Течный абсурд

Эвен, уложив своего малыша спать, сам уснуть так и не смог. Он пытался, то кутался в одеяло, то раскрывался, то боком ложился, то на живот, вытянувшись во всю длину, то комкался в уютный комочек, то звездой на всю кровать, все безрезультатно. Сон не шел. Вот прям совсем. В голове роился рой мыслей, которые не давали ему покоя. Ребенок. У Исака ребенок. Блять, Исак сам еще ребенок. Во-первых, как он это допустил? Как довел до того, что парнишка хотел убить малыша из-за него? Как он был таким невнимательным? Просто как? Господи, вот же идиот, не понять такие намеки, он же чуть ли не прямым текстом ему все сказал. Хотя, резкую перемену настроения заметил… Так почему не остановил? Он же сильнее, мог запросто схватить и прижать к стенке, узнать все без вот этих вот приключений, так нет же. И что делать дальше? Мальчишка похоже хочет оставить ребенка, но боится. Это и понятно, а кто бы не боялся? Эвен тоже боится, это же такая ответственность, сами они точно не справятся, но, раз Исак не хочет делать аборт, значит не будет. Он не допустит, чтобы из-за его ебнутого мировоззрения пострадал ребенок. Двое. Ведь, если Эвен не поможет, не поддержит, то у Исака не будет выбора. Нельзя бросать его одного со всем этим дерьмом. Вместе заварили кашу, вместе и расхлебывать будут. Интересно, как отреагируют родители? Он никогда раньше не задумывался о таких вещах. Хотя, их как-то не особо и интересует его жизнь. Спихнули в отдельную квартиру, с условием приезжать на семейный ужин домой хотя бы раз в неделю. И то, походу, из вежливости, потому что так правильно, не могут же просто выгнать, сын все-таки. А вот с родителями Исака сложнее будет. Они ему даже после десяти вечера гулять не разрешают, из-за плохих оценок наказывают, а тут такой подарочек. Эвен сдается и вылазит из кровати. Толку-то от этого безрезультатного лежания? Идет в кухню, делает кофе, включает ноутбук, наушники, музыка. Садится за стойку, отделяющую кухню от гостиной и пытается расслабиться, отделаться от навязчивых мыслей хоть на немного. Внезапно в голову приходит мысль, а что, если с ребенком могло что-то случиться? Исак, конечно, проблевался, но мало ли… Лезет в интернет, прочитывает пару-тройку статей на эту тему и немного успокаивается. Первые три недели малышу не страшны воздействия извне, так как эмбрион пока что не прикреплен к стенке матки и связи с кровеносной системой папы у него нет. Природа об этом позаботилась, ведь многие и не подозревают о таком на раннем сроке, не следят за образом жизни. А Исак сейчас как раз на третьей неделе. Но все равно нужно будет сходить к врачу. На всякий случай. И где Исак начитался про такой способ вызвать выкидыш? Успокоив нервы, парень заходит в комнату к мальчишке, поправляет чуть съехавшее одеяло и забирает вещи, которым не помешала бы стирка. Закидывает все в стиралку, предварительно выбрав из карманов все вещи. Телефон, наушники и… тест. У него с собой был тест. Эвен держит его дрожащими руками, все еще слабо веря в происходящее. Нервно сглатывает и оставляет в ванной, забирая телефон с собой. Еще раз проверив Исака, перебирается на диван в гостиной, включает Ходячих мертвецов на ноутбуке и все-таки отрубается под звуки зомби, пожирающих кого-то или что-то. Романтичненько так. Утром просыпается от звонка телефона. Не своего. Смотрит на дисплей, где высвечивается «Юнас» и, не задумываясь, поднимает. — Что тебе надо в такую рань? — недовольно мычит Эвен в трубку. — Это кто? — осторожно спрашивает парень. — Эвен. Ты что-то хотел? — Исак с тобой? — Ну, у меня его телефон, думаю, это логично, — фыркает старший, устало потирая глаза. — С ним все в порядке? — искренне беспокоится друг, не обращая внимания на слова Эвена. — Ну, он спит, — односложно отвечает тот. — Хорошо, но… с ним все в порядке? Ты не знаешь, что