и без какой-либо обоснованной причины Кэролайн дрожит. — Тебе что-то нужно? — со временем спрашивает Стефан и бросает на нее краткий взгляд. (Шаг вперед по сравнению с «Чего ты хочешь», замечает Кэролайн и исподтишка триумфально стучит указательным пальцем по колену.) — Просто поговорить, — говорит она и небрежно откидывается назад. — Знаешь, я бы сказала, что ты думаешь о том, что сегодня вторник, если б это не было так очевидно. — Учитывая тот факт, что сегодня и правда вторник? — забавляется Стефан. Кэролайн смотрит на него и чувствует, как что-то наподобие страха просачивается на ее лицо. Стефан чуть смешается на месте, а Кэролайн прикрывает рот и смотрит на колени. Она издает смешок, но не счастливый. — Что смешного? — Ничего, просто… — Она кивает головой на бледное солнце, а Стефан оценивает изгиб ее шеи. — Все происходит не так, как мы надеялись. — Нет, — обрубает Стефан. — Все идет по плану. Они умрут. Он говорит, будто это факт — так и есть, — и Кэролайн снова вздрагивает. — Но ты ведь на самом деле не планировал привязываться, верно? — спрашивает Кэролайн, молча подзуживая его взглянуть ей в глаза. Стефан хмыкает: — Кто сказал что-то о привязанности? Он испускает глубокий вздох. — Тебе и не нужно, — категорически заявляет Кэролайн. — Ты вдруг начинаешь сомневаться и ненавидишь это, верно? Ты размышляешь, таким ли должно быть это чувство, и думаешь о том, чтобы снова отмахнуться. — Она поднимается, и теперь они наравне. — Верно? — Кэролайн толкает его в плечо и еще раз спрашивает (пожалуй, слишком решительно) — Верно Вокруг них только ветер шумит. Кэролайн продолжает отчаянно на него смотреть, и Стефан вздыхает. — Это неважно. — Повесив голову, он пересчитывает свои пальцы, пересчитывает их снова, сжимая и разжимая, и повторяет процесс. — Им осталось двадцать шесть дней. Мы не друзьям; никогда ими не были. Так что бесполезно притворяться, что все изменилось. Бесполезно, ты слышишь меня? — Стефан хватает ее плечо и заставляет посмотреть на себя, вразумить. Кэролайн выглядит немного неуверенной (он не хочет признавать, что она выглядит испуганной), и Стефан отпускает ее, повторив (для верности): — Совершенно никакого смысла. — Он снова смотрит вперед, сжав подбородок. — Ни после всего, что они сделали. Кэролайн поджимает губы. — Тогда что ты, черт возьми, делаешь, Стефан? — Честно? — Да. — Понятия не имею. *Ты* понимаешь, что я, черт возьми, делаю? Что ты, черт возьми, делаешь? Стефан натягивает на себя куртку, желая просто задохнуться от холода, который его кожа никогда уже не сможет ощутить. На этот раз ответа у Кэролайн нет. ~~~~ Вторник проходит. ~~~~ Кэролайн просыпается с намерением мстить, быстро принимает душ и застегивает плащ на все пуговицы вплоть до горла. Она свирепо засасывает в себя завтрак на пути к Сальваторе и почти сталкивает Деймона с лестницы (- Осторожно, блонди!) в своем стремлении найти Стефана. — Доброе утро! Кэролайн почти веселится, врываясь в спальню Стефана, распахивая шторы, а затем окна, чтобы впустить такого необходимого света. Она решает, что факт ее пребывания в комнате сам по себе является солнечным светом, и рассматривает Стефана, который глядит на нее из отражения в зеркале. — Тебе что-то нужно? — спрашивает он (в точности, как вчера) и застегивает пуговицы на рубашке. — Да, — твердо отвечает Кэролайн. — Сегодня мы едем кататься. Рука Стефана вздрагивает, когда он тянется, чтобы взять сумку. — У нас школа. — А я, Президент Школьного Совета Мистик-Фолз, объявляю, что школа… может подождать. Кэролайн кружится по комнате, заглядывая