***
Наследник престола появляется в поле зрения только через часа два, когда солнце уже перестает так нещадно палить и омега высовывается из пыльной комнатки старого дома. Заметив гиганта, Бэк тут же кидается к нему навстречу, улыбаясь чуть ли не во все тридцать два. — Прости, что заставил ждать, были дела, — шепчет на ухо Ёль, прижимая к себе парнишку и вдыхая его манящий аромат. — Всё нормально, ты ведь пришел, — пожимает плечами омега, после чего альфа берет его за руку и ведет к домику. — Чем занимался? — интересуется Бэк, но вместо ответа его притягивают к себе и нежно целуют в губы. Бён не уверен, что их отношения с альфой уже можно назвать любовью. Да, они определенно нравятся друг другу, им хорошо вместе и их к друг другу притягивает истинность похлеще любого магнита. Но это пока всего лишь природа. В том то и дело, что они — истинные, именно поэтому вместе. И Бэкхён более чем уверен, что это главная причина, по которой он оказался в Чосоне. Однако к двадцать первому веку люди давно успели понять, что истинность — не приговор. Бэкхёну важно узнать Чанёля изнутри, несмотря на то, что природа решила за них то, что они идеально и во всем друг другу подходят. Именно поэтому омега не торопится так сразу отдавать этому парню свое сердце. Но у альфы, похоже, другие мысли на этот счет, и Бэкхён всё отлично понимает, ведь всем известно, что в Корё и Чосоне истинные были вместе безвыборочно (если дело не касалось статуса и измен). В Южной Корее этого парня смело назвали бы консерватором, который строго придерживается традиций, но здесь это глупо. Здесь создаются традиции и изначальные понятия. — Поверить не могу, что у меня такой прекрасный омега, — шепчет прямо в губы Чанёль, а Бэкхён млеет от приятных слов, потому что прежде ничего подобного в свой адрес не слышал. Но внезапно альфа отстраняется, и Бэк сразу замечает в момент поникшее лицо. Погода будто подстраивается под настроение Чанёля, солнце прячется за тучами и становится пасмурно. Хорошо хоть дождя пока нет. Гигант сидит на крыльце и думает о чем-то несколько минут, при этом периодически тяжело вздыхая и кусая губы, пока Бэкхён не спрашивает: — Что-то не так? — Нет, всё прекрасно, просто… — Чанёль мнется и берет омегу за руку, надеясь, что это придаст ему уверенности признаться. — Этот не так просто, как я планировал… Я не хочу, чтобы твое отношение ко мне изменилось, не хочу напугать тебя. — Воздух становится прохладнее, и альфа чувствует, что дышать становится гораздо легче. А вот Бэкхён, напротив, после таких слов начинает беспокоиться. Мало того, что его истинный — Чосонский красавчик, так еще и не простой гражданин? Он реально бандит или какой-нибудь незаконный поставщик?.. Чего-нибудь… В Чосоне ведь многое было под запретом. — Понимаешь, до тебя я уже пытался встречаться с двумя омегами, чтобы удовлетворять свои физические… эм… нужды, — начинает альфа, и Бёну, несмотря на волнение, кажется забавным то, как смущенно Чанёль пытается объясниться. — В общем, когда первый омега узнал, кто я, начал избегать и бояться, всё время обращался ко мне уважительно и осторожно. Я понял, что так больше продолжаться не может. Но когда я явился к нему домой, чтобы поставить точку, нашел его повешенным в покоях. Думаю, он любил меня по-настоящему, но боялся. Второй омега пытался воспользоваться мной, чтобы зажить припеваючи, и его я раскусил сразу. В итоге я подумал и решил остановиться на своем друге детства. Так уж вышло, что я каждый раз помогал Кёнсу перенести течку и сам получал от этого удовольствие. Я немного отошел от темы, но веду к тому, что очень переживаю, что мой истинный, которого я отпускать не намерен, окажется похожим на тех двух бывших. — Если ты дворянин, Чанёль, то даже не надейся, что, узнав это, я буду обращаться к тебе по-особенному уважительно. И деньги мне твои тоже не нужны, — скептично отвечает Бэк. Ему неприятно, что Ёль осторожничает даже с ним, но он всё понимает. В такие времена никому нельзя верить. Бэкхён очень надеется, что альфа сможет доверять ему, как себе, ведь Бён здесь только