Течный абсурд

После осмотра в карете скорой помощи врач решает, что нужно ехать в больницу и все проверить, что Исак делать категорически не хочет. — Да у меня уже не болит практически, и я в сознании, все же хорошо, — умоляет мужчину подросток, сидя в скорой, — пожалуйста, не надо в больницу. — Парень, ты хоть головой своей думаешь? Это может быть серьезно, нельзя так безразлично относиться к ребенку, — врачу лет так пятьдесят, хмурый серьезный альфа. — Поедем в больницу, сдашь анализы, сходишь на узи, а там посмотрим. Нужно забрать какие-то вещи? — Да, — спрыгивает с койки, собираясь смыться отсюда, но его ловят за шкирку, возвращая обратно на место. — Твой парень все принесет, — кивает Юнасу, стоящему рядом с машиной, — потом привезешь. А ты пристегни ремень и, если что-то пойдет не так, говори. — Я не парень, я просто друг, — поправляет Васкез. — Но могу привезти все после уроков. — Нет, я не поеду туда один, — чуть ли не плача, смотрит на друга. — Вдруг что-то пойдет не так, а я буду совсем один? Я так не хочу, я не поеду. И все тут, — всхлипывает, опуская глаза на свои руки. Разглядывает их, перебирает пальцы. Тишина давит. Хочется расплакаться. Хотя он уже взрослый, должен вести себя по-взрослому, а тут боится поехать один. — Позвонить Эвену? — тихо спрашивает Юнас. — Нет, — отрицательно качает головой, — не звони и не пиши. Можешь поехать со мной? Умоляю, мне страшно, — всхлипывает, быстро вытирая слезы. — Ты обещал всегда быть рядом, прошу. — Как же я тебе откажу? — с улыбкой вздыхает Юнас и забирается в салон, присаживаясь рядом. — Не плачь, я уверен, все будет хорошо, — обнимает его, стараясь поддержать и успокоить. — Оба поедете? — спрашивает врач, наблюдающий за всеми этими соплями. — Да, я поеду с ним, — кивает Васкез, — могу же? Мужчина соглашается, и они едут в больницу. Там Исака передают в руки гинеколога. Юнас везде ходит с ним, за что мальчик очень благодарен ему. Его отводят в уже знакомый кабинет, куда он приходит на консультации к Келли, вот только в этот раз тут не Келли… — Ложись на кушетку, устраивайся как удобно, — небрежно бросает какой-то незнакомый Исаку мужчина, который тому уже не нравится. — Угу, — забирается, куда сказали, ожидая врача, увлеченно печатающего что-то в телефоне. Тот не особо обращает на него внимания, занятый своими делами. Исак лишь терпеливо ждет, не смея перечить. — Хочу напомнить, что вы слегка на работе, — замечает Юнас, когда пауза затягивается. — А? Да, — наконец подходит к Исаку, беря по пути специальный гель. — Приподними футболку. Мальчик послушно выполняет все, что тот говорит. Оттягивает ткань майки выше, оголяя живот, и видит сбоку хороший такой синяк. Вашу ж… — И давно это у тебя? — бесцеремонно надавливает, доставляя подростку не самые приятные ощущения. — Больно, — самостоятельно убирает от себя чужую руку. — Держи руки при себе и не мешай осмотру, — строго произносит мужчина. — Хорошо, извините, — отводит взгляд, убирая руки. Бегает глазами по полу, пока не натыкается на знакомые кроссовки. Поднимает взгляд на лицо друга и видит там обеспокоенность пополам с раздраженностью. Исаку почему-то стыдно перед ним. За то, что тот это все видит, за синяк, о котором не сказал, за такое поведение при враче. Юнас такой дурацкой покладистости точно бы не одобрил. — Кто твой постоянный гинеколог? Он знает об этом? — Келли, и нет, не знает, — тихо отвечает Исак. — А нельзя сделать так, чтобы он меня осмотрел? — Ты видишь его здесь? Я тоже не вижу. — Я понял… — мямлит подросток, отворачиваясь к стене. Мужчина приподнимает его майку, задирая выше, и выливает немного холодного геля, заставляя вздрогнуть. «А вот Келли всегда сначала грел его в руках…» — пробегает у Исака в голове. Тот размазывает его и берет в руки датчик. Молча делает узи, смотрит исключительно на экран, надавливает ладонью на живот, что мальчик тихо шипит, закусывая губу. — А нельзя ли немного аккуратнее? — раздраженно встревает Юнас, наблюдающий за этим. — Тебе вообще нельзя тут находиться, — фыркает мужчина, — покинь кабинет, немедленно. — Ага, сейчас, побежал, волосы