под книги и в выдвижные ящики, пока не находит ключи от вишнево-красного кабриолета Стефана и не подхватывает их*. Стефан подозрительно на нее пялится. — Ты думала о том, что я сказал вчера? Фыркнув, Кэролайн складывает руки на груди. — Да. Так ты идешь или нет? — Я, кажется, помню, что мне пришлось угрожать тебе, чтобы заманить в машину. Кэролайн указывает на себя. — Я стала Президентом Школьного Совета не благодаря ограниченности взглядов, которой страдаешь ты. Я… имею право менять свое мнение. — Кэролайн закатывает глаза на скептическое выражение лица Стефана и подпирает рукой бедро. — Проблемы? Кэролайн надеется, что ее голос достаточно пугающий. — Вовсе нет, — усмехается Стефан (Кэролайн не нравится этот всепонимающий блеск в его глазах). Он тянется вперед и выхватывает ключи у нее из рук. — Но я поведу. Они сбегают вниз по лестнице через две ступеньки за раз… — Хей! — Деймон пристально смотрит на них, опираясь на перила. В ответ на их удаляющиеся спины он возмущенно кричит: — Я знаю, что ты мисс Пай-девочка, а Стефан плохой парень в исправительном режиме, но разве утро уже достаточно умудренное? … и почти распахивают настежь входную дверь. Солнце выглядывает из-за тумана, и Стефан оставляет плащ расстегнутым. ~~~~ — Клаус. Стефан кивает в знак приветствия, проталкивается мимо гибрида и заворачивает за угол по направлению к комнате Ребекки. — Доброе утро! — пропевает Кэролайн, роняет сумку и плащ в дверях и запрыгивает внутрь. Клаус устало поднимает бровь и ворчит: — Кто-то очень бодрый с утречка. — Это ведь день вождения, верно? — острит Кэролайн и суется в чулан, чтобы достать доску Стефана и ее розовый и красный маркеры. — Кто-то же должен, иначе вы с Колом убьете друг друга. Кэролайн затвердевает, едва слова покидают ее рот, но от расчетливого ответа Клауса ее спасает Кол, склонившийся с балюстрады прямо над ними. — Мы планируем еще один день шалостей и насилия? Наведем шороху в этом городишке? И плюнем прямо в лицо тщательно-продуманных дорожных правил мера Локвуда? Кэролайн кивает, прищурив глаза и улыбнувшись. — Да. — Ну, в этом случае… Кол перепрыгивает через балюстраду, умудряется с грацией пролететь пятнадцать футов, отделавщих его от пола, (Кэролайн подавляет страх) и подходит к ней, будто зная, какое впечатление произвел. Уставившись на них обоих, Клаус закрывает входную дверь. — Разве вы не должны быть в школе? — почти грохочет он. — О, насчет этого… — И нарушает школьные правила, пока мы говорим! — Кол обнимает вспыхнувшую Кэролайн за плечи. — Я решил, что ты мне нравишься, Кэролайн Форбс. Клаус закатывает глаза, вдыхает острый запах 6:51 и идет налить себе чего-нибудь. Подхалимство, треп и споры этих двоих над Грандиозным планом Стефана вызывают у него мигрень, но прежде, чем он подносит янтарную жидкость к губам, Кэролайн внезапно оказывается рядом и выбивает напиток у него из рук. (- Еще даже не время для завтрака! — Она выглядит возмущенной.) Напиток попадает в стену, как пуля, и Клаус выглядит возмущенным в той же мере, что и она. — Это было столетнее виски Шеклтона! — Кэролайн обнаруживает себя прижатой к книжному шкафу и круглыми глазами смотрящей в яростные глаза Клауса. — Только три бутылки нашли под толстым арктическим льдом. Мне пришлось внушением пробираться сквозь Антарктику и вломиться в хранилище, чтобы достать эту. Сглотнув, Кэролайн пытается пожать плечом, но мускулистые руки Клауса не дают ей пошевелиться. — Может, тебе стоит начать инвестировать во что-то не незаменимое? * Ее голос на две октавы выше обычного, и Кэролайн ненавидит