ради него. А еще омега надеется, что сам сможет ему довериться. Однако следующие слова Чанёля выбивают парнишку из колеи. — Дворянин? — усмехается Ёль. — Если бы всё было так просто… Я наследный принц, Бэкки. Пак Чанёль. Прости, что сказал только сейчас. Ранее я просто не мог… Бэкхён сидит, недоуменно смотря на альфу. Он не может поверить, что ввязался в такую сложную хренотень. Сейчас всё больше походило на историческую дораму, чем на фантастическую реальность. Что за «Чан Ок Чон: жизнь ради любви»? Может Бэк реально стал актером и так заигрался, что сам не заметил? — Стебешься надо мной? — выпаливает омега, и принц хмурится, пытаясь разобрать, что он имеет в виду. «Я, значит, слуга, а мой истинный альфа — принц. Что за пиздец?» — думает Бэк, тут же представляя, сколько сложностей ему придется пережить, если он останется в Чосоне и будет бороться за право быть рядом с истинным. Чёрт, он хочет домой. Он писос как хочет домой. Его ж тут кокнут! Какая-нибудь невеста принца или вдовствующая императрица, которая строго за «чистую» кровь. Хотя Бэк, вообще-то, случайно оказался слугой. Но разве это кому-то докажешь? — И… Что мы будем делать? — задумчиво спрашивает Бэк, по-прежнему сжимая в руке большую ладонь Пака. — Я слуга, ты ведь знаешь. И, кстати, слуга во дворце. Чёрт, мы всё это время были так близко друг к другу! — Если честно, я ожидал другой реакции, — улыбается Чанёль, поднося руку омеги к своим губам и целуя тыльную сторону ладони. — Просто у меня в голове не укладывается. Я еще не отошел от шока… Вот почему ты в чем-то казался мне странным, — бубнит Бён, вспоминая все эти переодевания и «я во всем разберусь». Получается, это он сделал так, чтобы Бэка не искали во дворце. Или он с самого начала всё спланировал, и во дворце вдруг понадобилась хурма?! — Стоп, а Чонин? Не говори мне, что он- — Мой лучший друг и телохранитель. Бэк мысленно дает себе затрещину, потому что Чонин никак не мог бы оказаться королевских кровей. Ну эт бред, корейская дорама превратилась бы в индийский сериал. Но нет, благо пока за рамки не переходит. Если можно так сказать. — Но, Бэкки, я обещаю, что разберусь с этим. — С чем? — Доверься мне, хорошо? Просто позволь любить тебя и оставайся со мной, я всё сделаю для тебя и для того, чтобы мы счастливо жили вместе. — Стой, подожди, подожди… — тут же тараторит Бэкхён. — Ты что, собрался из раба себе мужа делать? Предлагаешь мне сидеть и ждать? Просто любить тебя и оставаться с тобой, пока ты делаешь из меня Чан Ок Чон? — Да! — выкрикивает Чанёль, но тут же тормозит. — То есть нет, Бэкки. А, так ты знаешь Чан Ок Чон? Она была невероятной женщиной. Получается, императрицу Ки Нян ты тоже знаешь? Она из наших краев, слышал ее легенду? Обе эти женщины из низов добились высот несмотря на трудности и причины. — Я знаю всё по дорамам, но там все приукрашивают, — ворчит под нос Бён, замечая непонятливый взгляд альфы. — Забудь. «Кажется, я повторяю судьбу этих двоих», — думает Бэкхён. И, на самом деле, ему совсем не хочется быть третьей «героиней» из ряда из-грязи-в-князи. Он хочет домой. Желательно с Чанёлем. Желательно сейчас и навсегда. — Бэкки, можешь мне объяснить некоторые выражения? Я часто не понимаю тебя. Это из Мин? — Я не из Мин, Чанни, — вздыхает Бэкхён, даже не задумываясь о своих словах. Он сразу же с ужасом понимает, что наплел, но забирать слова обратно будет глупо. Возможно, если Пак узнает его правду, то это будет честно и поможет им быстрее сблизиться. Не только сблизиться, но еще и вместе контролировать ситуацию, вместе принимать решения и думать, что делать дальше. — О чем ты говоришь?.. — Я… Я расскажу, если ты пообещаешь держать всё в тайне и не расстраивать Чонина, — выдвигает условие омега. — Ничего не понимаю. — И вряд ли поймешь, но ты мой альфа, ты должен знать. Теперь настало время беспокоиться Чанёлю. Почему-то в голову тут же приходит мысль о том, что Бэкхён может быть из рядов кисэн. Возможно, поэтому у него короткие волосы? Одна мысль об этом заставляет кровь кипеть в жилах. Вероятность того, что Бэк всё это время был