назад, — показательно опирается на стену, показывая, что никуда идти не собирается. — Так, молодой человек, вы мешаете осмотру. Прошу уйти, — говорит вежливо, но со злыми нотками в голосе. — Я никак не мешаю. — Мне лучше знать. Эти двое прожигают друг друга взглядами, и в помещение входит запыхавшийся Келли в пальто. — Фред, спасибо, что подменил, — на ходу раздевается, вешая верхнюю одежду на вешалку, — а что тут происходит? — Незапланированный осмотр, — отзывается, как выяснилось, Фрэд. — Твой пациент, сам и смотри. Боль в животе, в школе стало плохо, — коротко внедряет в курс дела. — Здравствуйте, — дает о себе знать Исак, неловко помахав рукой. — Исак? Что случилось? — даже не обращает внимания на грубость со стороны коллеги. — Тебе же через пару дней нужно прийти только, — проходит за свой стол, перелистывая какие-то бумаги. — Я пошел, — Фред снимает одноразовые перчатки и выкидывает их в мусорку. Не дожидается ответа, берет с собой телефон и уходит, громко хлопая дверью. Юнас жутко бесится, хоть его раздражитель и ушел. Он сжимает и разжимает кулаки, шумно дышит, привлекая к себе внимание. — Итак, что у вас произошло? Стало плохо это слишком абстрактное объяснение, — аккуратно интересуется Келли, надевая халат. Мальчик хочет коротко рассказать, собирается с мыслями, но его прерывают. — Извините, но у вас ахуевший медперсонал, — громко высказывается Васкез и подходит к Исаку, задирая его футболку, которую тот успел опустить. — А теперь ты. Что это? Откуда? Какого хрена ты ничего не сказал?! — кричит на него, что тот съеживается, виновато отводя взгляд в сторону. — Так, парни, успокойтесь. Как зовут твоего друга? — обращается к Вальтерсену, совсем забившемуся в угол. — Юнас, — отвечает, случайно всхлипывая. — Юнас, давай ты либо выйдешь проветриться, либо угомонишься и не будешь давить на Исака? — с нажимом говорит тот, и парень сдается, отходя в сторону. Садится на стул напротив и пытается успокоиться. — Исак, тебе нужно расслабиться. Начни с дыхания. Дыши глубоко, тебе нечего тут бояться, правильно? — Правильно, — вся эта нервотрепка давит на него. Все свалилось в одну кучу и сейчас грозит вылиться в хорошую такую истерику. — Ну вот. Давай сначала поговорим, — ровным голосом начинает врач. — Как у тебя с Эвеном дела? — Хорошо, — мысли об Эвене и правда немного успокаивают, — но как это относится к… — Не думай об этом. Лучше расскажи, что делал на новый год. Может, получил какой-то особенный подарок? — улыбается, показывая свою заинтересованность, пытается отвлечь от плохих мыслей. — С Эвеном. Я был с Эвеном. Он заказал на дом еду, и у нас был романтический вечер, — на лице медленно, но уверенно расцветает улыбка. — А еще он купил мне кигуруми. Я всегда такой хотел, — о чем-то задумывается и затем беззлобно спрашивает. — Вы пытаетесь меня заговорить что ли? — Возможно, — улыбается тот. Достает из шкафчика перчатки, надевает их. Приподнимает одежду, осматривая живот. Хмурится, оглядывая достаточно большой синяк. Вот и угораздило же так упасть… — Все еще живешь у Эвена? — спрашивает, чтобы избежать напряженной тишины. — Ага. Я помирился с родителями, но все равно остался у Эвена. Может, это неправильно, может, стоило съехать обратно домой, но я уже привык. Там комфортнее и свободнее, да и Эвен вроде бы не против, — рассказывает Исак, неотрывно наблюдая за врачом. — Могу спросить кое-что личное? — становится более серьезным. — Эм… Ну, наверное… — с опаской смотрит на Келли, затем переводит взгляд на друга и обратно. — Запомни, я врач, мне можно рассказать о чем угодно. Сейчас я задам пару вопросов, и ты ответишь честно, хорошо? — Да что в этом такого? — хмурится Исак, начиная нервничать. — Откуда у тебя синяк? — Я упал. — Исак, я прошу честный ответ. — Но я правда упал… — Ладно, как Эвен к тебе относится? — выжидающе смотрит на подростка. — Хорошо относится, к чему это все? — Так, окей, а если в плане секса? Он тебя не бьет? — спокойно спрашивает Келли. — Что?! Нет! Никто меня не бьет! — возмущается Исак, — Стоп. То есть вы думаете, что это