это. — Это убило бы саму суть инвестирования, не так ли, любимая? — рычит Клаус. Он наклоняется ближе, соблазнительно опаляя ледяным дыханием ее губы, и Кэролайн понимает, что не в силах отвернуться. — О, расслабься, Ник. — Кол садится на подлокотник кресла и изучает виски. — Твой выбор алкоголя похвален, но не о чем психовать. Все хорошее должно закончиться, — беззаботно заканчивает он и делает глоток прямо из бутылки. Клаус пялится на Кола, разрываясь между желанием пытать брата разбитым стеклом за насмешку над своим напитком и желанием позволить ему поступать по-своему, учитывая обстоятельства. Он так погрузился в свои мысли, что забыл о Кэролайн, которую все еще держал прибитой к стенке. (Кэролайн, между тем, очень даже помнит об этом и пытается не замечать, какой он теплый в это холодное утро. И все равно замечает.) — Ник, — напоминает ему Ребекка, вошедшая со Стефаном на буксире (который выглядит готовым оторвать Клауса от Кэролайн и вышвырнуть его в открытое окно). Волосы первородной заплетены в замысловатую косу. — Что во имя всего святого ты делаешь с бедной девочкой? Клаус отступает на шаг (Кэролайн наконец понимает, что она прекратила дышать минуты три назад) и нехотя бормочет: — Прошу прощения. Повязывая вокруг шеи узорчатый шелковый шарф, Ребекка жизнерадостно интересуется, готовы ли все. Стефан отступает, восхищаясь ароматом Монро, который она источает (да, Кэролайн однажды заставила его посмотреть эти фильмы, что в наше время совершенно нормально для мужчины, ясно?). Кол хлопает в ладоши и выбегает из передней двери, крича: — Чур, я на переднем сиденье! — Но *я* учу Ребекку, как… — Стефан издает стон и мчится за ним. Ребекка, улыбнувшись, намазывает красную помаду на губу и поднимает брови. — Мы идем или вам двоим нужна минутка? Кэролайн мямлит что-то бессвязное и почти вылетает из дома. Захватив куртку, Клаус устало тащится вслед за Ребеккой и захлопывает дверь. Сестра хватает его за руку и щебечет: — Сегодня Стефан учит меня, как парковаться задним ходом! Клаус прикрывает рукой глаза, желая опьянеть. — Ме нужно кофе для этого. ~~~~ — О-о, там есть место! — Кэролайн прижимается лицом к окну и настоятельно стучит о сиденье Ребекки. — Рядом с пожарным краном! — Нельзя парковаться ряд… — начинает Стефан, но обреченный звук металла о металл прерывает его. — Слишком поздно, — жизнерадостно говорит Кол и растягивается у себя на сидении в то время, как Стефан, Кэролайн и Клаус сталкиваются коленками и завистливо на него смотрят. Ребекка поднимает темные очки и заявляет: — Сегодня все не так плохо. Парковаться легко. (- Ага, когда паркуешься посреди дороги, — бормочет Стефан. Клаус бросает на него суровый взгляд, заставляя заткнуться.) — Именно, Бекка. — Кол протягивает руку и заглушает двигатель. — Очевидно, я куда лучший учитель по сравнению со Стефаном. — Кол чешет затылок. — Хотя то, зачем он хочет научить тебя парковаться, если ты даже не умеешь останавливаться, я не понимаю. — Давайте просто возьмем кофе и побыстрее, — отрезает Стефан (прежде чем Ребекка может сделать это с какой-либо из конечностей Кола) и распахивает дверь. — Мне надоело внушать всякому встречному, почему мы не в школе. — Ой, да пускай, — беспечно говорит Кэролайн (Стефан прищуривается, не доверяя никому, кто так счастлив в это отвратительное время). — Не каждый день мы можем выехать за город без половины футбольной команды. — Вот он, милый городок, — саркастически замечает Клаус, осторожно закрывая дверь за Кэролайн. Ее неуверенная улыбка вырастает в настоящую, когда она видит, как Клаус