не в Мин, как думал Чонин, а в доме кисэн, и обслуживал там богатых мужчин разного возраста, просто уничтожает Чанёля и все его планы на будущее. — Чанни, Чанни! — шипит Бэкхён, пытаясь убрать ладонь из сильной хватки. — Ты сломаешь мне руку. — О, прости, — принц тут же отпускает руку омеги. Он хочет спросить напрямую, но боится услышать положительный ответ, однако правды не изменить, поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, альфа решается. — Ты кисэн? — Что?! Нет! И Пак может выдохнуть с облегчением. Если Бэкхён не кисэн, то принц готов к любой правде. Готов спустить ему с рук всё-всё, готов даже от лучшего друга всё скрыть. — Знаю, прозвучит странно, но… — омега поджимает губы и теребит подол своей рубахи. — Я из двадцать первого века, Чанёль. Из будущего, — абсолютно серьезно говорит он. В любой другой момент Чан бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска, но смотря в эти глаза, Пак не то, что смеяться, он даже думать ни о чем не может. И этим глазам хочется верить. — Бэкки, ты ведь знаешь, что и так особенный для меня? — В это трудно поверить, но постарайся! Брат твоего лучшего друга и, по совместительству, твой истинный умер. Не знаю, когда это произошло, но Чонин был прав, когда думал, что Бэкхёна не стало там, в Мин. Меня перенесло во времени ради тебя, потому что, видимо, ты в моем времени тоже скончался… Понятия не имею, почему эта магия остановилась именно на нас тобой, и что нам с этим делать. — Бэкхён, я не уверен, что понимаю… Может, ты повредил голову? Или тебе приснился странный сон, который ты принял за реальность? Или что-то вроде гипноза? Ещё я слышал про порчу… Дальше Бэкхён его не слушает. Он понимает, что рассказать всё сейчас было плохой идеей. Возможно, когда-нибудь потом он попробует снова, или ему на руку сыграют какие-нибудь обстоятельства, заставившие Чанёля поверить. А пока можно просто прикинуться дурачком и наслаждаться голосом истинного, особенно, если он так ласкает уши. — Ты прав, Чанни, прости, это было глупо, — смущенно улыбается Бэкхён, поправляя воротник Пака, который продолжает лекцию о том, что в Мин очень много грязных мошенников, которые могли загипнотизировать и обокрасть омегу. Ну вот, снова он перешел с одной темы на другую, даже не заметив этого. — Вчера во дворце было много работы, не волнуйся так, — подбадривает Чанёль, и они довольно быстро меняют тему разговора. Было немного обидно за то, что Пак принял Бэкхёна за умалишенного, хоть и всячески старался скрыть это, но последний всё понимает, сам бы в жизни не поверил. Долгую болтовню прерывает желудок Бэкхёна. Он ведь даже позавтракать сегодня не успел. — Я принес с собой обед, — улыбается принц, снимая со спины мешок и доставая оттуда чем-то прикрытые чашки с едой. — Дэба-а-ак! Ты мой герой, — радуется омега, принимая свою порцию и палочки. — Во дворце нас не ждут, поэтому можем весь день провести вместе, — довольно улыбаясь, говорит Чанёль, с удовольствием наблюдая за тем, как его омега уплетает обед.***
На самом деле, Бэк даже не заметил, как село солнце. Ему было настолько хорошо и интересно с истинным, что время пролетело незаметно. Расставаться не хочется, ведь омеге мало проведенного времени, мало долгих разговоров, нежных поцелуев и теплых объятий. — Уже так поздно, — с досадой говорит омега, нежась в больших руках своего альфы и прижимаясь спиной к его груди. — Нас не потеряют, помнишь? — шепчет Чанёль и оставляет кроткий поцелуй на шее парня. — Можем остаться здесь на всю ночь. Паку потребовалось много храбрости, чтобы произнести последние слова. Он знает, что фактически предлагает Бэкхёну провести вместе ночь, в ласках и нежности друг друга. И не очень красиво предлагать подобное прямо сейчас, ведь они знакомы не так долго. Бэкхён же, наоборот, не видит в этих словах ни грамма пошлости и неправильности. В двадцать первом веке взгляды на отношения немного иные. Некоторые истинные чуть ли не в первую встречу лезут друг на друга, так почему Бэк должен считать странным и непозволительным то, что Чанёль хочет просто переночевать