сделал Эвен?! — Успокойся, не бойся сказать правду. Такое не редкость, многие альфы бьют своих омег, меня этим не удивишь, а у Эвена импульсивный характер, — как ни в чем не бывало объясняет Келли. Исак переводит пораженный взгляд на Юнаса, и тот пожимает плечами, не высказываясь против данной идеи. — Это не Эвен, я правда упал, — смирившись с таким мнением, выдыхает мальчик. — Точнее… меня толкнул тот парень, ну, про которого я тебе рассказывал в столовой, и вот… — Звучит уже правдоподобнее. В подробности углубляться не буду. — Спасибо, — бормочет Исак. — Почему ты не сказал с самого начала? — не понимает Юнас, — Я бы нашел этого мудака и въебал хорошенько. О таком нельзя молчать. — Прости, я не хотел беспокоить, — виновато проговаривает подросток. Хочет продолжить, но в руке вибрирует телефон, привлекая его внимание. Эвен. Исак решает не отвечать и просто блокирует мобильник. Однако это не ускользает от внимания Васкеза, и он выхватывает телефон, поднимая трубку. — Алло, — Исак испепеляет его взглядом за такое. Он хотел перезвонить ему, когда все уточнит, когда будет уверен, что с ребенком все нормально, а Юнас… Вот зачем зря заставлять близких людей нервничать? — Нет, он в больнице… Знаешь? Ладно, тогда… В какой? Эмм… Какая это больница? — обращается к Келли. — Скажи, где обычно, он знает. — Ну, в общем, там, где всегда. Знаешь? Ага, хорошо. Пока, — вешает трубку, отдавая телефон Исаку. — Ему сказал школьный врач, и, в общем, он скоро приедет. — Ахуенно, блять… — Чего ты материшься? Вот только не надо драматизировать. К тебе всего лишь приедет твой парень. Он же такой хороший, обосраться просто, — противным тоном говорит Юнас. — Зачем ты это делаешь? — всхлипывает Исак, — Не видно, что мне и так херово? Почему всем надо доебаться до меня, моего парня, моего ребенка, до моей личной жизни? Почему все стремятся вмешаться и всё испортить? Почему меня никто никогда не может выслушать и понять? Всем от меня что-то надо, у всех на меня какие-то планы, все всё решают за меня, — высказывается, игнорируя попытки Юнаса начать разговор или взять за руку. — Не достаточно было в душе насолить, грязными словами обосрать, нет, надо было еще и толкнуть, да так, чтобы выкидыш случился. Никого из вас не было рядом, хотя вы и обещали. А вдруг с ребенком что-то случилось? Вдруг он умрет?! Я боюсь, мне плохо, мне страшно, а вы только обвиняйте и кричите на меня! — начинает плакать, выкрикивая все это Юнасу. — Исак, — зовет друг, но тот встает с кушетки, забывая про гель на животе, хватает куртку и идет к двери. — Исак, остановись и вернись. — Еще и майку испачкал. Отлично, блять, — плачет, дергая за ручку двери, которая не поддается. — Дурацкая ручка, — бьет по ней и больно ударяет пальцы. — Дерьмо. Весь этот день — дерьмо. Вся ситуация — дерьмо. Ненавижу. — Хей, Исак, успокойся, никто на тебя не будет кричать. И я не хотел этого говорить, просто, ну реально, почему ты ничего не рассказал? — Да блять, не захотел и не рассказал, — огрызается подросток. — Оставьте меня в покое. Я сам знаю, какой я плохой, что неправильно все делаю, хватит мне напоминать, — всхлипывает, отворачиваясь от всех к стенке и плачет. Ни Юнас, ни Келли не знают, что делать, переглядываются и решают просто дать ему прийти в себя. Что, к слову, нихуя не помогает. Исак злится еще больше: злится на Юнаса, что тот не пытается и дальше успокоить, злится, что не может взять себя в руки, что унижается здесь перед ними. Спустя, как показалось Исаку, целую вечность в дверь кто-то стучится, и внутрь влетает Эвен, явно бежавший до этого. Сразу видит, что Исак плачет, Юнас неловко мнется на месте в другом конце помещения, а Келли роется в ящике в попытках что-то найти. Исак плачет. Исак, блять, его Исак плачет. — Что вы с ним сделали, блять? — разозленно шипит парень, направляясь в сторону своего омеги. Головой понимает, что Юнас — его лучший друг, а Келли — друг семьи, с чего бы им что-то ему делать? Но в это не хочется верить, значит что-то другое. Что-то хуже. Мигом подходит к нему, берет за руку и поворачивает к себе