***
Чонину потребовалось время, чтобы наконец посетить такую достопримечательность, как древний дворец. Да, у него оказалось меньше свободного времени, чем он рассчитывал, поэтому только спустя неделю стоит у беседки, про которую говорил ему пропавший брат. Приподняв дощечку нужной ступени, пока никто не видит, его глаза расширяются, когда он видит лежащую в темном, укромном месте книжку. Она потрепана из-за прошедших столетий, но всё еще бережно хранит то, что в ней написано. Открыв первую страницу, на глаза тут же попадается листок со стихом, который Бэкхён пообещал ему написать. Сомнений в том, что его брат попал в очень странную переделку, не остается. Зато остается только ждать его и всячески успокаивать маму, твердя, что с Бэкхёном всё хорошо.***
Бэкхёну показалось, что он закрыл глаза лишь на мгновение, прежде чем в покои принца ворвался его евнух, принимаясь будить Чанёля и зовя служанок, чтобы те умыли и одели альфу. Потирая глаза и следя за всей этой суматохой, Бён пытается проснуться, но веки настойчиво продолжают закрываться. — Поспи еще, здесь тебя никто не посмеет потревожить, — говорит Чанёль. — Меня вызывает отец, я не имею права ослушаться, как бы ни хотелось еще понежиться в постели. Бэкхён не собирается оставаться в покоях принца в одиночестве, поэтому улыбается, качает головой и принимается одеваться. Чанёль всё равно раньше него выскакивает из своих покоев, потому что, судя по сообщению Колты, произошло что-то серьезное. Выйдя на длинное крыльцо и жмурясь от палящего солнца, Бэкхён улыбается, потому что несмотря на страшный сон и не самое приятное пробуждение, утро сегодня кажется прекраснее, чем когда-либо. — Бэкхён! — слышит омега, сразу же узнавая голос Лухана. — Я устал ждать, внутрь за тобой меня не пускали! — возмущается парнишка, косясь на стражников. — Пошли скорее к тебе в покои, здесь столько слухов про тебя ходит! Стражники удивляются такому общению между слугой и наложником, но ничего сказать не могут, предпочитают позже «случайно» пустить еще слушков, чтобы во дворце было больше тем для обсуждения, касаемо Бэкхёна. — Ну, и чего ты наслушался? — закатывает глаза Бэкхён, падая на шелковый футон и жестом призывая Лухана сесть рядом. Тот сначала мнется у входа, но потом вздыхает и все же садится рядом с омегой. Бэк в который раз невольно засматривается на безупречное лицо этого прекрасного юноши. Лу больше подошел бы статус китайского принца, именно их национальные наряды смотрелись бы на этом омеге бесподобно. Особенно голубые и белые цвета. Вот, какие цвета, по мнению Бэкхёна, лучше всех подойдут его лучшему и единственному другу в Чосоне. — Служанки только и говорят о тебе и наследном принце. До этого, если они что-то подозревали — не показывали этого, но после новостей о том, что ты провел ночь в покоях принца, все будто с катушек слетели! Все омеги мечтают оказаться на твоем месте и проклинают тебя, распуская даже слухи о том, что ты носишь дитя. И… — Хань поджимает губы, касаясь кончиками пальцев волос Бэка. — Твои волосы… Они короткие, поэтому все более чем уверены, что ты принадлежишь не одному альфе. Рассказать самую распространенную историю? — Ну давай, — недовольно говорит Бэк, чувствуя, как начинает закипать. — Ты прибыл из Мин, встретил принца, влюбил его в себя, но сам сердце ему не отдал и продолжаешь спать со всеми, кто понравится, потому что, цитирую, «Мужчины Чосона красивее мужчин из Мин» и ты не можешь выбрать кого-то одного. — Короче. — Ну принц прознал, разозлился, хотел тебя выпороть и запереть, но в итоге все обошлось только тем, что он лично отрезал тебе волосы, тем самым клеймив. Но потом он остыл, снова все началось как прежде и он даже наложником тебя сделал. И дитя ты тоже по этой версии носишь, только неизвестно, от кого. — Господи, какой бред! Кто пускает эти слухи? Они совсем охренели? Вообще поговорить не о чем больше, блять? — взрывается Бэкхён, вскакивая на ноги. — Уроды, я ж узнаю, кто такой сказочник, и язык ему нахер отрежу собственными ножницами для лобковых волос! — Лу Хань невольно дергается, прикрывая ладошкой свой рот, будто представляя себя на