придерживает стеклянную дверь в кофейню для взрослой женщины. Прежде чем она может последовать за ним, Стефан хватает ее за локоть. — Не привязываешься, да? Кэролайн свирепо смотрит в ответ. — Разумеется, нет. ~~~~ За довольно короткое время с момента пробуждения Ребекка привыкает к современной моде и случайным кафешкам. Проводя красным ногтем по стенду, она проглядывает Старбаковскую подборку пирожных, в то время, как Кол хмуро поглядывает вокруг. В это утро все какие-то медленные, чему Кэролайн безмерно радуется, подходя к кассиру. У нее есть причина: Кол с голодом посматривает на все вокруг- только жаждет он не кофеина. — Доброе утро, — с улыбкой здоровается рыжая с «Привет, я Кэлли» на бейджике. — Чего желаете? Барабаня пальцами по прилавку, Кэролайн склоняет голову набок и говорит: — Полубелое мокко размера вэнти, два эксперссо, смешанных со льдом, и двухпроцентное молочное мокко. — Она улыбается Кэлли и добавляет: — И побольше взбитых сливок, пожалуйста. Стефан останавливается рядом с ней и говорит: — Хауз Бленд размера грандэ, темная обжарка. И я бы также взял… Но Клаус отпихивает его с дороги и протягивает: — Мне тоже самое. — Он опускает глаза на шею баристы, и улыбка проступает на его лице — страшная улыбка. — У тебя очаровательная шея, Кэлли. Рука Кэлли взметается вверх, и она встречается с ним взглядом. — О, — вздыхает. — Спасибо. Кэлли, вспыхнувшая и открыто взволнованная, отводит глаза и ставит стаканы перед собой. — О, прекрати это, Ник. — Закатив глаза, Ребекка склоняется над прилавком и быстро говорит: — Кофе Грандэ в стакане вэнти. Двойная ваниль, двойной фундук, двойная карамель. Четыре наливки и с низу до верху заполните кремом, плюс дополнительный крем по боком. — Подумав, она добавляет: — И мешалку. — Что насчет Вас? — подсказывает Кэлли Колу. Оторвав глаза от меню, он хмурится и спрашивает (немного озадаченно): — Я думал, мы заказываем *кофе*? **** Наступает среда. Елена медленно просыпается, прижимая ближе к себе плюшевого медвежонка, и то вдыхает, то выдыхает. Она чувствует на лице бледный луч солнца и, не открывая глаз, одобрительно кивает. По комнате проносится сильный ветер, и Елена морщит нос. С комнатой что-то не так, как будто для создания комнаты из нее убрали воздух, как будто слышно дыхание двух человек, а не одного. Елена приподнимает голову и открывает глаза навстречу… Элайдже. Он моргает своими собственными шоколадными глазами, и в комнате становится теплее. Элайджа сидит в ее кресле пейсли, читая «Скотный двор» с озадаченным выражением лица. Он захлопывает книгу и говорит: — Доброе утро, Елена. — Доброе утро, — немного взволнованно отвечает она. — Что ты.? — Ты проспала… — Я что? — Елена сбрасывает с себя покрывало и выскакивает (или пытается это сделать) из кровати, но Элайджа твердо толкает ее обратно на подушки. (Она сглатывает.) -… и школа началась два часа назад. Все хорошо, я внушил твоему другу Мэтту сделать записи за тебя… — Тебе не нужно было внушать ему… -… и я подумал, что завтрак будет уместен, так что я приготовил черничные блины… — Приготовил? — Но оказалось, что у нас закончилось кофе, и я обдумывал, идти ли за ним, когда ты проснулась… — Я напишу Деймону, но почему ты?.. -… так что одевайся, — заканчивает Элайджа, не обращая внимания на лопотание Елены. Он отворачивается, чтобы покинуть комнату, но Елена хватает его за руку. — Элайджа. Почему ты дал мне проспать? Глядя на нее сверху вниз, он едва осязаемо дотрагивается пальцем до кожи ниже ее глаза… (У Елены спирает дыхание.) … и своим взглядом заставляет в ее животе