личиком. Тот безостановочно плачет, задыхается, не в состоянии сказать что-либо. Казалось бы, прошло минут десять, может, чуть меньше, но этого вполне достаточно, чтобы прекратить реветь. Вот только если Исак начал, то это уже надолго. А если его еще и никто не успокаивает, то он только надумывает себе новые причины, накручивает себя, и это пиздец. — Эви, — выговаривает младший и тянется к нему, выпрашивая объятья и поддержку. Хоть от кого-нибудь. — Котенок, что же ты? Не плачь, — захватывает в охапку, гладит по спине. В голову приходят самые дурные мысли. А вдруг… вдруг что-то не так? С чего бы тому устраивать истерику? — Мне так плохо, — рыдает подросток, доверчиво прижимаясь, — хочу домой, забери меня. — Сейчас Келли закончит осмотр, если вы еще не закончили, а потом мы поедем домой, — старается игнорировать ситуацию, пересилить любопытство, беспокойство и отдать свое внимание Исаку, он важнее, нужно поддержать его. Что бы ни случилось, он обязан быть рядом. — Там тебя ждет Рейли, я приготовлю тебе, что захочешь на ужин, а затем можем вместе залезть под одеяло и глянуть какой-нибудь фильм, как ты на это смотришь? — шепчет на ушко, стараясь успокоить своего мальчика. Остальные любуются сценой, исключая любые мысли о том, что Эвен может причинить хоть какой-нибудь вред. — А-а если что-то случилось? — заикаясь от слез, спрашивает Исак. — Если это все? — Не думай об этом. Что бы у тебя сегодня ни произошло, уверен, все наладится. Я рядом, прекращай уже плакать, ты же у меня сильный мальчик? — улыбается, трогая его волосы, массажируя голову. Знает, что это того успокаивает. Как кота. — Угу, — всхлипывает подросток, отчаянно цепляясь за Насхайма. Еще пару минут Эвен просто обнимает его, нашептывает разные глупости, снисходительным голосом рассказывает забавную историю, которая случилась с ним сегодня, прижимает к себе, защищая и оберегая. Никто не имеет права обижать его мальчика. — А теперь давай проверим, все ли хорошо, — отстраняет его от себя, большими пальцами стирая последние слезы. — Только обещай не ругаться, — просит младший, усаживаясь обратно на кушетку. — Что бы ни случилось, никто из вас больше не будет на меня кричать, — закусывает губу и обводит всех взглядом. — Хорошо? — Конечно, — соглашается Келли. Снова убирает ненужную одежду, оголяя живот, и еще раз наносит гель. — Что это? — ошарашенно спрашивает старший, только завидев синяк. — Как… Кто… Откуда? — Обсудите это позже, — говорит врач. — Исак, какую боль ты ощущаешь? Это скорее поверхностная от синяка или внутренняя? Это важно. — Я не уверен… — Прислушайся к телу, — параллельно берет датчик, поднося к животу, и на мониторе аппарата появляется картинка. Исак сразу же устремляет свой взор туда. — С малышом все хорошо? Келли всматривается в экран, подробнее просматривает там, где гематома. — Болит только тут? — переводит руку ближе к центру живота. — А тут? — Тут не болит. — Это хорошо. Могу обрадовать: с ребенком все в порядке. Вот бьется маленькое сердечко, — Исак с облегчением выдыхает, — если не ориентируетесь, то вот голова, вот ручки, — малыш двигает ими, и все стоят с улыбками до ушей. — Он уже такой большой, — завороженно шепчет Юнас, впервые видя не фотографии, а это все в живую. — Скоро начнешь чувствовать, как он пинается, — улыбается Келли. — Боже, я так рад, что все обошлось, — всхлипывает, одновременно улыбаясь, — я так боялся. — Я же говорил, — Эвен берет его за руку, поднося ее к губам и целуя костяшки. — Явных угроз прерывания беременности я не вижу, — продолжает гинеколог. — Что-то, кроме боли в животе, было? — Нет, — отвечает Исак, но Юнас его прерывает. — Он чуть не упал в обморок в школе. — Обморок… Не носил ничего тяжелого? В душных местах не находился? Хорошо позавтракал? — налетает с вопросами врач. — Это все из-за стресса. Ну… И я не завтракал, — отводит взгляд. — В смысле? Я же… — Я не хотел кушать и скормил завтрак Рейли, — объясняет мальчик. — Так, — Келли идет к столу и возвращается с небольшим аппаратиком, — дай палец, — укалывает протянутый пальчик и капает капельку крови в