месте несчастного, пока Бэк наверстывает круги по комнате. Его оклеветали! Еще и так грязно! Он тут находится не так долго, чтобы успеть переделать все, что было на него навешано. — Лухан, у меня для тебя задание! — вдруг подлетает к слуге омега. — Нужно выяснить, кто за этим стоит, втереться в их доверие и… — Тише, тише, Бэкхён! — успокаивает друга китаец. — Служанки — это мелочь во дворце, зачем ты так реагируешь на их пустую болтовню? — Потому что сплетни разлетаются со скоростью света. Сплетни могут чистого человека очернить так, что лучше будет повеситься, чем жить с клеймом и терпеть презрение. Я успел пройти через это в средней школе, после чего замкнулся в себе и предпочел интернет-друзей настоящим, — с грустью вспоминает Бэкхён, более-менее успокаиваясь. — Ты учился в школе? — недоумевает Лухан. — Да, Хань, в мое время все с раннего возраста начинают учиться. Но, слава богу, будучи старшеклассником, я перевелся в другую школу, где всё было хорошо. Я даже завел там друга, а потом всё пошло лучше, правда от привычки проживать всю жизнь в интернете я не лишился. Не знаю, как здесь еще не сошел с ума без телефона, — хихикает Бэкхён, крутя в руках выключенный смартфон, который все время лежит у него под подушкой. — Как бы я хотел оказаться в твоем времени, — мечтательно произносит Лу Хань. — Может быть Сехун из того времени вел бы себя совсем по-другому. Бэкхён хочет сказать «Это твой мир, тебе там делать нечего», но не может, потому что сам находится не в своем времени и чувствует себя в разы счастливее, чем дома. Может быть, и Лухану было бы лучше там? — Если бы это было так, судьба магическим образом занесла бы тебя в 21 век, — улыбается Бэкхён, поглаживая друга по спине. — Может быть тебе суждено бороться за свою любовь? Хань пожимает плечами, проклиная себя за то, что продолжает вопреки всему любить О Сехуна и надеяться на то, что в будущем у них всё может быть хорошо. Ведь если Чанёль станет королем, Бэкхён точно замолвит за Лу словечко, чтобы ему можно было быть с истинным. Вот только этого истинного сначала надо добиться. — Если бы Пак вел себя, как Сехун… Я бы его отпорол, — хмыкает Бэкхён, заставляя Лухана смеяться и приставить указательный пальчик к губам в жесте «тихо». Но это наводит на мысль о том, что Се, посмотрев на принца, как на например, передумает и поймет, что влюбиться с слугу короля — не страшно. Тем более если эта любовь возникла не по собственной воле.***
Бэкхён, поглаживая переполненный вкусной едой живот, взглядом провожает служанку, которая уносит маленький столик с пустой посудой, и удивляется, когда в покои врывается Колта, заставляя Лухана, сидевшего рядом, вскочить на ноги. — Его высочество хочет вас видеть. Коротко и ясно. Лу следует сразу за Бэкхёном на выход из скромных покоев. В его обязанности входит тереться около слуги наследного принца, пока Бён торчит рядом с истинным. Вот если бы только Сехун был на месте Колты, всё было бы намного проще… Нет, не то чтобы Колта был плохим альфой, просто он староват, да и всё же о ком, кроме истинного, может думать Лухан. Хотя, с некоторых времен, его беспокоят дела Бэкхёна. — Бэкки! — Чанёль встречает их на крыльце своей комнаты, раскидывая руки в стороны и желая обнять своего омегу, но тот ведет себя скованно и уходит от близости. Зато без стеснения обходит наследного принца и входит в его покои, что не уходит от внимания внимательных стражников. Бён падает в объятия шелковой постели, которая в разы мягче его собственной, и наблюдает за тем, как Чанёль не торопясь приближается и садится рядом. — Что-то не так? — осторожно интересуется он, кладя свою ладонь на руку омеги. — Сойдет, — пожимает плечами Бэк. — Чем занимался весь день? Чанёль хмурится и отводит взгляд, и Бэкхён сразу же замечает это. Тут не с ним что-то не так, а с Паком. — Ну? — не сводя с принца глаз, допытывает омега. — Снова был на прогулке с Тэри. Она очень настойчивая, — вздыхает Ёль. Ранее он уже рассказывал Бэкхёну об этой девушке и о требовании отца, поэтому старший даже не удивляется, вновь слыша это имя. — Я видел личного евнуха отца, наверняка был послан, чтобы передать