трепетать бабочек. Наконец, он смотрит ей в глаза и говорит: — Ты выглядишь, как будто тебе это было нужно. — О, — говорит она, забыв все слова. — Ну… не делай так больше: я с полной уверенностью ожидаю, что меня разбудят в следующий раз. Не все могут внушить себе идеальную посещаемость. Элайджа останавливается у входа со странным выражением на лице. — Ты хочешь, чтобы я с этим что-нибудь сделал? — Нет! Смеясь, Елена выталкивает его из комнаты. **** — Правда, это слишком. — Елена закидывает чернику себе в рот и обдумывает свое утро. — Ты не обязан был делать все это. — Я хотел этого. Как обычно, он не ест вместе с ней, внимательно слушает, что она говорит; изучает ее лицо, когда она жует. Иногда вина — Элайджа решил провести с ней время после того, что она сделала, — раздирает ее внутренности на кусочки; иногда его улыбка — Элайджа хочет улыбаться после того, что она сделала, — является достаточной компенсацией. Елена размазывает свой завтрак по тарелке. — Почему хотел? Она мгновенно жалеет, что спросила. Это странное выражение вновь пересекает его лицо — идиотка идиотка идиотка, человек умирает, а она только р себе и о себе; говорит ему о своих родителях и Джереми, когда они были маленькими, во время их ночных разговоров в то время, как она должна говорить о нем; не чувствует ничего, кроме неконтролируемой радости, когда Элайджа действительно смеется над тем, что говорит; наслаждается его осторожными взглядами и нерешительными прикосновениями… — Странно. — Элайджа хмурится и наклоняется вперед (Елена подсознательно придвигается ближе), глубоко в своих мыслях. — Будто пустота внутри меня заполняется, когда я с тобой, — твое сердце бьется, а у меня его нет, ты дышишь глубже, когда улыбаешься. Время с тобой напомнило мне о том, каково это быть человеком. Ресницы Елены трепетают, и ее рот частично приоткрыт, но Элайджа продолжает: — Я чувствую себя не таким монстром и больше человеком. — Но, Элайджа… — Она заставляет пространство между ними исчезнуть, схватив его за руки. — Ты не… ты никогда не смог бы быть монстром: Аларик так сильно уважает тебя, и ты единстве вампир, кроме Стефана, к которому Деймон действительно прислушивается, и ты был так добр ко мне… — То, что чувствуешь ты, и то, что чувствуя я, это две разные вещи, — говорит Элайджа (почти с раскаянием). Елена смотрит на него решительно, без намека на улыбку. — Хорошо, тогда нам придется изменить это. Потому что когда я рядом с тобой, я чувствую… Все еще держа его руки в своих, она отдирает одну его ладонь от другой и кладет ее себе на грудь, прямо над трепыхавшим сердцем. Элайджа смотрит ей в глаза. — Это, — заканчивает она голосом, как расцарапанный шелк. — Я чувствую это. Элайджа поднимает свою свободную руку со стола, будто для того, чтобы дотронуться до ее лица. Его взгляд задерживается, будто для того, чтобы разорвать ей душу. ***** Клаус врывается в дом Гилбертов, сталкивая Деймона в горшочное растение… (- Мы можем сегодня поговорить о том, как ты распускаешь со мной руки? — ворчит Деймон и стряхивает грязь со своих джинсов. — Это серьезно устаревает.) … и прибивает Кола к стене. — Я терпел тебя достаточно долго. — К-Клаус? Появляется Елена, чьи глаза округлены в изумлении. Она поворачивается к Кэролайн, ища объяснения. Та единственная пытается остановить надвигающийся скандал (Ребекка просто выглядит усталой; Стефан скучающим). Кэролайн уклоняется, когда ваза отправляется в полет, вскоре Кол следует туда же. Он вращается в воздухе, чтобы сгруппироваться прежде, чем удариться спиной о стену. Но до того, как