у него произошло? Он вчера сам не свой был. — Знаю… — грустно выдыхает парень. — До сих пор не понимаю, что он в тебе нашел, что тебе рассказал, а мне нет, — как-то с обидой говорит Юнас, — не просветишь? Я волнуюсь. — Боюсь, что нет. Это очень личное, он сам расскажет, когда придет время, — немного виновато отвечает Насхайм. — Значит, для меня это слишком личное, но вот тебе, парню, с которым знаком меньше месяца, он все выложил?! — злится Васкес. — Успокойся, просто меня это тоже касается, — спокойно произносит Эвен, — и… мне жаль, что вчера так вышло. Это я виноват. — Опять из-за тебя… Какого хуя? Что между вами? Почему он за последний месяц плакал больше, чем за последние несколько лет? Хватит делать ему больно. Если ты с ним просто забавляешься, то лучше отвали, в школе есть еще куча красивых омег, не разбивай ему сердце. Я тебя как его друг прошу, — беззлобно проговаривает Юнас. — Я не такой ублюдок, чтобы играть на чувствах Исака, — возмущается Эвен, потому что такие слова больно слышать. — Понятия не имею, что ты там думаешь и чувствуешь, но я все сказал. Если он опять придет ко мне на грани истерики, то я не знаю что с тобой сделаю. — Хорошо, я понимаю, — соглашается парень, понимая, что это лишь забота о друге. — Очень на это надеюсь, — вздыхает тот, — и это… Скажи Исаку, что по легенде он ночевал у меня и еще до конца дня останется. — Окей, что-то еще? — Помоги ему разобраться с чем бы там ни было, — говорит напоследок Васкес. — Обязательно. Пока. — Пока. Он кладет трубку и слышит копошение в комнате для гостей. Котенка разбудили. Эвен хочет сначала сразу пойти к нему, но все же решает захватить водичку и таблетки от головы. Которые не противопоказаны беременным. Он проверил. Дважды. Берет все необходимое и заходит к Исаку, обнаруживая мальчишку сидящего в кровати, в коконе из одеял. — Доброе утро, малыш, — улыбается парень, присаживаясь на край кровати, — как спалось? — Я… Где моя одежда? — растерянно моргает Исак, чувствуя себя неловко в неизвестной обстановке, да еще и в одних трусах. — В стирке, — легко отвечает старший, — ты выпей, а я принесу тебе во что переодеться, — он протягивает ему стакан с водой, таблетку от головы и выходит. Вальтерсен послушно выпивает, с удовольствием опустошая стакан. Жутко хочется пить. Подросток обрывочно помнит вчерашний вечер с того момента, как попал в клуб. Пытается вспомнить, каким образом оказался, судя по всему, у Эвена. Приставучий бармен, бутылка, уютный уголок, пляж, блять. Он ему позвонил и хуйни наговорил. Черт. Он знает. Исак начинает тихо паниковать. — Вот, думаю, тебе должно подойти, — в комнату возвращается старший, сразу же протягивая черные спортивные штаны и светло-розовую майку, — я тебя оставлю, когда будешь готов, я в гостиной. — Стой, — останавливает его младший, — так... ты все знаешь? — Знаю, — утвердительно кивает Эвен. — Черт, прости... — За что? — За то, что утянул за собой в это дерьмо, — смотрит на свои коленки, прижатые к груди в защитном жесте. — Хэй, не называй нашего ребенка дерьмом. И мы тут вину напополам так-то делим, не сваливай все на себя, — нежно произносит Насхайм, — и не волнуйся, мы разберемся со всем, слышишь? Ты должен был сразу мне рассказать, чего ты там боялся? — снисходительно проговаривает парень, присаживаясь поближе к Исаку. — Реакции твоей я боялся. Вдруг ты бы потащил меня за шкирку на аборт, ты же говорил, что… — Эвен понимает, к чему тот клонит и прерывает: — Исак, забудь о чем я говорил, — подсаживается совсем близко, обнимая одной рукой мальчишку, — если ты не хочешь делать аборт, ты не будешь, я не стану заставлять, — он поглаживает его плечо и Исак внезапно перебирается к нему на колени, крепко обнимая. — А что если ребенок умер? — вдруг испуганно шепчет Вальтерсен. — Очень маловероятно, малыш сейчас питается