хорошие новости о том, как мы с ней ладим… — Я чувствую нотку чужого запаха на тебе, — кивает Бэкхён. — Прикажи там кому-нибудь принести воды, тебе нужно умыться. — Прости. Бэкхён качает головой, но улыбку выдавить не может. Его истинный целовался с другой омегой, как тут оставаться радостным и беспечным. Ревность застилает глаза, несмотря на то, что Бэк всё понимает и готов терпеть. Чанёль — наследный принц, который в будущем взойдет на трон. Ему нужна достойная спутница, и хорошо, если они будут ладить. Бэкхён же трона вообще не достоин, да и не хочет брать на себя такую огромную ответственность, будучи супругом короля Чосона и исторической личности. По приказу Чанёля в спальню тут же заходит совсем юная девушка-омега, держа в руках поднос с золотой чашей воды, в которой плавают лепестки, и с белым полотенцем. Пак говорит ей оставить поднос на столике и уйти, что приводит наложницу в замешательство, но ослушаться она не смеет. — Почему выгнал её? — интересуется Бэкхён. — Ты же не думаешь, что я буду тебя от чужих прикосновений умывать? — хмыкает он. — Думаю, — кивает Чанёль. — Ведь иначе ты будешь избегать моих поцелуев. Да и я не посмею прикоснуться к тебе. — Возьми и умойся сам! Уже поздно, я могу лечь спать и без поцелуйчиков! — возмущается Бэк, снимая с себя одежду и готовясь ко сну. — Зато я не могу! К тому же ты сам как-то говорил, что я как ребенок — меня надо умыть и переодеть. Милости прошу, — издевается Чанёль. Бэкхён вообще сам по себе достаточно гордый, он бы встал и ушел в свои покои, но тут же постель мягче… Окей, ладно, с истинным спать намного лучше, чем мерзнуть в одиночестве. Именно поэтому он нервно хватает полотенце, топит его в ароматной воде и вытирает губы Чанёля так, чтоб наверняка стереть с него все следы этой Тэри. — Эй, нежнее! — возмущается Чанёль, хватая омегу за запястье. — Нежнее, Бэкки, — уже спокойнее повторяет он, отпуская его руку, и как бы невзначай кладет свою ладонь на бедро омеги. Тот лишь фыркает, осторожнее, но не менее тщательно, протирая лицо наследного принца. — Кстати, раз тебе так не нравится раздевать и умывать меня, может не давать тебе вольность прогуливать собрания наложниц, а заодно и придворных омег? Может войдешь во вкус, а потом я тебя поставлю в троицу наложниц, которые постоянно только этим и занимаются, — усмехается Пак, за что получает легкий удар полотенцем по щеке. — Прекращай дразниться и бесить меня, а то уйду. — Во-первых, не уйдешь, а во-вторых, за удар по лицу принца можешь получить сто ударов, — продолжает язвить альфа, видимо, получая удовольствие от того, как нервничает и злится Бэкхён. Видя, что тот уже начал кусать губы от ярости, готовясь вот-вот свалить отсюда нахер, Пак начинает как ни в чем не бывало смеяться и притягивает к омегу к себе, чтобы обнять. — Ты скоро перескочишь всех, став придворным омегой высшего ранга, а после — моим Хибин. — От самого низшего ранга «сверкающей красоты» до королевского наложника первого ранга… Большой скачок, тебе не кажется? — Ты не был придворной омегой, а сразу же после слуги стал наложником короля. Здесь уже всё пошло не по плану, и отец это знает. Хорошо только, что проблем не возникло, — продолжает улыбаться Чанёль, ласково поглаживая своего истинного по спине. Бэкхён мало знает обо всех этих дурацких рангах, титулах и прочем. Раздражает, но пусть с этим всем разбирается Чанёль, а он просто будет рядом. Хотя, скорее всего, именно из-за этих «скачков» начались ужасные сплетни. — Перестань нервничать, я люблю тебя, и это главное. — Извини, я весь день на взводе, — вздыхает Бэкхён. — По всему дворцу ходят ужасные сплетни про меня, а тут еще и эта Тэри лезет к тебе целоваться. — Сплетни во дворце всегда были и будут, а Тэри… Боюсь, ее поцелуи с моих уст сотрут только твои прикосновения, — шепчет Чанёль, укладывая омегу на постель и нависая над ним. Бэкхён и так потерял слишком много времени, поэтому сам цепляется за принца, притягивая его к себе и вовлекая в мокрый, непристойный поцелуй. «Интересно, а здесь вообще так положено целоваться? Или же поцелуи тоже имеют свои ступени?» — думает омега, жадно присасываясь