определенное место. Через пару секунд видит результат. — У тебя низкий уровень сахара. — Это очень плохо? — Это не очень опасно, но и не здорово. Пренебрегать едой нельзя, тебе нужно хорошо кушать, понимаешь? — Да, я знаю, но я не думал, что так получится… — Не думал он… Оно и видно, что не думал. На будущее: все, что я тебе говорю, важно и обязательно к выполнению, — строго произносит врач и протягивает Исаку бумажное полотенце. — Вытирайся. Вальтерсен послушно приводит себя в порядок, потом вспоминает про испачканную майку и тяжко вздыхает. Немаленькое пятнышко получилось, однако… Вот и как теперь домой идти? Эвен прослеживает его взгляд и, не долго думая, снимает с себя свою толстовку, отдавая Исаку. — Спасибо, — улыбается и надевает ее, теперь чувствуя себя намного комфортнее. Окружен его запахом, рядом с Эвеном, с ребенком все хорошо, сейчас они поедут домой, где он залезет в теплую кроватку и включит любимый сериал. Домой, где никто не накричит, не пристанет, где только тепло, уют и Эвен. Идеально. Старший присаживается на кушетку, перетягивая мальчишку к себе на колени, и обнимает со спины. Вдыхает его запах, мечтая сейчас забрать своего мальчика подальше от всей этой нервотрепки, спрятать ото всех и просто целовать, успокаивать. Как только он вошел в кабинет, младший выглядел таким разбитым, заплаканным и замученным, что смотреть больно было. Когда сказали, что с малышом все в норме, Исаку стало заметно легче и спокойнее. Теперь он скорее уставший, опустошенный и немного сонный в руках Эвена. Адреналин выветрился, и теперь клонит в сон. — Еще долго? — интересуется Насхайм, замечая, как Исак ластится и жмется к нему, зевает. Котенок. — Может, если от нас больше ничего не требуется, мы пойдем? — Куда собрались? Исак останется в больнице на какое-то время, — сообщает Келли, и мальчишку будто обливают ледяной водой. — Что? — резко встает, отчего в глазах темнеет. Он пошатывается, и Эвен аккуратно усаживает его обратно, обеспокоенно осматривая. — Вот об этом я и говорю. Пока сахар не придет в норму, полежишь в стационаре. Плюс нужно понаблюдать за ребенком, мало ли куда может вылиться этот твой синяк. Так что поваляешься недельку в больнице, ничего не случится, — сосредоточенно заполняет какой-то бланк. — Так как ты несовершеннолетний, мне нужен номер одного из родителей. — В больницу? — с отчаянием в голосе переспрашивает мальчик. — Я не хочу в больницу. — Исак, так надо, — устало повторяет врач, — продиктуй номер папы или отца, я должен сообщить им. — Но со мной же все хорошо, я могу дома полежать, пожалуйста, не надо в больницу, — умоляет подросток. — Я дам номер папы, хорошо? — встревает Юнас с телефоном в руках. Обращается к Исаку, но тот только обиженно отворачивается. Отворачивается прямо в объятья к Эвену. — Я здесь не останусь, — твердо произносит омега, утыкаясь носом ему в грудь. — А это обязательно? — спрашивает старший. — Да, Эвен, поверь мне, в таких случаях лучше не рисковать, — заверяет его гинеколог. — Солнышко, ты слышал Келли? Это необходимо, — целует его в макушку, надеясь, что в таком вымотанном состоянии у него не будет настроения спорить и он просто послушает его. — В самом начале, когда ты еще мог сделать аборт и мы еще не до конца решили, оставим ли его, я предупреждал, что легко не будет и будут трудности. Подумаешь, пробыть неделю в больнице, это мелочи. Главное, что с нашей крохой все хорошо, так? — Угу… — Котенок, если так надо, значит надо. Не расстраивайся ты так, я буду заходить каждый день, ну? — Обещаешь? — И переписываться сможем, а перед сном буду с тобой по скайпу выводить Рейли, — улыбается, заражая своей улыбкой Исака. — А еще, чтобы ты чувствовал себя как дома, я привезу твою пижаму единорога. — Спасибо, — обвивает шею, притягивая ближе, — но это будет неловко, вдруг я буду с кем-то в палате? — Зато ты будешь чувствовать себя как дома. Можем еще и плакат с Человеком-пауком во весь рост на стену повесить, вдруг еще и единомышленников встретишь, — посмеивается Эвен. — Дурак, — улыбается, несильно пихая в бок, — любимый дурак.