вместе. — Да, но здесь комнаты пыльные и холодные. Не уверен, что там найдется, на чем спать. Чанёль не знает, как выразить свое счастье. У него перехватывает дыхание, мешая произнести и слово, и Бэкхён сомневается, что правильно расценил его предложение. — У нас полно гостевых домов, нас накормят вкусным ужином, предоставят купальню и положат спать в лучшей комнате. Если хочешь, можем попросить две отдельные постели. — Не хочу! — не задумываясь, выпалил Бэкхён, и тут же пожалел о сказанном. Вот какого черта он не может держать язык за зубами? Принц сначала сидит в ступоре, но, заметив красное лицо омеги, тут же заливается смехом, и Бэкхён расслабляется, подлавливая его. Успокоившись, омега встает с места и протягивает руку истинному, не заморачиваясь по поводу того, что вышло бы куда красивее, если бы руку Бэкхёну подал именно альфа. Сплетая пальцы, они медленно бредут по тропинке, периодически дурачась, и даже не замечают, как оказываются у ближайшего, достаточно приличного гостевого дома. Чанёль чуть опускает шляпу, чтобы её тенью скрыть свое лицо, когда сует в руки хозяйки мешочек с деньгами и просит предоставить им всё самое лучшее. Когда парней провожают в комнату, Бэкхён еле сдерживается, чтобы не подпрыгнуть от радости. Ощущение, будто он вечность пропал на узеньких рабских постельках, и теперь огромный футон с мягкими подушками и воздушным одеялом кажутся раем. — Неужели я смогу отлично выспаться, не выслушивая чужой храп и не чувствуя на себе конечностей соседей? — улыбается омега, и его тут же со спины обхватывают руки Чанёля. — Если только мои, — шепчет на ухо бархатный голос, прежде чем принц зарывается носом в мягкие волосы истинного. Эта спальня не сравнится с его собственной, поэтому он ждет не дождется, когда сможет привести Бэкхёна к себе в покои и увидеть его восхищение.***
После плотного ужина Бэкхён первый убегает принимать водные процедуры. Его радует большая купальня, горячая вода с разными травами и лепестками роз, радуют эти старинные мыльные принадлежности и пижама, которую любезно предоставили в этом гостевом доме. Когда Бэкхён завязывает тесемку на своей рубашке, в дверь стучат. Глубокое и будоражащее «это я» заставляет Бэкхёна тут же ответить «заходи, я уже закончил». Чанёль перешагивает порог и замечает покрасневшего от горячей воды и пара Бэкхёна. Его волосы всё еще мокрые, а на теле красуется хлопковые одеяния для сна с различными узорами. Чанёль солжет, если скажет, что его не заводит такой образ истинного. Да Бэкхён будет заводить его, какую бы одежду ни надел. — Нужно попросить, чтобы тебе набрали воды, придется подождать, — говорит омега, подходя ближе, и Чанёль тут же разводит руки в стороны. Бён думает, что это для объятий, но когда сам прижимается к телу гиганта, не чувствует ответной реакции. — Ты чего застыл? — не понимает Бэк, делая шаг назад. Чанёль стоит, разведя руки в стороны, как пугало на полях. — Я принц, Бэкки… — вздыхает Пак, после кивая на свой ханбок и как бы намекая на то, чтобы его раздели, потому что сам он этим никогда прежде не занимался. — Предлагаешь мне тебя раздеть? — приподнимает бровь омега, на что получает утвердительный кивок. Одна мысль о том, что его сейчас будет раздевать Бэкхён, будоражит. А вот самого Бэкхёна, кажется, перспектива раздеть избалованного принца не особо радует. Если быть точнее, он боится ненароком возбудиться при виде его обнаженного тела. — А ты не должен смутиться перед омегой или еще что? — предполагает Бён, потому что знает, что раньше непозволительно было даже в нижнем белье (состоящем из рубахи и штанов) предстать перед кем-то. — Ты ведь мой истинный. Да и мне нечего стесняться, мое тело идеально, — пожимает плечами принц. Да уж, самолюбием его не обделили. Бэкхён вздыхает и качает головой, после чего принимается стягивать с истинного одеяния стражника. Когда Чанёль стоит перед ним в белой рубашке и штанах, омега немного тормозит. Он снова смотрит на Пака, который выглядит довольным, как кот, наевшийся сметаны, и принимается развязывать тесьму. Рубаха распахивается, и