к губам истинного. Рука альфы скользит под белую рубашку Бэкхёна, и Чанёль теряется в эмоциях от ощущения нежной кожи у себя под пальцами. Омега вздрагивает, потому что у принца холодные руки, но ему все равно приятны эти прикосновения. Старший развязывает рубашку Чанёля, желая тоже ощутить его горячую кожу, но тот внезапно отстраняется и садится. — Ты чего? — спрашивает омега, поднимаясь следом. — Я не могу. Еще рано. Ты не готов, — растерянно отвечает Пак, но его расширенные зрачки и внушительный стояк говорит о том, что он всё может, просто почему-то сомневается. — Я не готов? — переспрашивает Бэк. — А по мне не видно, как я «не готов»? — Твой запах сводит с ума, я просто не контролирую себя, Бэкхён. Лучше тебе сегодня уйти в свои покои. — Издеваешься? Пак Чанёль, я че-то не понял, кто тут из нас девственник?! — возмущается Бэкхён, отлично зная, кто такой До Кёнсу и каким хорошим другом он приходится наследному принцу. Лухан — его уши, глаза и всё-всё-всё. — Если ты не возьмешь меня прямо сейчас, я буду считать, что ты всё это время просто забавляешься с кем-то другим. Трахаешь кого угодно, только не меня, потому что думаешь, что я недостаточно хорош. Вот так я буду считать. — Естественно Бэк знает, что это неправда. Нужно ведь как-то расшевелить Чанёля. — Да я после твоего появления и думать ни о ком не могу! Зачем ты так? Я ведь о тебе беспокоюсь. — Пак сейчас больше похож на брошенного щенка, так и хочется сказать ему «ладно, давай пока не будем торопиться». Но, чёрт возьми, это так глупо звучит! Особенно учитывая то, что сейчас девственник уламывает опытного альфу на секс. — Лухан, погаси свечи! — кричит Бэкхён, чем удивляет не столько Чанёля, сколько Колту, стоящего за дверями покоев. Хань тут же забегает и делает то, что ему было приказано, после спеша на выход. — Так проще? — спрашивает омега, поднимаясь с места и стягивая с себя всю одежду. Чанёль видит лишь его обнаженный силуэт на фоне огромных окон, сквозь бумажные ставни которых проходит свет уличных факелов. — Б-Бэкки… — всё, что может выдавить из себя Пак, не в силах даже пальцем шевельнуть. Истинный омега кажется ему сейчас самым прекрасным, что есть в этом мире. Он не может отвести взгляда от красоты, которую можно заметить даже в сумерках. Бэкхён облизывает губы и присаживается напротив альфы, снимая, наконец, с него рубашку и ведя ладонями вниз по кубикам пресса к кромке мешковатых штанов. Чанёль даже не замечает, как омега заводит одну из своих рук за спину и начинает разрабатывать себя. Благодаря обильности естественной смазки, из-за которой запах какао разносится по всем покоям принца, уже через несколько минут Бэкхёну становится недостаточно трех пальцев. — Чанёль, сними их, — просит старший, пальцами поддевая кромку его штанов, и пока тот спешит от них избавиться, Бэкхён ложиться на спину, протягивая руки к гиганту. — Иди ко мне, — одними лишь губами шепчет он, когда замечает, что Пак снова тормозит, залипая на открывшийся ему вид омеги. Сегодняшняя ночь — самая сладкая и самая лучшая для них обоих. Чанёль просто не видит своей дальнейшей жизни без истинного омеги, а последний чувствует себя самым счастливым парнем на Земле и желает никогда не отпускать руку, которая сейчас его касается. Альфа нежными поцелуями касается шеи хрупкого парня, проводя пальцами по всем его эрогенным зонам: по талии и внутренней стороне бедра. Стараясь не оставить отметин, Пак выцеловывает каждый миллиметр на груди и шее Бэкхёна, медленно сходя с ума от этого запаха и красоты тела. Чанёль входит не торопясь, очень осторожно, чтобы не навредить. Просто он не знает, какого размера дилдо лежит у Бэкхёна под кроватью, там, в 21 веке. Ну, а что, парень уже взрослый, а альфы ни разу не было. Хочется ведь снимать стресс. На место дискомфорта через пару минут наконец приходит наслаждение, и уже через пару толчков Бэкхён начинает задыхаться от удовольствия, стараясь громко не стонать, чтобы не смутить слуг, стоящих за тонкими стенами покоев. Омега и не думал, что с альфой можно чувствовать себя настолько хорошо. Если бы знал — нашел бы Чанёля в своем 21 веке даже если