повреждения со стороны Кола могли бы быть рассмотрены, оба брата обнаруживают себя отброшенными в разные стороны. Это появляется Элайджа с огнем и кровью в глазах. — Что не так с вами двумя? — Подхватив (рычащего) Кола левой рукой и (сердито смотревшего) Клауса другой, Элайджа встряхивает их для ровного счета и приказывает: — Объяснитесь. Клаус ничего не говорит и отпихивает Кола плечом по пути на кухню. Кол ощетинивается, но один взгляд Элайджи точно также отправляет его на кухню. Когда становится ясно, что никто не собирается ничего говорить, Кэролайн пискнула: — Из-за кое-кого нас выперли из Старбакса. (- Кого выпирает из Старбакса? — Деймон закатывает глаза. — Разве они не лицензированы обслуживать, если только ты не окажешься жестоким непостоянным неумирающим существом?) Глаза Елены мечутся между Клаусом и Колом. — Осмелюсь предположить?.. — Конечно, хочешь подсказку? — огрызается Стефан, каждая секунда отбивается, как будто его ударяют колом по черепу, и это все от недостатка кофеина. — Начинается на «к» и заканчивается на «идиот». Все смотрят на Клауса. Он отвечает презрительным взглядом и острым клыком. — Это был не я. — Тогда Кол, — отмечает Элайджа. — Кол — задница, коей он является, — пытался внушить баристе воткнуть нож ей в руку, потому что Клаус назвал его неучем за то, что он не знал, что заказать. — Ребекка зевнула, распуская шарф. — Затем Стефан сломал стол, пытаясь не дать Колу прыгнуть на Клауса. — Когда мы добрались до пансиона, у них закончилось кофе, — угрюмо закончила Кэролайн. Деймон поднял палец. — Это я сделал. — Он выходит из кухни и вновь показывается через секунду, нагруженный до подбородка кофе. — 'Лена просила меня принести кофе. — Для двоих, — таращит глаза Елена. — Не для целой армии. (- Двоих? — обращается одними губами Стефан к Кэролайн.) — Ей, вы хотите кофе или нет? — Деймон бросает Нескафе в Стефана. — Особенно ты, брат. Ты выглядишь, как будто мама Бэмби вернулась к жизни только для того, чтобы ее снова пристрелили. — Могу подумать о парочке людей, которых я хотел бы пристрелить, — говорит Кол. — Пулями из Белого Дуба. — Кофе! Кто хочет кофе? Кэролайн лихорадочно сует всем в руки по чашке… Ребекка гримасничает на чашку Джереми Me gusto! *, но берет ее без возражений. … и опасно тихие вампиры (и гибрид) делают глоток, все еще не отрывая глаз друг от друга, но по крайней мере не расположенные к тому, чтобы оторвать друг от друга куски. В конце концов заряженный воздух рассеивается, и они начинают говорить о другом (Кол все продолжает настаивать на пересказывании истории о клочке ромашек Клауса). Кэролайн расслабляется в кресле, находя утешение в спокойствии момента, пока они не слышат, как передняя дверь открывается, и уж-очень-знакомый голос произносит: — Елена? — Слышно, как плащ с шорохом снимают, и торопливыми шагами кто-то заходит в дом. — Ты не поверишь, что — или кого — я только что видела, это самая безумная ве… Бонни стоит прямо на выходе из кухни, глядя в замешательстве на заинтригованный (в стиле «боже, какую интересную тему мы обсуждаем», а не в стиле «Интересно, сколько раз мне придется тебя заколоть до того, как ты умрешь?») взгляд Деймона, разговаривавшего с Колом, глядя с недоверием на руку Клауса, лежащую на расстоянии волоска от руки Кэролайн, глядя шокированно на Стефана, показывающего Ребекке, как задушить петуха (до нее не доходит, что он показывает ей, как правильно поворачивать автомобильный руль), но главным образом Бонни выглядит взбешенной. Кол осматривает ее поверх своей чашки. — Тебе бы не помешало немного кофе.