эмм… Не знаю чем, но он пока что не связан с тобой и тем, чем ты питаешься, — объясняет Эвен, гладя по спине, — где ты вообще вычитал про этот дурацкий способ вызвать выкидыш? Который нихуя не работает, надо добавить. — На форуме. — Господи, ты еще и на форумах по этому поводу сидел? — Да и… Если все обойдется, я не хочу принуждать тебя к отцовству и всему остальному. Это неправильно, — тихо произносит мальчик. — Помнишь, что я говорил? Я никогда не делаю того, чего не хочу, — отстраняет парнишку, убирая непослушные волосы с лица, — а еще, когда ты вчера позвонил, я очень перепугался. Я понял, что… наверное, я чувствую что-то сильнее, чем просто симпатию, я не знаю как это и что это, просто, эмм… Так есть и все. Я, кажется, по уши влюбился, — улыбается Эвен, глядя в глаза напротив, в которых уверенно разгорается радостный огонек. — Я тоже люблю тебя, — Исак аккуратно подвигается ближе и целует. Так нежно и невинно, платонически. — Люблю вас обоих, — шепчет парень. В доказательство этого он целует мальчишку, а затем чуть спускается и оставляет легкий поцелуй на животе. — Не надо, только не там, — отталкивает его младший. — Боишься щекоток? — ухмыляется Эвен и рывком переворачивает его на спину, подминая под себя и сдавливая запястья, чтобы тот не вырвался. Ну да, щекоток. Почти. — Отпусти! — возмущается подросток, краснея от того, как самодовольно альфа рассматривает его утреннюю эрекцию. Да-да, именно ее. Эвен тут вообще не при чем. — Котенок, не стесняйся, это же естественный процесс, — проговаривает Насхайм, и от этого становится еще хуже. — Боже, заткнись, мне и так неловко, — краснеет мальчик. Эвен спускается ниже и расцеловывает живот, вынуждая Исака дышать чаще. Дыхание очень быстро сбивается, особенно когда парень «случайно» задевает член. — Прекрати, — скулит подросток, стараясь уйти от прикосновений. — Ты знал, что ты уже течешь? — ухмыляется старший, касаясь промежности через ткань трусов. — Блять, — резко выдыхает Исак, пытаясь свести ноги. Проблема в том, что у него между ног уютно примостился Эвен и не позволяет закрыться. — Расслабься, — он отпускает одно запястье и проникает свободной рукой в трусы. Средний палец без проблем проходит в отверстие, и мальчишка резко двигается на него, — Ну, нравится же. — Заткнись, — сбивчиво дыша, выдает Исак. Кайфует и не признает. Сволочь такая. — Мне перестать? — загоняет палец как можно дальше и попадает прямо по простате. Бинго. — Ах… — постанывает младший и выгибается навстречу, — Не останавливайся… — Так-то лучше, — удовлетворенно кивает парень, продолжая движения. Вообще, он не планировал ничего такого, но как тут устоять. Пусть парнишка насладится утренней дрочкой, что уж тут такого заоблачного. По крайней мере для Эвена. — Эв… Эви… Я запачкаю тебе постель, — скулит Исак, сминая простынь в кулаки. — Что я делаю не так? — сам у себя спрашивает старший, — Какого фига во время дрочки ты думаешь о том, что запачкаешь постель? В голове вообще не должно оставаться мыслей, кроме «Эвен» и «кончить», — проговаривает вслух парень, без предупреждения добавляя второй палец. — Твою ж… — вскрикивает от неожиданности, содрогается всем телом и кончает, пачкая свои трусы, Эвена и немного постельное белье. Расслабленно лежит, быстро дышит и смотрит на альфу, вытирающего руки об простынь. — Беги в душ, потом завтракать и в больницу, — сообщает старший, не давая ему прийти в себя. — Что? — с расфокусированным взглядом переспрашивает подросток, — В больницу? Зачем? — Проверим все ли хорошо, а потом обдумаем, что делать дальше, не тупи, — улыбается Насхайм и покидает комнату. Исак лежит на, как ему кажется, гигантской двуспальной кровати, весь заляпанный в собственной естественной смазке и переваривает полученную информацию. Вот как у Эвена получается всегда оставаться таким спокойным?