бы пришлось доставать его из того света. Царапая крепкую спину, Бэкхён просит принца двигаться быстрее, и Паку окончательно срывает башню. Он быстро переворачивает омегу на живот и резко входит в него по новой, проезжая по простате. Вскрикнув, Бэк тут же утыкается лицом в одну из подушек, подставляя задницу навстречу и раз за разом чувствуя, как член альфы при каждом толчке задевает точку G. Пошлые шлепки, сбитое дыхание и приглушенное мычание Бэкхёна раздается по всей спальне, заставляя парня краснеть еще сильнее, но это чертовски заводит. Когда Чанёль начинает сжимать рукой его член и водить по нему — накрывает новой волной удовольствия. Еще пара толчков, и Бэкхён содрогается в сладостной эйфории, но радоваться этому приходится недолго. Чувствуя, как ускорился темп Чанёля и слыша его тихие стоны, которые до этого парень сдерживал, омега осторожно соскальзывает с его члена. — Бэкки, еще немного, — рычит Чанёль, входя снова, но Бэкхён настойчиво отстраняется опять. — Не внутрь, Чанёль, — говорит принцу омега, поворачиваясь к нему лицом и помогая рукой. Ощущения не столь приятные, но чтобы излиться — сойдет, именно поэтому звучит низкий и протяжный стон, а Бэкхён чувствует на своей руке теплую и вязкую сперму. Чанёль падает на подушки, уставившись в потолок и пытаясь прийти в себя. Бэкхён же укладывает голову на его грудь и приобнимает, чувствуя запах не пота, а любимых маффинов.***
Утром разлепить глаза никак не удается, потому что ночью Чанёль был слишком настойчив. Или это был Бэкхён… Уже не важно. Главное — это их близость. Только вот Чанёля все же напрягал один факт, который чужд для него. — Бэкхён, скажи, почему ты всё время отталкивал меня в самый пик? — интересуется он, любуясь спящим лицом своего омеги. Тот морщится и отворачивается на другой бок, желая досмотреть хороший сон, но Пак не унимается. — Бэкхён, ответь мне. — Пораскинь мозгами, блять, дай поспать, — бубнит Бэк, и из всех слов Чанёль понимает только два последних. — Что? — хмурится он. — Бэкки, ответь! Я не оставлю тебя в покое! — Хорошо, окей, после этого ты дашь мне выспаться? — бесится Бэкхён, вскакивая с места. Он замечает кивок и вздыхает, потому что Чанёль просто думать не хочет. Всё же ужасно логично. — Я не хочу залететь. — В каком смысле? — В смысле забеременеть не хочу, ясно? Влипнуть по полной, обрюхатиться, надуться! Я хочу спать! — кричит он и падает обратно в объятия теплой постели, с головой накрывшись одеялом. — То есть как? Не хочешь сносить будущего наследного принца от будущего короля? — недоумевает Чанёль. — Не хочешь родить от меня храброго альфу? Не хочешь стать папой? — Нет, не хочу. Я ненавижу детей и до 35 уж точно не собираюсь терпеть эту адскую боль, — уже спокойнее и тише отвечает Бэк, понимая, что теперь ему вряд ли дадут еще поспать. — Прямая обязанность наложниц и наложников — не дать королевскому роду закончиться. Не знал? — А моя прямая обязанность — быть твоим истинным, Чанёль. — Бэкхён снова садится и смотрит на Чанёля, беря его за руки. — Я понимаю, что тебе всю жизнь втолдычивали ценности жизни и долги, которые должна выполнять королевская семья. Но если бы ты был воспитан в 21 веке, ты бы понял, что главное в жизни — далеко не продолжение рода. Точнее, у всех свои ценности, и нужно уважать каждые. Я, правда, пока не знаю, какие у меня цели, чего я хочу получить от жизни и вообще чего я жду от нее. Но уж точно не хочу так рано ставить на себе крест и привязываться к детской кроватке на лет шесть, пока ребенок в школу не пойдет. — Откуда тебе знать, что было бы в 21 веке? — качает головой Чанёль, потому что другой жизни не знает. Не знает, что помимо детей существует еще много всего. Бэкхён теряется, потому что понимает, что сболтнул лишнего, но быстро находит, что ответить и притворяется, будто просто предположил, а этот век привел чисто для примера, не особо задумываясь. «Я хочу увидеть с тобой мир, Чанёль», — думает Бэкхён, сжимая в своих руках ладони любимого альфы и понимая, что желание вряд ли сбудется и останется мечтой, потому что наследному принцу с самого рождения уготована судьба быть прикованным к трону.