Бэкхён замирает, смотря на крепкую грудь и четкие кубики. Не совладав с собой, он проводит рукой по прессу парня, чувствуя под пальцами рельефные мышцы. — Бэкки, — вздыхает Чанёль, наклоняясь к истинному и кладя руки на его талию, пока тот не перестает водить рукой по груди и прессу альфы, после заводя её дальше и оглаживая спину. — Если ты не перестанешь касаться меня, я боюсь не совладать с собой, — хрипит он, проводя носом по шее парня и вдыхая его естественный запах. Бэкхён продолжает поглаживать руками идеальное тело Чанёля и вдыхать такой вкусный запах маффинов, а еще, кажется, у него скоро течка. Именно поэтому он не может контролировать себя и прижимается губами к шее Пака, оставляя на ней красноватое пятнышко. «Нельзя», — твердит здравый смысл, которого осталось совсем немного. К счастью, этого немного хватает, чтобы Бэкхён отлип от Чанёля и, как ошпаренный, выскочил из купальни.***
Чанёль приходит, когда омега, по самые уши утонув в одеяле, притворяется спящим. Он уже полностью одет в пижаму, а значит, что всё он может делать сам, а тогда просто решил подразнить Бэкхёна. Альфа гасит свечи и укладывается позади Бёна, обнимая его и прижимая к себе. Невероятное тепло и спокойствие разливается по телу каждого из них, сердца бьются в унисон. Когда Чанёль приподнимается и начинает целовать шею и щеку Бэкхёна, тот не может не перевернуться на спину, чтобы губы альфы переключились на его собственные. За весь день, проведенный вместе с Чанёлем, Бэкхён успел узнать о альфе много нового. Например то, каким озорным ребенком он был в детстве, каким строгим всегда был его отец и какой доброй была мама. Пак рассказывал о своих приключениях, о приобретенных и потерянных друзьях. Рассказывал, что очень любит музыку, поэтому раньше часто засиживался в домах кисэн, наслаждаясь выступлениями, пока сам не начал учиться играть на инструментах. Теперь же он владеет многими из них, но не останавливается на достигнутом и постоянно старается улучшить свои навыки. А Чанёль узнал, что Бэкхён до прибытия в Чосон торговал разными диковинками, которые не имели большого спроса, поэтому Бэк в свободное время разбавлял скуку рисованием (больше, конечно, интернетом, но пока об этом стоит помолчать). Омега пообещал как-нибудь нарисовать Чанёля, потому что он очень красивый и вдохновляет. Когда губы уже начали болеть от долгих и влажных поцелуев, парням не спалось. Они лежат в обнимку и продолжают болтать, обсуждая всё, что придёт в голову. Но когда речь заходит о родителях, Бэкхён поникает. Ему нечего ответить. Как бы сильно он ни любил свою маму, он не может рассказать о ней Чану, потому что по представлениям альфы мама его лучшего друга и истинного омеги — жестокий и ужасный человек. Именно поэтому Бэк не находит ничего лучше, чем просто перевести стрелки. — А каким человеком была королева? — Ей было скучно во дворце, — улыбается Чанёль. Он всегда любил вспоминать о маме, как бы печально ни становилось. — Ей был интересен мир за его пределами. Матушка постоянно пробовала что-то необычное, и её слугам всегда доставалось. Несмотря ни на что, у неё было доброе сердце… И она была мудрее всех. Я не смог её защитить… Не смог. Именно тогда я понял, что должен быть сильным, чтобы защитить всех, кто мне дорог. Бэкхён замечает, с каким трепетом и грустью Ёль говорит о своей матери. Видимо, она была действительно восхитительной женщиной. Хотя, какая мать для своего ребенка не восхитительна? Разве только та, что бросила, но и ей вечно можно искать оправдания. Историю Бэкхён знает не особо хорошо, но его мама, кажется, когда-то рассказывала о королеве, которой не нравилась её жизнь в золотой клетке, и она частенько убегала из дворца, чтобы познать мир, а потом влюбилась в охотника, за что поплатилась. Может быть, это и была мать альфы? Бэкхён сильнее жмется к своему истинному, желая, чтобы тот ощутил, что не один, что у него теперь есть омега, которая не оставит и не предаст. Снова мысли о доме покидают голову парня, и он засыпает с улыбкой на лице и чужими руками на своем теле. Нет, родными руками.